Глава 12

Всё повествование обычно начинается с утра, порой утро меняется местами с вечером и вообще всё встаёт с ног на голову. Хотелось выпить сока, но в холодильнике было только дешёвое пиво. Раст открыл банку и поймал себя на мысли, что спускается каждый раз в гостиную в надежде на новый поток сомнительных развлечений Дома Пропащих. Сознание рисовало рекламный плакат:

«Добро пожаловать на ранчо Пропащих! Вас ожидает нерегулярное питание сомнительными продуктами, алкогольные отравления, дискомфортные поездки по бездорожью, душевные вечера за сжиганием трупов и философские беседы с одержимыми алкашами»

В гостиную спустились Козерог и Рух. Они волокли с собой коробки с играми.

— Ржавый, будешь в настолку? — спросили они хором.

— Не, у нас в школе, за такое били. Так, что давайте без меня, — ответил Раст, даже не глядя в их сторону.

— Ну вдвоём играть нет смысла, — Козерог отчаянно вывалил содержимое коробки на стол, пара кубиков скатилась на пол.

Раст только рассмеялся:

— Глупо играть D&D, когда тебя уже два раза пытались замочить вампиры.

Козерог посмотрел на Раста в упор, в болотных глазах блеснуло что-то потустороннее.

— Хочешь поиграть в другие игры? — спросил он, скалясь своими острыми кривыми зубами.

— Хочу, — ответил Раст с вызовом. — Меня уже сутки никто не пытался убить, так что жизнь скатилась в унылую яму.

Козерог и Рух плюхнулись рядом с ним на диван, осадив его словно конвой.

— Только ты поклянись, что ничего не скажешь Джону? — заговорчески зашептал Рух.

— Он испортит нам всё веселье, — вторил ему Козерог.

— Ладно, хрен с вами. Джона не возьмём, у него похмелье опять, — ответил Раст. — Ну и что мы будем делать?

Рух закурил сигарету:

— Мы пойдём кое-куда. Лучше тебе захватить что-то из оружия. У нас есть две кавалерийские сабли времён Гражданской войны, ты уж, как новичок, возьми с собой ствол. Но знаешь, саблей всё же веселее.

— Надеюсь, там нет никакого криминала? Вы явно не те люди, с которыми я бы пошёл грабить банк.

В ответ оба лишь молча покачали головами.

Раст снял со стены многострадальное ружье. Где-то в тумбочке ещё оставалось несколько коробок с патронами. Вздохнув, он снова понял, что ввязывается очередную бесполезную авантюру, вместо того, чтобы спокойно поваляться на диване перед теликом. Сомнительное удовольствие, но отказываться поздно.

— А что за ружьё у вас тут? — спросил Козерог, заглядывая через плечо.

— «Ремингтон» 12-го калибра.

Они прихватили с собой три мощных фонарика и запасные батарейки. Чего-чего, а этого добра всегда было в достатке.

Начинался февраль, снег превратился в липкую жижу под ногами, сверху накрапывал дождь. Блёклое солнце скрылось за облаками. С моря дул противный мокрый ветер. Раст не думал о том, куда и зачем он идёт. Кажется, туда, где троица всегда пропадала вместе с Йоном. Даже эта маленькая тайна нуждалась в раскрытии.

Они шли в сторону гор, туда, где чернел вековой сосновый лес. Где-то там находилось кладбище. Раст уже видел витую ограду и белеющие среди грязи надгробия. Это заставило снова пожалеть о своём решении. Однако, нельзя же было ударить в грязь лицом перед теми, кого он официально причислил к чмырям и любителям D&D.

***

Морриган

Аборт — лучшее изобретение человечества. Избавляет от последствий секса на выпускном и планету от перенаселения. Я не понимаю желание бедняков плодиться, мне кажется, это какой-то первобытный инстинкт, в хреновых условиях нарожать побольше, потому что не все дети выживут. В целом, секс — единственное развлечение бедняков, когда кончается выпивка. Бо льшинство из подобных людей просто не могут позволить себе процедуру выскабливания. Аборты легальны в США с 73-года. Не лучше ли один раз собрать денег, чтобы не содержать потом всю жизнь нежеланного ребёнка?

Человеческая фантазия не знает границ. В моём университете на кафедре акушерства и гинекологии хранился препарат в виде матки с зародышем, опутанный луковыми корнями. Деревенский метод контрацепции — засунуть луковицу во влагалище. В подходящей теплой и влажной среде она пускает корни прямо в матку, затем начинает загнивать. Финал немного предсказуем.

Но сегодня у меня всё банально. Арестована повивальная бабка, делающая аборты ржавыми спицами. Одна из её клиенток обратилась в больницу с жутким сепсисом, спасти не успели, зато адресок абортмейкерши выведали. А горе-пациентка теперь лежит здесь на секционном столе. Всё бы ничего, но вот у бабки за домом целое импровизированное кладбище. Нам целый день везут и везут эти ящики с костями разной степени давности. Работы завались.

А кругом только и шляются измученные души несчастных монашек, деревенских потаскух, все в обнимку со своими нерождёнными детьми. Антиподы мадонн с младенцами. Мне ещё долго придётся окуривать секционную ладаном и полынью, чтобы изгнать их подальше. Не знаю, как объяснить коллегам своё мнимое суеверие. Дух нерождённого младенца, если же ему не было написано на роду сгинуть в утробе, превращается в криксу.

Крикса ненавидит собственную «мать», цепляется к ней как лярва или иная сущность из нижнего мира, тянет жизненные силы, паразитирует, сводит с ума. Так же, они опасны для живых детей, стремится вытеснить их сознание, завладеть телом. Никогда не стоит работать с мёртвым ребёнком, они крайне агрессивны и непредсказуемы, потому как не вкусили жизни.

***

— Ты же колдун, что ты чувствуешь в этом месте? — спросил Козерог, когда они погрузились в удушливую темноту склепа.

Никто так и не включил фонарик, словно ожидая сигнала. Тьма сгущалась лишь. Лишь тонкая полоска света расползалась по шершавой стене. Под ногами хлюпала грязь, а может быть, что-то похуже.

Раст вздохнул полной грудью, впитывая в себя воздух подземелья, но ничего не ответил.

— Ты знаешь, тут как в D&D, трудно, когда в пати нет мага, — вторил Козерогу голос Руха.

— Застаревшая некрота и ничего больше… если здесь осталось что-то, то оно явно не пойдёт с нами на контакт, — Раст уже был готов разочароваться в этой затее.

— Посмотрим, что ты скажешь дальше, — усмехнулся Рух, включая фонарик.

Желтоватый свет озарил стены склепа. Кое-где посреди мусора поблёскивали обломки старых костей. С потолка свисали корни деревьев, пробившиеся через каменные плиты. Перевёрнутые кресты и пентаграммы чернели на стенах. Явно проделки местных подростков. Свет фонарика остановился на ступенях, ведущих вниз.

— Это вход в катакомбы, — сказал Рух. — Остров испещрён ими. Это самый живописный вход. Есть такие в туалете стрип-клуба, недалеко от полицейского участка и возле порта. Остальные пока не изведали.

— Круто, — пожал плечами Раст. — Слушай, а ружьё точно стоит брать? Тут темно, как в жопе негра, глухо, и эхо такое, что от собственного выстрела оглохнуть можно.

— Бей прикладом, — хмыкнул Козерог, похлопав парня по плечу. — Ну, или стреляй, когда тварь насядет на ствол.

— Тварь? — недоверчиво переспросил Раст?

Козерог промолчал, снова усмехнулся. Подняв фонарь, он прошёл дальше, ведя остальных за собой.

Раст умоляюще посмотрел на Руха, ожидая хоть какой-то поддержки, но парень покачал головой и двинулся дальше.

Троица шла в молчании. Затхлый воздух, миазмы смерти, аромат присыпанных пылью костей, полумрак, разбавленный светом фонарика — всё это давило, создавало гнетущее ощущение. Слова сами собой застывали в горле, глотались вместе с учащённым стуком сердца.

— Гляди-ка, — Козерог вскинул руку, давая знак. Подошёл к стене с барельефом в виде арки и нескольких человек под ней. Провёл ладонью, стряхивая пыль.

Барельеф изображал некую арку, или проход, или что-то вроде закрытых ворот, по обе стороны которых стояли люди. И сами ворота, и платформа, на которой они находились, была исписана вязью, напоминающую не то смесь арабского и иврита, не то какой-то ещё более древний язык.

— Ты у нас книгочей, — кивнул парень Руху. — Поди-ка сюда, зацени.

Рух поравнялся с товарищем, задумчиво почесал подбородок, осматривая скульптуру.

— Древнеарамейский, судя по всему, — вынес он вердикт после. — Нет, прочесть я тебе это не смогу. Разве что — записать и потом, уже дома, со словариком расшифрую.

— Походу не понадобится, — осторожно произнёс Раст, что всё это время стоял в стороне, осматривая остальные стены. — Сюда оба, — шикнул он, спускаясь на корточки, ведя рукой вдоль стены.

Находкой оказалась присыпанная землёй и пылью платформа, на которую указывала свисающая рука какого-то скелета, который вполне себе спокойно отдыхал в собственной нише под потолком. Его правая рука была закована в кандалы таким образом, чтоб остальная ладонь указывала прямо вниз. Именно так Раст сам нашёл плиту, которую теперь осматривал. У стены, шириной с обычную каменную плиту, она выделялась более свободными границами на фоне остальных.

— Ты уверен, что её стоит сдвигать? — недоверчиво спросил Козерог, косясь то на мертвеца, то на найденный барельеф, то на Раста, мысленно сопоставляя возможные варианты дальнейших событий.

Тихого скрипа было достаточно.

Рух дёрнулся, хватая друзей за плечи, притянул их к себе. Скинув Раста на пол и прижав Козерога к стене, он спас всех от неминуемой гибели: из пола, где до этого стояла таинственная плита, и с потолка рядом с барельефом взвились ржавые, но всё ещё острые колья, которых вполне хватило бы, чтоб убить человека. Стоило им с силой удариться о камень перед ними, как они зазвенели, а после — осыпались в пыль, оставляя по себе хрупкие осколки.

Друзья переглянулись. Их лбы покрыты испариной, на лицах — довольные улыбки. Все трое молчат, отходят от пережитого.

— Идём дальше? — улыбка Козерога была натянутой, как и тихий нервный смешок.

Рух и Раст переглянулись. Рух пожал плечами и, выставив фонарь перед собой, принялся аккуратно ступать, смотря под ноги. Остальные последовали его примеру. Шествие продолжилось.

Чем дальше, тем меньше место, окружавшее их, походило на склеп. Кончились стеллажи с мертвецами, каменная кладка под ногами. Пещера всё больше обретала характер подземного хода, всё больше уходила вглубь и вниз.

Вдалеке послышался недовольный писк, шум множества крыльев.

— Воздух! — тихо скомандовал Рух, вскидывая фонарь над головой, отгоняя летучих мышей.

Остальные также подняли свои фонари, закрыли лица руками.

Медленно, то и дело отмахиваясь от исконных хозяев этого места, друзья шли дальше, спускаясь всё ниже и ниже, пока не вышли на небольшое поле, переходящее в подземное озеро. Потолок был высоко над ними, пугал свисающими сталактитами, оставшимися спать мышами. Стены вокруг поросли мхом, кое-где виднелись флуоресцентные грибы. Озеро под пещерой уходило в пустоту, и не было ни лодки, ни плота, чтобы пересечь его. Причал в отдалении же явно намекал на то, что раньше этим лазом пользовались, и, возможно, здесь даже кто-то жил. Если смотреть вдоль береговой линии, то можно было найти небольшой проход, уходящий в сторону, так же ведущий в кромешную тьму.

— Так, стоп, — Раст вскинул руку, призывая друзей остановиться. — Сначала были ловушки — судя по всему — старые, и последние, хочется в это верить. Потом — какая-то картина с надписями на старом языке. Теперь вот это, — он указал на причал. — Козерог, ты что, к себе домой нас решил привести?

— Эй, ну, зачем же так, — парень усмехнулся, отводя взгляд. — Я сам только слышал об этих катакомбах, но лично ещё не заходил так далеко.

— Хорошо, — кивнул Рух. — Насколько далеко ты заходил сюда сам? Когда мы в последний раз спускались сюда с тобой, ни этого странного коридора, ни тем более, ловушек, у нас на пути не было, хотя лаз тот же.

В ответ на это его друг присел на корточки, стал нюхать воздух, осматриваться. Потрогал рукой землю.

— Стало быть, и они тоже живые. Как мы в прошлый раз спускались — сам помнишь. Там вообще был чуть ли ни колодец с лестницей в никуда, а на дне — несколько запертых дверей. Когда сам сюда приходил — было так же, только одна из дверей была открыта, и оттуда несло хуже, чем от Джона с похмелья. Естественно, я не стал туда лезть. А сейчас — он кивнул в сторону подземного озера — сам видишь, как тут. Ладно, — он поднялся, разминая плечи. — Так что, пойдём в лаз?

— Ну, раз мы здесь, — протянул Рух. — Раст, проверь «Ремингтон», вдруг понадобится.

В ответ он покачал головой:

— Всё ещё стрелять — не лучшая идея, — возразил он. — Рух, ты первый, — кивнул он на вход. — Козерог за тобой, я сзади.

— Ты чего раскомандовался? — хмыкнул тот.

— Будешь спорить с человеком с ружьём? — улыбнулся Раст. — Уж на это оно сгодится.

— В любой пати найдётся тот, кто прикрывает своих смертью, — покачал головой Козерог.

— Ладно, ничё не попишешь, идём, Рух, — махнул он рукой, направляясь к лазу у побережья.

Проход уводил от берега, спускаясь ещё ниже, идя сначала вдоль озера, после — куда-то в сторону. Ничем не примечательный, он был узким, но достаточно высоким, чтоб человек, достаточно тощей комплекции, мог в него втиснуться. Благо, ни один из жителей Дома Пропащих, никогда не страдал ни перееданием, ни лишним весом: туда приезжали умирать и истощаться.

За лазом открылась небольшая комната, снова видом своим напоминающая склеп. Другого выхода, кроме как обратно в лаз, здесь не было. Повсюду вдоль стен — сплошные гробницы, скелеты в усыпальницах. И затхлый, спёртый воздух. И вытянутый, высокий гроб в центре, который больше походил на очередной скрытый спуск.

Друзья откинули крышку гроба и отступили — это действительно был спуск, только уже на верхней ступени валялся труп большой собаки, размером с человека. Лишённый шерсти, с проступающими костями рёбер на брюхе, и опалёнными до мяса лапами, он смотрел черепом в потолок усыпальницы.

— Нет, — просто сказал Раст, взяв Руха за руку, который уже намеревался отодвинуть тело животного. — Просто нет, — повторил он.

— Нет так нет, — пожал плечами Козерог, оставив парней рядом с гробом, и подошёл к одной из стен, осматривая её.

Рух присоединился к нему, и лишь Раст остался смотреть на это странное тело животного. От одного его вида бросало в дрожь и в холод, он поёжился.

— Лучше покинуть это место, — наконец изрёк он. — Здесь что-то явно нечистое. Совсем, — добавил он, бросив последний взгляд на собаку, после чего направился к лазу.

Его хотели окликнуть, но голоса друзей потонули в оглушительном рёве.

Пёс ожил. Сорвавшись со слабой, ржавой цепи он выскочил из гроба, зарычал и кинулся в сторону Козерога, что стоял к нему спиной.

Рух сориентировался быстрее, схватив товарища за плечо, отводя его от прыжка зверя. Последний не унимался. Упёршись лапами в стену, он встал во весь рост, снова припал к земле — и прыгнул на людей перед ним, повалив Руха оземь, прижав его плечи своими лапами.

Рух схватился за череп чудища в попытке отстранить его от себя. Отвёл взгляд, вжался в землю, силясь скинуть тело ногами. Козерог дёрнулся на выручку — и собака оставила свою жертву, надеясь поймать другую.

Освободившийся, Рух воспользовался промедлением зверя, подбегая к Расту, хватая его ружьё.

— Назад! — рявкнул он, и тот, кивнув, начал отступать к лазу.

Козерог, тем временем, схватил зверя за пасть, поймав его в прыжке, с силой разжал его челюсти, оттолкнув от себя.

Изувеченная морда не смутила чудище: из горла тут же вылезли тонкие, как иглы, длинные щупальца. Парень не стал смотреть на это зрелище, в один прыжок оказался рядом с Рухом, так же забираясь в лаз.

Рух и зверь остались один на один.

Прыжок — и оглушительный грохот: морда зверя действительно насела на дуло ружья, и собака, в буквальном смысле потеряв голову, осела на землю. Кости черепа, раскиданные по склепу, задрожали, стали стягиваться к телу.

Выругавшись, он быстро заспешил в лаз за остальными: медлить было нельзя. Пёс, пусть и в клетке, но ни разу не мёртв, и ещё долго не упокоится.

Уже у озера вся троица выдохнула спокойно. Но долго отдыхать не пришлось: вода забурлила, пошла пеной, по пещере прокатился оглушающий рёв. Сталактиты на потолке опасно затрещали, один из них с шумом упал в воду, вызвав волну брызг. Пыль, мелкие камни — всё это принялось осыпаться, падать.

Закрыв головы руками, пригнувшись, друзья ринулись к выходу из подземелья, почти не разбирая дороги перед собой. В голове стоял пронзительный рёв, смешанный с воем и диким плачем.

Тьма. Только ноги помнят дорогу.

Раст закричал, падая оземь. Попытался подняться, дёрнулся. Обернувшись, он увидел, как за ним тянется рука какого-то скелета, что валялся в усыпальнице на полу у стены.

Схватил его за ногу, тянет к себе.

Не долго — Рух с силой ударил мертвеца по запястью, отчего «Ремингтон» снова выстрелил в потолок. Отскочив, пуля задела Козерога, подкосив его. Так, всего лишь царапина, но достаточная, чтоб сделать дальнейшее продвижение болезненным.

Уже на выходе, друзья осели на землю перед входом в склеп, переводя дух, отирая пот с лица. Ни у кого не нашлось слов, чтобы передать впечатлений от увиденного.

— Основное, чему я научился в D&D — это держать в голове состояние всей пати и распределять силы таким образом, чтобы выйти из передряги с наименьшими потерями, — выдохнул Рух, опираясь на ружьё.

Уязвлённый Раст молча кивнул. Козерог смолчал, улыбнулся, похлопав унывающего товарища по плечу.

***

Они ввалились в дом на закате. На диване в гостиной лежал Джон, укрытый тремя одеялами. От одного взгляда на него, начинала болеть голова. Он равнодушно пялился в телик, не обращая внимания на троицу малолеток.

— Где вы были весь день? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — И да, от вас воняет.

Все трое ничего не ответили и молча прошмыгнули на кухню. Раст достал бинты и перекись.

— Где тебя в тебя пуля попала? — спросил он у Козерога.

Рукав его куртки был в крови, в ткани зияло круглое отверстие. Козерог послушно снял куртку, но на коже не было ни единого следа.

— Да ты блин, симулянт. Тебя даже не задело, — хмыкнул Раст, убирая всё обратно в аптечку.