Глава 25. Неожиданные способности

Людям важна поддержка. Всегда. Особенно, когда они потеряны и не знают, что делать. В такие моменты они наиболее уязвимы. Слабы. Мягкотелы.

Я сидела и смотрела в одну точку — на дырку в матрасе, оставленную несостоявшимся оружием. Пахло дождем. Страхом. Кровью. И малиновым кондиционером для белья.

Дэн спрятал нож в задний карман джинсов. Поставил защиту на квартиру. Подошел к наверняка уже остывающему телу и поднял его. Выдохнул громко — скорее всего, мужчина был тяжелым. Хотя нет, не мужчина — труп. Человек, убитый хищным-одиночкой.

— Эй, Полина, слышишь меня?

Я медленно, словно сквозь толщу воды, которая мешала двигаться, повернула голову. Дэн держал убийцу на плече, словно мешок с картошкой, немного приседая под его весом. Волосы мертвеца слиплись от крови. Силуэт медленно расплывался, теряясь в толще воды — соленой и непрозрачной.

— Не реви! — жестко велел Дэн. — Не смей раскисать. Я поставил защиту, так что никто не войдет. Заброшу его куда-нибудь подальше в лес. А ты пока приберись тут, поняла?

Я машинально кивнула, стирая со щек жгучие слезы.

И он ушел.

К полу присыхала кровь, неестественно обтекая то место, где недавно лежал незнакомец.

Я встала. Нашла в ванной ведро и тряпку, налила воды, и пока она текла, смотрела на себя в зеркало. Цвета бледного воска кожа. Ввалившиеся щеки, темные провалы глаз. Радужка потемнела, зрачки расширены. Руки сжаты в кулаки и притянуты к груди. На шее бугрятся полосы от ногтей убийцы. Надо же, я даже не чувствую...

Вода была теплой. Ласкала кожу ладоней, когда я выжимала тряпку. Но отмыть все с первого раза так и не вышло. Кровь пахла сладко. Приторный запах вызывал тошноту, и я старалась не смотреть, когда оттирала красную, липкую субстанцию от пола. Не помогло.

Еле успела добежать до ванной, где меня вытошнило вчерашним ужином. Руки тряслись. Сердце отчаянно билось. За окном продолжал шелестеть дождь.

На балконе стало полегче. Я судорожно глотала наполненный влажной свежестью воздух и пыталась успокоиться. Гладила живот, словно могла таким образом успокоить нерожденного малыша.

И думала, думала… О том, кому могла помешать моя жизнь или жизнь ребенка. О том, что делать дальше. О призрачных возможностях и неизбежных потерях. Свободы, в первую очередь.

Впрочем, свобода — не главное. Жизнь важнее. Всегда.

Кровь я все же отмыла — с третьей попытки. Но запах все равно остался — дурманящий, едкий. Поэтому я села на диван в гостиной и принялась ждать Дэна.

Он вернулся ближе к утру, грязный и без футболки. Дождь кончился, небо на востоке окрасилось малиновым. Рассвет. Говорят, когда встает красное солнце, ночью пролилась кровь. Не врут.

Я не стала спрашивать, куда Дэн дел тело. До наемного убийцы мне больше дела не было. Угрызений совести тоже. Сам виноват.

Охватило странное спокойствие. Уверенность. В голове уже оформилась довольно внятная мысль — план действий, которому я собиралась следовать. Я знала, что буду делать дальше.

— Барт обещал задействовать своих ищеек, — устало произнес Дэн и покосился на кресло. Садиться не стал, видимо, не хотел пачкать обивку. Мне было все равно — пусть даже придется его выбросить. — Но сама понимаешь, сольвейги редко светятся во внешнем мире, так что за эффективность не ручаюсь.

— Пофигу.

Барту не нужны мои проблемы. Я решу их сама.

— Я помогу, чем смогу. Останусь с тобой, и убийца не сунется. Наверное...

— Зачем? — Я подняла на него глаза. — Смысл тебе возиться со мной?

— Ты — сольвейг. Барт любит тебя, Полина. А я ему многим обязан.

— Хорошо, — кивнула. Поддержка мне не помешает. Впрочем, я ее найду.

— Ты сильная и интересная, но не очень-то гостеприимная, — проворчал он. — Мне бы помыться и поесть. Устал очень, пока избавлялся от проблем.

— Да, конечно, — кивнула я. — В ванной есть полотенца, а одежда… В комоде найдется майка и спортивные штаны — Глеб тут часто ночует.

Пока Дэн купался, я разогрела остатки обеда, приготовленного Люсией. Тушеные овощи и запеченное в духовке мясо. От еды тошнило неимоверно — то ли токсикоз, то ли последствия произошедшего ночью. Царапины на шее болезненно ныли. Обработать бы...

Рассвело. Малиново-красный горизонт стал небесно-голубым. По небу плыли белые, пуховые облака. Мокрый город дышал прохладой.

Новый день. Что он принесет мне?

Я смотрела в распахнутое настежь окно, когда Дэн вышел из ванной. Чистый, пахнущий ореховым гелем для душа и мятным шампунем. Кофеварка ругалась, выплевывая коричневый напиток в кофейник. Теперь придется воздержаться от кофе. От многого.

— В общем, валить тебе нужно из города, — бодро произнес Дэн, усаживаясь за стол и накалывая на вилку кусок мяса. — Однозначно. Лучше к сольвейгам, правда, рожать там неудобно будет. Или, если знаешь другое место...

— Знаю, — решительно кивнула я. — Но сначала нужно сделать кое-что.

Жизнь резко изменилась. Стала небезопасной. Исполненной дикого азарта. Причем, я не чувствовала себя дичью — скорее затаившимся в кустах охотником. Выжидать. Подготовиться. И ударить.

Но потом. Сейчас главное — ребенок.

За окном серебристо-серого «Опеля» мелькали знакомые до боли выбеленные домики. Подсолнечные поля кивали огромными шапками цветов. Ярко-желтый, в центре — коричневый. Еще не созрели семена, не вскормила их почва.

Высокие тополя шелестели листвой, склоняясь широкой тенистой аллее. Ярко-голубое небо раскинулось куполом над напоенной ливнем землей.

Дэн ехал, молча пялясь на пейзаж за окном. Он вызвался меня сопровождать, а я не перечила — безопаснее с ним, чем одной. Особенно после ночного визита.

Массивные кованные ворота, как всегда, были распахнуты, словно ждали гостей. Подъездной путь стелился утрамбованным гравием.

Дом был мрачен. Недоверчиво зыркал темными провалами окон, шелестел листвой раскинувшихся по обе стороны от входа ив. Хранил ледяное молчание. Обвинял.

Но его нападки не трогали меня. Я знала, зачем пришла.

А на мокрой от ночного дождя плитке в лужах плескалось солнце.

Сомнений не было. Страха тоже. Словно стены-исполины древнего дома, хоть и хмурились, но защищали. Оно и не мудрено — это дом Эрика. Его наследие, несмотря на то, что скади сейчас правит Даша.

Дэн остался в машине. То, что я собиралась сделать, лучше сделать одной.

Дверь мне открыла правительница. Собственной персоной. Прямая спина, идеальный макияж, коттоновые свободные брюки и белая майка. Мисс элегантность. Раньше я комплексовала рядом с такими.

— Полина? — Она даже не скрывала удивления, когда увидела меня.

— Даша. — Я склонила голову набок. Улыбаться не стала, почему-то защитница вызывала во мне резкую неприязнь. Странно… У нее ведь его глаза — лазурные, чистые, как слеза. И кожа того же оттенка. А еще что-то в движениях — плавное. Неторопливое. Уверенное.

— Что-то случилось?

Случилось. Я чуть не погибла ночью. Наверное, если бы не визит убийцы, я бы еще долго не решилась прийти.

— Мне нужен Роб. Он дома?

— Зачем он тебе? — насторожилась защитница.

— Извини, не могу сказать. Это личное.

Это не было личным. Наоборот, дело напрямую касалось скади. Но Даше я не присягала на верность, доверия она тоже не вызывала, в отличие от жреца. Роб был единственным, кому интуиция разрешала рассказать. А я привыкла слушать интуицию — пророчиц она редко подводит.

Даша все же отступила, впуская меня в дом. От нее пахло ландышами и ванилью — знакомый запах. Слишком знакомый. И я подумала, что Влад теперь желанный гость у скади...

Защитница волновалась. Смотрела на меня пристально и едва заметно вытирала вспотевшие ладони о брюки.

Не совершила ли я ошибку, придя сюда? Ведь в этом доме она хозяйка. И скади сделают то, что она прикажет.

Я мотнула головой. Не все. Не Роберт. Он не даст сына Эрика в обиду. Откуда я знала? Просто знала.

Но рядом с Дашей страх усилился, подстегиваемый воспоминаниями о ночном происшествии. Наверное, он дорос бы до паники, если бы мягкий голос не окликнул меня.

— Полина?

Я с облегчением обернулась. Жрец скади смотрел на меня со смесью тревоги и надежды. И я могла ее дать.

Глупо было вот так приходить, но номера его я не знала. Могла бы спросить у Лары, но с защитницей атли мы всегда плохо ладили. Впрочем, неважно. Пришла и пришла. Вот он стоит — высокий, жилистый. Почему все жрецы худосочные? Ни одного толстого на моей памяти. Словно ритуалы, что они проводят, высасывают из них соки, заставляя худеть...

Странные мысли. И не относящиеся делу.

— Я пришла к тебе.

— Хорошо, — кивнул он. — Идем.

И страх ушел. А Даша больше не виделась злодейкой.

Комната Роба выглядела несколько аскетично. Односпальная кровать, накрытая темно-серым покрывалом. Тумбочка, на ней закрытый макбук и черный глянцевый смартфон. Окно без штор, только жалюзи. Гладкий темно-коричневый паркетный пол. Комод в углу. И стул рядом. Только полотно на стене — красные маки на зеленом фоне, и небо над ними — ярко-синее, без единого облачка. Небрежные мазки, не совсем аккуратные на первый взгляд, собирались в общую гармоничную картину. Рисовал явно очень талантливый художник.

А еще бра — темные, витиеватые — на стене. Такие же, как в спальне Эрика. От этой схожести невыносимо защемило в груди, и я заставила себя отвести взгляд.

В воздухе повисла неловкость. Я знала, зачем пришла, только вот нужные начальные слова никак не хотели находиться.

Роб не торопил. Прикрыл за собой дверь, прошел к окну.

— Присядешь? — спросил вполне гостеприимно. — Попросить Эльвиру сделать чай?

Я помотала головой.

— Нет, спасибо.

Я не знала, ненавидит ли он меня за уход Эрика, но интересоваться не было желания. Наверняка в этом вопросе он солидарен с Тамарой. Впрочем, драться не бросается и то хорошо.

Наверное, я бы еще долго молчала, подбирая слова. А жрец скади молчал бы, ожидая. Из чувства такта или же природной мудрости.

Но тут дверь его спальни резко распахнулась, и на пороге появилась раскрасневшаяся Тамара. Волосы воительницы, кудрявые от природы, торчали во все стороны, делая ее еще более воинственной. Темно-синие глаза сверкали праведным гневом.

— Ты! — прошипела она. — Да как тебе вообще хватило совести прийти?! После того, как собственноручно...

— Прикрой дверь, — резко осадил ее Роб.

Ого, я и не знала, что он умеет быть жестким. И строгим. Тамара перевела на него растерянный взгляд, словно он только что предал ее. Наверное, в какой-то мере так и было.

— Но Роб, она же...

— Думаю, Полина не просто так пришла. — Он серьезно посмотрел на меня. — Ей есть что сказать.

— Есть. — Я сглотнула, пытаясь прогнать неловкость. И отразить стрелы негодования Тамары, которые она продолжала метать в меня, даже не глядя. — Речь пойдет о будущем скади.

Тамара замолчала, смотрела пристально и зло. По ее мнению я совершила преступление, за которое не прощают. Совершила. Не горжусь. Но и не жалею. Пора учиться брать ответственность за собственные поступки.

— Я жду ребенка от Эрика.

Молчание. Маки на картине склонили головки к земле, словно в поклоне.

— Мальчика.

Тамара с шумом выдохнула и присела на кровать. Выглядела при этом растерянной, что слегка выбивалось из образа решительной и яростной воительницы. Роберт же остался спокойным. Словно знал, что я собиралась сказать.

— Наследник, — прошептала Тамара и покосилась на дверь. Потом перевела полубезумный взгляд на Роба и добавила: — Ты понимаешь, что это значит?

— Наследник, — кивнула я. — А еще на меня покушались ночью. Пытались убить меня или ребенка. Ритуальным ножом. Не знаю, связаны ли эти события, но...

Тамара вскочила, подбежала ко мне и прислонила указательный палец к губам.

— Молчи!

Затем метнулась к двери, резко распахнула ее и выглянула в коридор, проверяя, не подслушивает ли кто. Кто мог нас слушать? Ну, кроме Даши, которая...

Нет. Не верю. Даша, конечно, манипулятор, но вредить собственному племяннику — это верх цинизма и жестокости. Не виделась мне защитница такой. Впрочем, я часто ошибалась в людях.

— Ты позволишь? — Мягкий голос заставил вздрогнуть и вернуться в реальность. У Роберта были темно-карие глаза с длинными прямыми ресницами. Лоб в морщинках — наверное, хмурится часто. Впалые щеки. Смуглая кожа. И тонкие музыкальные пальцы с аккуратными правильной формы ногтями.

Он положил руку мне на живот. Осторожно, будто боялся потревожить покой маленького существа.

Жрецу нужно убедиться. Проверить. Не волнуйся, Полина. Но сердце стучало быстро-быстро, и проснулся ночной страх, словно Роб мог причинить нам вред.

Несколько секунд он стоял, закрыв глаза, и не шевелился. А потом отступил и кивнул.

— Мальчик. Кровь Первых.

— Кто напал на тебя ночью? — серьезно спросила Тамара.

— Человек, — мрачно ответила я. И добавила: — Он мертв.

— А нож? Он у тебя?

Я вытащила из сумочки колдовское оружие. В зеркальной глади острия отразилось мое бледное лицо. Хотелось избавиться от него поскорее, как и от страха, что нападение повторится. Но если нож у меня забрал Роберт, то страх никуда не делся. Я знала, что убийца повторит попытку.

Роб тщательно ощупывал клинок, уделяя особое внимание рукояти.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Тамара. — Можешь выяснить, чей он?

Жрец покачал головой.

— Защитная магия. Сильная.

— Это она. Ты ведь знаешь, что это она! — всплеснула руками Тамара.

— Она? — переспросила я.

— Даша. Она знала о наследнике.

— Не знала, — возразила я. — Мы не виделись с того самого вечера, когда… Давно. О беременности я сама узнала только вчера.

— Божена, мать Даши и Эрика, была сильной знахаркой, — глухо произнес Роберт и присел на стул. Нож из рук так и не выпустил, наоборот, крепче сжал его в руке, словно готовился защищаться. — Прямой потомок Херсира. У Дарьи есть дар — видеть. Да и целительница она неплохая.

— Все равно не верю, — помотала я головой. — Она бы не смогла убить племянника.

— Она и не стала, — зло сказала Тамара. — Наняла человека. И ножичек ритуальный дала — наследника скади, кровь которого сильна, не так просто убить. Даша хочет скади. Править, распоряжаться. Осквернить своими… нововведениями.

Последнее слово воительница буквально выплюнула. Лицо ее при этом перекосилось от ярости.

Бог мой, куда я снова вляпалась? Хотела же спокойно жить, без интриг и заговоров. Проводить время с друзьями, работу найти, возможно, поступить в институт. Учатся же как-то другие хищные.

Но нет, мне нужно было влезть во внутренние разборки древнего племени, к которому я и отношения-то не имею.

— Она примет в скади других хищных, нарушит закон крови. У нее для этого замечательный пример для подражания. Гуру просто, которому она поклоняется.

— Гуру? — не поняла я.

— Тамара имеет в виду вождя атли, — пояснил Роб. — Даша очень сильно зависит от его мнения.

Я покачала головой. Слишком много информации. Все равно не верилось, что Даша могла пойти на такое.

Интуиция молчала, душа наполнялась едким, влажным туманом смятения.

— У наследника есть немалый денежный фонд, Полина, — добавила Тамара. — Власть и деньги — распространенный мотив. К тому же, Даша всю жизнь готовилась править. А тут ты и ребенок. Ты нарушила ее планы. Сначала Эрик хотел остаться, а теперь этот мальчик...

— Она убедила меня… — прошептала я. — Даша убедила прогнать Эрика.

В горле пересохло, в ушах шумело от всколыхнувшихся подозрений. Они, как стая воронья, кружили над головой, а Тамара смотрела встревожено. Воительница уверена, что именно Даша наняла убийцу. Тамара знает Дашу лучше. Эрик доверял сестре, но ведь любовь обычно слепа. Иногда мы просто не замечаем очевидного...

— Нужно спрятать ее, пока не родится ребенок, — заключила Тамара, обращаясь к Робу. — В твоем доме в Севилье. Или в доме Эрика в Лондоне. Нет, в Лондоне нельзя, там бранди… Даша все еще общается с Элен. Тогда в Севилье. Там она не подумает искать. Нужно только...

— Нет, — перебила я. Посмотрела прямо в глаза воительнице. — Я не поеду в Испанию. Этот мальчик не только скади, но и мой ребенок тоже. Сама спрячу, знаю, где. И рядом будут люди, которым я доверяю. Вам же придется довериться мне.

— По-моему, ты не понимаешь важности этого ребенка для скади, — нахмурилась Тамара.

— Это ты не понимаешь. Я — его мать. Я — сольвейг. И убью каждого, кто попробует напасть на меня или ребенка. Мой сын будет наследником скади, но я никому больше не позволю манипулировать мной или ребенком. Если вам он важен, придется со мной считаться!

Роберт положил руку мне на плечо и неожиданно поддержал:

— Полина права, это и ее ребенок тоже. Эрик бы не одобрил, если бы на нее давили.

— Эрик ушел, — проворчала Тамара, но в голосе прозвучали нотки капитуляции. Потом она прищурилась и не стала скрывать любопытство: — Сольвейг, говоришь...

— Это не делает меня меньше хищной, — ответила я. — Но дает силу убить древнего.

Похоже, эта фраза произвела на воительницу впечатление. Она отступила на шаг и коротко спросила:

— Многих убила?

— Достаточно, — кивнула я. — Довелось собирать пепел с пола. И обожженные тела. Я убью снова, если кто нападет.

— Ты можешь остаться, — спокойно сказал Роб. — Никто в доме скади не причинит тебе вреда.

— Не хочу. Мне будет спокойнее переждать. Когда родится ребенок, я вернусь, обещаю. Мальчик будет скади, я не отберу.

— Пусть едет. — Тамара решительно шагнула ко мне, и я вздрогнула. Только вот воительница больше не злилась. Скорее гордость и ярость были написаны на ее слегка мужиковатом лице. От нее пахло сандалом и мускусом, и я поняла, что кен у нее такой же — терпкий, горьковато-сладкий, сильный. — Сохранит ребенка до срока. А когда появится вновь, Даша не будет больше править скади. — Тамара заглянула мне в лицо. Глаза у нее были ярко-синие, с черными прожилками. А тонкие губы мстительно улыбались. — Ты будешь.

— Как… я? — Я опешила. Отступила на шаг, выпутываясь из плена пронзительного взгляда. — Я же не… то есть я...

— Не скади, — закончил за меня Роб. — Зато мальчик будет.

— Вот он и будет править. Когда вырастет. Разве нет?

— А до этого времени предлагаешь возложить эту миссию на Дашу? — язвительно спросила Тамара, и ее глаза сузились до узких щелочек. — Уж лучше чужак, чем она. И вообще, она убить тебя хотела!

— Мы не можем точно знать… — ответила я. Прозвучало неубедительно. Особенно рядом с яростной, уверенной в собственной правоте Тамарой.

— Это она, точно говорю.

— Я не могу, — вздохнула я. Присела. Стоять было невыносимо трудно — то ли бессонная ночь сказалась, то ли новость ошарашила. — Я не готова посвятиться в ваше племя. Мой сын будет скади, а я… мне нравится так, одной. Во всяком случае, пока.

— Ты не поняла, тебя никто не заставляет, — ласково произнес Роб и присел рядом. Тамара настойчиво закивала, соглашаясь с его словами.

— Предок Эрика — великий Алан Стейнмод, убивший немало охотников, — никогда не видел отца, — сказала она. — Вождь погиб накануне венчания, и мать Алана, Матильда, так и не посвятилась в скади. Но она правила племенем, пока сыну не исполнилось тринадцать.

— Матильда правила от его имени. Была гласом крови сына. И это делало ее одной из скади, — добавил Роб.

— Пока Алан не подрос и не посвятил ее самолично.

Они убеждали меня. Приводили доводы. Пеняли Дашиной некомпетентностью и тем, что она, скорее всего и была заказчиком ночного покушения. А я только и могла, что пялиться в пол и думать. О том, что я еще более некомпетентна, чем Даша. Ведь что я знаю об управлении племенем? Я всегда была в стороне. Мои решения по большей мере интуитивны и лишены здравого смысла. Как и Глеб, я часто шла против системы, а Влад многое спускал на тормозах. Брал на себя ответственность, а я не думала, чего это ему стоит.

Потяну ли я подобное? Десятки таких же, как я, людей, которые будут смотреть на меня и ждать, что я поведу их? Да и примут ли? Я — чужая им, по крови, по кену. Не принадлежу их общности, и родня лишь из-за того, что ношу ребенка Эрика.

Что сказал бы сам Эрик, узнав о плане Роба и Тамары? Явно не обрадовался бы. Воображение тут же нарисовало его лицо — задумчивое, недовольное, с глубокой складкой между бровей. Осуждающий взгляд льдистых глаз. Эрик всегда был против чужаков в скади.

Начищенный паркет в спальне Роба, украшенный ромбами и квадратами соглашался со мной. Эрик бы не принял.

Но Эрика здесь нет!

Он ушел. Его мало волновало будущее скади, иначе слова «я не люблю тебя» не имели бы на него такое влияние — остался бы ради племени. Но он не остался. Значит, я могу решать.

— Хорошо, — кивнула. — Мы вернемся к этому разговору потом. Пусть сначала родится ребенок.

— Она начинает нравиться мне, — буркнула Тамара, обращаясь к Роберту, а он мягко сжал мои плечи.

— Все будет хорошо.

Будет. Как-то будет. А к «хорошо» я обязательно приду. Не буду больше ныть и страдать. Возьму себя в руки, а там, возможно, получится взять в руки и скади. Потом когда-нибудь. Если понадобится.

— Куда ты поедешь? — спросил Роб, провожая меня к такси. Почему-то рядом с ним было спокойно, особенно когда мы вышли на воздух. Все же Тамара немного нервировала меня, заставляя чувствовать себя неуютно. Воительница была напориста, уверена в себе и категорична. Впрочем, Эрик ее наверняка ценил именно за это.

— У меня есть одно место. О нем мало кто знает и оно отлично защищено. К тому же со мной будут мои…

— Соплеменники, — улыбнулся Роб и добавил: — Не бойся, я не выдам твою тайну.

— Да это и не тайна уже...

— Эрик говорил мне. Еще давно. — Он вздохнул и отвернулся. Посмотрел поверх сверкающей на солнце спины ждущего меня такси куда-то вдаль, вглубь раскинувшегося по правую сторону от крыльца сада. Ветер растрепал аккуратную прическу Роба, а яркий дневной свет заставлял щуриться и проявлял мелкие морщинки на загорелом лице. — Он был бы рад сыну.

Я пожала плечами. Мы никогда не говорили о детях. Да и вообще о будущем. Не уверена, что Эрик обрадовался бы. Но вслух я спросила:

— Тебе не хватает его?

— Эрик был мне другом. Всем скади. И племя многого лишилось, когда он ушел.

— Извини.

— Я — не Тома, и тебя не виню. Неизвестно, что было бы, если бы он остался.

— Даша сказала, Эрик разочаровался бы во мне. Я бы не смогла… видеть, жить...

Непрошеные, горячие слезы потекли по щекам, а через секунду я оказалась в ободряющих объятиях жреца скади. Он гладил по спине, а я плакала — наверное, впервые с тех пор, как Эрик ушел в кан. И впервые мне было, с кем поделиться горечью, что скопилась во мне за эти долгие, угрюмые дни.

Мне нужно было ее выплеснуть, чтобы освободить место для чего-то намного важнее боли от потерь. Мне нужно было место в душе, чтобы заполнить его любовью к сыну.

В Липецк я возвращалась умиротворенная. Это чувство было сродни тому, что Эрик вернулся. Нет, не впрямь, полноценно — это событие точно лишило бы меня разума от счастья. Частично. Бесплотным духом, охраняющим скади. Меня. Сына, о котором он ничего не знал.

И мне стало легче.

— Каков вердикт? — не скрывая любопытства, спросил Дэн в то время, как я задумчиво пялилась в окно на мелькающие поля и деревья.

— Я вернусь. С ребенком. И буду править.

Самой эта фраза показалась неправдоподобной. Смешной. Боги играют со мной — забрали Эрика, но отдали его племя. Что мне делать с ним?

— Ого! — присвистнул Дэн. — Серьезно? Станешь правительницей?

— Не я — сын. Но я буду говорить за него, пока не подрастет.

— Когда-то я мечтал о чем-то подобном. — Дэн откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. — Давно. В прошлой жизни.

— Я бы отдала тебе скади. Если бы позволили...

Мне не позволят. Скорее всего, даже не дадут рулить. Для сложных решений есть Тамара и Роб. Им просто нужен человек, который будет озвучивать их мысли и требования. И сместит Дашу. Взрослые игры для взрослых людей. И мне предусмотрена роль марионетки. Правда, они еще не знают, что я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Узнают. Виноватой я себя не чувствовала — сами предложили.

Плевать. Главное, мой ребенок будет в безопасности. В семье. И никогда не узнает настоящего одиночества.

— Тебе Диркова звонила, — сказал Дэн и протянул мне телефон. — Свой небось опять забыла дома.

Забыла. Даже не подумала поверить перед выходом. Беспечная. Нельзя так. Потерялась в последнее время совершенно, и найтись не могла. Лишь дома, в мнимой безопасности бетонных стен чувствовала себя уютно. До прошлой ночи.

— Спасибо.

Ира ответила сразу — после первого гудка. И тут же начала меня отчитывать. Они приехали вдвоем — она и Крег, жрец андвари. Плохо. Очень плохо. Влад не даст ей свободы. Он никому не дает, даже тем, на кого давно уже не имеет никаких прав. Душит, ломает, гнет, пока не добьется своего. А Ира его жена, и это навсегда.

Впервые за долгие годы эта мысль не вызвала у меня отторжения. Может, шок, а может… Что? Я больше не любила его? Я всю жизнь его любила. Даже в веренице сладких, карамельных дней находилась минутка для горечи воспоминаний.

Но теперь в душе было пусто. Испарилась злость, обиды, тоска с примесью разочарования. Сладкий, опиумный запах безумия. Эйфория, от которой невозможно спрятаться. Все осталось там — в прошлой жизни, куда мне возврата нет.

Они ждали нас с Дэном у подъезда. Ира — цветущая, сияющая, в ярко-синей блузе с воланами и румянцем на гладких щеках. И Крег — ее неуловимая тень. Плавные движения, полуулыбка, умный взгляд. Возможно, если бы браки хищных можно было разрывать, он бы стал Ире отличным мужем. Но законы писались не нами и не нам их разрушать...

— Ты здесь, — шептала я, обнимая подругу, — приехала.

— Ну, обещала же! — Ира отстранила меня и внимательно посмотрела в глаза. — Мальчики, поболтайте здесь немного. Нам с Полиной кое-что обсудить нужно. Наедине.

Она потащила меня наверх. Яростная, упрямая, энергичная. Я уже и забыла, насколько она заряжает позитивом. Рядом с Ирой дышалось легче. И легче было осознавать, что мне в скором времени придется сделать.

Я никогда не желала власти, всегда сторонилась ее. Да, приходилось участвовать в интригах Филиппа и даже быть оружием в достижении задуманного — ведь именно меня Тан использовал, чтобы Влад посвятил его в атли. Но самих этих стремлений я никогда не понимала. Женщине сложно понять. Даже Ира, будучи наследницей митаки, отказалась от прав на пост вождя ради любимого мужчины.

Только вот… к чему это привело? Живет в изгнании. Часть атли и навеки отщепенка. Гордость не позволяет смириться и простить. Любовь не позволяет отречься. Быть счастливой с кем-то другим. Уверена, Крегу было бы плевать на статус Иры. Он так на нее смотрел, что сомнений не возникало. Ира нравилась жрецу андвари. Возможно, настолько, что он готов был… Впрочем, на такое редкий мужчина готов ради женщины.

— Зря ты приехала, — угрюмо сказала я и покачала головой. Квартира швырнула в лицо воспоминания о прошлой ночи, всколыхнув в душе волнение. Наверное, я уже никогда не смогу чувствовать себя здесь в безопасности. Впрочем, и не придется — в ближайшие несколько лет мне суждено жить у скади. — Влад узнает, что ты здесь… с Крегом.

— Он знает, — спокойно ответила Ира. В глазах — не то горечь, не то облегчение. Возможно, она и сама не знает, как быть. Что делать дальше. Потерянная сильная девочка. Такой мне предстояло стать. — Поселились мы, конечно, в гостинице — приехать к атли было бы верхом наглости. Но он в курсе.

— Как в курсе?

В грудь плеснули кипятком. Ведь сама произнесла его имя и ничего не почувствовала. Ничего, кроме тревоги за подругу. А ее это безличное «он» ускорило пульс.

— Влад приезжал ко мне в Москву. Мы говорили. И поняли друг друга. — Она горько улыбнулась, отбрасывая темные, тяжелые пряди за спину. — Я не нужна ему, Полина. Была нужна — для дела. Но никогда он не видел во мне женщину. Друга, да. Соратника — бесспорно. Стену, за которой он может укрыться от собственных эмоций. Но не женщину. Так зачем держать?

— Ира...

— Нет, все хорошо, правда. Неопределенность убивает. Да и горькая правда всегда лучше, чем сладкая ложь. Влад никогда не хотел меня по-настоящему. Но достаточно уважает, чтобы сказать это в лицо.

— Влад и сам не знает, чего хочет, — пробормотала я, отворачиваясь. Налила воды в чайник, включила. Унять дрожь в пальцах удалось не сразу. В памяти всплывали обрывки прошлого. Резкие слова. Яростный взгляд. Последний сожженный мост на реке, где нет брода.

И я впервые поняла, что окончательно свободна. Путы упали с плеч, легкие раскрылись, и я дышала полной грудью. Только вот свобода всегда идет рука об руку с одиночеством.

— Он знает. Только вот понял поздно, — усмехнулась Ира. — Поздно ведь, Полина?

— Поздно, — кивнула я.

Теперь уже точно. У меня будет ребенок от Эрика, да и в сердце место лишь воспоминаниям. Карамельный кен. Прозрачный взгляд. Шершавые пальцы, касающиеся щеки. Ямочка на подбородке, покрытом легкой щетиной. Она колется, когда Эрик целует. Щекочет шею. А он смеется, хрипло, завораживающе. И мне не хочется, чтобы он прекращал. Пусть бы смеялся всегда, а не хмурился, как там, у портала. Там он злился. И выглядел несчастным. Совершенно не похожий на того, кто достиг главной цели в жизни. Тот, у кого ее отняли.

Но Эрик был достоин кана. Знаний, которые он давал. И будущих — светлых, совершенных миров, где не будет сомневающихся девочек и интригующих сестер.

Я не хотела стирать воспоминания. И тем более, не имела права их осквернить. Я любила Эрика. Люблю. И буду любить. Всегда.

— Мне придется уехать. Надолго. Возможно, на год. Но я вернусь, обещаю.

— Это из-за него? Из-за того мужчины, с которым ты была? — Светлые глаза воительницы вскрывают душу, обнажают пласт за пластом. А мне не хочется показывать. Это — только мое. Личное. И все еще болит. Сочится сукровица из раны и тут же берется свежей коркой.

Я вновь отвернулась.

— Частично.

— Он хотя бы стоил того? — спросила Ира, и я уловила иронию в твердом голосе подруги.

Она любила Влада. Любит. И не верит, что кто-то может излечить от этой любви. Ласковый вождь андвари не поможет утолить тоску, лишь затереть ее. Ему можно позволить быть рядом, когда рядом нет того, с кем осталось сердце.

Но я-то знаю, что чудеса случаются. Они окрашены синим и пахнут карамелью. Они высоки и длинноволосы. И не лгут. Никогда. Тебе приходится лгать им, но тебе можно — ты не из разряда чудес.

— Он стоил большего.

Ира больше не пытала меня и позволила подняться мужчинам. Мы доели обед, приготовленный Люсией. Больше готовить тут я не буду. Возможно, никогда.

Крег рассказывал о жизни андвари, Дэн дополнял, а я рассеянно слушала и иногда кивала. И думала о том, что Ире на самом деле повезло. Даже если она этого пока не понимает. Впрочем, я несколько раз пыталась влюбиться насильно — ничего, кроме разочарования, это не принесло. Но Крег не был так уж прост. Наверняка у него в голове созрел достаточно четкий план по завоеванию строптивой воительницы.

Ночь медленно стекала с неба на землю.

Я вышла на балкон и долго смотрела в чернильный небосклон, на котором не появилось ни одной звезды. Я глядела во тьму, а тьма глядела в меня. Скалилась, угрожала, клубилась тучами, предсказывая беду.

Но я больше не боялась. Уверенность поселилась в душе. Пока я дышу, никто не причинит мне вреда. Будь то неведомый враг, позарившийся на кровь или кен, наследница чужого племени, которая не в состоянии удержать власть, или же человек, назвавшийся другом.

Кто ты, призрачный убийца? И почему трусишь показать лицо? Где бы ты ни был, бойся гнева сильного сольвейга! Потому что я больше не собираюсь прощать и глотать обиды. Я найду тебя сама. Скоро в моих руках будет целое племя — много защитниц, целителей, воинов и, главное — ищеек. Они отыщут тебя для меня. И тогда ты сам напьешься моего страха. Захлебнешься им.

— Ночь сегодня темная. Такие обычно предвещают спокойные сны. — Тихий голос вырвал из раздумий. Я оглянулась. В проеме двери стоял Крег, ветер шевелил темные волосы, а Ира улыбалась из-за его плеча.

— Пойдем мы. Ты устала, я чувствую. Обещай, что глупостей не наделаешь.

— Обещаю.

Мне сейчас нельзя делать глупости. Теперь я — мать наследника скади.

— И позвонишь.

— Как только вернусь, — кивнула я и посмотрела на ее спутника. — Береги ее.

Крег улыбнулся. Тепло, мягко. В последнее время мне начинали нравиться жрецы.

— Она в надежных руках.

А потом они ушли. Дэн выключил основной свет, чернильная ночь вползла в комнату и разбавила воздух фиолетово-черным. Часы на комоде размеренно отсчитывали секунды, приближая следующий день. Утром Барт приведет Люсию, затем я, Дэн и целительница отправимся в вынужденное изгнание. Туда, где мне не нужно будет бояться. Где я смогу спокойно выносить ребенка. А потом вернемся — к сроку. И мне достанется скади...

— Волнуешься? — Голос Дэна звучал на удивление серьезно. Казалось, его и правда интересовал мой ответ. На остро выступающих скулах плясали тени спящего города.

— Немного. До сих пор не могу осмыслить. — Я подняла на него глаза. Любопытство мучило, и я дала ему волю. — Зачем ты вызвался помочь? Знаю, Барт тебе как отец, ты многим обязан ему, но тебе необязательно со мной возиться — Барт нашел бы других охранников.

— То есть мысль о том, что ты действительно мне интересна, тебе в голову не приходила? — усмехнулся он. И тут же, пресекая реакцию на столь недвусмысленную фразу, добавил: — Нет, не в том плане. Не обижайся, но ты совсем не в моем вкусе. Просто сдается мне, ты свою роль в мире хищных еще не отыграла. И она будет интересной — эта роль. Да и кто-то же должен учить тебя править.

— А ты умеешь?

— Мне не повезло родиться вторым сыном, — усмехнулся он. — А амбиций было побольше, чем у любого вождя. Я хотел править и не мог, хотя учился долго. Не понимал тогда, что азарта и воли недостаточно для того, чтобы стать хорошим правителем. Потом был поединок и изгнание.

— Ты не смог убить брата.

— Тогда я считал себя слабаком.

— А теперь?

Он вздохнул. Темная прядь упала на высокий лоб. А на скулах заходили желваки. А потом Дэн расслабился. Улыбнулся.

— А теперь считаю своим долгом помогать запутавшимся сольвейгам типа тебя.

— И присутствие рыжеволосой красотки с нами в одном доме, вдали от цивилизации здесь совершенно ни при чем? — поддразнила я.

— Не понимаю о чем ты, — притворно пожал плечами Дэн и накрыл локтями перила.

Ночь вилась вокруг нас, серебрилась светом фонарей во дворе. Стрекотали сверчки, а этажом ниже кто-то на всю включил клубную музыку. Скоро придет Глеб, и придется прощаться. Несколько часов — все, что у меня осталось от прошлой жизни.

Стоим вдвоем — я и Дэн. Он думает о своем. Возможно, о собственном племени, откуда его изгнали. Вышвырнули за дерзость вызвать брата на поединок. О прошлом, которое невозможно изменить. А потом, быть может, он вспоминает Барта — светло-карие глаза, низкий спокойный голос, уверенность.

А я прощаюсь с собой прежней. С Полиной-пророчицей атли. Как давно это было? Казалось, невообразимо давно. Когда началось — и не вспомнить. И все же душа щемит, воспоминания кислотой проникают в трещины и жгут.

Когда я вернусь, уже не буду просто Полиной. Я буду выше каждого из скади и не стану ближе ни одному из них. Чужачка, которой дали порулить. Они не примут меня. Отвергнут, как Тамара — Дашу. Моя кровь станет препятствием, и с каждым днем будет все труднее его преодолевать.

Эрик злился бы на меня. Он хотел оставить племя Даше… Но могу ли я с уверенностью сказать, что человек, пытавшийся убить меня прошлой ночью, подослан не ею? Смогу ли рискнуть жизнью сына?

Не смогу. Не должна. И не буду.

Прощание с Глебом вышло смазанным. Он устал и хотел спать, я тоже выключалась, поэтому мы просто сидели, обнявшись, на диване, а ночь окружала нас и обезоруживала.

Глебу единственному из друзей я сказала о ребенке. И о покушении. Ему могла доверять.

— Не нравится мне этот тип, — кивнул Глеб в сторону кухни, куда Дэн тактично удалился, чтобы мы могли проститься без свидетелей. — Мы можем уехать вдвоем, ну или с этой твоей рыжей, если хочешь. Хотя, как по мне, чем больше сольвейгов, тем больше проблем.

— Барт доверяет Дэну. А Люсия, она… мы связаны. Именно она нашла меня, Глеб. Видела моими глазами. Она близка мне, как никто из сольвейгов. А тебе со мной нельзя. У тебя есть Ника и атли, к тому же… Скади считают, Даша причастна к покушению. Даша — подруга Влада. Не хочу, чтобы он знал, где я. И вообще о ребенке. Не время еще...

— Время будет, когда ты вернешься, и он узнает постфактум, — «согласился» он. — Это будет гуманнее.

— Я не могу сейчас думать об уязвленной гордости Влада, — язвительно прошипела я. — Нашлись дела поважнее — жизнь там свою спасти, ага.

Он вздохнул.

— Извини.

— Да ничего. Просто ты все чаще играешь роль его адвоката. Надеюсь, на то, чтобы остаться моим другом, у тебя время останется.

— Ну что за бред, Полевая! Я — твой друг. А сейчас ты пытаешься меня делить. Зачем?

— Я не пытаюсь, — устало зевнула я. — Рада, что вы с Владом нашли общий язык. Не поверишь, но я всегда этого хотела. Просто мой ребенок Влада никак не касается. Совсем. Я не атли больше...

— Но и не скади. Как ты себе представляешь управление племенем?

— Никак не представляю. Но у меня есть несколько месяцев, чтобы постичь эту тонкую науку.

— Не верю, что Дашка стоит за этим, Поля, — серьезно сказал Глеб. — Я ж ее с детства знаю. Она совсем не такая, и не думаю, что за годы в Лондоне настолько переменилась. Да и скади править ей было так же страшно, как и тебе.

— Это не моя версия. Ее люди не верят ей. А мне главное — уберечь сына.

— Теплову скажешь? — лукаво прищурился Глеб. — Или втихаря промутишь?

— Втихаря, — нахмурилась я. — Не буду рисковать.

— Напишешь? Я волноваться буду...

— Напишу, — кивнула. — С другого профиля. Но писать буду редко.

Мы еще посидели немного. Молча. И мне вдруг расхотелось уезжать. Бросать друга. Родной город. Место, к которому привыкла. Может, все и так обойдется?

Но то была минутная слабость. Нахлынула и рассеялась.

К утру я снова была уверена в том, что делаю. Люсия стояла рядом, держала за руку, а мягкие пряди ее волос ластились к моему плечу. Барт улыбался. А Дэн готовился к переходу.

— Ты просто представь то место, нарисуй в голове. А я попытаюсь увидеть.

— Хорошо, — кивнула я. Закрыла глаза и принялась рисовать. Воображаемая кисточка скользила по холсту, добавляя новых подробностей в до боли знакомую картину. Рука Дэна была тепла, пальцы целительницы — наоборот, прохладны. Барт размеренно дышал за спиной — подбадривал.

Белые, рваные облака застыли в небе, а трава была изумрудной. Прозрачная вода, камни. Засахаренные верхушки гор. Треск дров в камине. Истершийся ковер.

— Ну как? — спросила шепотом, боясь спугнуть волшебство.

— Пусто. Ничего не чувствую.

Досада. Обида на собственную беспомощность.

И снова небо — ясное, как глаза Эрика. Но Эрика там не было никогда...

— Просто представь, что ты уже там, — помогает Барт, и я погружаюсь в теплые воды собственной памяти.

Скалка и пирожки. Передник в муке. Вино ночью перед огнем. Уютное кресло. Шорох страха на задворках сознания — охотники не дремлют...

И наутро один из них — сумасшедший, злой. И снова беспомощность — только теперь уже прошлая. И неожиданное спасение. Ванильный аромат. Тепло и безопасность. Блаженство.

— Полина...

Его голос проникает в сознание. Но Влада здесь нет, он в прошлом. Все в прошлом.

— Полина, открой глаза.

Подчинилась, открыла.

Перед глазами — та самая долина. Россыпь домиков внизу. Черепичные крыши, выкрашенные белым заборчики. А над ними небо — глубокое, синее. Ясное. Местами вымазанное белой краской. И серая твердь камня под ногами. Корка моха на валунах.

Люсия выпустила мою ладонь и, раскинув руки, закружилась. Солнечные лучи запутались в ее волосах, и те отливали бронзой и золотом.

— Получилось! — ахнула я. — У тебя получилось!

Дэн покачал головой. Посмотрел на меня серьезно. Нахмурился.

— Нет, — произнес задумчиво. — Я ничего не делал...