Глава девятая

Спустя неделю стан кочевников переправился к северу. Где именно они оказались, Ратмир не знал, но от их нового стана были видны пики заснеженных гор. Солнце светило ярко и даже издали было видно снег на их вершинах, предавая им синеватый оттенок. Владияр что-то рассказывал ему о северных горах. Но сейчас Ратмир был настолько озабочен всеми тяжбами своего плена, что не смог вспомнить их названия.

Ратмир, щурясь, посмотрел на солнце, и на его потрескавшихся губах появилась еле заметная улыбка. Если судить по солнцу, как его учил Владияр, по тому, как оно греет, то уже последний месяц зимы. Последние его числа. Значит, скоро весна и он заберёт себе свободу. Вернёт её.

Из леса, что стоял недалеко от стана, не смотря на крепкий мороз, слышалось пение весенней птахи. Ратмир провёл ладонью по щеке и почувствовал лёгкую щетину. «Борода растёт» — усмехнулся он про себя, и сердце его сжалось от внезапно нахлынувших воспоминаний, когда так же проводил в детстве ладонью по жёсткой щетине отца. Она слегка кололась, и ему казалось, что это даже больно. Что он тогда знал о боли? Ничего. Теперь Рус знал о ней больше, чем предостаточно. Посмотрев на свои израненные руки без обоих мизинцев, он сжал их в кулаки. Боли уже не было, но по ночам руки всё же болели, зависимо от погоды. На месте отрезанных пальцев остались красные шрамы. Ратмир, злобно оскалился и посмотрел в сторону шатров. В одном из них сейчас восседал его враг, тот, кого он намерен вскоре убить. Но сделать это надо было так, чтобы, ни кто не знал. Затем вывести из шатра Олесю и сбежать. Ратмир уже успел высмотреть самых быстрых скакунов.

С Олесей у него завязалась не просто дружба, а нечто большее. Рус оберегал её, заходил навестить. Сами того не замечая, они стали друг другу как брат и сестра. Рунг, конечно злился, что не может помешать их радости, но сделать ничего не мог. Его отец, Архунг приказал относиться к ним мягче. Ратмир пользовался этим и пытался войти в доверие к другим кочевникам, но ничего путного не вышло. Они смотрели на него, как на ничтожного раба. И будь у них возможность, убили бы его, а с девушкой сделали бы то же самое, что и с остальными рабынями.

За время перехода, стан значительно понёс ущерб. Пару раз на них нападали разбойники. В один из таких дней Ратмир хотел бежать, но увидев нападавших, тех же кочевников, понял, что не стоит торопиться.

Многие из рабынь остались в дороге и просто умерли. Кто от голода, кто от холода. Кочевники не берегли женщин. Они для них были обозом и служили только для потех. Оставшиеся в живых рабыни, принимали на себя вдвое больше тягот рабства и издевательств. Самых молоденьких из них всё же сберегли. Воинам нужна разрядка, хан это знал, поэтому приказал позаботиться об остальных. Но за заботу пришлось жестоко заплатить, и многие девушки наверняка позавидовали умершим рабыням.

Кочевники, в глазах Ратмира, навсегда останутся подлыми извергами и за свои грязные дела они должны были ответить. Были среди них и обычные люди, те, кто не зверствовал, а выполнял лишь указания главарей. Рус видел страх в их глазах и понимал, что они вынуждены подчиняться своим начальникам. Иначе и быть не могло. Но, как говорил его отец, если ты пришёл на чью-то землю и бесчинствуешь там, даже по приказу, ты — враг и тебя должно убить. Таков закон и его никто не отменял.

Ратмир был ещё жив только из-за того, что должен был помочь хану найти сказочный меч. Это даже забавляло его. Ну, где это видано, искать то, о чём слагают легенды, но сам меч так никто и не видел. Из-за этого ему было спокойнее. Ведь, пока они не нашли меч, его и Олесю не убьют. И он, Ратмир, вроде, как и не предатель. Ведь ищут они призрака, а значит, все поиски уже тщетны. Если только хан не сойдёт с ума и не примет какой-нибудь другой меч — легендарным.

Один из кочевников, молодой воин с севера, усатый, вёл себя не так как все. Ратмир часто видел его, когда тот заходил на пару с другим воином и выполнял приказ. В основном они хватали девушек и отводили воеводам, в том числе и в шатры к иноземцам. Как-то взгляд Ратмира и северянина пересеклись. Рус увидел не насмешку, как у многих, а горечь и сожаление, за содеянное.

Сегодня этот кочевник стоял на страже шатра с оставшимися рабынями. Ратмир, пользуясь свободным временем, подошёл к шатру и посмотрел на врага. Их взгляды встретились. Кочевник первый отвёл глаза. На этот раз Ратмир не выдержал и спросил:

— Что, совесть мучает? Или стыдливый такой? — и зная, что тот ничего не понял из его слов, хотел уже войти внутрь.

— Рунг сделает это. Рано или поздно, она станет его женщиной.

Руслан опешил и обернулся. На этот раз кочевник смотрел ему прямо в глаза:

— Я помогу тебе, но если ты поможешь мне, — продолжил воин, осматриваясь вокруг, боясь, что бы его, ни услышали.

На этот раз Ратмир увидел кого-то иного, не того кочевника в кольчуге и тёплой папке, с кривым мечом на поясе. Его взгляд был искренен, если степняки вообще способны на подобные чувства.

— А ты неплохо говоришь на нашем языке, — усмехнулся Ратмир, не воспринимая в серьёз слова врага.

Воин же был серьёзен и обеспокоен.

— Ты мне не веришь, знаю. У тебя быть причина. Понимаю.

И как Ратмир мог довериться басурманскому воину? Его Рунг мог специально подослать, что бы быстрее избавиться от неугодного руса. Нет, так просто его не поймать, не выведать его тайные намерения.

— Я всего лишь — раб. С чего тебе так говорить мне?

Кочевник снова беспокойно огляделся:

— Мало время. Этой ночью я буду на посту один, — он кивнул в сторону леса. — У меня зоркий глаз. Тебе надо отвлечь стражу, а я выведу девушку. Вместе уйдём. Мне надоело. Я — охотник, а не убийца и насильник. Меня жена, дети дома ждут. Рунг хотел убить мою жену, но я поклялся, служит ему. Верь мне, Рус. Я…

— Я ненадолго, — внезапно перебил воина Ратмир, увидев кого-то невдалеке. Это оказался один из чужеземцев с гербом на латах. Кажется, тот что-то заподозрил, но, видимо не понимал, о чём они говорили. Рус нырнул внутрь шатра. Запах здесь был, как и прежде, не из приятных. Не смотря на долгое нахождение здесь, к нему нельзя было привыкнуть. Запах пота и испражнений. А ведь ещё сильные морозы. Рабам запрещено было покидать шатёр без ведома хозяев. Мыться им позволяли довольно редко, только молодым девушкам, но, только для того, чтобы они не распространяли на воинов заразы. Хотя, как казалось Ратмир, голодные кочевники не брезговали ничем. Что касаемо Рунга, то он, прежде чем надругаться над очередной жертвой, приказывал умыть её и привести в порядок. Рус не мог понять только одного, зачем Рунг их убивает? Какое он получает от этого удовольствие? Так или иначе, молодого наследника степных иноверцев ждала не самая лучшая участь. Ратмир боялся только, не дрогнет ли у него рука, когда настанет момент расплаты? Но прошлой ночью ему пришла в голову хорошая мысль, касаемо врага. Возможно, он не убьёт его, но накажет. Как именно, молодой рус ещё не понял, но знал, что тот не умрёт обычной смертью. Иногда подобные мысли пугали его, не становится ли он зверем, но наблюдая каждый день за тем, что делает этот изверг, понимал, что если он и зверь, то это не страшно. Рунг хуже зверя. Он — паразит, которого надо истребить.

Стараясь не замечать спёртого воздуха и грязных рабынь, что лежали в рваных одеждах, пытаясь прикрыть стыд, в полутьме Ратмир разглядел Олесю. Девушка, как и все, сидела на полу и старалась не попасться на глаза воинам. Увидев Ратмира, она оживилась и чуть улыбнулась. Он присел рядом с ней и взял её руку в свою ладонь:

— Я не знаю, что мне делать, но у нас мало времени, — прошептал он и посмотрел в её глаза. — Кажется, появилась возможность.

— Какая возможность?

— Уйти.

Ратмир не хотел так скоро бежать из плена, но слова северянина взволновали его до такой степени, что казалось, другой возможности совершить побег не будет. Рус не мог довериться врагу полностью, но с другой стороны, терпеть всё, что здесь происходило, больше не было сил. Ратмиру иногда казалось, что он действительно предаёт свой народ и память предков. Значит, надо было срочно бежать. Ждать весны глупо. Кто знает, что произойдёт за то время. Мысли его перебила Олеся:

— Так, куда идти?

— Тише, — Ратмир приставил указательный палец к своим губам. — Придётся довериться одному кочевнику. Он сказал, что поможет нам бежать отсюда, только… я сомневаюсь, можно ли ему…

— Можно, — встрепенулась Олеся, — конечно можно. Уж лучше пусть и убьют во время побега, чем быть здесь и видеть всё это.

Ратмир понимал, что девушка права, хотя, возможно, это — последний вечер в их жизни. Сколько ещё ждать? Ждать больше нельзя.

Ратмир преподнёс её руку к своим губам и чуть поцеловал. Девушка смутилась и покраснела. Она освободила руку из его ладони и опустила глаза.

— Прости. Просто, так, на всякий случай, если с нами что-то случится, знай, — Ратмир посмотрел ей в глаза и опустил взгляд, — я не трус. И сейчас, не только здесь, но и в жизни, у меня нет никого ближе тебя.

Олеся улыбнулась:

— Зачем ты так говоришь? У меня тоже никого не осталось, кроме тебя, но я не хочу думать о том, какой ты. Ты не можешь один справиться со всеми. Ратмир, — Олеся и улыбнулась. — Ты не всеведущ и не всемогущ. Если есть возможность, надо бежать. Даже если убьют, — девушка отвела от него взгляд и слёзы покатились по её щекам. — Меня уже убили, ещё, когда напали на нашу деревню. Они отняли у нас жизнь, но свободу им не отнять. Я лучше умру, чем буду продолжать смотреть на всё это.

Ратмир обнял Олесю и погладил по волосам. Девушка сказала сейчас те же слова, что когда-то говорил ему Владияр. Она не простая крестьянка, нет. В ней есть что-то великое, тайное.

— Если нам удастся уйти, я знаю, куда податься. Этот лес, — Олеся кивнула в сторону ельника, на опушке которого кочевники и устроились, — кажется, у меня там живёт бабушка. Она не простая.

— Олеся, мы были неделю в дороге, и ушли очень далеко. Вряд ли это тот самый лес, где она живёт.

— Нет. Этот лес на севере, и мне кажется, что она живёт именно здесь. Я не знаю дорогу, но чувствую это.

Он не стал с ней спорить, а просто улыбнулся. Предстоящий побег пугал и волновал его. Но теперь у Ратмира появилась надежда на новую жизнь, и он совсем не хотел её терять. Даже если воин его обманывает, всё равно надо бежать. Иначе, одному ему не справиться.

При выходе из шатра, Рус подошёл ближе к воину и шёпотом спросил:

— Как тебя зовут?

— Ясур, сын Хараза охотника. И я охотник. Я не убийца.

— Я Ратмир. Чем и когда мне отвлечь стражников?

— Ближе к полуночи, огнём запали дальние шатры и пробирайся к лесу, — тут же лицо Ясура исказилось в злобе. — Давай, ступай, Рус! — И дальше выругался на своём языке.

Ратмир быстро направился к шатру Рунга. Теперь оставалось только раздобыть факел. Но как? Факел видно всем. Тут же понял, как он глуп. Факелы торчали у каждого шатра. Нужно было только их запалить. Всё оказалось просто. На самом же деле придётся отвлекать стражников.

Рунг был спокоен и лёг спать как никогда рано. Ратмир даже удивился и очень обрадовался такому событию. Значит, не придётся ждать, пока его хозяин соизволит заснуть. Рунг лишь покосился в сторону раба и кивнул рукой, давая понять, что бы тот потушил костёр. Рус не заставил себя долго ждать и быстро залил его водой.