Глава третья

Голова Ратмира болела. По лицу струилась алая кровь. Он плохо понимал, что произошло? Смутно помнил ясные глаза Владияра. Еще он помнил гневные глаза отца, когда тот набросился на наставника. Отец был во хмелю, но то, что он сказал ему, Ратмиру, своему сыну, не выходило у него из головы. "У меня нет сына!"

Сознание действительности Ратмиру, вернул удар по спине чем-то жестким. Чья-то небольшая, но сильная рука подняла хлыстом его подбородок. Перед глазами парня горел пламень, и повсюду лежали тела убитых людей. Бержна сожжена дотла.

— А-а, жив, рус, — та же рука схватила парня за шкирку и легко подняла его с окровавленного снега. Ратмир, еле устоял на ногах и медленно приходил в себя.

Перед ним, на вороном жеребце восседал маленький, с узкими, как и у всех кочевников глазами, всадник в теплом тулупе. Правой рукой он держал поводья коня, левая рука лежала на рукояти кривой сабли. На руках у него надеты теплые рукавицы, на ногах теплые кожаные сапоги. Лицо его было властным. Длинные черные усы свисали до подбородка. В центре подбородка висела заплетенная в тоненькую косичку, черная бородка.

Всадник усмехнулся. Кто-то сзади толкнул и ткнул Ратмира, лицом к земле:

— Кланяйся, рус! Архунг перед тобой!

Архунг поднял правую руку:

— Не надо, Рухи. Зачем мальцу голову пробил? Ай-ай-ай, — с акцентом сказал всадник и покачал головой.

Однорукий Рухи пал на колени перед Архунгом. Только сейчас Ратмир разглядел тормошившего его, пожилого кочевника в худом тулупе с саблей на поясе. Левый рукав тулупа был пристегнут ремнем.

— Прости, хан! Не стал бы. Так убежал бы рус поганый.

Голова Ратмира разболелась пульсировавшей болью в висках, когда он поднял ее. В ушах зашумело. Из раны на голове продолжала течь кровь. Только сейчас он почувствовал боль. Он, молча, шатаясь, сплюнул запекшийся во рту сгусток крови и поднял голову. Все тело лихорадило. Босые ноги совсем не чувствовали обжигающе холодный снег; сапоги и тулуп с парня сняли, оставив на нем штаны и рубаху.

— Как тебя звать, рус? — спросил Архунг.

— Я…, — еле ответил парень, стараясь не опускать головы — при наклоне боль в голове увеличивалось и его начинало мутить. Сплюнув еще немного крови, он собрался силами и чётко сказал:

— Ратмир.

Лицо Архунга нисколько не изменилось. Он только кивнул в сторону Ратмира:

— Усадите на коня, — приказал хан и, развернув своего жеребца, покосился в сторону пленника. — Сын Яронора — гость мне, — и, рассмеявшись, поскакал.

Очнулся Ратмир нескоро. Голова его была перевязана тряпкой. Рана в голове отзывалась тупой болью. Он открыл глаза и посмотрел на, покрытый плесенью бревенчатый потолок. Где-то слышалась капель. Воздух был пропитан древесным дымом. Ратмир медленно повернул голову: на земляном полу стоял деревянный таз, в который с потолка капали капли. Рядом горел костер, обложенный большими камнями. Дым выходил в жестяную, наскоро сбитую трубу. Где-то сверху слышалось перестукивание дятла. Ратмир ещё не пришёл в себя до конца, но понимал, что он, скорее всего в землянке, в лесу.

Внезапно в полутьму прорвался яркий свет. На пол посыпались мелкие кусочки замороженной земли и снега, вперемешку с хвоей. С улицы внутрь обдало легким морозцем; клубы пара ворвались внутрь помещения. Это кто-то открыл лаз в потолке. В землянку нырнул уже знакомый ему, однорукий Рухи. За ним проследовал совсем юный парень, примерно ровесник Ратмира. Одет он был неплохо. Скорее всего — сын Архунга — промелькнуло в голове Ратмира. Рухи подошел к пленнику как-то странно — осторожно, крадучись, словно собирался напасть на него.

— А, рус. Очнулся, шайтан! — сказав эти слова, Рухи посторонился. — Вот он, шайтан рус. Что прикажешь, Рунг?

— Ступай, — махнул молодой кочевник в сторону лаза. — Без тебя разберусь.

Рухи низко поклонился парню в спину и отошел к лазу. Затем выпрямился и быстро вылез наружу.

Рунг без скрываемого любопытства смотрел на гостя, а точнее — пленника. Затем он, словно вспомнив что-то, достал из кармана кожаную флягу с водой и протянул её Ратмиру:

— Пей. Можешь пит. Ты теперь мой раб, — мальчишка улыбнулся. — Но не бойся, будешь служить мне, и я тебя вознагражу.

Ратмир отвернулся от господина и накрылся тулупом. Его господину это совсем не понравилось. Рунг сорвал с раба тулуп и, схватив за плечо, дёрнул к себе.

— Так нельзя! Ты — раб! Я — твой господин!

Ратмир, не смотря на головную боль, сурово посмотрел на Рунга и процедил сквозь зубы:

— Россичи — свободный народ. И у нас нет господ, и никогда не будет.

— Это мы ещё посмотрим! — усмехнулся Рунг и на всякий случай отошёл в сторону.