Глава пятая

Уже несколько дней Ратмир жил не среди рабов, а рядом с Рунгом, как собачка на поводке. Кочевник водил его с собой везде. Раны успели немного зажить, но боль не уходила. Его больше не били, потому что он пытался уловить настроение хозяина и выполнял любую просьбу, так как выбора не было. Ратмир был с Рунгом в их пристанище, в поле, окружённом лесами. Иногда кочевники уходили на охоту. Но вчера Рунг прихватил Ратмира и с пол сотней степняков ускакали к ближайшей деревне.

С холма, за покрытой льдом, рекой, они с Рунгом наблюдали за воинами; кочевники окружили деревню. Забор там был из обычных слег, закреплённых на столбах. Часовых там не оказалось, и они гурьбой ворвались туда. Ворвались в дома, забрали всё, что было у крестьян. Рунг кивнул Ратмиру в сторону деревни, и они поскакали вперёд. Русу было больно смотреть, как, так называемые воины свободы обирали местных жителей: забирали не особо богатую одёжку и всевозможную утварь. Хватали птицу и скотину. Того, кто пытался их остановить, они убивали на месте. На радость Рунгу, да и всем остальным, нашлось и несколько молоденьких девушек; их быстро вывели на улицу, связали и выстроили вереницей. Остальных жителей держали в стороне. Но Рунг не угомонился и разрешил степнякам потешиться с крестьянками, возрастом по старше. Затем посмотрел в сторону Ратмира:

— Не желаешь, а, Рус? — и, не дожидаясь ответа, спрыгнул с коня и направился в толпу местных жителей. Выбрал себе женщину по моложе. Ему хотел было помешать пожилой бородатый мужик, но Рунг не задумываясь, ударил его саблей в живот. Остальные отшатнулись, и, степняк, схватив женщину за волосы, увёл в ближайшую избу.

Наблюдая за Рунгом, Ратмир сжал от бессилия кулаки. Парень позабыл о боли в местах отрубленных мизинцев. Недавно зашитые раны начали кровоточить. Но, что он мог сделать? Нет, нужно выждать. Набраться сил и… Рус лишь отвернул взгляд от всего кошмара и попытался вспомнить хоть что-нибудь светлое. Его взгляд случайно коснулся вереницы связанных по рукам девушек. Точнее, одной из них: в старом сарафане, девушка с длинной, тёмно-русой косой, испуганно посмотрела на него ясными голубыми глазами, словно искала защиты. Сколько ей лет? Наверняка — его ровесница. И что её теперь ждёт? Она искала в нём защиты, но не нашла. Ратмир отвернулся. Ему было стыдно, и он готов был провалиться сквозь землю. Тут же послышались душераздирающие крики женщины в избе. Девушка встрепенулась, и слёзы потекли по щекам сами собой. Она, боясь, что её услышат, молча, зарыдала. Ратмир понял, что та женщина, которую увёл Рунг, видимо была её старшая сестра или мать. Он снова посмотрел на неё. Из глаз девушки катились слёзы, но она знала, что кричать нельзя. Девушка судорожно всхлипывала, но молчала.

«Да что же это такое?!» — вырвалось у Ратмира в сознании. Он уже спешился и готов был бежать в избу, но тут, же в дверях появился Рунг. В его взгляде было что-то дикое и страшное. Глаза его блестели, словно произошло какое-то чудо. Кочевник, как-то отрешённо посмотрел на Руса:

— Поздно, я уже закончил. Как-нибудь в следующий раз, Рус. Её кров уже смыла с неё всю грязь.

— Зачем тебе это, Рунг? — не выдержав, предательски дрожащим голосом спросил Ратмир. — Зачем?

Ратмир знал, что за подобный вопрос может легко лишиться ещё одного пальца, а возможно и жизни. Но надеялся услышать хоть какой-то ответ. Рунг удивлённо посмотрел на раба:

— Тебе хочется знать? Или ты дерзишь и хочешь новых мучений, Рус?

Запал Руса ещё не остыл, но умом он понимал, что стоит извиниться:

— Я просто…

— Тебе жалко этих людей? — Рунг указал Ратмиру в сторону крестьян. — Забудь о жалости, Рус. Бери то, что можно взять. Так учил меня отец.

— Меня учили другому.

— Знаю. Но ты должен забыть о прошлом, если хочешь остаться со мной. Если не со мной, то смерть найти тебя. Запомни.

Рунг обошёл раба и ловко вскочил на коня. Ратмир невесело, опустив взгляд, тоже сел на свою кобылу. Кочевник тут же скомандовал степнякам зажечь факелы. Затем, взяв один из них, протянул Ратмиру:

— Жги! Хочу, что бы ты узнал, как это, быть победителем! Жги!

Ратмир проглотил подступивший к горлу комок и в недоумении посмотрел на Рунга.

— Я не буду.

Рунг засмеялся. Не смотря, на юный возраст, он уже умел взять своё, и был хорошим воином. Но кочевника портила жажда крови, и от этого Ратмир ненавидел его.

— Ты будешь жечь, Рус! — сказал Рунг.

— Я не смогу. Они мои земляки.

Глаза Руса и Лунга встретились. Кочевник готов был убить раба, но что-то его держало. Внезапно из толпы крестьян донёсся злобный крик:

— Не бойся, Рус! Ты уже предал нас! Жги, сволочь!

Тут же двое воинов схватили пожилого мужика и вывели его. Один из воинов замахнулся на него саблей, но Рунг остановил:

— Нет! Пусть Рус зарубит! — и тут же протянул рукоять сабли рабу. — Давай, Рус, руби его!

В одно мгновенье у Ратмира пронеслась не плохая мысль — ведь можно взять саблю Рунга и убить его же… Он сам отдаёт её. И пусть он, Рус погибнет, зато убьёт своего врага. Ратмир уже потянулся за рукоятью, но Рунг убрал саблю и рассмеялся:

— Ты что, Рус, подумал, что я тебе саблю дам?! Думаешь, я дурак?! Нет! — и снова рассмеялся. Затем махнул рукой воину с саблей, и с мужика в мгновение ока слетела голова. Тело упало на затоптанный окровавленный снег. Женщины зарыдали.

— Ладно, поджигайте! А эти собаки сами замёрзнут! — скомандовал Рунг своим воинам и поскакал прочь.

Ратмир развернул свою лошадь. Он не хотел смотреть на то, что сейчас произойдёт. Он лишь краем глаза взглянул в сторону девушек. Их уже уводили прочь. А та девушка, которую он заметил, окинула его напуганным и ненавистным взглядом. Он отвернулся от неё и возненавидел себя за то, что не вмешался. Ведь мог вмешаться, но не сделал этого. Ратмир не мог простить себе этого, просто не имел права. Так он понимал и никак иначе.

Позади, вскоре, послышался треск горящего дерева и женский вой. Не рыдание, а вой. Деревню жгли.