Глава 13. Ночные гости

Заряна влетела в дом, не заметив, что следом за ней во двор вошёл Милован и в замешательстве остановился. Она осторожно притворила за собой дверь. Наставница была в доме и лихорадочно собирала свою лекарскую сумку, с которой обычно ходила к тяжело больным. Не оглядываясь, она поинтересовалась:

— Ну как там всё прошло? — Сняла с полки пару склянок с какой-то мазью, осторожно поднесла к носу, удовлетворённо кивнула и бережно уложила внутрь скарба. — Я пошла за вами, но меня остановил мальчонка, присланный кузнецом. Мне пришлось срочно уйти. Ну и что ты думаешь? Там только самое начало, а он уже от страха дрожит, словно осиновый лист на ветру, глядишь, не ровен час и в обморок свалится. Я ему заданий надавала: баньку истопить, воды вскипятить, чистые тряпицы приготовить, а сама домой помчалась за лекарствами и всякими приспособлениями. Ты, кстати, не видела, куда я поставила маковую настойку? На всякий случай пусть будет при мне. Мало ли что. — Она по очереди подносила к глазам сосуды из тёмного стекла, читая на них надписи. — А то я вот нашла дурман и белладонну, но мне роженица нужна в сознании.

Заряна не отвечала, и Матрена резко обернулась, прищурилась, заметив, что у ученицы глаза на мокром месте.

— Что случилось?

Девушка покачала головой, проходя внутрь и принимаясь тщательно пересматривать надписи на небольших запечатанных бутылях.

— Тебя обидели? — не унималась Матрена, подходя и осторожно касаясь её локтя. — Ты только скажи, сразу к князю пойду. Он у нас справедливый.

— Всё в порядке. — Заряна обернулась, протягивая наставнице пропажу. — И я нашла маковую настойку. Поспешать тебе надо бы! Небось, заждались?

— Хорошо. — Матрена взяла бутыль и направилась к столу. — Я сейчас и правда очень спешу, но потом ты мне всё расскажешь. Не знаю, когда вернусь. — Обернулась и с сомнением посмотрела на свою ученицу. — Сегодня одна ночуешь. Справишься?

— Справлюсь, — неуверенно ответила Заряна, понимая, о чём умолчала наставница (о ночных кошмарах, которые она видела каждую ночь). — Я выпью пустырника и лягу спать. Не беспокойся за меня!

— Хорошо. Кстати, на кухню заглядывала, проследить, как выполнили мой наказ — присматривать за зельем укрепляющим для драчунов наших завтрашних, а там уже и мёду, и хмельного кваса наварили для празднества. — Снуя по дому, Матрёна продолжала отдавать указания. — Осталось только бодяги навести. Сделаешь? — Заряна кивнула, снимая с головы лобную ленту. — Тогда конопляное масло на столе. А я пошла.

Милован не рискнул постучаться в двери местной лекарки, но и уходить не спешил. Обошёл двор, осторожно заглядывая в окна, в надежде хоть как-то прояснить вопрос: кто такая эта незнакомка? Вывернул из-за угла и нос к носу столкнулся с Ярославом.

Опешивший было княжич вдруг поменялся в лице, схватил его за грудки и резко притянул к себе: — Ты что тут делаешь? Чего удумал-то?

— То же самое я могу спросить и у тебя. — Милован ударил по рукам Слава и тут же сам ухватился за рубашку на его груди.

Ненавистно буравя друг друга взглядами и вцепившись мёртвой хваткой в одежду соперника, княжичи, толкаясь, постепенно переместились ко входу в дом. Матрена распахнула дверь и замерла как вкопанная.

— Что тут происходит? — Строго поинтересовалась женщина, закрывая за собой дверь и спускаясь по ступеням. А у самой сердце в пятки ушло: "Вот как её теперь одну оставлять?" — Вы чего тут удумали?

Княжичи разжали руки и принялись смешно поправлять одежду друг на друге.

— Смотрите мне! — Матрена погрозила пальцем, обводя сердитым взглядом притихших мужчин. — Мне сейчас нужно на поварню сходить, — не моргнув глазом солгала травница, — а когда вернусь, чтоб и духу вашего здесь не было.

— А мы уже уходим. — Ярослав, провожая взглядом семейную лекарку, с силой толкнул Милована вперёд, но тот, недолго думая, развернулся и отвесил ему тычок обратно. Яр лениво увернулся от его руки и с силой пихнул снова.

— Да что вы как дети малые! — Заслышав возню за своей спиной, Матрена остановилась и резко обернулась. — Давайте оба со двора! Я подожду.

Травница до последнего наблюдала за удаляющимися драчунами, и только когда они скрылись из глаз, ещё раз с сомнением посмотрела на тёмные окна дома, беспокоясь за ученицу. Вздохнула и отправилась по своим делам.

Заряна исправно выполнила поручение наставницы: навела бодягу для завтрашнего дня. Поужинала просто для порядка, съела кусок хлеба, запив тёплым сбитнем, совсем не почувствовав вкуса еды, и пошла в свою комнату. Забралась в кровать, устроилась поудобнее, подложив ладонь под голову; тут-то и выползли снова дурные мысли. Что делать? Как дальше быть? И слёзы от обиды градом покатились из глаз. Устав плакать, она незаметно уснула, но очень скоро подскочила на кровати, разбуженная кошмаром, тем, что не давал спокойно спать уже седмицу, и так стало Заряне горько от всего, что зарыдала в подушку, завыла от жалости к себе, от глухой тоски, от того, что не знает, как быть дальше. Но сегодня кто-то плакал вместе с ней, вторя тоненько. Насторожившись, она громко шмыгнула носом и вгляделась в темноту.

"Никого не видно, а ведь кто-то точно есть! Ну что за недоля такая?" — всхлипнула.

— Не реви! — прозвучало строгое рядом. — Слышишь? Хватит уже!

— Чего-о-о? — протянула Заряна, резко садясь и пытаясь увидеть говорившего.

— А того… — вторил её же интонацией голос из темноты. — То кричишь ночь напролёт, то рыдаешь, не ровен час так и Злыдня в дом привлечёшь, а мне потом воюй с ним.

— А-а-а, хозяин дома. — До Заряны наконец дошло, с кем она разговаривала. — А что раньше не показывался?

— Чего это сразу хозяин? Хозяйка я. Да и не люблю я лишний раз на глаза лезть. Зачем? Дело своё я хорошо знаю — дом исправно веду. Матренушка вон довольна, а мне большего и не надобно. — В тёмном углу кто-то зашевелился. Тень прошла к столу, и через какое-то время загорелась лучина. — Давай знакомиться, гостьюшка ты наша беспокойная.

— Заряна меня зовут. — Она кулаками потёрла глаза. Перед ней стояли целых три домовухи — круглощёкие, маленькие, крепенькие, как грибочки-боровички, — что в принципе было невозможно: один дом — одна хозяйка или хозяин. — А-а-а?..

— Им тоже очень любопытно узнать твою историю, — засмущалась хозяйка дома, поправляя на голове красный платок, съехавший на затылок. Она и выглядела старше двух других.

— Страсть как интересно, что с тобой приключилось. Поведай-ка нам, не стыдись. А уж тайну твою сохраним, не выдадим до скончания дней, — заговорила самая молодая из них, в синем платке в белый горох, без конца утирая слёзы с пухлых розовых щёк. — Маняша меня величают.

— Не серчай на нас! — сказала третья, выступая вперёд. Она выглядела старше Маняши и держалась немного настороженно, хотя со стороны было видно, что и её тоже переполняют чувства. — Может, глядишь, чем помочь сможем. И да, меня зовут Агапка.

— Ну а я Хавронья Петровна. Здешняя, значится, буду. — Домовуха приосанилась, стала как-то даже выше. — Да-да, это моё имя. — Она озорно подмигнула, вытягивая из-под передника небольшую запечатанную бутыль, в каких в основном хранили крепкие напитки. — И вот что у меня есть.

Заряна с сомнением посмотрела на бутыль в руках Хавроньи.

"Ой, не надо бы!.. А то, что получается, Матрена только за порог, а мы… Ну да ладно, чего уж там. Хмель не всегда зло!"

И решительно поднялась с кровати, накинула прямо на длинную сорочку сарафан и вышла из комнаты. Домовухи недоумевающе переглянулись между собой. Но дверь тут же снова открылась, и девушка вернулась обратно с кружками и кувшином остывшего сбитня в руках.

— Думаю, это именно то, что мне сейчас нужно. — Расставила утварь на небольшом столике и подтянула два стула, приглашая к столу: — Располагайтесь, а я пойду соберу для нас чего-нибудь, чем можно будет закусить.

А через час в комнате говорили все, точнее, кричали. Каждый выдвигал свою версию, как можно попробовать развеять родовое проклятие, при этом умудрялись это делать все разом. Заряна, подперев щёку одной рукой, другой крутила кружку, удручённо поглядывая на её содержимое. Признаться, напиток оказался намного крепче, чем ожидалось. Она без утайки поведала домовухам свою историю любви, а теперь в ужасе выслушивала планы один хлеще другого.

— Я знаю точно: его нужно поцеловать. — Маняша забрала кружку из рук Заряны, быстро плеснула в неё из бутыли и вернула назад. — Во всех сказаниях именно поцелуй любви снимает проклятие. — С важным видом подлила медовухи своим подругам, пропустив свою кружку. — Пусть целует его, и делу конец! — Подхватила со стола пустую посудину и махом опрокинула в себя. Замерла, удивлённо округлив глаза, недоверчиво заглянула внутрь, перевернула и даже потрясла ей. — Что за чудеса такие?

— Слишком просто. — Хавронья Петровна задумчиво поскребла щёку. — Здесь должно быть что-то другое.

— А что тогда? — поинтересовалась Маняша, продолжая всматриваться в свою кружку.

— Думаю, это он должен её поцеловать, — предположила Агапка, беря свежий огурчик из тарелки с огородной зеленью. — При этом должен сам захотеть это сделать.

— Да как же его заставить захотеть? — Заряна отпила из своей кружки.

— Как-как? — Маняша зло хлопнула об стол бесполезной пустой посудиной и с ногами взобралась на стул, упёрла руки в бока, наклонила голову к плечу, сделала бровки домиком, губы бантиком. — Соблазни его.

Заряна поперхнулась и закашлялась, обвела недоверчивым взглядом присутствующих. Все трое согласно кивнули.

— Ничего не выйдет из этой затеи. — Заряна махнула рукой и потёрла глаза, Маняш вдруг стало две. — Вокруг него девицы-красавицы косяками ходят.

— А ты у нас кто? — Хавронья не отводила взгляда от лица травницы.

— Кто? — Заряна удивлённо повела бровью.

— Ведьма ты лесная, вот кто. И тебе вполне по силам придумать, как косяки эти… тьфу ты, девиц-красавиц извести вокруг него.

— Вот же лахудры ряженные. — Маняша потрясла кулаком в воздухе и чуть не свалилась со стула, вцепилась руками в спинку и виновато посмотрела на своих подруг. — Не-е-е, ну а что им всем от него нужно? Знают ведь, что ветреный: ни у одной больше ночи не задержался.

— Да ты не понимаешь. — Петровна многозначительно приподняла брови. — Для каждой из этих девиц любовь княжича — это как самый большой подарок в жизни.

— Вот и я о чём говорю. — Заряна взяла бутыль и удивлённо покачала её в руке. — Что-то я не пойму: пьём и пьём, а оно всё никак не заканчивается. — Домовухи разом засмеялись. Заряне пришла догадка, она осуждающе посмотрела на них. — Что, сосудик-то не простой? — Все три кивнули. — Так это сколько мы уже на душу приняли?

Ночные гостьюшки пожали плечами, протягивая пустые посудины к травнице. Девушка разлила медовуху по кружкам и с любопытством снова покачала в руке бутыль, проверяя, изменился ли вес.

— Ты это… давай не отвлекайся! — Агапка строго глянула на травницу, вгрызаясь в луковицу, словно в яблочко наливное. — Думай, как соперниц от него отвадить.

Заряна едва смогла сфокусировать на ней взгляд, решительно отставила кружку, развела руками.

— Я даже не знаю. Да мне и Матрена строго настрого запретила использовать наговоры.

— Думай лучше. — Хавронья сунула огурец в руки Заряны. — На-ка вот, погрызи, а то вообще ничего не кушаешь. — Задумчиво свела брови, — А если не наговоры? Может, что другое есть?

— Кажется, придумала. — Заряна поднялась со стула и на нетвёрдых ногах прошлась по комнате. — А если подлить сенной настойки в березовицу, которую специально сварили для девиц? Её как раз никто и пить не будет, кроме девиц-красавиц, она ведь совсем не хмельная.

— Что есть такое сенная настойка? — Маняша спустилась на пол и, толкая перед собой стул, добралась до кровати, ворча себе под нос, с кряхтением полезла на неё. — Мне срочно нужно прилечь.

— Это, кажется, послабляющее, не? — неуверенно предположила Агапка, подозрительно рассматривая в своей руке пучок зелени, решительно затолкала в рот и принялась пережёвывать.

— Так и есть. — Заряна присела на стул и потёрла виски. — Но я не уверена, что так будет правильно.

— Знаешь что? Сейчас все способы хороши. — Агапка поднялась на ноги. — Выбирать не приходится. Сама сказала, сколько их вокруг него вьётся, вот пускай лучше в кустиках посидят. — За спиной на кровати в голос засмеялась Маняша. — Чего ржёшь? Мы таким способом проредим ряды… — Нужное слово напрочь выскочила из головы домовухи и не хотело никак вспоминаться. — Девиц этих раскрасавиц, едрёна кочерыжка. — Громко икнула и смущённо прикрыла ладошкой рот.

— Тогда чего сидим? — Хавронья Петровна поднялась на ноги. — Вперёд! За княжича! За любовь Ярослава!

— Да! — закричала Заряна, поддаваясь всеобщему боевому настрою, и решительно направилась к выходу из комнаты. Распахнула дверцы шкафа и остолбенело замерла на месте, разглядывая вещи перед собой.

Маняша только поправила на себе одежду, туже подвязала платочек и собралась слезть с кровати, но увидев, что Заряна решила выйти через шкаф, повалилась обратно на подушки, захлёбываясь в безудержном смехе.

— Так. — Хавронья осуждающе посмотрела на младшую домовуху. — Маньке больше не наливать!

— Зарянке тоже, — внесла своё слово Агапка, подходя к травнице и толкая её в сторону настоящего выхода, а сама притворила дверцы шкафа. — Пошли, что ли?

Удивительное дело, но они умудрились как-то добраться до поварни и не попасться никому на глаза. Осторожно вошли внутрь, и домовушки тут же разбрелись в поисках лучины, а Заряна двинулась наощупь, стараясь по запаху определить, где находится нужный напиток. По дороге благополучно сбила несколько пустых посудин, пару раз обо что-то запнулась, но всё же обнаружила чугунок. Трудность заключалась лишь в одном: как определить в темноте нужное количество настоя. Не стала рисковать, пару раз стукнула по своему пальцу горлышком небольшой бутыли, которую она прихватила из дома, и торжественно возвестила своим подельницам, что дело сделано и можно возвращаться. Распахнула дверь из поварни… и нос к носу столкнулась с ночным посетителем.

— Ах ты ж, жёваный крот! — Бажен настолько не ожидал появления из тёмной поварни слабо трезвой ученицы лекарки, что даже ругнулся, отскакивая в сторону. Молчание затягивалось. — Я пришёл за укрепляющим настоем для нас, а то утром-то здесь не протолкнёшься.

— Не готово ещё! — ответила Заряна первое пришедшее в голову, протянула руку и хотела облокотиться об косяк, но промазала, вываливаясь в коридор. Она непременно бы упала, не придержи её вовремя Бажен. Из темноты поварни что-то жутко заскулило и захрюкало. Это Агапка закрыла ладонью рот Маняше, а ей — Хавронья. — Ближе к утру приходите, — непонятно к кому обратилась Яна, пытаясь изо всех сил зафиксировать взглядом расплывающуюся перед глазами картинку, — уже настоится.

— Закусывайте в следующий раз, когда пробовать будете! — Бажен сморщил нос. Теперь-то он наверняка знал, как варятся все эти зелья да хмельные напитки. "Бедные повара, это же сколько всего откушать нужно?"— Тебя до дома довести? — он притянул девушку к себе, заглядывая в чудные не моргающие синие глаза травницы.

— Сами добрёмся, добредим, дой… — Заряна в ужасе округлила глаза. В поварне кто-то, уже совсем не таясь, засмеялся в голос. Бажен с подозрением посмотрел в темноту за спиной девушки. Она тем временем расцепила его руки и отошла. — Сами, в общем… как-нибудь.

— Ты не одна здесь? — поинтересовался Бажен, продолжая пристально вглядываться в открытый проём поварни. Заряна кивнула. — Хорошо. Приду тогда к утру.

***

Летом всегда светало рано. Первые солнечные лучи робко скользили по сонной земле, рассеивая остатки ночного тумана над рекой и озаряя своим светом всю округу. На траве утренняя роса сверкала множеством огоньков, а в воздухе плыл сладкий аромат луговых цветов. И было тихо. Так тихо, что казалось, земля затаилась в ожидании какого-то праздника, чуда — летнего дня, полного приятных сюрпризов и подарков.

Но так длилось недолго. Солнце поднялось выше, подул приятный легкий ветерок. Зашумели деревья, послышалось нестройное веселое щебетание птиц, с дворов стали доноситься привычные для утренней суеты звуки, и с каждым часом становилось теплее. День обещал быть жарким.

Сегодня Заряна не услышала первых петухов, не проснулась и к завтраку и благополучно спала бы дальше, если бы не настойчивый стук в дверь. Она открыла глаза и села. В голове что-то с грохотом пересыпалось. Застонала, сжимая руками виски. "Хмель — всегда зло!" Поднялась с кровати и побрела ко входу. Распахнула дверь и прикрыла глаза рукой от яркого солнца.

— Что случилось? — поинтересовалась она и сама испугалась, каким чужим прозвучал её голос.

— Князюшка наш, ясно солнышко, беспокоится, почему Матрены до сих пор нет. — Веснушчатая девчушка скромно потупила взор. — Там наши молодцы на полянке собрались, чтобы уже пойти бить морд… — Ой! — Испуганно посмотрела на травницу. — В общем, они готовы выйти помериться силушкой богатырской.

— А разве Матрена вернулась? — Взгляд Заряны побежал по комнате, выискивая вещи и сумку наставницы, но кроме бутыли, которую принесли домовухи, и небольшого сосуда из-под сенной настойки на столе ничего не смогла обнаружить. — А её вообще сегодня кто-нибудь видел?

— Да. — Видно было, что ребёнок изнывает от нетерпения, чтобы поскорее вернуться обратно и не пропустить долгожданного зрелища. — Мельник с ней утром встретился. — Девчушка с надеждой заглянула травнице в глаза: — А можно я уже пойду? — Заряна кивнула и от боли сморщила нос. Девчушка припустила со всех ног, но вдруг остановилась и обернулась: — А что сказать, если спросят?

— Скажи, что травница сейчас будет.

Заряна подоспела в самый срок. При этом успела и сменить наряд, и даже найти у Матрены нужные травы среди готовых настоек, чтобы поправить своё состояние. "Пожалуй, я это похмельное утро запомню надолго". Она кое-как пробралась сквозь плотное кольцо из собравшихся зрителей, кому не хватило места на лёгких постройках, специально возведённых на площади. Яна упорно продвигалась вперёд, не обращая внимания на то, что оказалась в самой толчее и на неё недовольно шипят.

Неожиданно наступила тишина. Заряна обернулась, взволновано приподнимаясь на носки и изо всех сил вытянув шею, стараясь разглядеть, что происходит в начале площади.

Полеские княжичи в окружении своей дружины плечо к плечу с другими молодцами выходили на кулачный бой. И невозможно было не залюбоваться. Богатыри — статные, высокие, широкоплечие и все раздетые по пояс — двигались сплошной стеной. Светозар в предвкушении накручивал на кисть полоску сыромятной кожи. Ярослав собирал волосы в хвост и тихо отдавал приказы своей дружине. А Бажен задорно распевал прибаутки, зазывая молодцев помериться с ними силой.

Но никто не вышел супротив них. Площадь была пустой.

— Не понял. — Светозар остановился, недоумённо всматриваясь впереди себя. — Что происходит? — перевёл взгляд на Бажена. — Ты ведь утром видел их, они с кухни уносили чугунок с укрепляющим отваром, даже с нами не поделились. Не понимаю, где все-то?

На постройках началось какое-то движение, смешки и тихие переговоры.

— Так это ж… они по кустам да по нужникам сидять. — Шамкая беззубым ртом, сообщила щуплая старушка, проталкиваясь в первые ряды и важно поправляя на себе передник.

— И чего они там сидят? — в конец растерявшись, поинтересовался Бажен.

— Дык знамо дело что… сруть они там. И говорят, что эта сделала ведьма, — старушка подслеповато прищурилась, — отравила удалых молодцов, ослабила силушку их богатырскую перед боем.

За спиной у старухи глупые мальчишки зашлись в смехе.

Бажен поискал глазами по рядам ученицу Матрены. Девушка шустро пробиралась через толпившихся зрителей. Бросился за ней вдогонку. Ярослав проследил за другом, перевёл взгляд на толпу, и брови поползли на лоб.

А тем временем то здесь, то там слышалось: "Да не может быть такого!", "Видно от страха такое с ними приключилось?", "Нечего нашу травницу забижать!"

— Что тут у вас происходит? — По площади поплыл грозный окрик волхва Наволода. — Расступитесь!

— Я всё объясню. — Матрена шла по полю быстрым шагом, а за ней двое дюжих мужиков тащили огромный чугунок, из которого ещё парило. — Вот только здоровье молодцам подправлю, так сразу всё и объясню.

— Нет, сейчас! — Наволод откинул капюшон. — Я хочу знать, кто виноват в этом безобразии.

— Так никто и не виноват, — уверенно произнесла Матрена, а у самой перед глазами стояла наполовину пустая бутыль из-под сенной настойки, которую она утром обнаружила на столе по возвращению из дома кузнеца. — Сама матушка Природа и её верный слуга Ветер, который переносит семена, как сор. Ты сам знаешь, как трудно порой отличить эту травку от нужных и полезных.

— Матрена, — Наволод подошёл почти вплотную к травнице и наклонился, чтобы могла слышать только она. — Чтобы так вышло, одной травки мало. Это никак не меньше чем настой должен быть.

— Какой настой? Что ты! — отмахнулась Матрена и пошла дальше. — Давай потом поговорим, сейчас некогда мне.

— Ты ведь понимаешь, что князь может учинить разбирательство? — тихо поинтересовался волхв, провожая недовольным взглядом удаляющуюся травницу.

— Да какое разбирательство? Они у меня сейчас как новенькие будут, — не оглядываясь, бросила Матрена, — лучше, чем прежде.