Хороший план

Город был заполнен людьми Марна. На улицах кишели солдаты, похожие на разбойников, и намники. В сам замок кроме офицеров и состоящей из солдат прислуги допускались только колдуны.

Стычек с патрулями у путников больше не было. Эсме заранее предупреждала о засадах, и они спокойно их объезжали. Лишний раз дразнить судьбу никому не хотелось. Вик захватил с собой от святилища офицерскую и солдатскую форму. И теперь без проблем совершал вылазки в город. От местного сброда его было не отличить, благо, профессиональных манер он не утратил. Величественность лорда Катарена исчезла без следа, его место занял авантюрист: любопытный, веселый, хитрый, безжалостный и агрессивный. Пробраться в замок для него было пустяковой задачей, если бы не камни...

— Марн их никому не показывает, кроме колдунов. Он носится с ними как курица с яйцом. Он прекрасно понимает, что жив только потому что камни под его контролем. Его предок, когда я принес ему первый камень, рассказал мне, что обладающему ими человеку они дают власть над волей окружающих людей. Поэтому он так хотел заполучить один камень. И, знаешь, я не понимаю, почему Марн стремится их уничтожить.

— Все имеет цену, — Эсме сидела, прислонившись спиной к стволу дерева на самом краю обрыва, и смотрела на раскинувшийся внизу город. — Цена обладания камнем — привязанность к нему. Больше того. Камень веками находился на своем законном месте в святилище, жрецы поклонялись заключенной в нем силе, проводили в его честь ритуалы. И вдруг он попадает в руки одного человека. Лишившись врат, лишившись подпитки от почитающих его жрецов, он начинает искать новый источник привязанности и жизненой силы. Думаю, тот король догадывался об этом, потому и решил достать только один камень. Но он не рассчитал своих сил. Когда жрецы вернули себе камень, он уже подпал под его влияние. Он привык к нему, к власти, к ощущению силы. А убив жрецов, чтобы вернуть свое сокровище, он подписал себе приговор. Камень лишился связи с почитавшими его людьми, а одного человека ему было мало, и он потянулся к своим братьям, одновременно все сильнее высасывая энергию короля и подчиняя себе его волю. Думаю, король сам не ожидал, что вдруг решит собрать все камни, это уже была не его воля. Он и его потомки были просто слугами камней, тут даже проклятия не требовалось, чтобы род стал угасать. Наверное, Марн догадался об этом, когда заполучил последний камень. Он понял свою гибельную зависимость от них. Как и Последний. Эти двое — всего лишь рабы камней. Только один стремится вернуть их на законное место, зная, что тогда они перестанут сводить его с ума и тянуть его силы. А другой видит только свое могущество. Он понимает, что в камнях заключена сила, и думает, что уничтожив полуразумную оболочку и заключив силу в новый единый артефакт, он избавится от мнимого проклятия и станет всемогущ.

— И он прав? — Вик тоже смотрел на город, но перед его внутренним взором проносились картины истории мира Дэв, оживляемые словами Эсме. Именно эти картины она видела в сфере, вызванной Яном.

— Нет, — слово прозвучало резко, как удар ножом. — Сама оболочка не важна. Как только камни разрушат, сила объединится и сделает то, для чего предназначена… Она откроет проход между мирами.

— И нам не обязательно будет возвращать камни в святилища?

— Ты не понимаешь. Камни находились в десяти святилищах и открывали врата в десяти разных точках планеты, одномоментно направленные в разные миры. Если объединить их силу, это уже будет не портал, это будет дыра, огромная дыра, нацеленная на первый мир, до которого сможет дотянуться. Представь себе большую бочку с водой, на стенках которой несколько кранов. Даже если они открыты одновременно, из одних вытекает вода, в другие втекает, с разным напором. А теперь представь, что на одну бочку поставили вторую, а днища между ними пробили.

— Ты хочешь сказать, что Дэв объединится с ближайшим миром?

Эсме невесело усмехнулась:

— Могли бы объединиться, если бы эти миры были похожи. Как правило, при возникновении таких дыр, миры начинают конфликтовать. Но Дэв сейчас очень ослаблен и загрязнен. Он будет просто уничтожен другим миром, замещен им.

— Значит, нам нельзя допустить, чтобы камни разрушили, — подвел черту Винор. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Я должен буду украсть камни и отдать их Последнему. И скорее всего, придется убить Марна, чтобы Послений мог спокойно вернуть камни на место. Но один я не справлюсь. Нужен кто-то, кому Марн покажет камни, и кто сможет его отвлечь.

— И ты намекаешь, что я должна сыграть роль колдуна? — уточнила Эсме.

— Да. Как тебе такой план?

— План хорош, за исключением одной маленькой детали… — женщина повернулась и посмотрела Вику прямо в глаза. — Я не могу колдовать. У меня больше нет силы. Совсем.

Вик не ожидал такого. Его трудно было удивить, но Эсме это удалось.

— Но как же тогда ты доставила нас в этот мир для исполнения воли ветра?

— Никак. Ветер не посылал меня ни для того чтобы уговорить тебя помочь миру Дэв, ни чтобы охранять тебя в этом приключении. Я солгала тебе. Воля ветра была убить Винора Катарена, виновного в гибели мира.

Вот теперь Вик был не просто удивлен, а сражен на повал. Он лихорадочно прокручивал в голове возможные мотивы Эсмеральды и варианты развития событий. Но только одно могло оправдать то, что человек ветра пошел против воли стихии.

Женщина внимательно наблюдала за его лицом и рассмеялась, когда он пришел к такому выводу.

— Нет, не подумай, я не пала жертвой роковой страсти. Это, конечно, очень романтично, но ветер для меня дороже сердечных привязанностей.

— Тогда почему ты дала мне шанс? — Винор действительно не понимал сидевшую перед ним женщину. Такая изящная, легкая, она казалась воплощением ветра, невесомым и хрупким. Но сейчас в ее глазах светилась несгибаемая воля и сила, каких Вик уже давно не видел даже в самых могучих воинах.

Эсме отвернулась.

— Семь тысяч лет я хожу по тропам ветра. Это задание — мое последнее. После него я буду свободна от своего обещания ветру, навсегда. До сих пор я всегда выполняла волю ветра, я чувствовала ее своим сердцем как единственно верное решение. Но на этот раз мое сердце оказалось против. Я почувствовала, что ты сможешь исправить причиненное зло, и твоя дальнейшая жизнь будет полезна как минимум одному миру. Поэтому я решила поставить все на карту и пошла против воли ветра. Ветер не карает отступников смертью, однако, они лишаются силы, не утрачивая чувствительности и непрестанного желания двигаться дальше, путешествовать по мирам. Только не могут осуществить это желание, что и губит их. Я не хочу такой смерти, ее никто не хочет, но… Если я не права, если мое сердце не научилось отличать правое от левого, если я не способна сделать верный шаг, тогда все эти семь тысяч лет прошли зря, я ничему не научилась. Это было бы очень грустно, но если так случится, я не успею даже загрустить. Я погибну вместе с этим миром.

— А если я смогу вернуть камни, тогда… тогда ты не умрешь?

— Тогда все будет хорошо, — Эсме ослепительно улыбнулась. — Мое последнее задание будет завершено с блеском, и я буду вольна жить так, как мне захочется, там, где захочу. Так что теперь моя жизнь зависит от тебя.

Вик чувствовал себя двояко. С одной стороны его обманули, и он не мог расчитывать на помощь человека ветра. По прихоти этой женщины он оказался втянут в смертельно опасную игру. Да и своей жизнью и смертью она распорядилась не лучшим образом. Еще и часа не прошло с ее последнего приступа. С другой стороны, он и представить не мог, что ради него кто-то когда-то откажется от своего призвания и бросит вызов стихиям. Мейлин говорила, что ни за что на свете бы не преступила воли стихии. Что отступник лишается силы и погибает страшной смертью в одиночестве, поскольку стихия — единственное, что у него есть. Да, пусть она это сделала не из великой любви к нему, но по велению сердца. И, может быть, это же сердце подскажет ей, что можно было бы остаться жить в Октавионе.

В любом случае, теперь он должен был пройти этот путь до конца. Если ветер желал его смерти, значит, ни в одном из миров ему не будет покоя. А если она погибнет по его вине, он никогда не сможет простить себе этого. Что бы их ни связывало, что бы она к нему ни чувствовала, как бы ни сложилась их судьба в дальнейшем, Вик никогда ни к одной женщине не испытывал такого глубокого и сильного чувства. Никого он не любил так сильно, что готов был пожертвовать своей жизнью и даже своим счастьем ради этого человека.

— Может быть, ты сможешь хотя бы изобразить колдуна? — надежда его не покидала.

— Нет. Но у меня есть в рукаве неплохой джокер, думаю, он нам поможет, — Эсме легко вскочила на ноги и пошла к их стоянке.

Джокер мирно общипывал с раскидистого куста ягоды подозрительного ядовито-желтого цвета.

Винор помнил как Сильвер превратился в пегаса перед их переходом в мир Дэв, и сейчас начал понимать, как им вообще удалось пройти между мирами без силы ветра.

— Эсме, ты хочешь сказать, что в роли колдуна выступит конь? По-моему это будет слишком экзотично, сомневаюсь, что его пустят в замок...

— Именно это я и хочу сказать, — Эсме откровенно веселилась, наблюдая изумление и недоверие на лице Вика. — Серебряная Звезда, мне нужна твоя человеческая форма!

Сильвер оторвался от вкусных ягод, вздохнул. Контуры его тела поплыли, окутавшись серебристой дымкой, и начали меняться. Через минуту перед ними стоял красивый высокий мужчина. Прямые серебристые волосы опускались до середины его загорелой спины. Мужественные черты лица, сильная и стройная фигура, — покорили бы любую женщину. И только изумрудные глаза выдавали неизменный мерзкий характер, безмолвно смеясь над Виком, внезапно осознавшим, что он внимательно разглядывает голого мужика.

— Сильвер, одежду-то создай! У нас на твой рост ничего не припасено, — Эсме говорила совершенно спокойно, давно привыкнув к фокусам своего фамилиара.

Мужчина пожал плечами, и на нем тут же появилась одежда. Просторная белая рубаха навыпуск и светлые штаны, заправленные в мягкие сапоги до середины голени.

— Так лучше? — голос у Сильвера был под стать внешнему виду: глубокий и сильный.

— Конечно лучше. Вик, не обращай внимания. Я когда-то по глупости придала ему форму единорога, а они все такие… Морские оборотни, им все равно: женский вид или мужской. Зато колдовать единороги умеют отменно, и особенно хорошо им удаются иллюзии, что нам и требуется.

— А это, — Вик неопределенно махнул рукой в сторону Сильвера, заработав свирепый взгляд зеленых глаз, мгновенно принявших змеиную форму, — тоже иллюзия?

— Нет, что ты. Он настоящий мужчина, во всех смыслах. По крайней мере, ничем не хуже того множества двуногих животных, что повсеместно считаются людьми. Даже маги видят в нем только способного к магии человека, иначе единороги не выжили бы.

— А почему он не выглядит так все время?

Оба посмотрели на него как на умственно отсталого ребенка.

— Потому что ездить на коне удобнее и быстрее, чем на руках у человека, — объяснила Эсмеральда.