Дети

— Да твою ж налево! Джас, ты что творишь? — крикнула девушка.

Вовремя отскочивший пегас бешено бил крыльями и возмущенно фыркал, полностью соглашаясь с негодованием хозяйки.

— Виноват, — уныло согласился молодой воин. Грифон под седлом досадливо щелкнул клювом, разворачиваясь, ему так и не удалось хватануть вредную лошадь за загривок.

— Ты головой думай, если конечно у вас двоих хоть одна голова есть! — напутствовала девушка, пока пегас заходил на новый вираж.

Пегас и грифон поравнялись, всадники вскинули длинные копья. И пошли на новый заход в небе над Октавионом. За их тренировкой с одной из башен замка Эйвор внимательно следил Винор Катарен. Возможно, это было неправильно, и принцессе не пристало биться под облаками с гвардейцами, периодически выдавая ругательства, которые ей и знать-то не положено, но Винор считал, что сделал все для воспитания своей дочери, и гордился ей.

Поначалу все шло хорошо. То есть, конечно, Вику было очень плохо после смерти жены. Он с трудом справлялся с собственным горем и не знал как воспитывать ребенка, но младенец так искренне ему радовался, мгновенно забрав его сердце в плен. Он старался все время чем-то себя занимать, не оставляя себе ни секунды на отдых, так, чтобы ночью просто выключаться, не видя снов. Так прошел год, на исходе которого в Октавион вернулся корабль Фредерика.

И к огромному изумлению Винора, Фред вернулся не один. С его рук Октавион с жадным любопытством разглядывала девочка трех лет от роду. Рыженькую голубоглазую малышку звали Эрис. Фред уклончиво объяснил, что нашел ее на одном из дальних островов, дескать, ее мать погибла, и он не бросил ребенка на произвол судьбы. Ребенок, впрочем, звал его "папой", и магу это откровенно нравилось. Вик не стал смущать друга расспросами. Он прекрасно помнил, почему Фредерик сорвался в такое далекое плавание, и был бесконечно благодарен ему за то, что он помчался на помощь другу, когда узнал о его горе, хотя ему самому было впору волком выть. Они оба любили Эсме. И теперь они вместе учились жить в мире, где ее больше нет. И где есть их дети, для которых им придется стать лучшими на свете отцами, потому что иначе и быть не может.

Появившееся в замке Эйвор маленькое стихийное бедствие значительно разрядило обстановку. Вик наконец-то отвлекся от своей потери и начал получать хоть какое-то удовольствие от жизни. Конечно, Фредерик был таким же новичком в роли отца, как и он, но вдвоем друзья могли справиться с чем угодно. По крайней мере, им так казалось, пока Анариэль не выползала из детской и Эрис сидела с ней.

Принцесса подрастала, и пора было начинать заниматься ее воспитанием, все-таки наследница Октавиона. Но у Вика к тому времени появилось свое мнение о том, как следует воспитывать принцесс. Он, конечно, исходил из своего опыта нелегкой жизни, так как прекрасно знал, что его дочь ожидают не балы и турниры в пряничном городке, а скитания по мирам. Придворные приходили в ужас от того, что маленькую леди обучали боевым искусствам и всему тому, что положено знать скорее сыну генерала, чем принцессе. В остальном же ей была предоставлена полная свобода, отец выполнял любой ее каприз, потакая ее шалостям и всячески балуя. А Фредерик обучал Эрис тому, что знал сам, и точно также спускал ей все с рук. Как в эти годы устоял Октавион — остается загадкой, но без чуда тут точно не обошлось. Быть может, тут все-таки приложил свое копыто Сильвер, после смерти хозяйки оставшийся присматривать за ее дочерью, что как ни странно, у него получалось. Сильвер мгновенно нашел общий язык с девочками, а счастливым отцам даже в голову не приходило дарить дочерям пони, — ни одна лошадь не могла сравниться с фамилиаром. К тому же, этот фамилиар в любой момент мог превратиться в человека, если не получалось справиться с проблемой в лошадиной форме.

Эрис и Анариэль росли вместе. Как в свое время мгновенно поладили между собой их отцы, так и девочки считали себя скорее сестрами, чем подружками. Но вот с другими детьми у них не получалось дружить, и не потому, что девочки зазнавались, просто они были другими. Кроме того, что их отцы были главными людьми Октавиона, существовало еще одно препятствие, отделяющее их от обычных детей. Обе девочки были одаренными магами. Но если Эрис легко давалась магия, то у Анариэль она срабатывала непроизвольно. Если бы жена не сказала Вику, что их дочь — человек ветра, он бы все равно это понял. Например, по тому, что даже к самым талантливым детям в возрасте трех лет не приходит на помощь ветер, когда они роняют любимую игрушку на улице.

Вик и Фред переживали, что у их дочерей нет друзей среди сверстников. И всячески старались компенсировать это. Общительные и шаловливые, девочки постоянно крутились среди гвардейцев. Придворных они считали занудами, тем более, что те жаловались на их проделки Вику, а гвардейцы только смеялись. Когда девочки стали постарше и начали самостоятельные вылазки в город, под присмотром Сильвера, разумеется, их отцы заволновались не на шутку. Казалось, они притягивали неприятности. Их любопытство не знало границ, а страх у обеих просто отсутствовал. Сильвер с копыт сбивался, когда они всерьез решали избавиться от его опеки для какого-нибудь очередного приключения. Но когда Вик уже собирался запереть непосед, приставив к ним вооруженную охрану, произошло то самое чудо, спасшее Октавион от разрушения.

Перед самым закатом в порт пришел корабль Зеленый Дракон. Винор Катарен, хотел уже возвращаться в замок, но завидев зеленые паруса, решил задержаться у начальника порта, чтобы поздороваться с капитаном, бывшим хорошим другом Винора.

Из кабинета открывался замечательный вид на гавань. Когда-то Фреду пришла в голову идея, что начальник порта должен видеть все прибывающие и отплывающие корабли. Не откладывая в долгий ящик, Фред посоветовался с другом, и уже на следующий день он зачаровал целую стену в кабинете, так что теперь эта стена показывала панораму гавани, или ее вид с воздуха, при необходимости приближая нужные фрагменты.

И вот, сидя в удобном кресле, Вик сконцентрировался на Зеленом Драконе, и корабль вырос, заняв всю стену. Выглядел он неважно: щегольские зеленые паруса были порваны, часть заменили запасными белыми, но их явно не хватало. Бушприт, в виде драконьей головы с открытой пастью, потерял несколько зубов и часть своего гребня.

Пока Вик рассматривал потрепанный бурей корабль, на пороге кабинета появился его капитан, загородив собой дверной проем. Он был огромен. Богатырский рост дополнялся внушительным телосложением, затянутым в зеленый камзол. Из-под широких полей зеленой шляпы сверкали темные глаза, и выглядывал орлиный нос, остальное пространство занимала топорщащаяся черная борода. Такого человека вы бы не пожелали увидеть и в страшном сне. Но, несмотря на свою угрожающую внешность, Ферганс был добрым и благородным человеком.

Бородач поприветствовал начальника порта и Вика, как своих старых друзей, и принялся рассказывать о своих приключениях. Подробно перечислив урон, нанесенный бурей его кораблю и команде, Ферганс рассказал, что когда море немного успокоилось, они подобрали мальчика, чей корабль не пережил этой бури. Мальчик был очень плох, его практически искромсало бурей, но уже на следующий день он встал и заменил судового врача, лежащего с контузией. У парнишки оказался настоящий талант врачевателя, и его явно обучали лекарскому искусству. Правда, сам он не помнил, что с ним случилось до того, как его выловили из воды. Кое-как удалось выяснить, что зовут его Кристиан, и что он родом из Лераса, но остались ли у него там родные он не помнил, да и не хотел туда возвращаться. И Ферганс решил приютить мальчишку, попросив Вика пристроить его к какому-нибудь мастеру потолковее из Лекарского квартала. По просьбе Вика, мальчика, сидевшего в холле, привели в кабинет.

Это был подросток лет четырнадцати. Очень худой и угловатый. Одежда, одолженная кем-то из моряков, висела на нем как на скелете. Пряди длинных почти белых волос обрамляли очень бледное, изнуренное лицо с острым носом и узким шрамом рта. Паренек казался призраком, прозрачным и холодным, если бы не его глаза. Пронзительные серые глаза. В первый момент они показались Вику стеклянными, но стоило ему приглядеться повнимательнее. И он усмехнулся.

— Из Лераса, значит?

— Да, господин, — паренек понял, что вопрос обращен к нему.

— И зовут тебя Кристиан?

— Все верно.

— И ты не помнишь, как попал на корабль?

— Не помню, — он отвечал спокойно, как будто все это не было похоже на допрос. — Наверное, я сильно ударился головой во время кораблекрушения.

— Жаль, значит, как ты проходил обучение клирика ты тоже забыл?

В кабинете повисла настороженная тишина.

— Вик, что ты говоришь? — изумился Ферганс.

— Спокойно. Мальчику около четырнадцати, а ты сам сказал, что он хороший лекарь. В Лерасе строго следят за знаниями, до шестнадцати лет юношей не допускают к серьезному обучению. Кроме одного случая. Клириков отбирают с детства. И их учат многому, в том числе, лечить, потому что в бою им это пригодится. Так, Кристиан?

— Так, — паренек помрачнел.

— Значит ты прекрасно все помнишь и не горишь желанием возвращаться на Родину?

— Лерас для меня — не Родина.

— Вот как… И что на самом деле произошло? Расскажи мне все, иначе я не позволю тебе остаться в моем городе.

С минуту мальчик стоял молча, глядя в пол. Когда он наконец заговорил, казалось, что он выдавливает из себя слова:

— Я не хотел быть клириком. Этого никто не хочет. Одаренных мальчиков просто забирают у родителей совсем маленькими. Говорят, мои родители были против, и их убили. Так часто бывает, сироту воспитывать легче… Я хорошо учился, хотя мне и не нравилось то, чему нас учат, но у меня не было другого выбора. А пару месяцев назад меня отправили на задание с палладинами и старшим клириком. Я должен был учиться. Мне говорили, что мы должны будем "уничтожить гнездо мерзкой ереси", но оказалось, что это просто деревня. Там жила одна женщина. Про нее говорили, что она ведьма, и она учила девочек грамоте… — Кристиан замолчал и словно окаменел.

— Я знаю, как в Лерасе принято уничтожать ересь, — подбодрил его Вик.

Мальчик нехотя продолжил:

— Женщину поймали. И там же решено было провести "обряд очищения". Ее и тех девочек, которых она учила, должны были сжечь. Но когда старший клирик начал песнопение, чтобы зажегся огонь "очистительного" костра… Я… во мне что-то сломалось, что-то сорвалось. Я не помню, как, но я убил старшего клирика, раскидал ошарашенных палладинов и перерезал веревки пленниц. Потом меня скрутили, но им удалось бежать. А после этого меня отправили на суд старших клириков. И они сказали, что я одержим бесом.

— Конечно! — Вик подался вперед, глаза его гневно сверкали, — Даже идиот поймет, что с той подготовкой, которую проходят клирики, ни о какой одержимости и речи быть не может. Но если ты не можешь что-то объяснить и контролировать, назови это одержимостью и сожги, а пепел развей по ветру. Так что же тебя не сожгли?

— Один из совета сказал, что это не просто одержимость. Что я слишком опасен, настолько, что даже мой пепел может нести эту заразу. Он убедил совет, что только море может поглотить такое чудовище, и вызвался привести приговор в исполнение. Так я оказался на его корабле. Но потом. Он вызвал меня к себе в каюту и сказал, что у меня дар, что было бы расточительством убивать такого подающего надежды юношу. Он сказал, что отвезет меня на остров, где живет его друг, что этот друг обучит меня, чтобы я мог служить ему и убивать по его приказу. Я пытался отказаться, говорил, что лучше умру. Он не хотел ничего слушать, он приказал избить меня, чтобы я стал покладистее. Меня бросили в трюм. И мне очень повезло, что избив меня до полусмерти, с меня сняли цепи. Иначе я бы утонул. Я очнулся уже в воде, начал барахтаться, потом уцепился за какую-то деревяшку и держался на ней, пока меня не подобрали люди Фреганса.

В кабинете повисло молчание. Начальник порта, Фреганс и Кристиан смотрели на лорда Катарен, ожидая его вердикта. Наконец, он заговорил:

— Фреганс, ты добрый человек, но у тебя ничего не выйдет.

— Вик, но...

— Не перебивай. Твоя жена вряд ли обрадуется, если у вас в доме кроме пяти детей появится еще один найденыш. Да и в ученики к лекарям его отдавать без толку. С его подготовкой можно самому идти учить. Конечно, ему нужно будет учиться дальше, но как и чему, — над этим нужно будет сначала подумать. Кстати, молодой человек, у меня есть к тебе одно предложение. Я могу обеспечить тебя крышей над головой и содержанием, но при одном нелегком условии. Предупреждаю сразу, если ты согласишься, через несколько дней ты скорее всего проклянешь меня и свое решение.

— Что за условие? — голос мальчика дрожал, но он твердо смотрел в глаза Вику.

— Ты клирик, молодой, но обученный. Сразу и воин, и целитель, и мудрец, и маг. А у меня есть дочь, которой требуется телохранитель, поскольку ни я, ни мои гвардейцы, не успеваем уследить за ней.

Фреганс с начальником порта переглянулись и мученически вздохнули. Они оба считали, что тут нужен не телохранитель, а очень прочный клей.

— Но как я могу быть телохранителем? Мне ведь еще нет и шестнадцати.

— Об этом не беспокойся. Моей дочери всего девять, правда, у нее есть подружка постарше, с которой они неразлучны, так что приглядывать тебе придется за обеими.

Кристиан не верил своим ушам.

— Почему вы доверяете мне жизнь вашей дочери? Я же чужеземец, осужденный на смерть за убийство, которое совершил в состоянии умопомрачения. Я не понимаю.

— О, — Вик усмехнулся, — все очень просто. Ты берсерк, что, несомненно, очень опасно. Но ты приходишь в неистовство только когда при тебе угрожали жизни женщины и детей. Так что за девочек я спокоен. Ты сможешь оберегать их лучше, чем любой опытный выдержанный боец. Твой характер еще не сформировался до конца, и мы сможем помочь тебе научиться контролировать свою ярость. И, кстати, я сам чужеземец. Большая часть жителей Октавиона прибыла из других земель. Многие, родившиеся здесь, уезжают на поиски приключений, кто-то возвращается, кто-то нет. Но Октавион рад всем достойным людям. Ну так что?

— Я… Это большая честь для меня — служить телохранителем вашей дочери. Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, лорд...

— Вик, просто Вик. И ты только что подписал себе приговор, поздравляю, мальчик! Прощайся с Фрегансом и иди за мной, ночевать будешь в замке.

Винор Катарен улыбнулся всплывшему воспоминанию. Он посмотрел вниз и увидел во дворе замка Фредерика, о чем-то разговаривающего с Крисом. Рядом крутилась Эрис, поглядывая то на них, то на кружащую в небе подругу.

Это было действительно удачным решением. Девочки сразу приняли Кристиана в свою маленькую компанию. Они даже относились к нему как к старшему, хотя придворным и гвардейцам, годившимся им в отцы и деды, такого не удавалось. Но Крис вызывал у них уважение. Они прислушивались к нему, и вскоре их шалости стали более продуманными и менее разрушительными. В то же время, мальчик, из которого воспитывали бесчувственного клирика, "белого убийцу", как называли их за пределами Лераса, искренне привязался к девочкам и начал потихоньку оттаивать.

А последнее время он так смотрел на Эрис, что казалось, он сейчас начнет возносить ей молитвы. Фред смотрел на это сквозь пальцы, справедливо полагая, что дело молодое, сами разберутся. А Вик даже одобрял. По крайней мере у парня хватило ума или удачи выбрать ту, что ему действительно по зубам, с Анариэль ему бы крупно не повезло. А ей, между прочим, скоро исполнится шестнадцать. А там не за горами и восемнадцать лет, когда ветер позовет ее в дорогу.