Глава 7

Граф удивленно посмотрел на меня, а потом усмехнулся:

— Вижу, ты настроена решительно, — вдруг неожиданно добавил: — И мне это нравится.

Я благодарно улыбнулась ему, пока ждали Сибиллу, отец не выдержал и спросил:

— А, все же, что ты собираешься делать?

— Пока не знаю, надо собрать побольше информации, изучить обстановку, а потом уж и прикидывать разные варианты, — пожав плечами, ответила ему и поймала на себе его ошеломленный взгляд.

В кабинет вошла Сибилла, прошла к столу и села в кресло, ни на кого не глядя, я заметила, что отец заволновался, хотя и старался не показать этого.

— Сибилла, я прошу тебя выслушать Оливию, — мягко сказал он.

Мачеха недовольно посмотрела на меня и величественно кивнула, а затем, задрав подбородок, со снисходительной улыбкой приготовилась слушать.

— Послушай, Сибилла, я понимаю твое желание вывести дочерей в свет, но, если ты это сделаешь сейчас, то только навредишь им, потому что их дебют навсегда свяжут с моей скандальной помолвкой с виконтом Литлом. Репутация у виконта такова, что шансы твоих дочерей составить выгодные партии резко уменьшаться, как в этом сезоне, так и в последующих. Ты об этом хоть раз задумывалась?

Мачеха, приготовившаяся возражать, как только я начала говорить, зависла с приоткрытым ртом. Отец наблюдал за нами с самым серьезным видом, но глаза его весело блестели. А я продолжила, не скрывая обиды и горечи:

— А ты подумала о репутации своего мужа? — Сибилла растерянно посмотрела на графа, а тот с интересом — на меня. — Какими бы вполне заслуженными достоинствами он не обладал, в свете всегда будут помнить о том, что граф избавился от родной дочери, фактически продав ее извращенцу, чтобы иметь возможность представить ко двору неродных дочерей. Согласись, такой поступок вряд ли можно отнести к разряду благородных.

Сибилла теперь уже испуганно смотрела на мужа, да и у графа веселость сошла на «нет», нахмурившись, он пристально глядел на меня. Похоже, объективность и взгляд со стороны в этой семье понятия абстрактные.

— Да никто и слова не посмеет сказать против графа Стелтона, — попыталась возразить мачеха, но как-то неуверенно, без былого пыла.

— Может, и не скажут, но разве кто-то сможет запретить думать и помнить об этом? — добивала ее.

— Но как же теперь быть? — запричитала мачеха: — Ты из-за своего уродства никогда не сможешь выйти замуж, поэтому Сеона и Каприна не будут представлены королю.

Я выдохнула, кажется, мачеха дозрела, теперь можно было огласить свои условия.

— Следует немедленно объявить об отмене помолвки с виконтом Литлом. А я, в свою очередь, попытаюсь организовать свою помолвку с кем-нибудь другим, более достойным кавалером. И даже в случае, если позже она будет расторгнута, то Сеоне и Каприне это уже не сможет помешать посещать балы, — проговорила я. — Как ты на это смотришь, Сибилла?

— Ну, я не знаю, — растерянно мямлила она. — Как-то это все слишком неожиданно.

— Ты передумала выводить Сеону и Каприну в свет? — возмутилась я.

— Конечно, нет! — запальчиво воскликнула Сибилла.

— Значит, договорились, — подвела я черту. — Чтобы не затягивать и сделать это как можно быстрее, возможно, мне потребуются твое содействие, Сибилла. Ты готова помочь мне?

— Но тебе же не нравится все, что я делаю! — обиженно напомнила она.

— Мне нужны бальные платья, потому что те, что я видела, абсолютно не подходят, — начала я и, увидев, что она собирается опять перечислять свои претензии, заметила: — И давай обойдемся без обид и оскорблений, на это нет времени.

Мачеху задели мои слова, но она сдержалась и промолчала.

— Где удобнее выбрать ткани? Кто может быстро сшить несколько платьев по моим рисункам? — спросила я.

— В столице открылась мастерская, где шьют не совсем обычные платья, некоторые из них даже выставлены на продажу. Правда, эта мода не слишком распространена, ей следовали графиня Монсервиль и еще совсем немного придворных дам, но сейчас графиня удалилась в свое имение, поэтому все носят платья привычных фасонов. А ткани можно выбрать там же.

— Спасибо, Сибилла. Я, пожалуй, зайду в эту мастерскую, — поблагодарила я и обратилась к отцу: — Какой суммой я могу располагать?

— Можешь потратить столько, сколько сочтешь необходимым, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что граф Стелтон не жалеет средств на неродных дочерей и экономит на родной дочери, — уколол меня отец.

Я засмеялась, с благодарностью взглянула на него и сказала:

— Спасибо, отец, обещаю, что не стану злоупотреблять твоим доверием.

— Надеюсь, это все твои требования? — ревниво спросила мачеха.

— Во-первых, это были не требования, а просьбы, во-вторых, я решила кое-что изменить и надеюсь, что вы отнесетесь к этому с пониманием, тем более, на вас и других членах семьи это ни коим образом не отразится, — попыталась я успокоить родственников, но это не помогло, потому что они оба напряглись и смотрели на меня с тревогой. — Лесли меня не устраивает, у меня теперь новая горничная, ее зовут Нора. И я последую твоему совету, Сибилла, и не буду появляться в обеденном зале. Еду, приготовленную моим личным поваром Барни, будут приносить в мои апартаменты. Да, чуть не забыла: Сибилла, пожалуйста, не нужно больше никаких цветов в моих покоях, я ценю твою заботу, но не стоит так утруждаться ради меня. Лучше посоветуй, какой пудрой мне следует пользоваться.

Все это я проговорила быстро, боясь, что меня перебьют, и я не успею сказать все, что хотела. Но, кажется, я напрасно беспокоилась, потому что я уже некоторое время молчала, а в кабинете, по-прежнему, стояла тишина.

— Ты высказала столько требований и условий, а вдруг все это напрасно и у тебя ничего не получится? Неужели ты думаешь, что пудра поможет скрыть твое уродство? — наконец, произнесла мачеха.

— Понимаю твои сомнения, но все-таки прошу: дай мне шанс, Сибилла. Я обещаю все устроить в кратчайшие сроки, мне нужно лишь подготовиться и посетить несколько балов. И еще, если ты не в состоянии порекомендовать тон пудры, то забудь, что я тебе об этом говорила, но только не произноси больше слово «уродство», это дурной тон, — ответила я.

Мы опять помолчали, отец задумчиво смотрел в окно, Сибилла виновато ловила его взгляд, а я подумала, что надо еще заглянуть в библиотеку, чтобы узнать о мире, в который попала, да и к балу следует подготовиться, а начать решила с мастерской по пошиву одежды, о которой упомянула мачеха.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, поднимаясь с кресла.

Отец грустно посмотрел на меня и молча кивнул, судя по всему, он не слишком верил в мою затею, но шанс все-таки дал, и на том спасибо. Сибилла не отводила от него тревожного взгляда, лишь мельком взглянула на меня, но ничего не сказала. Я вышла из кабинета.

— Лео, что с ней случилось? — взволнованно спросила Сибилла у мужа, как только закрылась дверь за Оливией. — Я ее не узнаю!

— Моя дочь, наконец, очнулась, в ней заговорил дух нашего рода, во всяком случае, я очень на это надеюсь, — улыбнулся граф.

— Ты и в самом деле думаешь, что она что-то сможет сделать? — робко поинтересовалась жена.

— Не знаю, Сибилла, но давай выполним просьбу Оливии и немного подождем. По-моему, она впервые нас о чем-то попросила, не так ли?

— Да, Лео, именно так, — после паузы, в течение которой Сибилла тщетно пыталась вспомнить хоть какие-нибудь просьбы Оливии, даже, когда та была подростком.