10

Гата лежала на неудобной кровати и Не могла понять, как Талья на ней высыпалась каждую ночь? Мало того, что неудобно и жёстко, так ещё и простыни грубые, льняные. И одеяло тяжелое и совсем не теплое, а сквозняки в этой избе, казалось, свили гнездо.

Она прислушалась: инквизитор не спал, его подружка тоже. Да еще и клацала зубами от холода на лавке. Выгнать бы ее вообще на улицу, да инквизитор не позволит. И что он в ней нашел? Она же дурочка деревенская, ни лица ни вкуса. Годится только на то, чтобы кашу варить и постель греть.

Инквизитор зашевелился и положил девку рядом с собой. Надо же, какой заботливый! И ведь знает, дурочка, что ей рядом с ним домогательства не угрожают.

Странный какой-то инквизитор. Прям святая простота! А она увидев его хотела уже испугаться. Вот только это чудо оказалось вовсе не страшным. И на духи среагировал, правда, потом исправился и воткнул себе в нос мшистые затычки. Не вмешайся эта рыжая, все бы получилось. Ручной инквизитор и постель согреет, и любую прихоть исполнит, и защитит от своих. Обычно они бдительные, с женщинами не ложатся, а этот совсем не пуганный. Да еще и не урод. Такой шанс! Нужно избавиться от рыжей замарашки и попробовать еще раз.

Интересно, что ему нужно от Тальи? Пришел судить ее, убить или мстить? Любой из трех вариантов неприемлем, хорошо, что Талья ушла. Но если удастся его очаровать, все это перестанет быть проблемой. Она зачерпнула пригоршню тьмы и, подкрепив словом, бросила в дремлющую парочку. Теперь они проспят до утра, как убитые.

Гата поднялась, щелчком зажгла все свечи и огонь в очаге. Сходила, наполнила водой котел и повесила над огнем. Для зелья очарования ей книга не нужна, она знает его наизусть. Лишь бы у Тальи нашлось все, что нужно. Она исследовала все сундуки, полки, ящики и шкафы и нашла все, кроме самого главного компонента. Но его не может не быть! Он входит еще как минимум в тройку средств, горячо любимых и часто используемых Тальей.

Горсть тьмы, короткий приказ и вот по избе заметался черный комок в поисках нужного ингредиента. Он повис над спящей парочкой.

Ох, дурочка оказалась еще дурнее, чем она думала. Разве можно такие вещи носить при себе. Она обшарила ее карманы, но ничего не нашла. Сумка Инквизитора также ингредиента не оказалось. И тут ее осенило — тайник!

Пара слов и вот черный комок просочился под спящую парочку, приподнял их над полом, плавно перенес и опустил на коврик пред дверью, там им самое место. Так и есть! Гата вынула доску и аккуратно вытащила деревянную коробочку с множеством отделений.

Вода уже закипела и пора начинать. Гата запела, но рифмы и гармонии в ее пении не было, оно скорее было похоже на карканье или гортанные крики. Она добавляла компоненты в нужной последовательности. Варево забурлило белым туманом, затем желтым. Когда туман рассеялся, в котле осталось половина. Гата добавила следующий ингредиент, варево окрасились в багровый и запузырилось крупными пузырями. Пора хорошо размешать. Содержимое котла уменьшилось еще на треть. В центре набухал большой пузырь, он становился все больше и больше, пока не заполнил собой весь котёл. Гата сняла брошь, проткнула палец и капнула каплю своей крови прямо на центр купола пузыря. Тот с глухим хлопком лопнул, выпустив густое облако пара. Варево плескалось уже на донышке и было тягуче густым. Теперь последний ингридиен. тгата взяла пинцет и выбрала самый маленький осколок и бросила его в котел. Варево вспыхнуло и тут же погасло. На дне котла плескалось с пол чашки розоватой жидкости со сладким ароматом. Гата слила это в подготовленную бутылочку, заткнула ее пробкой и сунула в лиф. Теперь инквизитор от нее никуда не денется.

Ведьма тщательно вымыла котел и убрала все следы своего ночного бдения, вернула парочку на место у очага, погасила свечи и очаг и уснула на неудобной жесткой постели так сладко, как не спала даже на пуховой перине и шелковых простынях.

Разбудил ее запах еды, Снова каша. Она бы с удовольствием вонзила бы зубы в кусок мяса, но откуда он здесь возьмется? Этот горе инквизитор не соизволил проснуться пораньше и раздобыть хотя бы кролика или еще какую-нибудь дичь. Она бы и сама могла, но нужно придерживаться образа богатой обывательницы. И давиться кашей. Хотя каша в исполнении рыжей замарашки была недурна. Она бы взяла ее в поварихи, но ведь не пойдет.

Гата взялась сварить чаю, пока рыжая мыла посуду. В кружку инквизитора она капнула свежесваренного ночью зелья. Оно хоть и сильное, но мягкое и не такое сводящее с ума как духи. Он и сам не заметит, как не сможет и дня без нее прожить. Вот так! Пусть служит ей, во имя всех сестер казненных инквизиторами.

До города добрались за три дня. Небо отметило их вход ливнем и влажной духотой.

Гата успела его просветить, что город состоит из двух частей, есть верхний и нижний. В нижнем городе живет вся голытба и торговцы, которые не могут позволить себе содержать лавку. А в верхнем знать и зажиточные люди, а также торговцы с лавками. И храм создателя.

— Спешите видеть! — надрывался на трибуне повозки глашатай. — Двойная казнь. Ведьма и чернокнижник. Сегодня в полдень на рыночной площади свершится справедливое возмездие огнем!

Чем дальше они ехали, тем больше становилось народу. Затем толпа и вовсе перекрыла улицу.

— Есть другой путь? — спросил Рома Гату.

— Есть, но далеко в обход, и идти придется пешком.

— Пошли!

— Я не брошу повозку, а ты можешь идти куда пожелаешь. До города я тебя довезла, а дальше твое дело. Но если не побрезгуешь ожиданием, я разрешу остановиться у меня.

Предложение Гаты было заманчивым. Денег было не много и тратить их за постой в сомнительной гостинице было бы глупо, лучше уж предложить их Гате. К тому же раз уж они оказались здесь, то посмотреть на казнь тоже было бы интересно. Хотя публичные убийства он вовсе не одобрял.

На повозке они были выше голов толпы и хоть до самого помоста было далеко, все было видно. Он решил подобраться поближе. Саму казнь он смотреть не собирался, но хотел рассмотреть какие же есть доказательства того, что эти люди неугодны Создателю. Он шел и ему почтительно уступали, хотя казалось бы, народ стоит так плотно, что не то что яблоку, виноградине некуда протиснуться. Он дошел до помоста.

Мужчина и женщина в холщовых робах с завязанными ртами стояли на коленях. Правые руки их были подняты и прикована к шесту, на предплечье красовались черные отметины. Как ни пытался он их разглядеть, так и не понял, на что они похожи. Рядом с каждым табличка со списком преступлений. А для тех кто не умел читать — красочные картины. На одной женщина поедала младенца, на другой, распластав на пентаграмме прокалывала сердце черным ножом, на третьей, оседлала мужика, который оглядывался на женщину с детьми, протягивающими к нему руки, на следующей женщина со злобной усмешкой склонилась над котлом с бурлящим варевом. Рядом с мужчиной были такие же таблички, только с мужчиной вместо женщины в главной роли.

Позади каждого из них стоял деревянный шест и по огромной куче хвороста. И по ведру со смолой.

Толпа бросала в приговоренных камни и гнилые овощи. Камни и вонючие брызги рикошетили в первые ряды и вокруг стоял гвалт из ругани.

На помост вышел человек в белой мантии, богато украшенной широкой вязью серебряной вышивки. Он поднял руку и толпа достаточно быстро замолкла до легкого шепота.

— Граждане, сегодня праздник. Наша земля освободится сразу от двух черных тварей, попирающих ее. Эти двое, имена которых должны быть забыты, имущество отойдет церкви, чтобы очиститься и служить во благо создателя. Они попрали законы человеческие, они убивали невинных детей, они соблазняли верных мужей, они распространяли запретные знания, приносили жертвы своей темной сути. Мы молились, чтобы они осознали всю тяжесть своих преступлений, мы взывали к их совести и человечности и создатель отворил их уста. Они признались во всех своих грехах и готовы понести справедливое возмездие. Дабы душа их попала к создателю, а не сгинула навсегда в бездне времени, она пройдет очищение огнем. Это не казнь, это прощение, дарованное создателем, ибо все мы дети его. И я, и вы и они! Очистившись, их душа вернется на путь истинный, и сможет возродится вновь, если это будет угодно создателю. Да будет так!

— Последнее слово! — крикнули из толпы. И со всех сторон полетело к помосту: последнее слово!

Человек в белом кивнул и палач подошел к женщине и развязал ей рот:

— Я не хотела, прости! — крикнула женщина. Человек в белом печально вздохнул и развел руками, мол «что она еще могла сказать…»

Мужчина говорить не пожелал. Но рома видел, как он поймал взгляд девушки и одними губами прошептал: люблю тебя. Девушка заплакала, а у ромы по спине пробежали мурашки.

Рома хотел было развернуться и уйти, но толпа подалась вперед, и его прижало к самому помосту. Он оказался так близко, что видел все. Слезы и страх в глазах женщины и пустоту в глазах мужчины. Завязаные рты и непонятные знаки на предплечье. Обвиненных привязали каждого к своему столбу и обложили хворостом, облили смолой и подожгли.

Рома не хотел смотреть, но не смотреть не мог. Как плавится, наливается пузырями, тут же лпается и горит кожа, как огонь пожирает тела, обугливает, распространяя зловоние горящей плоти, заволакивая дымом. После того как «очищение огнем» завершилось, люди на площади начали расходиться, многие считали долгом подойти к пепелищу и плюнут в него. Многие задерживались у ярких картин, качали головами и со страхом косились на обугленные столбы.

Подъехала повозка с Гатой и Маряной. Рома забрался в нее и молчал всю оставшуюся недолгую дорогу.

Сама казнь произвела на него гнетущее впечатление. С одной стороны все правильно — злая ведьма должна быть уничтожена. Но было что-то неправильное. Доказательств не было. И последнее слово «я не хотела, прости» тоже что-то значит. Но что?

— Что, не понравилось? — спросила Гата. Инквизитор был тих и задумчив. Неужто первый раз казнь видит? Совсем зеленький он оказывается. Тем лучше, можно будет даже попробовать его переманить на темную сторону. Осторожно и аккуратно. Он и сам не поймет, как начнет служить Лорду, а не епископу.

Сама она видала казни, и не раз, и в этой ничего необычного не было, кроме того, что вместе с чернокнижником сожгли самую обычную девку. Такое и раньше бывало, но не часто. А вот чернокнижник был настоящий, приходил пару раз к ней в лавку, и девка та была его, потому и сожгли вместе с ним, на всякий случай. Намалевали ей знак, и сожгли. Попробуй докажи теперь, что она и не ведьма вовсе. Да и доказательства никому никакие не нужны. Они же сами «признались».

Но казнь ее все же немного опечалила. Все таки это пусть и едва знакомый, а все же брат, такой же как и она сама. Чернокнижник тот был тихий и осторожный. В городе не убивал, чары лишний раз не использовал, однако попался инквизиции. Или сам оплошал или его кто-то сдал. Да его же девка и сдала, не зря вопила «прости, я не хотела». Он ей доверился, а она, дура набожная, пошла да небось исповедалась. И умерла вместе с ним. Выживает умнейший.

Она украдкой глянула на задумчивого Рому. Никому в голову не придет, что инквизитор водит дружбу с ведьмой и если все получится, она будет в безопасности, пока не надоест жить в этом городе.