11

В каждой легенде есть доля истины. По крайней мере то, что все упоминания о проклятой библиотеке уничтожены, похоже на правду. Возможно, просто никто не догадался, что в сборнике старых сказок может быть спрятано что-то стоящее.

Сказка о многих печалях.

Давным-давно в начале времен, когда Создатель научил первого человека грамоте, тот решил собрать и сохранить все свои знания, чтобы дети его, и дети детей его, и их дети не повторяли его ошибок, и каждое следующее поколение было счастливее предыдущего. Много лет он, дети его, и дети детей его, и их дети собирали знания и делились ими, со всеми кто пожелает.

Их было столь много, что пришлось построить большое хранилище, чтобы собирать их. И наделил Создатель это место особым свойством И такое оно было замечательное, что знания хранились и не портились рукописи ни от времени, ни от сырости, ни от пожара и так эта башня была ими пропитана, что обрела хранителя, стоило задать ему вопрос и тот час же хранитель выдавал ответ. И не было такого вопроса, на который он не смог бы ответить.

И люди приходили и узнавали, как строить дом, как лечить хвори, как растить ребенка. Но были знания и иного рода — как убить ближнего своего, как наслать хвори, как разрушить дом. И были те, кто хотел знаниями делиться и те, кто не хотел ими делиться ни с кем. И была война. И многие умерли в битве за знания. Оплакивая сыновей и дочерей у погребального костра, оставшиеся в живых выучили горький урок, который преподнес им Создатель: многие знания — многие печали. И решили они уничтожить хранилище, дабы не повторяли их дети, и дети их детей, и их дети этой ошибки и не испытали той печали, что довелось испытать им. И было забыто это место, и проклято на веки вечные, и разрушена башня, и завалены подвалы, и стерты имена и названия. Лишь легенда осталась, как напоминание о том, что многие печали от много знания. Помни и ты.

Ох, если бы это место существовало на самом деле, и не было лишь сказочкой для любопытных малышей. Какой бы вопрос она задала? О, да она поселилась бы в этом месте и, забыв про еду и сон, спрашивала бы и спрашивала бы с утра до ночи. Но сперва задала бы самый главный вопрос: как убить в себе ведьму и остаться в живых.

Это место проклято, если верить легенде, а таких мест не много и помнится, есть одна книга, "история проклятий" у лорда и у инквизитора и у научников в библиотке эта книгу она видела. Только тогда она не знала, что в ней может найти для себя нечто полезное, да и вообще не собиралась связываться с проклятиями. Еще здесь речь о башне и подвалах. И если оно разрушено, то хоть что-то ведь должно там остаться! А про строительство и разрушение ей снова надо к научникам!

Собралась она быстро, сложила в котомку чистое платье, сверток с сухарями, повесила на пояс флягу с водой. Вынула половицу перед очагом и достала кошель с монетами, отсыпав половину, вернула свое состояние на место. Завернула книгу с легендой в тряпицу и тоже положила в сумку.

Нет смысла запирать избу, в проклятый лес по своей воле никто не сунется, тем более не войдет в ведьмину избу, даже если ее нет дома. Накинула шаль и вышла. Она не чувствовала в ней ни капли волшебства, но она все же была зачарованной. Кашими сплели ее в дар за спасение их принцессы. Шаль ее любимая, с ней на никогда не расставалась. Она защищала от холода, дождя и ветра и никогда не пачкалась — незаменимая вещь в путешествии.

— Ну и куда ты собралась? — Гата возникла перед ней неожиданно, как всегда.

— Не твое дело. — ответила Талья

— Ты не устала от своей охоты за мифами и погоней за мечтой? Смирись наконец! Убить ведьму внутри можно лишь уничтожив себя саму. — Гата подошла и обняла ее. — Ты и так, не похожа ни на одну из нас. Настоящая белая ворона. Но ворона может превратиться в синицу лишь в сказке. А жизнь от скази, увы, далека.

Талья тяжело вздохнула. Гата права, с одной стороны, она по-своему хочет ей добра. А с другой, если она перестанет искать, это будет означать смерть ее самой. А ей пока очень хочется жить.

— Отстань, — коротко бросила она Гате и не глядя на нее тронулась в путь.

Идти предстояло далеко, но она надеялась найти подводу по дороге — присоединиться к торговому каравану, прпедложив услуги ворожеи.

Не любила она выходить из леса и встречаться с людьми, с тех самых пор как тьма убила инквизитора. Она оставалась одна. Но если она останется. Ничего нового о том как себе помочь не узнает. А тьма сыта и спит. Если просто ворожить и не будить росток, ничего плохого не случится.

Начало лета выдалось сухим и жарким. Дорога была жесткой и пыльной и она шла по траве вдоль дороги, ранее утро осыпало ее росой и приятно щекотала не прикрытые щиколотки.

Кот то трусил рядом, то забегал вперед. Носился по траве и скакал, или замирал, охотясь за бабочкми, как самый настоящий глупый котенок.

Она набрела на поляну с гусиным луком. Помогая себе ножом, она выкопала несколько десятков мелких луковиц — вот и ужин. Можно запечь, а можно и так съесть. Сырые луковицы ей нравились больше.

На опушке леса росла дикая яблоня. Талья нарвала еще зеленных незрелых плодов. Мелкие и кислые, если их запечь на костре, они становились вполне съедобными, хоть и не особенно вкусными. Пока лес кормит ее, сухари стоит поберечь.

Пешком до города далеко, к тому же идти придется в обход, потому что прямая дорога небезопасна. Только хорошо охраняемый обоз рискнет ехать вдоль болота. Плохое это место. Множество неупокоенных душ жаждут мести за свою гибель на поле брани. И им не важно, что нынеживущие уже и не помнят той битвы, в которой те погибли.

Кот принес тушку кролика. Сложил у ее ног свой трофей, уселся рядом и принялся умываться, делая вид, что к гостинцу не имеет никакого отношения. Тушка была изрядно помята и порвана, но Талья с благодарностью приняла угощение. Она отрезала себе кроличьи лапки, чтобы запечь их на костре, завернув в листья …. остальное вернула коту. Тот только этого и ждал, схватил свою долю в зубы, оттащил чуть в сторону и принялся урча хрустеть костями, утоляя голод.

Для Тальи до сих пор оставалось загадкой, почему кот не уходит, следует за ней и помогает. Она слышала, что некоторые люди могут разговаривать с животными, но всегда считала это обманом и шарлатанством. Что может кот или корова сказать человеку? Но как оказалось, им есть, что сказать. Хотя с коровами она разговаривать еще не пыталась, да и не особо горит желанием это делать. Разве что лечить придется.

Ее общение с котом вовсе не было похоже на разговор. Кот не произносил слов, просто у нее в сознании вспыхивали образы, которые он передавал ей — яркие картинки, с запахами, звуками и прочими чувствами.

Талья поворошила угли, подбросила в костер толстую ветку и плотнее укуталась в шаль. Тьма коварна и попалась она в ее сети вместе с сестрой совершенно незаметно для себя.

А ведь в детстве она мечтала помогать людям. Даже стала ученицей деревенской ворожеи, старой, слепой и забывчивой. Везде у нее были нацарапаны памятки: и на печке, и на столе, и на бревенчатых стенах, и даже кое-где на полу. Ворожея научила ее понимать эти памятки, а потом она обнаружила, что на них похожи некоторые закорючки в книгах. Почти целый год она пыталась в них разобраться, так и научилась читать. Трактат о целебных травах, единственную книгу в доме ворожеи, она выучила почти наизусть. Хотелось знать больше, и она попросила отца привезти ей книг из города. Отец хмурился, а мама ругалась и говорила, что книги не женское дело, и лучше бы она как сестра, училась хорошо пироги печь или красиво вышивать.

Разбирая с сестрой и наводя порядок в подполе у ворожеи, они нашли тайник с книгой и медальоном. Медальон забрала Вета, а ей досталась книга. Увесистая и толстая, в красивой кожаной обложке, украшенной тиснением, она была полна рисунков и надписей. Они с сестрой вместе рассматривали выцветшие картинки в ней и водили пальцами по рукописной вязи букв. Это была их совместная тайна. Ночами, при свете лучины, она читала книгу, а потом рассказывала сестре все, что удалось понять. Про сестер ночи и их могущество, про знания и колдовство, про проклятия для врагов и награду для верных. Это все было так таинственно и необычно, что захватывало дух от страха и одновременного восторга. Они с сестрой мечтали о том, как распорядились бы такой силой, будь она у них.

Однажды она обнаружила, что в корешок книги вставлен длинный тонкий нож с резной рукояткой. Его черное лезвие не отражало свет, казалось, оно и есть сама тьма, бездонная и бесплотная. Она порезалась им, но клинок выпил всю кровь и рана быстро зажила без следа.

А потом пришли разбойники и спокойная размеренная жизнь в деревне кончилась. Шесть человек с огромным рыжим громилой во главе навели страху на всю округу. Бывшие вояки, опьяненные собственной безнаказанностью, они приходили и брали все, что им нравилось.

Староста деревни собрал всех мужиков и из соседних деревень, вооруженные вилами, топорами, ножами, они не смогли справиться с разбойниками силой, лишь разозлили их. Те их просто раскидали, как беспомощных котят, хорошо хоть в живых оставили. Лорд владелец земель обещал разобраться с ними, но позже, просил потерпеть. А набеги банды стали чаще и жестче. Раньше они лишь забирали все, до чего дотягивались, а после неудачной попытки их прогнать, пришли подожгли избу старосты, а пока тушили пожар они прошлись по деревне и задрали юбки всем женщинам, каких встретили.

Вета успела спрятаться, а ей и маме досталось. Они хлебнули из этой чаши до дна.

Талья поворошила угли в костре, вверх взвился сноп искр.

Толпа мужиков не смогла справиться с этой бандой, а две девчонки смогли. Выследили их стоянку в лесу, и вылили в котел с супом самое сильное сонное зелье, которое только Талья знала. Банда вернулась с очередного налета голодная, и отведав отравленного супа уснула. Рыжего главаря они с Ветой связали, и, перекинув через круп отцовской клячи, увезли в лес, поближе к болотам, куда народ не ходит.

Пока ждали, когда главарь проснется, готовили место. Расчищали землю от павшей листвы и веток, выверяли, куда должны смотреть лучи звезды, чертили линии под правильные слова. Очнувшись, Рыжий громила смотрел на их приготовления с усмешкой, попытался разорвать путы, но они с сестрой связали его на совесть.

Смешав кровь в ложке, они капнули на каждый луч звезды. Линии вдруг вспыхнули ослепительно. Талья почувствовала, как тлеющая внутри ненависть и жажда мести вдруг вспыхнули внутри нее горячим пламенем и разбудили в ней нечто, будто бутон жадного охочего до боли и крови цветка. Но тогда ей действительно хотелось чтобы рыжий главарь пролил кровь и помучился. Она глянула на сестру и поняла, что та чувствует то же самое.

Будто повинуясь беззвучной инструкции, они распластали жертву в центре рисунка и перерезали путы. Рыжий вдруг вытянулся, будто невидимые веревки притянули его руки и ноги к лучам звезды. В его глазах был ужас, а ей было хорошо, как никогда.

Обе держали нож над грудью страдальца, обе в унисон шептали слова из книги, обе занесли руки для удара, чтобы опустить черное лезвие в сердце…

Но Вета разжала руки в последнее мгновение, вскочила, убежала в чащу. Талья от неожиданности широко распахнув глаза, будто глядя на себя со стороны, видела, как ее руки завершили начатое. Ритуальный кинжал воткнулся точнехонько в сердце, но рыжий все еще был жив, хрипел, стонал, выл.

И только тогда она поняла, что произошло. Она убила человека. Эта мысль пробила даже накрывшую ее с головой волну блаженства, затопившую ее разум, когда бутон у нее внутри распустился полностью. Вспыхнул на предплечье знак — шипастая лоза с черной розой — и погас, будто и не было его.

Всхлипывая и плача, она выдернула кинжал из раны в груди разбойника, попыталась зажать рану, остановить кровь, влить меж стиснутых зубов лечебный отвар, но заранее знала, что это бесполезно. Разбойник умер, а с ним умерла она, девочка, которая играла в ведьму. И родилась ведьма.

С сестрой все было в порядке, она это чувствовала, но после случившегося возвращаться домой не стала, обосновалась в лесу у края болота. Нашла толстое дерево с полым стволом, там и ночевала. Собирала грибы, ягоды и орехи, ловила рыбу, ставила силки на зайца. Ее пытались искать, но она пряталась от доброхотов. А к зиме перебралась в избушку на вырубке. Снегом замело все, но ей хватало и еды и тепла.

К концу весны она родила дочь. Рыжую. Не в силах смотреть, как из нее вырастет такая же тварь, как она сама или ее отец, ночью она отнесла ее к родительскому дому и оставила на пороге с берестянкой, на которой нацарапала ее имя.

На порог вышла мама, долго стояла, вглядываясь в ночную мглу, будто ждала ее. Но Талья не смогла показаться. Мама вздохнула и забрала ребенка в дом. Сейчас ее дочери должно быть столько же сколько и ей тогда, семнадцать…

Дремлющий было, Кот вдруг вскочил и напряженно уставился во тьму, потом пригнулся к земле и бесшумно исчез в ночи.