6

Талья устало присела на скамью. Она даже рада была, что зверь наглым образом ворвался в ее жизнь и решил остаться. Тяжело быть одной, но еще тяжелее быть не одной и бояться убить того, кто рядом. Остается надеяться на природное чутье зверя и то, что он сумеет о себе позаботиться, как только почует опасность. Ей бы не хотелось чтобы со зверем что-то случилось. Компания кота была лучше одиночества.

Она пододвинула к себе толстый гримуар и тут же отодвинула — бесполезно. Ее знаний древнего языка не хватало, чтобы понять то, что в нем написано. За последние полгода она стала знать его гораздо лучше, но этого было мало. Хотя даже так уже становилось понятно, что ничего полезного она в книге не найдет. И ни в одной из тех, что ей удалось достать не было ничего о том, как уничтожить росток тьмы и перестать быть ведьмой. Одни намеки на спасение и ничего конкретного, но у Веты ведь получилось как-то, значит, это возможно. Но Вета говорит лишь, что ей осталось смириться, потому что уже поздно. Но она не хотела в это верить.

Она прочла, что инквизиторы знают как очистить ее от тьмы, она пыталась несколько раз обратиться к ним за помощью, но ее каждый раз пытались убить, кроме того единственного, которого убила она, тьма. Больше она старалась не попадаться на глаза инквизиторам и по крупицам собирать легенды, сказки, слухи о том, как избавиться от тьмы. Сказки оставались сказками, слухи не подтверждались, а библиотека инквизиторов, в которой могло быть нужное, закрыта для нее.

А самой сунуться к ним она боялась, ей все еще очень хотелось жить. Сначала Гата помогала ей доставать книги из библиотеки герцога и даже Лорда, но потом вдруг отказалась от этого. Сказла, слишком дорого они ей достаютя. И она не решилась настаивать. Гата сделала для нее многое, а она ничего не могла дать ей взамен, хотя та и не просила.

Может быть действительно, пора уже смириться и принять тьму? Никогда!

Талья вдруг заметила, что кот прижался к полу и притаился как для броска. В дверь раздался тихий стук. Снова гости? Да что же за день такой сегодня?! Она распахнула дверь в гневе, готовая прогнать любого, кто решил побеспокоить ее, но гнев тут же утих.

На пороге стояла заплканная женщина и унылый мужичок. Увидев ее оба бухнулась ей в ноги, женщина рыдала, а мужичок шептала

— Госпожа, молю, спасите нашу доченьку, умираааает, кровиночка.

— Езжайте дальше, за лесом деревня, там помогут.

— Мы оттуда, там сказали только вы госопожа, нам поможете.

— Лучше поищите ворожею, — тихо сказала она, — моя помощь вам слишком дорого обойдется.

— Мы заплатим сколько скажете! Все отдадим, только спасите нашу девочку! — Талья грустно покачала головой и собралась захлопнуть дверь. — Не уходите, госпожа, пожалуйста!

— Платить придется кровью. — слова прозвучали обыденно, будто она горсть медяков попросила.

Женщина завыла громче. но мужик пнул ее слегка, и та поутихла. Талья взглянула на мужчину, еще молодой, довольно сильный и полный решимости во взгляде серых глаз.

— Мы заплатим. Я заплачу.

— Веди, — согласилась Талья.

Мужичок подскочил, как ошпаренный и засуетился, показывая дорогу, то и дело кланяясь и шепча благодарности, женщина перестала рыдать, остались лишь всхлипы и зябко куталась в платок, размазывая слезы по рябому лицу. Идти пришлось недалеко. За колючими кустами стояла полуразваленная телега. Как она смогла забраться в чащу и не рассыпаться по дороге, оставалось загадкой. На ворохе соломы лежала девочка лет тринадцати. Бледная, она казалась спала, если бы жар от нее не чувствовался на расстоянии. Сухие растрескавшиеся губы и влажный от испарины лоб. Девочка металась, бормоча что-то неразборчивое. Подол платья был выпачкан в крови. Тлья задрала его и невольно отшатнулась. Тьма колыхнулась и потянулась к крови и боли. Талья резко осадила ее и та затихла.

— Неси ее в дом. — Мужичок бережно взвалил девочку на руки и понес., то и дело оглядываясь, то на Талью, то на кота. — Как это случилось?

— Разбойники. — подала впервые нормальный голос женщина. Хотя не совсем нормальный, тихий и холодный. — Мы ехали с ярмарки домой после удачной торговли. Дороги неспокойные и мы наняли охранника вскладчину еще с двумя соседями. А он сам оказался из этих. Рину, соседку, и ее мужа убили, Мартишек сбежал на коне, бросив телегу и добро. Моего поколотили до беспамятства. А нам с дочей задрали юбки. Мне-то ничего, а вот доченька. — голос женщины дрогнул.

Талья указала на кровать и мужичок уложил туда девочку. Миловидное чистое личико, светлые кудри, лихорадочный румянец на щеках.

— Вон! — приказала Талья, и мужик выкатился за дверь, прихватив жену.

Кот с любопытством принюхивался к запаху крови.

Талья зачерпнула тьмы, размазав ее будто мазь по руке, закрыла глаза и провела по животу девочки. Она будто видела рукой, что творится у той внутри: где кровит, где разорвано, а где набирала силу инфекция. После того, как она побывала у научников, понять, что происходит с больным или раненым, стало гораздо легче, не приходилось гадать, все было видно и лечение ставило на ноги быстрее. Хоть она и пользовалась для этого лишь ворожейскими методами. Но этой девочке ворожея могла помочь лишь умереть. Досталось ей очень сильно, похоже, ее еще и избили. Снаружи кровь течь перестала, а внутри — нет. Она скапливалась в полостях, сияя ярче солнца. Талья зачерпнула солидный кусок тьмы, скатала в маленький плотный шарик, снова «смазала» руки тьмой, и осторожно погрузив их в плоть, закрыла шариком разрыв в сосуде. Потом еще один. Потратила немного, чтобы соединить разорванные от побоев края органов и срастить плеву — девочка застонала от боли, а тьма содрогнулась от наслаждения. Девочка теперь не умрет, но и в себя придет не скоро, слишком много крови потеряла. И еще инфекция.

Талья повязала фартук, поставила котелок на огонь и прошлась вдоль полки с пучками трав, баночками, коробками и пузырьками, отбирая нужное и рассовывая по карманам. Сдвинув книги на край стола, она выложила содержимое фартука и зажгла свечи, света из слюдяного окошка было слишком мало.

Она растерла травы и другие ингредиенты в ступке в порошок, чтобы снадобье было действенней. Здесь пригодился бы целебный элексир который уже давно закончился. Знакомого инквизитора, чтобы приготовить новую порцию у нее не было. Можно купить, но для этого придется выбираться в город, где на каждом шагу инквизиторы. Нет уж. Вот интересно, почему мужчины могут быть «светлыми» инквизиторами или «темными» чернокнижниками, а женщины только «темными» ведьмами?

Талья вдруг замерла. Вдруг, она не там ищет? Может, ответ у инквизиторов, которых она избегает, а вовсе не среди древних заклинаний и ритуалов? Она подумает об этом позже.

Вода закипела и Талья сняла котелок с огня, слила в кружку, высыпала туда растертую в пыль смесь из ступки, несколько ложек самогона и накрыла плошкой, пусть настаивается. Это понадобится для борьбы с инфекцией. Со всем остальным справится любая ворожея. Щедрая порция тьмы и смесь в кружке превратилась в настой. Да, это удобно, не нужно ждать недели, пока травы раскроют свои целебные свойства. Но это не бесплатно, отнюдь.

Талья ложкой напоила девочку. Кровотечение остановлено, но объем потерянной крови нужно восстановить. Научники, жуткие люди, она прожила у них почти два года, но многому научилась. Они показали ей линии, по которым можно раскрывать тело, показали сосуды, покоторым течет кровь, научили понимать симптомы и как бороться с инфекцией. Это не было магией, но это было знанием. Правда, получено оно было жестокими путями и пугающими, даже для нее. Они не смогли ей помочь, зато многому научили...

Голова кружилась. Сил было потрачено много, голодная тьма требовала платы за волшбу, боли и страданий бессознательной девочки было слишком мало. Талья взяла мешочек с солью и перцем и вышла на крыльцо.

На нее с надеждой и мольбой уставилась две пары глаз.

— До свадьбы заживет, — произнесла Талья. Женщина едва не свалилась в обморок, но мужичок ее поддержал. — Кто будет расплачиваться? Селянка побледнела, а селянин решительно, на негнущихся ногах вышел вперед. Страх. Тьма колыхнулась в предвкушении подачки. Женщина завыла и бросилась мужу на шею. Тот, сглотнул и сам едва не разрыдался, но сбросил руки и жены и направился к избе, как на эшафот. — Сюда, — Талья указала на неприметную тропку вокруг дома, усыпанную опавшими листьями. Тропка вела в земляную пещеру, служившую ей кладовой и жертвенником для своей темной стороны. В тишине леса шорох листвы под ногами казался зловещим. Здесь всегда была осень, несмотря на разгар лета или зимы за опушкой.

В просторной кладовой было холодно и темно, пахло травами, грибами и землей. Талья зажгла несколько свечей и от дрожащего желтого света темнота попряталась по углам.

— Раздевайся до пояса, — буркнула она. Мужичок послушался, но от страха и неизвестности делал это мелено. Талья нетерпеливо топнула ногой и он поторопился. Свалив одежду кучей в углу, он промычал что-то вроде «все». Тощий, но крепкий и жилистый, покрытый от холода «гусиной кожей». Она подтолкнула его к стене, из которой торчали железные кандалы. Мужик трясся от страха и отчаянно потел, но сразу догадался, что от него требуется. Талья щелкнула замками на его запястьях и сняла с пояса нож с резной рукояткой. Его черное лезвие не отражало света и казалось, что в ее руке осколок тьмы. В каком-то смысле так и было.

Шепча на древнем языке, Талья провела острием по плечу и предплечью жертвы, сделала надрезы на груди, не глубоко, только кожу. Запахло кровью, свежей, горячей. Мужик, стиснув зубы застонал. Голодная тьма рвалась и металась, ведьма выпустила ее на коротком поводке и сделала еще несколько надрезов на груди мужчины. Кровь таяла, будто слизанная невидимым языком. Талья посыпала раны смесью перца и соли и мужичок завыл, тьма бесновалась пируя на боли, крови и страхе.

Мужичок вдруг замолчал и обмяк. Талья плеснула ему в лицо ледяной воды, он вздрогнул и распахнул глаза, огромные, как сливы, с таким же мутным налетом.

— Ты все еще должен. Соскользнешь в беспамятство, платить будет твоя жена. — Мужичок заскулил и затряс головой. Талья отрешенно наблюдала. Иного способа накормить голодную тьму без лишних смертей не было. Ей было противно и гадко причинять боль, лучше бы она сама на его месте оказалась. Но ее собственные страдания не нужны были тьме, только чужие. Одной лишь боли и крови от неглубоких порезов не хватало, чтобы накормить тьму, а вот страха, отчаяния и добровольного согласия на все это было более чем достаточно. Сытая тьма довольно урча свернулась горячим комочком внутри и задремала до поры до времени.

Талья смыла соль и перец, плеснув ледяной воды из бутыли на раны, смазала их. Расстегнула кандалы, и мужичок со стоном рухнул на пол.

— Долг оплачен. — Она сунула ему в трясущуюся руку коробочку. — Смазывай порезы дважды в день, а это, — она дала ему пузырек, — три капли внутрь каждое утро, пока не заживут.

Мужичок удивленно моргал, не веря, что остался жив. Она подождала, пока он оденется и выйдет наружу, затушила свечи и заперла дверь в кладовую. Мужичок плелся по тропинке, еле двигая ногами, споткнулся и упал. Она протянула руку, чтобы помочь ему подняться, но он шарахнулся от нее, будто от прокаженной. Талья грустно усмехнулась.

— Расскажешь кому о том, что было, твоя дочь умрет. — Конечно, не умрет. Но пусть он в это верит. Никому лучше не знать, какую именно плату она берет за свою помощь. Пусть боятся. Страх для тьмы сытнее боли и крови.

Женщина, видимо не чаявшая увидеть своего мужа живым, бросилась тому на шею. Мужик зашипел, когда в порыве радости она задела порезы.

— Завтра утром сможете забрать свою девочку. Покажете ее ворожее и та поставит ее на ноги.

Переночевать в избе Талья предлагать не стала, все равно не согласятся. Она вошла в дом и устало присела на край кровати, рядом с девочкой.