Глава 10. Отражения

Снова вижу сон, где бегу по краю,

Я к тебе спешу в последний час

Истина гласит: Что не убивает,

То и делает сильнее нас!

Разрывая нити, мысли настегают:

Так ли важно этот мост ломать?

На своей луне Каждый правит балом,

Руша то, что дорого терять

Время вспять я поверну, пока горит свеча

Но вернуть не в силах миг здесь и сейчас

(Алёна Сакрариа — «Ариадна»)

Город жил и бурлил. В ночной темноте горели огни трактиров, смеялись люди. К причалу прибыло два торговых судна, моряки сходили на берег, с удовольствием ступая на твердую землю.

По улицам прогуливались патрульные с ярко-зелеными лентами на рукавах истертых рубах. Все они состояли из вчерашних мастеровых и простолюдин. Время от времени мужчины останавливались рядом с какой-нибудь чрезмерно шумной компанией, разгоняли дерущихся и заставляли перебравших хмельных напитков вернуться домой.

Город изменился. Нечистоты заливали улицы, на стенах домов красовались приказы и просто свежие новости. Даже в верхних кварталах разгуливали нищие, карманники и гулящие девицы. Город превратился в одну сплошную свалку.

Время от времени кто-то радостно выкрикивал лозунг нового Оринберга: да здравствует народ! Всем равные права и возможности!

Жанна и Фауст скользили в тенях и отражениях. Решись они появиться на свет — их непременно бы заприметил патруль или разгоряченные от новообретенной свободы жители.

«Не могу поверить, что лоринцы свергли своего короля! Их ждет хаос и разрушения» — Фауст отступил во мрак, пропуская очередную компанию смертных.

«Новое всегда рождается из хаоса и разрушений — Ответила Жанна. — Сейчас люди еще не осознали, что придется решать сложные вопросы и нести ответственность. Каждая прачка, каждый работяга и матрос чувствует себя хозяином своей жизни. И потом, принимать решения толпой, в едином порыве — это всегда будоражит кровь, делает причастным к чему-то общему. А значит, в случае неприятностей не будет крайних и виноватых»

«Дать власть этому стаду! Джаред, действительно, безумец!»

«О, Фауст, ты просто не видел Болгайр. Мир прошел через это и выжил. Потом люди снова добровольно надели на шею хомут, чтобы не нести на себе бремени сложных вопросов. Зачем? Плохой урожай и голод — во всем виноват правитель. На дорогах много разбойников — не досмотрели наместники. Не договорились с соседями, грянула война…»

«Я понял тебя — Кивнул вериец. — Помнится, ты сама мечтала дать свободу верийским смертным»

«И я этого добилась. Ты сам увидел, как бережно Раск помог людям выстроить новое общество. Джареду нужно совсем другое. Он искореняет веру, позволяет низменным потребностям взят верх над всем остальным»

Пара спустилась к мастеровым кварталам, прошла вдоль жилых домов, где разжилась каким-то тряпьем, что сушилось на веревках. Выбирать не приходилось, потому, оба наспех прикрыли свою одежду видавшими виды плащами и смешались с толпой, старательно пряча лица.

Смертные не обращали внимания на высокого мужчину, сопровождавшего девушку. В столичной сутолоке было много приезжих, как и всегда.

После казни Августа Свейна последовали многочисленные погромы. Люди время от времени вспоминали как внесли свою лепту в становление нового государства. Минул уже год, но каждый помнил эти лихие времена.

Тащили и грабили кто что успел: худенький чумазый подросток волок женское платье, расшитое жемчугом, вчерашняя горничная прижимала к груди пуховую подушку, подвыпившие булочник и сторож вместе несли тяжелую софу, обхватив изогнутые резные ножки натруженными руками.

Из окон особняков раздавалась ругань, визжали вчерашние аристократки, которых волокли за волосы, рыдали дети, время от времени кто-то что-то разбивал или ронял, возмущенных и недовольных живо уводили на сколоченный наспех эшафот.

С женщинами не церемонились. Те, кто был хоть немного привлекателен, напрасно молили о пощаде, отбиваясь от жадных озверевших рук. Те, кто уже не вызывал интереса подвергались издевательствам и насмешкам. Благородные господа пытались защитить свои семейства. Их истерзанные толпой тела ждала все та же виселица или шальной нож.

В пьяном угаре жители столицы сметали на своем пути все, что напоминало им о неравенстве, данном с рождения. Будь то скульптуры в саду вчерашней графини, разноцветные витражи в галерее дворца или лакей, что вступился за совсем юную дочь аристократа. Не было разницы: вещь или человек.

Два дня и две ночи бушевали пожары, лилась на мостовую кровь, стонали от боли и унижений те, что посмели возомнить себя выше народа. Это они были виноваты в том, что десять лет назад Оринберг умылся кровью! Это по их вине каждая семья не досчиталась мужа, отца или сына! Пускай теперь узнают, каково это!

Пока образы кружились в голове, полукровка не заметила, как они с Фаустом оказались на погосте. Отпечатки событий преследовали девушку, захватывали ее спутника и мчались, наваливались, пока мир не закружился перед глазами, а к горлу подступила тошнота.

— Всякий раз мы пытаемся мстить тем, кого считаем виноватыми. — Тихо пробормотала Жанна. — Как мало нужно нам, чтобы превратиться в зверье.

Вериец помог ей сесть на скамейку возле чьей-то могилы, сам, пошатываясь, облокотился о ствол старой кривой яблони.

С тех пор, как мужчина осмелился отпустить свои чувства к Жанне, его мир начал меняться. Война перестала казаться забавной игрой, а сердце чутко улавливало чужую боль.

Это причиняло неудобства и грозило тяжелыми мыслями, но вериец, истертый временем, безразличный в своем бессмертии, был счастлив снова обрести яркость чувств и эмоций.

— Мы почти добрались. Нужно отдохнуть. — Ответил Фауст. — Никто не станет ходить по кладбищу ночью.

— Станут. — Жанна отрицательно покачала головой. — Мародеры лишены почтения к усопшим. Мы укроемся в другом месте.

***

Перед тем, как покинуть башню Лорин, она решилась-таки коснуться голубой пряжи, что без конца тянулась и исчезала в корзине.

Липкие Нити цеплялись за руки, перекидывались на плечи, опутывали ноги. Пока все тело Жанны не покрылось искрящейся пряжей.

Жизнь струилась легким шелком, обрывалась и возрождалась снова. То, о чем когда-то говорил Сантер: души совершали свой круговорот, возрождаясь в новых телах. Просто теперь они были теми же, что и прежде.

Жрицы смешивали Нити, дополняя или отрезая, создавали уникальную личность, прежде чем выпустить в мир. Сейчас все шло по проторенной дороге.

Не хватало Лорин, что любовно лепила нового творца или одаренного гончара.

Когда Нити отпустили Жанну, башня любезно открыла перед ней двери мастерской. Здесь перед изумленной девушкой раскинулись бесконечные эскизы душ. Лорин смело экспериментировала, сглаживала резкие углы, кроила судьбу своим подданным.

У богини был четкий план на каждую страну, ее правителей, аристократов, чернь… Все, чтобы сохранять мир, избегать конфликтов.

— Она продумывала каждую мелочь. — Прошептала Жанна, восхищенная кропотливой работой Лорин. — И вовсе не была глупа, она продолжала свою работу даже когда Джаред вмешался в ее дела…

Смелая, внимательная к каждой детали, Лорин до последнего просчитывала варианты развития своего мира. Пробежавшись глазами по эскизам, Жанна поняла, что ее появление внесло значительные корректировки в работу женщины.

Ей ни за что не разобраться в этом всем самой. Жанна с неожиданным сожалением подумала, что хитрый на выдумки разум Кейна справился бы с этой задачей играючи…

***

Жанна смотрела в зеркальную гладь воды, что скопилась в пещере мелкими лужицами.

— Зеркало, зеркало… — Усмехнувшись, пробормотала она.

Фауст крепко спал, насколько это было возможно в чужом мире. Девушка все еще была для него хрупким созданием, которое требуется оберегать. Возлюбленной, за которую почему-то нужно бороться, хотя она давно дала свои ответы на все его вопросы.

Это очень мешало Истинному увидеть, насколько сильна его избранница. Она давно превосходила способности князя и, в отличие от Кейна, Фаусту лишь предстояло смириться с этим.

Истинный настаивал на том, что будет бодрствовать, пока Жанна будет отдыхать. Богиня вздохнула. Спорить было бы пустой тратой времени. Она его просто усыпила. Мягко и нежно завлекла в сети снов.

Темные пещеры манили своей прохладой. Капала вода, стекая вниз по растущим сверху сталактитам. Избегая соблазна шагнуть в отражение, Жанна отвела взгляд.

Прятаться в городе было опасно. Побережье в бедных кварталах оставалось единственным местом, где по-прежнему не задавали вопросов незнакомцам.

Здесь почти ничего не изменилось: карманники все так же облегчали кошельки зевак, в кабаках потягивали пенное пиво ухмыляющиеся кривыми зубами ловкие люди. В их сапогах прятались острые ножи, готовые в любой момент пуститься в дело, волосатые кулаки сжимали липкие от грязи кружки с напитком.

В доках Нижнего города шныряли контрабандисты и торговцы живым товаром, нищие, что просили днем милостыню на углах, калеки, оборванные и чумазые сироты.

Фауст и Жанна спустились в грот на самой окраине. В этом месте было тихо, а смрад кварталов уступал место соленому бризу. Несколько лачуг с заросшими садами покосились и выглядели не жилыми, но пара не рискнула заглянуть туда.

Девушка выскользнула из укрытия. Ей хотелось немедленно заняться делом: отыскать Сангре, воссоединить его с Лилит, осмотреться в Лорин. Нужно было понять, насколько плохи дела. Есть ли у нее шанс исправить все самой, ведь отступая в Верес, девушка рвала Нити нещадно. Каковы же последствия?

Ночь несла влажный тяжелый воздух.

В густых сумерках перекликались птицы, их песня разливалась в душном зное, полном томительного ожидания прохлады.

Жанна с любопытством рассматривала все вокруг: пустое песчаное побережье, ленивое море устало облизывает берег, несколько лиловых туч крадутся по небу.

Ночь опускала свой бархат, скрывая далекие тлеющие очаги людей и их сны, полные грез.

Золотой всполох привлек к себе внимание, вызывающе-ярко озарив тяжелые грозные тучи. Девушка зажмурила глаза, снова посмотрела на горизонт. Вспышка повторилась.

Все казалось сном, но щеки коснулся свежий бриз, упрямо замерцали россыпи звезд.

Жанна шагнула вперед, догоняя сумеречную сказку.

Море ждало ее. Обманчиво-спокойное, оно игриво щетинило мелкие гребни волн, предвкушая бурю.

Лоринка шагнула в воду. Поверхность казалась твердой как мрамор. Непонятная радость накрыла Жанну. Она заулыбалась, позволяя магии Ока наполнить каждую клеточку ее тела.

Богиня двинулась дальше. Ветер переменился и волны бессильно ярились. Они тянулись к Жанне, пытаясь коснуться ног.

Мелькнули влажные черные спины дельфинов. Они покружились рядом, издавая писк, с любопытством выныривали один за другим. Игра наскучила им быстро: человек никак не реагировал на их попытку подружиться, а море звало, продолжая волноваться.

Возле одного из дельфинов появилась фигура. Бледно-голубая кожа, огромные глаза на лице, рука сжимает копье. Затем выглянуло другое существо, покрытое такой же серебристой чешуёй, вскинуло руку в приветственном жесте.

Жанна помахала в ответ. Морской народ перестал бояться городов, значит, в мире грядут большие перемены.

Лоринка пропустила через пальцы несколько голубых Нитей, прежде чем отпустить их снова в море.

— Зеркало, зеркало на стене. — Пробормотала богиня, всматриваясь в пучину вод. — Кто всех прекрасней в этой стране? — Нетерпение нарастало.

***

Последние снежинки опускались на плечи. Хрупкие, крошечные и прозрачные. Весна замерла на пороге, пробуждаясь подо льдами горных озер.

Все смелее звенела капель по черной крепости, все выше поднималось солнце, нехотя скрываясь за бледной неприступной горной грядой.

Два дня прошло с тех пор, как герцог ди Герра и его супруга ушли по следам Жанны. Ее исчезновение разорвало ткань мира, оставив за собой тонкий шрам в пространстве. И в сердце.

Кейн вдохнул, набрав полной грудью свежий морозный воздух. Ему не хватало летних ночей, полных истомы и неги, когда хрупкая нежная полукровка была рядом. Вспоминались душные раскаленные площади Болгайр, где они потеряли внезапно обретенную близость.

Вериец скрипнул зубами. Может быть, он принял за чистую монету то, чего не было и нет? Полукровка всегда стремилась вернуться в Сумеречное королевство, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным.

Истинный ощутил, как неприятно пробежалась по сердцу мысль о собственном заблуждении, повернулся спиной к ледяному северному ветру и вдруг заметил, как небо озарила голубая вспышка.

***

Жанна ждала. Ничего не происходило. Море оставалось морем. Тонкие бровки нахмурились, девушка опустилась на колени, разгладила непослушные волны, выровняла ладонью поверхность.

Море подчинилось. И теперь красавица снова повторила свое заклинание, вглядываясь в прямоугольник. Буря нарастала.

Ничего не получалось. Жанна склонила голову к воде, почти касаясь упрямо-матовой холодной воды.

Лилит должна была ждать ее возле зеркала! Волшебница тяжело пережила перерождение души. Это была сложная и кропотливая работа.

***

Жанна перебирала плетение судьбы, ее кинжал отрезал золотистые узелки, вплетал новые. С каждым движением девушка вкладывала силу Ока и восстанавливалась, отбирая у Лилит всю ее магию.

— Когда я вернусь из Болгайр, — заговорила Жанна, прекращая работу, — все может измениться.

Лилит вскинула встревоженные глаза. Процедура далась ей так же тяжело. В ее голове смешивались прошлое и настоящее, радости и страхи. Она то рыдала и просила оставить ее в покое, то срывалась на истерический смех, то затихала в полудреме.

— Между мной и Кейном установился хрупкий мир. Это ненадолго. — Продолжила полукровка. — Наши пути расходятся, как и наши желания. Я оставлю тебе Искру.

Она подошла к старому разбитому зеркалу, через которое когда-то благополучно попадала в Волчий замок.

Ладони застыли над осколками, легким жестом Жанна подняла их в воздух и движением указала в сторону пустой рамы.

Стекло послушно закружилось, складываясь в прежнем порядке. Через минуту все было готов. Несколько тонких трещин все же портили поверхность. Жанна нахмурилась, потерла пальчиком, но ничего не смогла изменить.

— Что же, вполне сгодится. — Пожала плечами девушка.

Она проколола палец кинжалом и прижала к глянцевой поверхности.

— Ты поймешь, что я зову тебя. — Жанна повернулась к Лилит, что с любопытством наблюдала за действиями богини. — Сядешь напротив и я заберу тебя в Лорин. Там и закончим работу.

— Почему не сейчас? — Тихо и с подозрением спросила волшебница.

— Потому что я устала. Потому что Верес сразу почувствует, что ты стала другой. Потому что я не доверяю тебе.

Разноцветные глаза вспыхнули огнем и тут же погасли.

— Если не закончу начатое — ты станешь тенью. Не надейся на Сантера или Кейна. Они не смогут перекроить твою душу назад.

Отпечаток на зеркале медленно исчезал, сливаясь с ртутной гладью.

***

Она не успела даже вскрикнуть, когда опора под ногами пропала! Вокруг гудела стихия. Игривое покачивание сменилось нарастающим шумом. Ветер подгонял разбухшие от дождя тучи, смешивал налетал порывами.

Руки отчаянно задергались, пытаясь вытолкнуть тело наверх, соленая вода давила на плечи. Волны ухватили девушку за ноги, затягивая в водоворот.

В глазах начало темнеть, последние капли воздуха вырвались наружу. Стало не понятно, где верх, где низ. Собственное тело утратило вес, полетело в никуда.

Она не заметила, как по бокам появились высокие каменные стены, а легкие снова начали дышать. В этот раз не было вьюги и любопытной луны. Лишь запах морозной свежести.

Никакого моря. Никакого песчаного берега. Девушка ощупала свою одежду и поняла, что совсем не промокла.

Глаза Жанны различали повороты, изгибы лабиринта. Явь или сон? В любом случае, выход был один — подчиниться и следовать по знакомому пути.

Не слышно шепота за стеной, даже ветер утих. Тишина и покой.

Девушка шагала, касаясь шершавой стены ладонью. Время потеряло счет, когда Жанна очутилась на полукруглом балконе.

Сверкали молнии, черные птицы тревожно пищали, рассекая грозовые тучи, а город с алыми крышами тонул среди зеленых незнакомых деревьев…

***

Черные коридоры Маледиктуса вздыхали, обдавали жаром. Король бесцельно шел вперед, раздумывая над своими разбитыми иллюзиями.

Руки отворили очередную дверь. В полумраке знакомой маленькой комнатки сверкнуло его собственное отражение.

Король шагнул вперед. Софа хранила тепло человеческого тела. Отпечаток маленькой ладошки оставил след на пыльном туалетном столике. А вот зеркало было чистым.

Мужчина услышал чужое взволнованное дыхание, уловил как меняется температура воздуха в углу за портьерами.

— Выходи, дочь пустыни. Я знаю, что это ты. — Тихо произнес Кейн. — Что ты делала здесь?

Истинный сел на пуф, его взгляд зацепился за тоненькие трещинки на серебряной глади. Он попытался рассмотреть их внимательнее. На мгновение ему показалось, что он видит небольшой отпечаток, сделанный кровью.

Лилит медленно покинула свое укрытие, отвлекая короля от метки, оставленной Жанной.

— Я всего лишь искала уединения, мой король. — Ответила волшебница.

— Ты разучилась врать. — Кейн повернулся к женщине. — И я не чувствую Нити твоей судьбы. Кому ты служишь теперь, лживая наследница сгинувших магов? — Грозно спросил вериец, нетерпеливо поигрывая пальцами по рукояти своего меча.

— Клянусь Ночью, Кейн, я пришла сюда лишь в поисках одиночества!

Лилит дрожала как осиновый лист. Это было странно. Всегда собранная, уверенная в себе, даже перед лицом опасности волшебница сохраняла мужество.

Было что-то важное, что женщина пыталась уберечь или скрыть.

Король внимательно пробежался глазами по комнате, окинул с ног до головы Лилит, закутанную в шелка. Ее темные растрепанные волосы разметались по опустившимся плечам, в бездонных глазах плясал страх.

— Ночь накрыла Сумеречное королевство. — Задумчиво проговорил Кейн. — Но твое тело по-прежнему выглядит молодо, Лилит.

Ее грудь стала вздыматься быстрее, огнем вспыхнула паника на дне зрачков. Она потупила глаза, собираясь с силами.

— Не знаю, мой король. — Пробормотали трясущиеся губы. — Возможно, Верес исцелил мою душу.

— Лжешь!

Вериец вскочил так резко, что Лилит не успела отшатнуться. Это только ей, смертной женщине, все детство проведшей среди магов, требовалось чертить знаки, бормотать заветные слова, чтобы нанести урон врагу.

Мятежный бог всего лишь пожелал. И это желание моментально воплотилось в жизнь. Поползла по рукам и ногам Лилит боль, скручивая мышцы, заползая в разум, разрушая хрупкие вены. Кровавые пятна распускались как цветы под кожей, жалобный полу-крик, полу-плачь вырвался из горла волшебницы.

— Говори! — Приказал Истинный.

— Клянусь, Ваше Величество… — Всхлипнула Лилит.

— Смертное тело такое несовершенное, Лилит. — Хмыкнул Кейн.

Рука девушки неестественно вывернулась, раздался хруст.

— Только дети Вереса могут восстановить свою плоть. — Холодно процедил мужчина. — Что бы ты ни прятала от меня, через несколько минут тебе это не понадобится никогда.

Волшебница сдавленно застонала, сдерживая желание выть от боли, молить о пощаде.

Бог едва пожал плечами и сел обратно на пуф.

Лилит с ужасом почувствовала, как отмирают кусочек за кусочком ее пальцы на другой руке. Они чернели, пронзая нервы иглами страдания.

— Прошу тебя, пощади. — Не выдержала Лилит.

Мучения прекратились. Гулкая дрожь прошлась по полу комнаты, завибрировали стены.

Кейн снова посмотрел на свою жертву.

— Маледиктус позаботится о твоих увечьях, если ты сейчас же расскажешь, что делала в комнате Жанны! Что ты скрываешь? Говори!

Лилит прикрыла заплаканные глаза, сделал несколько глубоких вдохов.

— Маледиктус ничего уже не сделает для меня, Кейн! — Едва слышно рассмеялась женщина. — Моя Нить заплетена в Лорин.

Она с удовольствием наблюдала, как вытягивается от удивления лицо мятежного бога!

— Да, да. — Закивала головой Лилит. — Она научилась управлять душами и теперь знает, как лишить тебя твоих подданных!

— Ты ждала ее здесь? — Собравшись с мыслями, спросил Кейн. — Вот почему ты смотришь в зеркало.

— Она обещала забрать меня. — Тяжело выдохнула Лилит. — Но ты помешал.

— Сейчас ты позовешь ее снова! — Приказал Кейн.

***

Кейн не понял, в какой момент стены Маледиктуса исчезли из вида. Крепость стонала и взывала к своему хозяину, обдавая жаром живого существа. Но таинственный свет манил за собой, бог с досадой отмахнулся от попыток Маледиктуса остановить его.

Возле зеркала лежала полумертвая Лилит. По щекам ее катились слезы, истерзанное тело испускало последний дух. Кто бы мог подумать, что волшебница присягнет на верность той, кого ненавидела!

Была тьма и высокие стены. Голубое сияние удалялось не спеша, чтобы вериец не сбился с пути.

Повороты без выбора. Кейн просто шел вперед, пока не увидел ее.

***

В сливово-черных тучах метались быстрокрылые птицы. Их пронзительные крики заглушал гром. Гнули свои зеленые макушки незнакомые деревья, шепот листвы наполнял воздух.

За белоснежным балконом скрывалась уютная комната с пестрыми подушками на полу. Шелковые шторы волновались от порывов ветра, тепло светили лампады на стенах.

Кейн не торопясь шагнул внутрь.

Жанна с любопытством рассматривала фреску на стене.

— Жанна. — Позвал он.

Язык прилип к нёбу, голос едва слушался. Истинный не верил своим глазам!

— Ты. — Срывающимся голосом отозвалась она. — Ты снишься мне.

— Тогда и ты — мой сон. — Хрипло отозвался Кейн.

Мужчина медленно приближался, злая усмешка расползалась по лицу. В отличие от Жанны, у Кейна был Несущий смерть.

Вспомнился полный вызова взгляд и фигура Гевальта, что не отставала от Жанны.

— Ты сделала меня посмешищем! — Голос стал твердым и жестким. — Верийские аристократки готовы были убить друг друга за корону, а ты смешала это право с грязью!

Ухмылка на губах сжалась, превратившись в презрение.

— Право подчиняться твоим правилам? — Лоринка зло оскалилась в ответ. — Ты знаешь, чего хочешь, что делать и какую роль должны сыграть остальные!

— Ты — не все остальные. — Запальчиво произнёс вериец. — Тебе было дозволено больше.

Девушка прикрыла глаза, иронично улыбнулась, качая головой.

— «Дозволено», великий Кейн? — Усмехнулась она вновь. — С чего ты взял, что мне нужно твое разрешение? Или чье-то еще?

Зашелестел клинок, покидая свои ножны, яркой вспышкой озарилось небо. Холодное лезвие смотрело в грудь. Полукровка чувствовала отчаяние Ключа. Хотя она и осталась безоружна, ее Око все еще было защитой для своей хозяйки.

— Взгляни на меня. — Потребовала девушка, вскидывая лицо. — Ты не можешь убить меня! Три мира из восьми принадлежат мне! И даже Верес не вполне верен тебе!

Она не чувствовала жжения или боли, как все те, кто умирал от Несущего смерть. Нет. Меч не пытался заговорить, его лезвие ничем не отличалось от клинков смертных.

Мышцы и вены на груди лопнули, брызнула алая кровь. Тело залечивало себя как ни в чем не бывало.

— Я не могу позволить тебе вернуться в Верес! — Горько выдавил Кейн, вонзая меч глубже.

— Гори он в пламени забвения, твой трон и твой Верес! — Огрызнулась Жанна, вытирая кровь с губ.

Ее плечи вжались в стену, отчаянно пытаясь противостоять холодной стали. А Око разгоралось жаждой дать отпор.

— Почему ты не допускаешь мысли, что я не хочу? — Устало спросила Жанна, сдерживая свои силы. — На тебя смотрят с восхищением и страхом. Дома мечтают породнится с богом. Так не разочаровывай своих подданных союзом с недостойной чужестранкой!

— Думаешь, мне важно мнение Истинных? Я — закон и правосудие в Вересе! Это — мой выбор.

— Но не мой. — Тихо ответила она.

Кейн резко выдернул меч из раны, с чувством отбросил клинок в сторону. Его грудь вздымалась от пульсирующей ярости, золотые глаза отражали свет ламп. Он наступал, сжимая кулаки до хруста в костях.

Разорвать голыми руками, заставить замолчать и стереть с лица это равнодушие!

Девушка все так же невозмутимо смотрела на бога. Рана затягивалась. Она снова совершенно не испытывала страха перед верийцем.

Истинный подошел ближе.

— Не воображай, что нужна мне! — Его золотой взгляд старательно изучал пол под ногами, избегая ее лица. — Я с радостью убил бы и тебя, и твоего воздыхателя! Вы оба — предатели. Но я не слышу Невеккет и Болгайр, Сантер разобьет нас, если мы не объединимся. Только это останавливает меня сейчас!

Лоринка с достоинством кивнула, соглашаясь. Если бы она захотела — то вполне смогла показать свою силу. Настойчивый и ехидный голос шептал, что ее власть гораздо больше и опаснее, чем у Несущего смерть или Ока создателя!

— Мы не враги друг другу. — Ответила она. — Но, если ты все еще считаешь, что можешь приказывать мне, — станем таковыми.

— Браво, Жанна! — В глубине комнаты появился высокий мужчина с разноцветными глазами, разрывая чары единения. — Я ждал так долго.

Сантер вышел из полумрака. Черный глаз встретился с ярко-синим оком Жанны, за окном вспыхнула молния, раздался оглушительный гром.

— Это время снова пришло.

В тонких пальцах бога сверкнули золотые часы. Они были в точности такими, как изобразил их на своих рисунках король: две кобры по разным сторонам, сверкающие песчинки.

— Сотни раз мы встречались лицом к лицу с тобой, Кейн, — начал Джаред. — И всякий раз я проигрывал.

— Что? — Удивленно подняла вверх брови лоринка. — Мы уже были здесь?

— Ты сошел с ума, если думаешь, что я поверю тебе. — Грозно вмешался Кейн. — Ты привел нас в этот сон.

За окном пронзительно кричали черные быстрые птицы. Их не страшил ливень, они ловко разрезали налитые влагой тучи, стремительно мчались за своей добычей. Шумели диковинные деревья, стучали капли по белоснежному балкону.

— Я лишь хочу решить все…мирно. — Сладко произнес Джаред. — Как и всегда. Но ты упрямо размахиваешь своим мечом и не желаешь выслушать меня.

Его тонкие пальцы зашевелились, точно лапки паука, между ними вспыхнули разноцветные Нити. Жанна завороженно уставилась на растущий узор.

Кейн зажмурился и отступил, разрывая гипнотическую связь.

— Никто не смог… — Забормотал Джаред, продолжая сою ворожбу. — Ни Верес, ни Ольгарт, ни Невеккет. Сколько еще соперников вставало на твоём пути, Кейн? — Сокровенно прошептал бог. — Ты готов на все, лишь бы не чувствовать больше одиночества, верно?

Не многим из нас выпало счастье обрести того, кто понимает и разделяет твою силу. У меня была Лорин. — Сантер притворно вздохнул. — Слишком чувствительная и не осторожная. Она не хотела понять, что мои решения — во благо. Проявляла характер и вот, — бог вытащил из-за спины почерневшую женскую голову с запекшейся кровью на шее. — К чему это привело.

Ты — хаос и разрушение. И всегда наша встреча заканчивалась твоей победой. Сотни раз я переворачивал часы Арнхоса, но именно девочка стала камнем преткновения. — Продолжил Сантер. — Сначала тебе удавалось уничтожить ее. Раз за разом твои слуги врывались в поместье де Стрейн.

Глаза Джареда налились мглой, заполнили пол лица. В этой темноте таились все страхи мятежного бога за тысячи прожитых жизней.

— Ключ от Лорин интересовал тебя постольку поскольку. Пока, однажды, ты не отправил за Жанной своего лучшего слугу. — Джаред рассмеялся. — В этих вариациях князь Гевальт всегда отказывался выполнять приказ. Ты казнил его, ее… И после этого не знал покоя.

— Это — сон. — Холодно произнес Кейн. — Мои собственные предположения. Тебя нет.

— Может быть. — Согласился Джаред. — И все же, девочка задела тебя за живое. Два раза тебе удалось заполучить ее… ненадолго. Хочешь, я подарю тебе ее любовь? Не так много шансов у тебя, наследник Вереса. Но это — возможно. Прямо сейчас. Лишь один поворот часов.

В руках Джареда сверкнул золотой предмет.

— Сможешь проживать мгновения счастья столько, сколько захочешь. Попытай свою удачу и, может быть, найдешь тот единственный путь, по которому вы пойдете рука об руку.

— Что взамен? — Нахмурился вериец.

— Твой меч. Судья не может поддаться страсти. Не спеши давать ответ. — Джаред взмахнул ладонью, и фигура девушки осыпалась песком. — Наша беседа была приватной, я дам тебе еще немного времени на раздумья. Ведь ты был рад встретить ее, Кейн?

Истинный замахнулся для удара кулаком и…

***

Ливень рухнул с неба, разорванного молниями. Черные птицы с криками кинулись врассыпную, тяжелые холодные капли моментально вымочили одежду.

Жанна бросилась к свету в широких окнах, балконный проем привел ее в освещенную лампами комнату.

Яркие подушки, расшитые пестрым узором, шелковые шторы колышутся от грозового ветра…

Что-то знакомое и тревожное защемило в груди. Будто она уже была здесь… Она или Лорин? Или Луи?

Полукровка крадучись пересекла комнату, замерла на полпути.

— Жанна. — Отчетливо позвал гром.

Девушка обернулась. Ее руки не произвольно коснулись бедер, где обычно висели золотые сабли. Но оружия не было.

— Ты. — Она была удивлена не меньше. — Ты снишься мне!

— Если это так, то я не хочу просыпаться. — Отозвался Кейн. — Я не причиню тебе вреда. — Покачал головой вериец.

— Я не вернусь в Маледиктус! — Она отступила к стене, синее Око вспыхнуло в полумраке.

Несущий смерть взвыл от боли. Бог коснулся оружия и тут же пожалел об этом: рука онемела, точно стала чужой. В голове зашумело от чужого нарастающего шепота.

Пропали комната и Жанна, разум швырнуло куда-то во тьму, стремительно промчались перед глазами незнакомые миры, лица просителей, их чужой язык и слова, то зовущие, то проклинающие, то полные благодарности…

Так уже было при их встрече после Лабиринта. В этот раз меч не торопился помочь, сеть душ опутывала верийца, сдавливала со всех сторон. Кейн с трудом понимал, кто он. Его личность таяла с каждым мгновением.

Внезапно все оборвалось.

— Не могу… — Обессиленно вздохнул голос Жанны.

Истинный очнулся на полу. Девушка, закусив побелевшую губу, аккуратно сплетала золотую Нить бога, собирая рассеянные Искры.

— Почему ты не выходишь у меня из головы? — Злые слезы катились по ее щекам. — Ты нужен мне и один можешь помочь. Но я не позволю, слышишь? Не позволю убить Фауста!

Вериец открыл глаза и чуть улыбнулся.

— Если он не попадется мне на глаза — бояться нечего. — Сипло произнес мужчина. — Я не принуждаю тебя…

— О, конечно же, нет! — Жанна с досадой ударила верийца в плечо. — Ничего не просишь и не заставляешь! Пока я делаю то, что тебе нужно!

Глаза верийца лучились теплом, насмешливая улыбка напоминала о тех днях, когда Жанна только постигала магию Вереса, а умудрённый опытом король посмеивался над ее смелыми наивными суждениями.

— А ты уверена, что знаешь, чего хочешь? — Спросил Истинный, ловя свирепые кулачки в свои ладони. — Ты так горячо защищаешь свое маленькое счастье. Очарованная самоотверженными чувствами Гевальта. Даешь клятвы и веришь своим словам, хотя всей душой мечтаешь постичь величие богов. Как ребенок, который обещает быть послушным, но все забывает, когда у него появляются желания.

Жанна упрямо нахмурилась.

— Откуда тебе знать, что я чувствую и думаю!

— Мы так похожи с тобой. — Улыбнулся вериец. — Молодость всегда глупа и благородна. Это пройдет, дитя. — Прошептали бледные губы. — Все приходит с опытом.

Руки потянули Жанну к себе. Золотые Нити души закружились вокруг и, к своему стыду, девушка почувствовала, что не против слияния душ. Губы предвкушали поцелуи, щеки горели, разливался жар по телу.

После этого она всегда чувствовала себя сильнее. Сложные вопросы становились простыми, появлялись новые способности. И новые знания. Все, что когда-либо видел и слышал Кейн передавалось ей.

— Я лишил тебя твоей природы, отравил твое тело верийским ядом. — Дравитовые глаза разгорались азартом. — Чтобы никто не вставал на твоем Пути. Оставь людям их скоротечную судьбу. Подумай, как много мы можем сотворить вместе!

— Ты лишил меня моей жизни, моей семьи. — Прошипела девушка, изворачиваясь с не девичьей силой. — Скажи: все боги лгут, стараясь получить свое?

Мышцы налились магией, затрещали сотканные Нити, девушка откинула от себя Истинного, вскочила на ноги, ожидая ответного шага.

— Не будь так лицемерна. — Отозвался Кейн, поднимаясь во весь рост. — Разве не ты использовала чувства Гевальта, чтобы подчинить его себе? Подарила ему наследников, чтобы усмирить. Разве не ты все время напоминаешь Киму Раск о том, что его возлюбленная убила Луи? Ты пообещала Лилит изменить ее судьбу…Ты используешь окружающих так же как все, кто любит власть. — Вериец усмехнулся. — Но я не попадусь в твою ловушку, Жанна. Я сам способен подчинить себе кого угодно.

— Это мы еще посмотрим. — Огрызнулась девушка.

— Упрямая и своевольная.

Влажный воздух зазвенел от высокого дребезжащего голоса, что перекрыл гром за окном.

— Вот на каком краю блуждает твое сердце. — Сантер вытянулся, закрывая пути к отступлению. — Великий Кейн не может найти себе покой от расставания с тобой. И ты — тоже. Вообще-то он прав, милое дитя: вы не слишком отличаетесь друг от друга. Твои праведность и благородство — сплошное лицемерие.

Фигура Кейна стала серой и вдруг осыпалась мелкими песчинками. Холодны ветер вырвался из-под разноцветных легких штор, закружил песок и унес туда, где тревожно пищали черные птицы.

Око вспыхнуло синевой, готовое вступить в бой. Черная как ночь, как самый жуткий страх, в комнату вползла Тень.

Эти ненасытные глаза смотрели на Жанну в Маледиктусе, эти когтистые руки тянулись к ней, желая вернуть себе покой.

Страх набросился и пропал. В ее власти изменить судьбу души. Вернуть надежду, согреть верой…

Комната снова стала светлой и просторной.

— Нам не одолеть друг друга, милая Жанна. — Удовлетворенно произнес Джаред.

Он больше не казался грозным или опасным. Тонкое птичье лицо с разноцветными глазами было уставшим. Изящные аметистовый жилет поверх рубашки с пышными манжетами почти висел на узких костлявых плечах.

Последний из Восьми.

— Арнхос был моим братом и союзником. — Ровным бесцветным голосом заговорил Джаред. — Его власть над временем внушала уважение. Он был груб и не отесан, но Создатель знал, что именно ему стоит доверить возможность поворачивать время. Однажды он пришел ко мне, взбудораженный и встревоженный: ему открылось будущее всех Восьми миров.

Мы были молоды и наивны. Я как мог успокоил брата, не сомневаясь, что это — лишь фантазии, но он оказался прав.

Бог Сантера тихо вздохнул. Жанна внимательно слушала.

— Я поверил ему, когда мой собственный мир начал рушиться. Мне не хватало того, что было у Карии или Лорин — любви, терпения, самоотверженности. К сожалению, брат не успел рассказать все, лишь оставил свой Ключ и взял с меня клятву, что я остановлю Кейна… этот мальчишка еще лежал в колыбели Карьяд, а я уже думал, как обезвредить его… И пробовал изменить судьбу тысячи раз. Всегда не хватало одного маленького кусочка. — Джаред усмехнулся. — А потом время подарило мне тебя.

Бог окинул девушку с ног до головы, будто не веря, что столь хрупкое существо способно что-то изменить.

— Воплощение моей дочери, моей Лидии, которой не хватило смелости дойти до конца. Ты научила верийского бога творить, ускорила процесс разрушения. И от твоего решения зависит судьба Восьми миров. Полукровка, богиня без мира, та, что способна одержать победу. Ты — глупая, наивная и молодая, но твоя горячность — залог успеха…

***

Кулак Кейна кровоточил. В ладонь впился осколок зеркала. Крошки валялись на полу, отражая растерянное лицо короля.

Мужчина разгневанно зарычал, перевернул столик с зеркалом, одним взмахом меча разрубил резную раму и дубовую столешницу.

Сверкнули золотые глаза, отыскивая Лилит.

Женщина лежала на полу не двигаясь. На ее лице застыла блаженная улыбка. Лилит не дышала и больше не чувствовала боли, когда Несущий смерть разрубал ее мертвое тело на куски.

***

Раск вздрогнул. Едва Советник преступил порог Тронного зала, как в его ноздри ударил запах смерти. Мучительной и долгой. Этот шлейф тянулся за Кейном, что восседал на своем троне.

Король даже не сменил одежду, не стер следы крови с лица и рук.

Так и было: вдоль лезвия Несущего смерть кружились тени отнятой души. Смерть всегда оставляет свой отпечаток. В сердце, в душе и в мире.

Если бы Жанна видела сейчас струящуюся, набирающую силу, густеющую Тень, она бы без труда узнала ее. Душа, не нашедшая успокоения. Покинутая в смертный час.

Ритуалы отпеваний были созданы не просто так. Почти в каждой религии с умершими принято прощаться. Так живые прокладывают мертвым дорогу к богу.

— Я могу ходить сквозь отражения так же как она! — Возбужденный голос Кейна зазвучал сразу, как только Раск ступил в зал. — Я несколько часов метался по Сумеречному королевству, но так и не смог покинуть Верес.

Бог спустился вниз, зашагал на встречу Эрику, торопясь обсудить свое открытие.

— Перед смертью Лилит рассказала, что королева научилась обращать души в другую веру.

Эрик внутренне содрогнулся: он почувствовал последние страдания волшебницы. Ее отчаяние и страх, зыбкую надежду. Это было правдой: Кейн запытал дочь пустыни до смерти. Она до последнего держала язык за зубами, не желая взывать к своей новой госпоже.

— Графиня де Стрейн ушла в Лорин, потому что мир открыт для нее. — Отстраненно отозвался Раск. — Не все зеркала доступны ей.

Он пересказал историю маленького визита бывшей королевы в его герцогство, разговор с Катериной, что сразу поспешила поделиться случившимся со своим мужем, Кимом Раск.

— Он все-таки провел Ритуал? — Удивился король.

— Нет. — Эрик покачал головой. — Он начал стареть и умирать вместе с ней, отказавшись от возможности жить вечно.

— Логичное решение: Младший из Младших Восьми, он не унаследует земли и титул.

— Ему это не интересно, Ваше Величество. — Холодно заметил Раск. — Гевальт был последним Старшим из Восьми Старших, но его это тоже не остановило.

— Что ты хочешь этим сказать? — Ощетинился Кейн.

Глаза Раска на мгновение налились чернотой, слова были аккуратными. Он думал над этим с самой битвы в ущелье.

— Ваш мир начал меняться, Ваше Величество. Истинные лишились своей власти над смертными. Они ищут признания и того, что придаст новый смысл бессмертной жизни. Богатство и страх перестали делать их особенными. Верийцы приняли Ваш закон. И почувствовали власть королевы.

— Ее здесь больше нет.

— А нужно ли ей возвращаться? — Спросил Раск. — Сам факт ее восхождения на трон перечеркнул так много правил и законов…

— Только вместе мы сможем усмирить Сантера!

Перепачканное кровью лицо стало жестким и нетерпеливым. Сейчас Кейн очень напоминал того безумца, которым стал его отец, когда узнал о смерти Карии.

— Ваше Величество. — Обеспокоенность проскальзывала в голосе Советника. — Судья всегда беспристрастен. Он не меняет судьбы миров в угоду своим желаниям. Скрываясь в отражении, леди Жанна не высказала своего намерения прекратить борьбу с Сантером. Напротив. Нет причин беспокоить ее или пытаться сломить.

— Я пытался быть другом. — Хмыкнул Кейн, точно не слыша герцога. — Твои советы никуда не годятся, Раск. Гевальту было достаточно соблазнить девчонку несколько раз, сделать матерью своих потомков, и она осталась с ним. Кажется, лоринки не слишком умны, раз не видят разницу между богом и обычным слугой.

Эрик молчал. Было бессмысленно объяснять Кейну, как много изменил в себе Истинный ради своей любви. Не говоря уже о том, что он отрекся от всего, во что верил многие десятки лет.

Юношеская влюбленность в Лидию была эфемерной, легкой, как крылья бабочки. И глубоко ранила Кейна. Жанну вериец впустил в свою жизнь с осторожностью. Он даже не верил, что из этого вырастет что-то серьезное.

Раск до сих пор не понимал до оконца: что движет его королем? Не способность принять поражение или искреннее чувство?

— Я выпотрошил душу Лилит. — Губы Кейна расползлись в ухмылке. По его мечу время от времени проскакивали искры. То золотые, то зеленые, то синие. — И шагнул в отражение, Раск. Вместо Лорин я попал к Сантеру.

Эрик удивленно приподнял бровь.

— Отражения в зеркалах схожи с иллюзиями, которые Джаред создает. — Заговорил Советник. — Это лишь предположение, но разве мы не используем зеркала, чтобы исправить что-то в своем облике, прежде чем явиться перед глазами окружающих?

— Она тоже была там. — Тише добавил король, его глаза лихорадочно заблестели. — Такая, какой я хотел ее увидеть: отважная и смелая. Сантер предложил мне сделку.

Герцог Раск не спешил перебивать. Разум бога был ему не доступен, потому, он внимательно слушал, зная привычку короля рассуждать вслух, прежде чем принять какое-то решение. Как объяснить тому, кто привык к повиновению, что не все вокруг готовы исполнять его желания? Что девушка, сказавшая «нет» вовсе не ждет, что ее начнут покорять и завоевывать?

— Меч за часы Арнхоса. Часы, которые могут поворачивать время вспять. — Кейн задумчиво нахмурился.

Темные обрывки все еще цеплялись за лезвие его меча: все, что осталось от предательницы Лилит. Напряженная тишина царила в крепости, притихли даже подданные, взбудораженные последними событиями.

До сих пор не было новостей от Вика Корси и Лино ди Герра. Рада так же не давала о себе знать.

Весь мир казался пустым после ухода Жанны. Смертные продолжали заниматься своими делами, по привычке бормоча молитвы в храмах два раза в день. Медленно наползала холодная весна

Шарлотта Гевальт вернулась в Туманную долину разочарованная и разбитая: Рада не доверила ей сыновей. Герцогиня не сказала Кейну, где нашли убежище двое близнецов. Это не был Флос Конвалис или Волчий замок. Ни в одном из Младших и Старших домов не было и следа детей.

Кейн не беспокоился на этот счет: он всегда сможет отыскать золотые Нити, если ему захочется.

Раск все еще ждал, когда Истинный продолжит говорить, но Кейн молчал.

Все стало не важным и глупым. От заката до зари бог думал лишь о том, как вернет королеву в Маледиктус. Как она будет умолять его о прощении, раскаиваться в своих необдуманных поступках.

Как ребенок, Кейн грезил наяву. Он представлял себе, как разочарованная посредственным и деспотичным Фаустом, Жанна начинает тосковать по нему. Снова и снова вспоминая, как много он, великий бог, давал ей знаний, ничего не прося взамен.

Быть может, она столкнется с непреодолимым препятствием и позовет его сама? Кейн почти мечтал о том, как лоринка попадет в западню Сантера и тогда верийский бог сможет показать ей свою истинную силу, благородно сохранит жизнь ее избраннику и…

— Вы же не согласились? — Сухо спросил герцог, прерывая поток сумбурных мыслей.

— Я заберу все сам. — Хмыкнул бог.