Глава 5. Лабиринт отчаяния

Two lives, one fate

I have to leave

So you will follow me?

That's how it's meant to be

I reigned as God

I'm monumental

Soon I will arise

With you by my side

And we will radiate the skies

He who will gaze our lights

Will kill his mind, his vision blind

(«Helloween» — «Immortal»)

Никогда еще не было так легко на сердце. Кейн долго наблюдал за возней деревенских жителей издалека. Обыденная для крестьян работа: кто-то чинил крышу, кто-то копался во дворе. Молодой паренек кружил рядом с компанией юных девушек, что-то в красках рассказывая, изображая, от чего раздавался звонкий беззаботный смех.

Кричал в колыбельке ребенок, затянула песню его мать, по соседству жена ворчала на мужа, успевшего где-то раздобыть крепленое вино, судачили две кумушки на лавочке под распускающимся кустом жасмина.

Столь безмятежна и естественна была жизнь. Когда-то в Вересе царил тот же сонный покой, наполненный неспешными делами. Смертные засыпали, строя планы на будущее, Истинные следили за порядком, изредка напоминая о своем существовании, а в молодой голове Кейна не звучали голоса богов.

Вериец с сожалением понял, что солнце скрылось за горизонтом и ему пора двигаться дальше. Где-то совсем рядом пульсировала голубая Нить, сливаясь с золотыми. Это хорошо. Жанна не одна и, скорее всего, Лино ди Герра остался с ней, как и обещал десять лет назад.

Лино ди Герра Кейн помнил. Это имя несколько раз повторял Луи де Стрейн. Мариус Гайос. Лицо Жреца, его глухой мертвый голос, что вел две души через ритуал. И…

Лилит. Женщина из пустыни. Великая волшебница. Великая лгунья и предательница.

Эти трое вернулись в жизнь бога сразу, стоило Раде Гевальт открыть рот и начать рассказывать о Маледиктусе, Сумеречном королевстве, восьми Домах. Дальше все было легче: мысли из прошлого потекли сначала лениво и тускло, потом — обрушились потоком десятков лет.

Жанна де Стрейн была последней. Она нехотя возвращалась то в яростных перепалках, то в дерзких необдуманных поступках.

Надо поспешить! Как ни прекрасна свобода, как ни заманчиво снова ощутить себя самим собой, его бой только начался. Бремя власти снова ложилось на его плечи.

Кейн задержался на берегу, где Жанна отдала ему свои душу и тело, заставив стотысячную армию ждать несколько дней. Приятно щекотали воспоминания, трепетало сердце от образов и видений. Затем было несколько городов, где он обучал лоринку. Люди отстроили все заново, стирая шрамы войны.

Черный абрис храма появился на горизонте. Бывшие владения герцога Свейна так и лежали в руинах, не давая выжившим забыть о пережитых ужасах. Эти опаленные стены скрывали за собой последние ответы.

Память шаг за шагом возвращалась сама. Как много душ сгубило противостояние двух богов, как много судеб искалечено. Вот за что его ненавидит Луи де Стрейн. А Жанна? В ее глазах он тоже встретит презрение?

Внутри храма царила тишина. Темный провал прохода зиял разинутым ртом, безучастно смотрели уцелевшие витражи на чужака. Кейн шагнул вперед. Его тело стало туманом, смешалось с затхлым воздухом храма.

Жанна сидела на алтаре. Возле ее ног лежал Несущий смерть. Боги! Как изменилось ее лицо! Вместо левого глаза сверкал синий камень, безобразный шрам рассекал кожу от брови до подбородка. Кейн нахмурился: кажется, девчонке пришлось не сладко. Не такой помнил ее Истинный.

Этот алтарь. Чертов символ чужого величия вызывал непонятное раздражение и желание превратить в крошку.

Нить ее судьбы мерно пульсировала, сплетаясь с другими. Отлично. Она обрела власть как над верийцами, так и над лоринцами. Паутина расходилась далеко, переливалась, чуть дрожала.

Девушка вслушивалась в голоса, что звучали только для нее. Застыл за ее спиной Ким Раск. Разумеется, телохранитель невидим. Только не для Кейна. Младший из Младших восьми.

Трое Расков давно заняли свое место возле трона короля. Секретарь и два телохранителя. Эрик Раск сейчас держит Верес как может. Лишенный силы бога, но обладающий особым Даром, чужим для своего мира. Черные брови Кейна нахмурились: хранить мир должна была Жанна, но все изменилось.

Король окинул взглядом своды центрального нефа, заметил на хорах Лино ди Герра, беседующего с Радой Гевальт. Его взгляд снова коснулся Жанны. Внутри она тоже стала другой. Во всех смыслах этого слова. Пустой взгляд девушки говорил о глубоком трансе, а вот две ярких Искры говорили о кое-чем другом. Еще не оформившаяся до конца, мысль причиняла неудобство.

Осторожно, стараясь не выдать себя, Кейн всмотрелся в узор, с которым работала Жанна. Это было похоже на тонкое кружево из цветных ниток. Яркие огоньки вплетались в сложную бесконечную структуру. Здесь были и души верийцев, и лоринцев, незнакомые для Кейна ядовито-синие линии, редкие зеленые, несколько белых…

Что же она задумала? Синее око ни с чем нельзя было перепутать, оно скрывалось от богов долгие сотни лет и было единственным, что можно было противопоставить Несущему смерть. Любопытно, какую силу отдавал артефакт? И что брал взамен?

Жанна работала быстро и, судя по расслабленным лицам Истинных, уже давно. Кейн приметил еще несколько верийцев, что подчинялись Старшим Домам. Кажется, они не понимали, что привело их сюда, но терпеливо ожидали.

Смертные. Это уже интереснее! Три девушки, две — в компании Истинного, третья сама по себе.

Работа была сложной: то и дело распускались закрепленный узлы, упрямо не желая подчиняться. Бледное лицо полукровки покрывала испарина. Кейн внимательно рассматривал ее, сравнивая с обрывками из прошлого. Казалось, перед ним совершенно другая Жанна.

Минуты складывались в часы. Время уходило. Наступил рассвет, когда глубокий вздох потревожил тишину холодного нефа.

Устало поникли хрупкие плечи, взгляд прояснился. Личико выражало разочарование. Расцвел на щеках румянец, а бледные губы окрасились кораллом. Больной потерянный взгляд пробежался по присутствующим, точно лоринка только осознала, что не одна.

— Ничего не выходит. — Покачала белокурой головой девушка и замолчала, прислушиваясь.

Раск последние несколько часов настороженно обводил взглядом храм. Не зря Эрик рекомендовал Кейну своих братьев: оба чувствовали глубже других Истинных. Дождавшись, когда королева перестанет быть беспомощной, Ким крадущимся шагом двинулся вперед. Жанна последовала за ним, скрываясь за широкой грудью в прочном доспехе.

— Будь на моем месте Сантер, — тяжелый низкий голос прокатился эхом. — Вы все были бы мертвы уже давно.

Ким и Жанна застыли на месте. Рядом очутились Лино и Рада. Бессмертные вслушивались в пустоту руин, ловили запахи и движение воздуха.

— Хвала Ночи! — Улыбнулась княгиня.

Кейн покинул убежище из теней. Верийцы оживленно зашептались, не веря своим глазам. Кто-то испытал восторг, кто-то ощутил волнение и страх.

— Я ждала. — Сухо бросила Жанна, выступая вперёд.

Тонкая кисть легла на плечо телохранителя, взгляд опустел.

— Полагаю, нам есть что сказать друг другу. — Приподнял бровь Кейн.

Небрежным жестом Жанна отпустила напряженных Истинных. Кейн просчитался. Их было больше. Выжившие из младших вассалов ди Герра, Гевальта, Гайос, одряхлевшие полукровки. Не велика армия, и все же.

— Ваше Величество. — С полу усмешкой герцог ди Герра поклонился, прежде чем потянуть за собой Раду.

— Передаю королеву Вашему Величеству. — Раск кивнул, отступая в тяжелый мрак чужого храма, остальные так же поспешили уйти.

От возникшей тишины звенело в ушах. Инстинкты затаились, прощупывая уже не такую знакомую полукровку.

— Полагаю, я искупила свою вину. — Она сжала рукоять Несущего смерть. — Он снова будет твоим.

На мгновение по прекрасному лицу пробежала тень сомнения, будто сама мысль о том, что придется расстаться с мечом, казалась кощунственной. Кейн прекрасно понимал, как сложно оторвать от себя клинок!

Симбиоз, который предлагал Ключ от Вереса, требовал отдавать много, опасно часто делал попытки подавить разум и волю, шептал, казалось бы, верные решения. Но все это нужно было взвешивать и делить пополам.

Истинного тянула к мечу неведомая сила, напоминая о минувших битвах, точно он заново переживал минуты триумфа и упивался могуществом.

Слишком тяжелая ноша для такой хрупкой и неопытной руки.

— Прекрасная партия, Кейн. — Продолжила Жанна, настороженно рассматривая белого бога. — Кое-что не вписалось в твой план, и все же, ты добился желаемого: убрал Лорин, получил Око. — Рука коснулась левого глаза. — Я все отдам тебе. Только оставь...

— Я потерял больше, чем мог себе позволить. — Перебили бледные губы Истинного. — Я не знал, что ты уснешь… отпущенный срок… Кажется, я переиграл сам себя.

Она никак не отреагировала на его слова. Мужчина внимательно присматривался к полукровке, волнение чувств причиняло легкую трепетную боль где-то глубоко внутри, в самом сердце.

— Что есть, то есть. — Лоринка машинально отступила назад, увеличивая расстояние между ними. — Ты можешь забрать то, чем так дорожишь.

— Ну, разумеется. — Кивнул Кейн. — За этим я и пришел. Путь был очень долгим. Бесконечный Лабиринт отчаяния, сомнений и страхов.

Девушка чуть вздрогнула, вспоминая собственные скитания в иллюзиях.

***

— Как удачно, что вашего брата сейчас здесь нет. — Шепнул Лино на ухо Рады Гевальт. — Могла получится очень неприятная встреча.

— Нам ее все равно не избежать. — Пожала плечами верийка.

Истинные с любопытством наблюдали за двумя фигурками с высоты хоров.

— Осталось только вернуться в Верес. — Продолжил Лино. — Там Кейн снова займется своими планами.

— А что будет с королевой? — Подал голос Ким Раск.

— Жанна дала понять, что выходит из игры. — Отозвалась Рада. — Балга предложил ей убежище.

— Разумно. — Согласился Лино. — Не думаю, что можно рассчитывать на спокойную семейную жизнь в Вересе. Да и король, кажется, получил от нее все, что собирался взять.

— Вы так думаете, герцог? — Улыбнулась Рада.

Все трое снова замолчали, наблюдая за беседой Жанны и Кейна.

***

Бог не торопясь приближался, точно перед ним была пугливая птица, что вот-вот взмахнет крыльями и исчезнет в недосягаемых небесных далях.

— Это — не все. Кое-чего не хватает. — Покачал он головой. Рука застыла возле рукояти Несущего смерть.

Искушение вернуть Ключ было велико! Да и сам клинок все настойчивее пульсировал в сознании своим призывным голосом. Невыносимый гул то и дело пробивался, смешивая мысли.

Он так долго шел сюда, в этот храм, где сделал свой выбор.

«Она сделал все, что должна была. — С легким раскаянием подумал Кейн. — Неосознанно. Десять лет отдавала свои силы, чтобы вернуть меня к жизни. Десять лет Нить судьбы вела меня в этот храм. И чем я заплатил за это? Я ее забывал»

Забывал, чтобы предстать сейчас абсолютно безоружным на милость той, что обрела власть нескольких миров. А Жанна до сих пор думает, что искупает Свои, а не его грехи! Святая невинность во всей своей чистоте.

— Это — все, что у меня есть. Не знаю, о чем еще идет речь. — Голос затрепетал. — Бери все, что тебе нужно для твоей победы и… уходи. Лорин теперь принадлежит мне. И я сама готова бросить вызов любому из оставшихся богов.

Она непроизвольно положила руку на живот, пытаясь скрыть…

«Ах, вот оно что!» — Черные брови удивленно поползли вверх.

Потрясенное лицо Кейна говорило само за себя.

Испуг все же закрался в непроницаемый взгляд королевы, и она с ужасом поняла, что снова бессильна перед смертельно опасным, древним существом! Боги, боги! Как же ей страшно сейчас! Не за себя, нет!

Что же он сделает? На что способен бог в своем гневе? Напасть первой, не дать даже шанса!..

— Я пришел не за этим барахлом! — Сквозь зубы, зло проговорил Кейн, все же выхватив Несущий смерть из рук Жанны.

Девушка задрожала всем телом. Она ничем не могла испугать верийца. А он мог. Воображаемые угрозы, одна страшнее другой, жутким клубком обрушились на ее голову.

Взбешенный, решившийся на все, Кейн схватил Жанну за руку…

***

Дождь хлестал как сумасшедший. Раскаты грома будили суеверный страх, сопровождаясь нервной пульсацией ветвистых молний. Стонали от ветра деревья, бесновалось беспокойное черное море.

Буря не собиралась стихать, все попытки выйти на поиски были обречены на провал. Молнии били в землю совсем рядом, загоняя смельчаков обратно в храм.

— Что значит «исчезли»? — Князь Гевальт лихорадочно метался по центральному нефу. — Он не причинил ей вреда?

Истинные молчали. Они устали отвечать на одни и те же вопросы и знали не больше опоздавшего всего на час Фауста. Его преданные слуги, вымотанные долгой дорогой, едва стояли на ногах, но все еще ждали приказа «вольно».

Луи де Стрейн уже несколько раз обошел уцелевшие в храме помещения. Он не испытывал того горячечного отчаяния, в котором тонул Истинный. Луи уже терял Жанну и теперь знал наверняка, что сестра способна постоять за себя. И еще он знал, что Кейн не причинит ей вреда. Не для того он настойчиво стремился к ней.

— Судя по погоде, они не ушли далеко. — Рассудительно бросил Луи. — Разве Жанна не получила власть над Лорин?

— Да, это так. — Кивнул Ким, вспоминая отрубленную голову одной из восьми богов в руках хрупкой королевы.

— Никто не учил ее управлять своей силой. Полагаю, стихия — первое, что пришло Жанне в голову. Она нарочно не дает нам покинуть храм. Кейну и Жанне нужно расставить все точки.

— С чего такая уверенность? — Рыкнул Фауст.

— Она — моя сестра. — Пожал плечами Луи, ничуть не опасаясь яростного хищного блеска золотых глаз. — Мы читали одни и те же книги, обсуждали легенды и мифы. Я знаю ее больше, чем вы. — Презрительно ответил мужчина.

Фауст рассвирепел, собираясь обрушить свой бессильный гнев на смертного, но Рада демонстративно встала рядом с Луи.

— Остается только ждать, братец. — Выразительно-долго смотрели глаза сестры. — Здесь мы ничего не сможем сделать. Это — не в нашей власти.

Как мог он так самоуверенно покинуть ее сейчас? Гевальт до белых костяшек вцепился в край аметистового алтаря. Спокойствие длительного обладания лишило князя чувства опасности и теперь оставалось все то же мучительное ожидание…

Лицо Истинного скривилось, он в два прыжка преодолел расстояние от алтаря до лестницы, ведущей в кельи жриц.

Измученный до последней степени своим воображением, вериец едва сдерживал зуд в теле: бросится в потоки ливня, отыскать обоих и окончательно поставить точку в истории бога Вереса.

Нить судьбы бледным росчерком уводила куда-то далеко и растворялась, не отзываясь на Зов.

Молнии озаряли черное злое небо, пустой холодный храм, в котором давно, очень давно не звучали слова во имя Лорин, если не считать несчастный бред Катерины…

Фауст гасил тревожные мысли в своей голове. Он боялся не за себя! Его беспокоила Жанна с ее переменчивыми чувствами. И, хотя боги даровали князю чудо новой жизни, он не знал, насколько крепко это может связать лоринку.

Верийские женщины не тяготились материнским инстинктом, без зазрения совести передавали своих детей Старшему рода. И жили дальше: заключали новые союзы, разочаровывались, искали наслаждений, лишь бы развеять бессмертную тоску.

Воспитание и обучение оставалось мужчинам. Именно Старший рода передавал накопленные знания, помогал раскрыть Дары и уникальность нового Истинного.

А смертные? Они полагались на своих женщин и, во имя Ночи, эти неполноценные существа справлялись не хуже верийцев! Фауст насмотрелся на осколки войны, на полу мирную полуголодную жизнь в Оринберге, где истощенные работой и заботами матери отдавали все лучшее своему потомству.

Если Жанна способна питать те же нежные чувства, что подобные ей лоринки, он может быть спокоен: дети свяжут их вместе навсегда.

Бледное испуганное лицо приближалось по коридору. Фауст старательно не замечал это пятно, взвешивая все вероятности в своей душе, его сердце то ликовало, то наполнялось черным отчаянием.

— Господин… — Задрожал нежный голосок.

— Элина. — Бордовый мундир не спешил оборачиваться. — Не сейчас.

— Я ничего не понимаю, князь. — Тихо отозвалась девушка. — Вы исчезли в разгар бала, потом…

— Ты умница, Элина. Ты все поняла. Ни к чему лукавить.

Она кивнула хорошенькой головкой, подавила улыбкой слезы. Если не сейчас — то никогда ей не выплеснуть свои чувства! Весь мир переворачивался с ног на голову! Дитя войны, она поняла, что нельзя откладывать в долгий ящик то, что можно и нужно сказать здесь и сейчас. Ведь щедрость богов переменчива.

— Ваша супруга прекрасна, это так. — Смело начала она. — Но чувств в ней столько же, сколько у далеких звезд. Звезды тоже прекрасны, господин, только их свет не согревает. Им вообще нет дела ни до кого, кроме себя.

Истинный удивленно обернулся. Глаза смертной почти умоляли. О маленьком снисхождении, о еще одном шансе быть замеченной.

Растерянность сменилась надменностью, затем острые черты бледного лица смягчились, он заговорил.

— Такая же юная и светлая девушка встретилась мне однажды. — Князь коснулся подбородка Элины, на который сбежала вырвавшаяся все-таки слеза. — Глаза — два лиловых омута, — продолжал Истинный, поймав слезинку кончиками пальцев. — Тонкая, хрупкая, точно фарфор. Кожа — бархат, губы — кораллы, волосы — жемчужный шелк, а голос… Нежный, но сильный.

Мужчина притянул смертную к себе, обнял одной рукой, второй погладил по вздрогнувшим плечам.

— Не плачь, дитя. Ты не можешь изменить то, что сильнее самих богов… Как мне ее хотелось! От кончиков пальцев до тонких узоров ее души. — Продолжил Фауст. — А она сопротивлялась. Я видел Лорин, знал, что вы — другие. Как удивлять такую? Верес может лишь испугать столь изящное и светлое создание…

Элина вслушивалась в голос князя. Никогда он не рассказывал ей так много о своей возлюбленной. О сопернице девушка знала лишь по светским сплетням, да отрывкам, которые Фауст решался обсуждать с ней.

— Я хотел ее покорить. Как может полудикая, глупая смертная отказать потомку из восьми Старших Домов? — Гевальт отступил, нервно прошелся назад-вперед.

Элина смущенно наблюдала за чужаком, не зная, что сказать в ответ. О мироустройстве Вереса пытался говорить Флор Вальди, что охранял ее покой. Но его слова никогда не были такими жёсткими.

— День за днем она проникала в мои мысли, в мое сердце. Я ненавидел сам себя за столь низменные желания. Сколько бы я ни пытался взять ситуацию в свои руки, — Жанна всегда побеждала. В конце концов, она стала моим воздухом. И вот теперь ее нет рядом. — Мужчина закрыл глаза ладонью, — и я задыхаюсь, Элина. Мне нечем дышать.

Он замолчал, погрузившись в пучину своих воспоминаний.

— Она не сломалась, не продалась и не стала моей до сих пор. Это я принадлежу королеве. С самой первой минуты… Кейн. — Зло прошептал вериец. — Забрал все, что должно принадлежать мне! Но это — еще не конец!

— Позвольте мне утешить ваше сердце. — Тихо, одними губами прошептала Элина, растроганная глубиной его чувств.

Вериец застыл, окинул девушку с ног до головы внимательным взглядом.

— Ты готова сделать все, о чем я попрошу? — Так же тихо спросил он.

— Да! — С готовностью отозвалась Элина, сделав шаг ему на встречу.

— Ты ничего не поняла, дитя. — Холодно проговорили тонкие губы. — Любовь — это игра. В ней не бывает рабов и хозяев. Лишь двое равных способны сплести свои Нити. А ты… ты готова все отдать и слепо раствориться.

Она отшатнулась, точно обожглась.

— Нет, нет. — Горячо возразила девушка. — Я верю, что можно и должно любить того, кто способен все отдать не задумываясь.

Гевальт смотрел на это жалкое, покорное ему существо, просившее пощады, и понимал, что по горло сыт ее заискивающим голосом.

— Так иди в монастырь. — Едко посоветовал Фауст. — Ты хотела верить и верила в сказочного рыцаря, благородного и чистого. Ты не знаешь о верийцах ни-че-го. — Отчеканил он.

Сердце Элины рухнуло куда-то в бездну, в глазах потемнело. Девушка оперлась руками о мраморную колонну, застонала от отчаяния.

— Но как же дом возле моря, разговоры до рассвета, бал… Зачем? — В висках стучало, Элина не могла совладать с тем разочарованием, что навалилось на нее. — Зачем вы спасли меня из горящего города, вытащили из Трущоб?

— Я хотел порадовать ее. Вот и все. — Сухо сказал Истинный. — Ты ничуть не отличаешься от других смертных: глупая и пустая. То, что покорило твое сердце, для Жанны де Стрейн не представляет ценности. Достаточно крыши над головой и пары богатых тряпок, чтобы купить твою любовь.

— Нет, нет, вы вовсе не думаете так! — Девушка вскинула покрасневшие от слез глаза на некогда любимое лицо.

Истинный лишь рассмеялся в ответ и повернулся, чтобы уйти.

— Дело ведь не в ней, теперь я это понимаю. — Дрожащий голос заставил замереть. — Вам только нужно получить власть, а потом игрушка надоедает и нужна новая.

— Что? — Изумленно переспросил князь. — Как ты смеешь судить о том, чего не знаешь?

Надменное лицо Фауста выросло над Элиной.

— Она умнее меня. — Истерично захохотала Элина. — Видит насквозь, какое вы ничтожество! Вы лжете и притворяетесь ради своей цели! Предаете и бросаете! Вы предали своего бога не потому, что хотели спасти Лорин, а потому, что…

Договорить девушка не смогла. Будто холодная рука сдавила горло. Воздух вылетел из груди, Элина осела на пол, разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Судорожно сжались пальцы на бордовом мундире.

— Замолчи, замолчи!

Не сказочный рыцарь, а беспощадный зверь стоял над умирающей.

Флор Вальди выскочил на встречу своему бывшему господину, оскалив лицо…

***

Первый скачок выбросил ее на берег моря. Жанна с трудом удержалась на ногах. Перехватило дыхание. Еще один остов рухнувшего храма, еще один лиловый камень алтаря…

Кейн появился из ночной темноты вслед за ней. Непроницаемое лицо пугало своим холодом и глазами полными смерти.

— Тебе не запугать меня! — Отчаянно крикнула королева, загоняя ужас в глубины разума. — Я ничего не должна больше! Никому из вас!

— Но ты пойдешь со мной. — Спокойный и уверенный Кейн черной громадой следует по пятам.

Меч привычно устроился в его руках.

И тогда ветер сорвался штормом. Раскаты наливающихся влагой туч прорезали ночную тишину. В воздух поднялась пыль, закружились останки прошлогодней листвы, заколыхались морские волны.

— Нет. — Твердо и резко прозвучало в ответ.

Морские волны вырастали, подпитываемые бурей, жадно кидались на берег, заставляя Кейна отступить.

Ночь стала еще темнее, глаза перестали различать что-либо дальше собственного носа. Но Жанна не пыталась атаковать. Пока что. Белый бог потянулся к Нити и увидел далеко не ласковое голубое свечение!

Перед ним все вырастала и вырастала разноцветная сеть, отдаленно напоминавшая ловец снов. Нити чужих душ переливались огнями.

«Руби!» — Приказал меч.

«Заткнись!» — Огрызнулся Кейн.

Вспыхнули молнии, задрожала под ногами земля, расходясь в стороны, будто кто-то пытается прорваться наверх. Вериец почувствовал, как утягивает за собой глина, как вязнут ноги. А сеть расцветала новым узором.

«Заставь ее бояться! Подчини!»

Кейн сжал зубы, вырвался из настойчивых объятий земли.

Жанна возвышалась над ним. Мерцало синее Око, завораживая своей бездонностью. Тяжелые капли дождя упали на фарфоровое личико, рассеченное шрамом.

— Ты отступишь, сын Вереса. — Не своим, грозным, голосом приказала девушка. — Если хочешь защитить свой мир.

— Да ни за что! — Выпали Кейн, пытаясь перекричать очередной раскат грома.

Вода хлынула с неба, разделив их сплошной стеной.

Черные брови нахмурились, просвистел Несущий смерть. Жаром обдало каждый нерв, каждую клеточку тела. Завопил от бессилия Ключ, в пустую пытаясь разорвать преграду на своем пути и, подобно своему владельцу, все больше и больше увязал в хитросплетениях чужих судеб.

Разум швыряло от Вереса до неведомого Кейну мира с высокими домами, сияющими как праздничные гирлянды. Он смотрел на все глазами обитателей этих миров, а собственное тело казалось чужим и лишним. Увядающие леса Невеккет, такие родные и далекие Костяные хребты, залитые дождем красные крыши среди деревьев, маленькие крестьянские лачуги вдоль свирепого моря, каменная мостовая под ногами, пустынные барханы, нагретые палящим солнцем…

И голоса. Разные языки, то просящие, то возносящие хвалу, то поминающие всуе. Лица. Женские, мужские, молодые, постаревшие, светлая кожа сменялась темной как ночь, бледной как Луна, чуть смуглой и загорелой.

— Отпусти! — Потребовал голос Жанны. — Или сойдешь с ума.

Жар навалился на грудь, разлился по венам, заструился огнем. Кейн пытался остановить карусель видений, вырвать Нить своей жизни из этого калейдоскопа. Где-то на границе реальности появился холодный и злой Несущий смерть. Одушевленный привел бога в чувства, все оборвалось так же быстро, как началось.

Разрывающая тело боль отступала, но она ни в какое сравнение не шла с тем, что творилось в душе.

Буря все еще металась, не теряя силы, капли дождя причиняли страдание и приносили облегчение одновременно.

Глаза ничего не видели. То ли он ослеп, то ли все еще стояла непроглядная темень. Рука схватилась за что-то твердое и гладкое.

Второй скачок перенес их в густой лес. Взвилась в небо стая птиц, закружилась, оглашая своими криками окрестности. Здесь давно никто не жил. Одна из тех деревень, что стерла армия бессмертных.

Вероятно, в этом тихом уединенном месте когда-то стояли дома, бегали ноги ребятишек, звучали людские голоса. Но природа отвоевала свое: скрылись в земле тлеющие кости, молодые деревья пробились сквозь камень и стены. Остался лишь лиловый алтарь.

Жанна закусила губу, ударила Даром. Напор был сильным. Непокорная воля пыталась вторгнуться в разум, овладеть им. Кейн сжал руку в кулак, изменяя направление силы.

Ему казалось, он умирает. Тени окутали сознание, мелкая противная дрожь прошлась по телу. Рядом раздался тихий стон: Жанна испытывала те же мучения.

Тени закружились вокруг, глаза забила огненная пыль. В мире Лорин было достаточно безутешных душ. Кажется, поединок богов привлек их внимание.

В ушах стоял гул голосов, тени весело заплясали. Чудовищный мертвый холод проникал под кожу от каждого прикосновения бесплотных фигур, приносил с собой обрывочные воспоминания умерших.

Кейну хотелось бежать без оглядки. Прочь от этого безумного шабаша! Низкий утробный хохот обрушился со всех сторон. На каменную плоть алтаря мужчина набрел случайно.

Третий скачок. Высокие стены, кружится снег и воет вьюга.

По коже бога пробежал мороз. Снова лабиринт. Нетерпеливо и широко ступают сапоги по серебряному крошеву.

— Выслушай меня! — Потребовал Кейн.

— Где ты бродила? Где? Где? — Голос гудел и становился все ближе.

Незнакомая усадьба с ухоженным садом возвышалась на холме за Лабиринтом…

— Жанна! — Позвал Кейн, но вьюга тоскливо завыла в ответ.

***

Жанна тряхнула головой. Кейна нигде не было. Плотной стеной кружил снег. Как тогда, в горах Фьёль.

Черная запекшаяся кровь на голубом платьице, пустой жемчужный взгляд мертвеца…

Видение мелькнуло и рассеялось.

— Жанна.

Она стояла перед ней как живая. Улыбались губы и глаза, приветливо протянутые навстречу руки.

— Маргери. — Выдохнула королева. — Ты умерла.

— Ты сошла с ума, сестрица!

Этот смех! Звонкий, настоящий!

— Ты проспала трое суток. — Теплые ладони легли на плечи. — Отец увез тебя домой.

Девчушка потянула сестру за собой в сторону родного дома. Взметнулись и легли на худые плечи густые волосы.

— Герцог сказал, на тебя напал волк.

— Неужели… все сон? — Нахмурилась Жанна. — Верийцы, война, боги…

— Крепко же тебе досталось! — Покачала головой Маргери. — Идем! Луи приехал. Он будет рад обсудить тот бред, который ты выдаешь за правду!

Жанна покорно шла к ярким желтым окнам, за которыми мелькали фигуры. Запах свежеиспеченного хлеба и растопленного камина.

На крыльцо вышла Луиза де Стрейн.

— О, Лорин! — Воскликнула она. — Я думала, ты перестала ходить во сне! Где ты ее нашла?

— Мама. — Слезы сами навернулись на глаза.

Как ни пытались инстинкты остудить жар тоскующего сердца, Жанна бросилась на шею матери. Запах жасмина и шерстяного платья. Теплые нежные руки и нитка бус. Все было реальным.

Будто камень свалился с души. Все ужасное прошлое, полное крови и страданий — всего лишь сон. В самом деле: она отстала от группы охотников, потом был волк и долгое ожидание помощи… Вероятно, разум сыграл злую шутку! Ха! А казалось, она прожила больше десяти лет вдали от дома и семьи…

— Жанна! — Из плотной стены снега вырвался требовательный голос.

Лоринка вздрогнула и замерла в материнских объятиях.

— Ты чего? — Удивилась Луиза.

— Вы слышали, мама? — Испуганно спросила девушка.

— Ветер воет. — Пожала плечами графиня де Стрейн. — Идем, пока совсем не замерзла.

Маргери подхватила Жанну под локоть и вместе с Луизой потянула в дом.

— Отпусти ее! — Загрохотало вслед, будто лавина сошла в горах.

Королева дернулась, но две пары рук вцепились сильнее.

— Это все горячка, милая! — Громко и торопливо заговорила Луиза. — Маргери, зови отца! Ей снова плохо!

Сестрица порывисто кивнула и бросилась в дом.

— Что происходит? — Жанна впилась в дверной проем ладонями. — Я не сошла с ума! Я слышала! Отпусти! Где же раны на руке? Нет ничего…

Она пыталась вырваться, но Луиза де Стрейн крепко держала свою дочь.

— Молись, дитя! Все эти бредни — плод твоего воображения и наказание за то, что не веруешь! — Затараторила мать. — Волк действительно напал, но пострадала вовсе не рука, Адель! Твое лицо! О, Лорин. — Горестно покачала головой Луиза. — Ты так и не смирилась с тем, что твоя красота ушла.

Через мгновение на пороге возникли граф де Стрейн и братец Луи.

— Во имя Лорин! Снова приступ! — Сокрушенно всплеснул руками глава семейства. — Дорогая, зачем же огорчать матушку?

— Нет! — Отчаянно закричала Жанна. — Я помню волка, он вцепился мне в руку, а потом!..

Ей не нравилось лицо матери, ее голос и то, что говорила та, что выдавала себя за Луизу де Стрейн! Да, матушка была религиозна, но никогда не укоряла своих детей за неверие. Луи не произнес ни слова, хотя всегда принимал сторону Жанны, а на бело-голубом платье Маргери вдруг стали выступать алые пятна крови…

— Опять этот бред. — Пробормотал отец. — Мы любим тебя не за твою красоту, милая.

Ее схватили за руки и ноги, затаскивая в дом. Девушка извивалась всем телом, но темный провал поглотил ее, а свет перед глазами померк.

***

Кейн все бежал и бежал по лабиринту. Он слышал голос Жанны, будто она стояла сразу за следующим поворотом, но каждый раз его встречали одинаковые безразличные стены.

Она звала, просила помочь! Голоса эхом разносились над бездонным темным небом Лабиринта.

Бог остановился.

«Ты уже был здесь, Кейн. — Прозвучал приятный грудной голос. — В прошлый раз ты оставил мне свое умение творить. Что ты отдашь теперь?»

«Сахрезейя. — Кейн ничуть не удивился, услышав ту, что очень редко перебивала других. — Этого не может быть. Твой лабиринт остался в мертвом мире! Как и ты»

«Лабиринт Сахреза является всем, кто отчаялся, Кейн. Чтобы найти верный путь для сбитой с толку души. Это — мое бессмертие»

«Зачем же ты просишь что-то отдать взамен?»

«Мы всегда выбираем что-то в ущерб другому, разве нет? Когда ты вошел в Лабиринт в первый раз, ты хотел сохранить мир. Свой Верес. И ты сохранил его, отдав взамен способность творить. Ты вышел из Лабиринта второй раз, обретя способность любить, но потерял свою власть. — Продолжал голос. — Теперь ты пришел за девушкой. Что взамен?»

«Я не собираюсь торговаться! Я найду ее сам!»

«Тогда поспеши. — Равнодушно произнесла богиня. — Ты не один вошел в Лабиринт отчаяния. Он тоже здесь»

— Кто?! — Воскликнул Кейн.

Но богиня молчала.

Белый бог долго ходил вдоль мертвых стен, а вьюга все смеялась и плакала, щедро посыпая землю снегом. Наконец, перед ним выросла усадьба.

Пустые окна, покосившееся крыльцо, обшарпанные бока некогда оживленного семейного очага.

Вериец ступил на первую ступень и замер. Вокруг воцарилась тишина, даже снег перестал идти.

Истинный взял в руки Несущий смерть. Меч беспокойно мерцал то алым, то золотым. Живые маленькие искорки пробегали по лезвию.

— Не ходи.

Кейн обернулся. В лунном свете показалась стройная высокая фигура. Он знал этот голос.

Перед глазами пронеслись воспоминания: трое делятся новостями. Две девушки и один юноша. Все восемь миров раскинулись перед ними от края до края. Боги, все без исключения, встречают эту троицу с распростертыми объятиями. Мерцают звезды на небе, развеваются на стылом верийском ветру дивные длинные косы, а лучистые лиловые глаза светятся восторгом.

— Я пришла к тебе. — Лидия улыбнулась.

Чертовски привлекательная, юная и свежая.

— Теперь я свободна. И ты можешь стать.

— Мы с Миа оплакали твою смерть после сражения с Сахрезейей. — Кейн снова повернулся к двери.

— Постой! — Девушка выбросила вперед руку, затрепетала от волнения. — Если ты уйдешь, — я умру по-настоящему! Навсегда! Я живу лишь в воспоминаниях. Люди забыли меня, Миа умерла, остался ты…

— Я спросил тебя однажды, пойдешь ли ты со мной до конца. — Нервно отозвался Кейн, крепче сжимая Несущий смерть. — И ты пообещала… А на следующий день…

— Меня заставил ОН! — Горько закричала девушка. — Я ничего не могла сделать.

— Ты струсила. — Процедил Кейн. — Или никогда не любила меня.

— Оставь ее, Кейн. — Попросила Лидия. — Она никогда не заменит тебе меня. Помнишь наш поцелуй возле Святого озера?

Ласковые руки легли на плечи. Она смотрела на него своим чарующим взглядом, кожа чуть мерцала, как то самое озеро в бликах Луны.

— Кольцо Карьяд должно было связать нас навеки как когда-то саму Карию и Вереса. — Она улыбнулась тепло и нежно. — Твои слова звучали так горячо и пугающе, мое сердце билось как сумасшедшее. Ты всегда шел до конца и был напористым, но тот поцелуй… Такой робкий и осторожный. Я поняла, что во всех восьми мирах мне не найти никого преданнее и благороднее тебя.

— И все же ты отказалась. — Поддаваясь воспоминаниям, подавленно отозвался мужчина. — Я прождал тебя несколько дней, а потом вернул кольцо в тайник отца. И поклялся, что больше никогда не буду таким идиотом.

— Я не могла ослушаться Джареда. — Поджала губы Лидия. — Он — мой отец. Мой создатель. Но теперь я свободна от его власти. — Девушка снова робко улыбнулась. — Оставь Жанну. Она свой выбор сделала. А сейчас, когда в ее власти Око — никто не знает, что может натворить опьяненная силой полукровка. Все будет хорошо, идем. — Она потянула Кейна прочь от дома. — Оставь это тем, кто справится лучше.

Кейн отдернул руку.

— Ты привыкла идти проторенными тропами, Лидия. — Покачал головой вериец. — Послушное создание богов. И умерла. Я шагнул на следующую ступень и не собираюсь возвращаться назад. Наши пути разошлись.

Он толкнул дверь. Лидия повисла на руке, сжимавшей меч.

— Не уходи, сын Вереса! Ты обещал мне кольцо Карьяд, желал связать наши души, а теперь — предаешь?

— Ты никогда не стоила чьей-то любви. — Тихо произнес он. — Лишь любовалась собой и упивалась чужим поклонением.

— Кейн…

Голос зашелестел, зашипел, распадаясь сухими осенними листьями, мужчина даже не обернулся.

***

Доктор озабоченно осматривал Жанну. Мать и отец стояли, обнявшись, слушали монотонное бормотание мужчины. Лицо Луизы выражало испуг, граф был сдержан.

— Милая, вам стоит выкинуть из головы всяких монстров, пьющих души. — Вещал чуть картавый голос доктора. — Вы в безопасности, среди своих близких. Вам ничто не угрожает. Будьте послушной дочерью и принимайте лекарство три раза в день.

— Сестрица? — Маргери проскользнула в комнату. В руках девушка сжимала кинжал.

Рукоять, украшенная аметистами, залитое кровью лезвие.

— Я принесла тебе свою любимую игрушку! — Восторженно объявила Маргери. — У тебя до сих пор болит глаз после нападения.

Холодная ладонь пахнет трупным разложением.

— Давай я облегчу твои страдания? — Жемчужно-мертвые глаза Маргери нависают над Жанной.

Руки привязаны к кровати, как и ноги. Язык не слушается от «лекарства», что дал доктор.

— Тебе нельзя видеть так много. — Шепчет на ухо глухой голос мертвой сестры. — Отдай мне его сама и больно не будет, дитя!

На последнем слове юная девчушка бьется в судорогах. Тонкие нежные черты искривляются, тело становится длинным, одежда меняется.

«Джаред!»

— Твой верный слуга сам запутался в своей паутине.

Голос у бога томный, снисходительный.

— Амос Дитрих сделал все, что мог. А мог он не много.

— Опять судороги! — Горестно всхлипнула Луиза де Стрейн.

Женщина уткнулась в плечо супруга, не в силах больше сдерживать горьких слез.

— Если не станет лучше, — придется отправить вашу дочь в дом для душевнобольных. — Уверенно произнес врач. — Она, должно быть, сейчас видит галлюцинации. Я сделаю укол, Жанна уснет.

Девушка с ужасом наблюдала, как доктор копается в саквояже. Джаред самодовольно ухмыльнулся и вложил в руку мужчины кинжал.

— Ах, вот же. — Обрадовался доктор. — Потерпи, дорогая, будет не приятно. — Пообещал он, приближаясь к Жанне.

С треском вылетела дверь, Жанна зажмурилась, ожидая новых иллюзий. Ее уставший разум уже перестал понимать, что происходит. Где правда, а где — игра воображения? Она дома и бредит или попала в западню Сантера?

— Жанна!

— Выбрался все-таки. — Хмыкнул Сантер разочаровано.

Полукровка увидела хмурого Кейна, облегченно вздохнула.

— Ты создал иллюзии в Лабиринте, но все это — лишь вымысел. — Кейн взмахнул мечом, разрубая застывшую фигуру Луизы де Стрейн. — Не верь ему, Жанна. Всего этого нет. Он морочит тебя и меня.

Девушка едва кивнула в ответ, все еще боясь пошевелиться. Она в очередной раз крепко зажмурила глаза, будто надеясь, что все прояснится. Исчезнут миражи, она окажется дома в своей кровати, среди любящих близких людей.

— Кейн. — Джаред широко улыбнулся, отобрал у доктора кинжал. — Я ждал. Ты пришел за девчонкой?

Вериец ничего не ответил.

— Она передала тебя. — Продолжил Джаред, голос становился вкрадчивым, а глаза чернели. — Пока твоя армия шагала к своей гибели, королева была очень занята, удовлетворяя свою похоть. Ты доверил ей свою жизнь, чем же она отплатила? Ну же, Кейн, я знаю, как ты требователен к тем, кого осмелился полюбить.

Сантер положил руку на лоб Жанны, ловкие пальцы сняли повязку с Ока.

— Если хочешь, я позволю тебе самому разделаться с ней. Мне нужно лишь Око.

Аметистовый кинжал легким перышком проскользнул от лица к животу Жанны. Лезвие чуть уперлось в кожу.

— Пара ублюдков принадлежит Гевальту, — тихо рассмеялся Джаред, — можем вырезать их и отдать князю.

Кейн подошел к алтарю. Перед глазами мелькнули видения: разорённый храм, двое, что сплетаются телами, забыв стыд и свои клятвы. Разве не знал он, что будет так? Разве не для того оставил лоринку, чтобы она прошла свой путь?

Почему он позволил ей уйти? Почему не заставил, как требовал Несущий смерть? Ведь, в конце концов, юный бог всеми правдами и неправдами разлучал Гевальта и Жанну. Чтобы сдаться?

Но выбор есть всегда. И у Жанны он тоже был. Она могла сдержать свои чувства, сохранить верность клятве и мужу. Разве не открыл он перед ней свою душу? Дозволил заглянуть в свои мысли, делился сомнениями и тайнами.

Кейн занес лезвие меча, жадно засверкали глаза Сантера, вокруг стали появляться тени, зазвучал нервный нетерпеливый шепот.

— Сегодня, Великий Кейн! Сегодня...

Лезвие взвилось вверх и со свистом опустилось на цепь, что удерживала правую руку Жанны. Кейн развернулся к Джареду и встретил клинком золотой стремительный серп.

— Может, я сошел с ума. — Усмехнулся Истинный. — Но я готов простить все.

— Как трогательно! — Выплюнул Джаред. — Всепрощение, Кейн? Или слабость? — Поинтересовался бог. — Жанна, милая! Этот мясник кромсал Лорин без жалости и сострадания! Он прикрывается святой целью, но то, что я могу даровать восьми мирам — забвение. Я напишу историю с чистого листа. Нет зависти и боли, лишь простое сытое существование.

— Хватит! — Оборвал его Кейн. — Тебе нужен меч и Око. Плевать ты хотел…

— А тебе? — Хмыкнул Сантер. — Давай, откажись от своей власти! И получишь королеву без всяких условий.

Дрожащие пальцы девушки зацепились за штанину Кейна. Не отводя взгляда от веселящегося лица Джареда, вериец протянул руку Жанне.

— Как бы ты ни пытался стравить нас… — Сломленным, тихим голосом проговорила девушка. — Мы оба понимаем, что должны остановить тебя.

Черный глаз уставился на синее Око. Две части одной души, окрашенные разными правдами. Меч и Око. Слишком много против него.

— Все будет, моя королева. — Пообещал Джаред. — Я не забуду вас, будьте уверены.

Белый снег и высокие стены превратились в абрис, утратили реальность, тая, как клочья тумана. Раскрошилось песчинками птичье лицо Сантера.

***

Кейн поддерживал ее, пока они не достигли очередной мертвой деревни. Всю дорогу шли молча.

— Как много ран оставила твоя армия. — Произнесла она. — Даже спустя десять лет мир не оправился до конца.

Девушка устроилась на деревянной балке — все, что осталось от дома. Чье-то убежище, семейное гнездо, множество дней, полных забот и радостей.

Ладонь прошлась по шершавой поверхности, не боясь заноз. С мелкими кусочками дерева под кожу, в самое сердце, впивались воспоминания сгинувшей жизни.

— Как ты догадалась? — Кейн опустил золотые глаза в землю, где просыпалась весна. — Что алтари помогают перемещаться.

— Если никто не предал тебя, то вера позволила сантерцам шагнуть за Костяные хребты. — Она оттерла капельки пота со лба. — Разумеется, был кто-то первый. Тот, кто воздвиг алтарь Сантера. А потом посредник был устранён. Вот только, сантерцы ассимилировались. Поколение за поколением. Они забыли своего бога, и он потерял возможность проникнуть в твой мир.

«Совсем другая, — подумал Кейн. — Чужая, повзрослевшая»

«Опасная!» — Услужливо зашептал Несущий смерть.

«Души богов хорошо поработали. И ты — в том числе! — Огрызнулся Кейн. — Хотел взять верх?»

Жанна понимающе молчала. Она знала, что вериец слушает меч. Возможно, кто-то из богов пытается прорваться в его разум. Девушка была бы сильно удивлена, узнав, что Истинный не церемонится ни с кем из своих невольных спутников.

На сердце стало легко. Мысли текли спокойно и свободно. Радовали капли росы на молодой, только пробивающейся к солнечному свету траве. Умиротворенно звучало пение птиц, теплый ветер приносил запахи просыпающегося от долгой зимы мира.

— Он победил из-за меня. — С тяжелым сердцем призналась Жанна. — Я предала тебя так же как другие. И ничуть не лучше Фауста или Мариуса. Почему ты сохранил мне жизнь?

— Душа должна испытать страдание, чтобы понять ценность счастья. Твои грехи, твои ошибки — шаги к добродетели. Все боги прошли через это. Я не имел права вести тебя за руку, точно слепую. Ты сама должна обрести равновесие.

— А ты? Ты достиг? — Усмехнулась Жанна. — Верес не был прекрасным миром справедливости и счастья, когда я попала туда.

— И не должен, Жанна. — Смеющиеся глаза смотрели тепло и открыто. — По образу и подобию. Сытая жизнь не научит всепрощению и любви.

— Сумеречное королевство — чистилище для живых! — Огрызнулась девушка. — Верийцам ты дал безграничную власть.

— Вражда между восьми мирами, гибель богов… Я все еще иду по своему пути и очень рад, что ты идешь рядом.

Жанна хотела что-то возразить, но Кейн поцеловал ее. Легко и робко. Как когда-то Лидию.

— Я не нарушу своей клятвы еще раз. — Ее горло точно забилось сухими листьями, голос почти шептал. — Достаточно одной ошибки.

— Юность так беспечна. — Возразил Кейн. — Ты будешь ошибаться опять и опять, прежде чем придешь ко мне сама.

— Этого не будет. — С жаром возразила полукровка. — Я устала от бесконечной борьбы и хочу лишь тишины и покоя.

— Во всех восьми мирах нет и не будет никого сильнее нас. — Упрямо произнес Кейн. — Я собираюсь взять все в свои руки, избавиться от запретов старых богов. Так ты пойдешь со мной?

Глаза девушки вспыхнули и тут же погасли.

Солнечный свет пробивался сквозь плотный лес, защебетали птицы, в земле зашевелились мыши и насекомые. Тонкий рваный туман у реки стал рассеиваться, обнажая холодную стремительную воду, в которой плескалась рыба. Жизнь продолжала свой бесконечный путь, не обращая внимание на мужчину и женщину, что способны уничтожить ее одним своим желанием.

— Время расставит все на места. — Скрывая разочарование, отозвался Кейн. — Выбор всегда за тобой. Вот только… Единственное, что я могу пообещать тебе, Жанна, — продолжил Кейн и черные зрачки его сузились, — что Фауст Гевальт не переживет нашу встречу.

Кейну хотелось вцепиться в алые губы, сказать, что он больше никогда не оставит ее. Да, он ненавидел Фауста до дрожи своей бессмертной души! Впервые белый бог понял, какая сила скручивала Истинного, когда он сквозь зубы умолял своего короля оставить Жанну в покое.

Чувство, опасное и слишком могущественное. Сильнее предрассудков, укоренившихся в душе верийцев. Сильнее замыслов тех, что называли себя богами еще три столетия назад. Это чувство побеждало без единой капли крови, без острых мечей и армии последователей.

— Они все сделали это, но казнить ты собираешься только Фауста? — Возмутилась полукровка. — Это ты называешь «выбор»?

— Мариус Гайос мертв, Лилит так же не избежит этой участи, а Лино ди Герра верен мне до сих пор. — Покачал головой бог.

— Ты забыл обо мне. Я виновата в той же степени.

— О, вовсе нет. Лорин — твой дом, здесь все было предсказуемо с самого начала.

Истинный протянул ей руку, на кончиках пальцев сверкали огоньки Нити. Жанна застыла.

Интуиция вела ее очень долго, позволила нарастить силу. И все же, управлять своими способностями Жанна не умела.

— Простая жизнь, — вкрадчиво произнес голос Кейна, — эта дверь для тебя закрыта навсегда. Возделывать землю, воспитывать детей, засыпать без страха, просыпаться с улыбкой на лице. Все это — не для тебя.

Слезы злости выступили на ресницах девушки. Она знала, что бог говорит правду, но вовсе не собиралась признавать этого.

Никогда она не будет готова вернуться в родовое поместье, расстаться со своей силой, которую еще не познала до конца. И Фауст — не благонравный рыцарь из оринбержской знати, его душа жаждет вечных сражений, крови и власти.

— Наше величие неизмеримо, Жанна. — Шептал бог. — И мы всегда будем одиноки в своем величии. Так ты последуешь за мной? Одним общим путем. Путем бессмертия и могущества.

***

Ким чувствовал, что вот-вот расстанется с жизнью. Гевальт с ненавистью надавил на меч, на шее телохранителя выступила кровь, Дар заполнил разум безразличием к происходящему, сопротивляющиеся руки наливались слабостью.

На полу валялась Элина. Катерина пыталась оттащить ее в сторону от сражающихся, не переставая бормотать бесполезную молитву.

Лино уклонился от Дара, засвистел в руках безупречным замахом клинок, Рада волком кинулась на брата, вцепилась в спину.

Фауст понял, что не одолеет всех сразу, не убив. А убивать он не хотел. Его воины застыли, ожидая приказа. Теперь, когда вернулся бог Вереса, в их головах появилось сомнение.

Князь скинул с себя черную волчицу, послышался жалобный скулеж и почти сразу — яростное рычание. Ким, воспользовавшись моментом, ускользнул от смертоносного меча. Фауст замер. Его противники — тоже.

— Спешишь присоединиться к брату, Раск? — Усмехнулся вериец. — Я обещал тебе, что твой череп будет висеть рядом.

— Ты сошел с ума? — Рада крадучись вышла вперед. — Если ты голоден — можешь прогуляться по мертвому городу. Там хватает Искр. Что эта несчастная сделал?

— Забыла свое место. — Сверкнули в ответ янтарные глаза. — Смертные не смеют возражать Истинным!

— Элина — часть семьи де Стрейн. — Лино осторожно приближался к другу. — Ее Высочество не обрадуется смерти последней родственницы.

— Для него она— пыль под ногами. — Луи встал, закрывая собой Катерину и Элину. В руках графа так же появился меч. — Мне кажется, князь не в себе.

— Посмотри на себя! — Расхохотался вериец. — Только привязанность королевы к своему прошлому придает смысл твоей жизни! — Фауст с усмешкой взглянул на Раду и Кима. — Вы так обеспокоены жизнью смертной? В своих владениях вы каждый день убивали их без раздумий! Мир Лорин сделал вас жалкими и слабыми!

— Хватит, Фауст! — Воскликнула Рада. — Жанна вернется вместе с Кейном.

— Вместе? — Усмехнулся Фауст. — Вместе им уже не быть. С этим давно покончено!

— Это уже как она решит. — Огрызнулась Рада.

Истинный на мгновение задумался. Для него оставался один путь. Ему, Старшему из Восьми, не дадут снисхождения.

Любовь? Разве это может послужить оправданием? В каком безумии он позволил Жанне уговорить себя вновь вернуться в Верес? Его судьба предопределена с той ночи, когда он впервые передал Джареду сведения о военных планах Кейна.

— Фауст? — Тихо позвала Рада.

Умирал на холодном полу Флор Вальди, что посмел встать на пути своего господина. Истинный поднял шум, из-за него и собрались здесь все остальные. А верные слуги князя не подпустили Флора к своему хозяину, хотя некоторые из них и поплатились за это своими жизнями.

Старший из дома Вальди искренне привязался к Элине. Ее простота и чистота подкупали. Флор смиренно наблюдал, как девушка боготворит князя, оберегал ее и интуитивно ненавидел Жанну де Стрейн лишь за то, что она посмела соперничать с таким светлым и невинным существом, как Элина.

Застыли в напряжении разведчики. Кто-то из них не решительно опустил свое оружие, кто-то так же осознал, что пути назад и прощения не будет.

Князь отступил в глубь храма, лишь глаза долго светились в ответ. Потом растаяли и они. Один за другим последовали за своим господином несколько разведчиков. Их быстрые мечи уже унесли смерть одного из восьми Младших Домов, соперничать с представителями Старших они не рисковали.

Его не стали преследовать или искать. Вокруг и так было слишком много крови и мертвецов.

Рада, не скрывая облегчения, выдохнула. Ей не хотелось вставать против своего брата.

Лино помог Киму встать на ноги. Рано или поздно шаткое перемирие должно было рухнуть. Оставаться другом предателя герцог не мог.

Луи повернулся назад, где застыла над Элиной, глотая слезы, Катерина.

— Она не дышит… — Прошептала девушка.

***

Это был настоящий клубок! Кейн зачарованно рассматривал полотно жизней, которое успела выткать Жанна. Они цеплялись друг за друга, где-то узелки были слабыми, где-то слились в ровный узор.

Его собственная Нить все дальше и дальше проходила по этому ковру.

— Как? — Только и спросил он.

— Благодаря Оку. — Прозвучал спокойный голос Жанны. — Балга был очень дальновидным. Он понял, что имен много, а бог — один. Шаг за шагом растил веру во всех уголках своего мира.

— Но Болгайр рушится как карточный домик.

— Мир, в котором знание победило, больше не нуждается в боге. — Парировала девушка. — Смертные сами заботятся о себе, справляются с болезнями, неурожаями. Зачем и кому молиться? Лишь в моменты отчаяния они вспоминают о своем Творце.

— То есть, он не собирается вмешиваться?

— Нет. Он признал поражение и разделит судьбу смертных, потому и отдал Око. Или… Я могу отдать ему Искры.

Кейн промолчал. В этом щепетильном вопросе он не хотел участвовать. Боги не рождаются как смертные. Они появляются из Искр, разделяя часть силы создателя.

Дети Жанны — полубоги. Такие же как она сама. Все же, она не верийка. Появление этих близнецов на свет могут стоить ей собственной жизни.

— Решать тебе, Жанна. — Хмуро подытожил вериец.

Паутина душ задрожала.

Кейн и Жанна многозначительно переглянулись: кто-то молил о защите.

***

Площадь возле дворца гудела тысячами голосов. Альберт бросил взгляд в щель между двумя портьерами: люди кричали, требовали голову короля, стража едва сдерживала бунтарей.

На импровизированном помосте что-то говорил худой юноша в пестрых одеждах. Люди слушали его, распалялись все больше.

— Все пропало. — Сдавленно произнес Альберт. — Видите? Вот ваш мир, который вы обещали!

Он обернулся к мужчине, восседающему на кресле. Тот уткнулся подбородком в ладонь, хмурое птичье лицо застыло в раздумьях, глаза пугающе меняли цвет то на лиловый, то на черный.

— Все идет так как нужно. — Равнодушно отозвался Джаред.

Возле его сапог валялся бледный вериец. Он едва дышал, время от времени вздрагивал. Альберт Свейн не видел сплетенных Нитей между Джаредом и Амосом Дитрих, которого бог нашел в одной из самых темных тюрем Оринберга.

— Войны и разрушение — это то, что сейчас нужно. Вы послали требование в Атлану о выдаче семьи графа де Стрейн?

— Да. И они отказались! — Король непонимающе смотрел, как расцветает улыбка на лице Джареда.

— Чему вы радуетесь? — Возмутился он. — Атлана отозвала послов, Саадданский султан потребовал возвращения долгов, Бирэм все еще держит нейтралитет благодаря Лилит! Жанна де Стрейн опозорила нас на весь мир! Чернь больше не хочет слушать ваши сказки о том, что она святая! Все клянут меня и называют цареубийцей!

— Великолепно, Альберт. Любовь толпы переменчива. — Джаред, наконец поднялся с кресла.

Он широкими шагами пересек комнату, распахнул створки балкона и предстал перед взорами бунтарей.

Оборванные крестьяне, мастеровые, торговцы и просто чернь. Они встретили его внезапной тишиной. Юноша на помосте тоже замолчал. Все ждали.

— Что вы делаете? — Альберт встал рядом.

— Я не могу управлять Лорин, мир не в моей власти. — Произнес бог. — Но я могу взять под контроль души, познавшие грех. А здесь — именно они.

Джаред вскинул руку с золотыми песочными часами. Блеск ярче солнца ослепил людей.

— Вы все стали жертвой обмана. — Заговорил он. — Пока богачи нежатся в своих постелях, — вы трудитесь от рассвета до заката. Они развлекаются, купаются в роскоши, а ваши дети лежат в могилах. Их костями усеяна победа в минувшей войне!

Люди зароптали, отдельные выкрики сорвались в яростный шквал.

Джаред снова вскинул руку, толпа смолкла.

— Всего этого могло не быть, если бы наши доблестные соседи пришли на помощь! Наши союзники откровенно ждали, когда Оринберг падет, чтобы разделить страну! Им не нужны были люди, что из поколения в поколение трудились здесь. Им нужно было лишь богатство — наши виноградники, наши пашни и драгоценные шахты, наше побережье! Атлана, Бирэм и Сааддан до последнего момента не вмешивались. И что теперь? Они требуют от нас возвращения долгов! За то, что ваши дети спасли их от смерти, пока они отсиживались за вашими спинами! Это мы вправе выставить счет этим трусливым лжецам!

— Что вы делаете? — Еще раз жалко пискнул Альберт. — Они и так в бешенстве…

Король замолчал на полуслове. Глаза людей налились чернотой. Были те, кто по-прежнему с недоверием взирал на Джареда, но большинство повернули свои лица к золотому свечению песочных часов, зачарованно всматриваясь во что-то.

— Мы отомстим неблагодарным соседям. Пусть познают ту боль, что все еще живет в наших сердцах. — Вкрадчиво закончил Джаред. — Но для этого мы должны быть едины! Никакого неравенства, никаких толстосумов, что попирают простых работяг! Идите же и будьте готовы к переменам!

Люди как по команде развернулись и зашагали прочь. Юноша на трибуне пытался остановить бывших соратников, но его никто не слушал. Так же как десяток тех, кто не поддался чарам чужого бога.

Джаред усмехнулся, кивнул страже в сторону этих людей. Солдаты хватали их под руки и уводили в сторону.

— Что вы сделали? — Прошептал Альберт. — Мы не сможем вести войну против трех держав и Жанны де Стрейн одновременно.

— Альберт, вы мыслите на своем уровне. — Сантер вернулся в свое кресло. — Конечно, не достаточно одной пламенной речи, чтобы ваши подданные превратились в несокрушимое орудие. Нужно быть гибким и подстраиваться под ситуацию.

— Я все еще не понимаю. — Король схватился за воротник рубашки.

Он задыхался от одной мысли, что весь кошмар повторится снова: золотоглазые верийцы, горящие города, снова разруха.

— Кария была добродушной и наивной. Было сложно расшатать ее мир, пока за ней стоял Верес. — Джаред вытянул руку и загнул один палец. — Но Лорин разрушила их союз. Мои воины научили карьядцев самым простым вещам: завоевывать словами, подрывать чужую культуру. Да, все в итоге закончилось кровавой бойней, но никто из богов никогда не докажет мою причастность.

Он помолчал, наблюдая как Альберт Свейн хмурит лоб, пытаясь провести параллель с текущей ситуацией.

— Все подозрения пали на Верес. Я не был готов сражаться с ним. Зато Сахрезейя решила, что сможет в одиночку раскрыть тайну гибели Карьяд. И моя Лидия посеяла в ней зерна сомнения: она говорила много лишнего для ушей Миа. — Джаред загнул второй палец. — А Невеккет догадался сразу. Он полез в Карьяд, глупец, встретил там озадаченного Вереса. Он никогда не любил его, ревновал к Карии. Я подогрел эту ненависти и вот — Верес перестал быть безобидным и беспристрастным в глазах богов. Всплыла история с кольцом, и Невеккет заявил, что Верес специально подарил украшение Карии, а затем — разбил ее сердце.

— О, то самое кольцо, что носит госпожа Жанна? — Удивился Свейн.

— Именно. — Джаред загнул еще два пальца. Сахрезейя увидела след Лорин, а Невеккет — Вереса. Бух! — Воскликнул бог. — Общество окончательно разделилось. — Сахрезейя залезла в мир соседки, Лорин раздула из мухи слона. В итоге — война и еще один погасший мир. Если бы Кейн не сунулся в Лабиринт… Лидия должна была помешать ему. Но, женщины — не надежные союзники. Зато мальчишка разобрался с Невеккет и прикончил собственного отца.

— Вы говорили, что миров восемь. Погибло три. — Заметил Альберт.

— Верес должен был пасть. Если бы не ваша верноподданная Жанна де Стрейн. — Натянутая улыбка обожгла, будто именно Альберт Свейн был виноват в том, что история пошла по-другому. — Все Ключи послушны своим богам, даже когда пытаются взять свою Судьбу в руки. Кейн дал девчонке власть. Силу Вереса и Карьяд. Слишком много для той, чья душа соткана из Нитей Сантера и Лорин.

Джаред сжал остальные пальцы в кулак.

— А теперь еще Око Создателя. Балга предал меня.

— А последний мир?

— Арнхос мертв уже давно, любезный друг. — Сантер показал маленькие песочные часы на золотой цепочке. — Время не любит, когда с ним шутят. Даже боги. Его цивилизация развивалась то слишком быстро, то слишком медленно. Люди умирали под гнетом предрассудков, впадали в религиозный бред. Другие, напротив, стремились поработить соседей и принести им просвещение, не будучи достаточно развиты сами.

Под ногами застонал Амос Дитрих. Его золотые глаза открылись.

— Очень вовремя. — Джаред склонился над верийцем, прекратив свою запутанную речь.

— Нити твоей королевы. Приведи ее. Моли о помощи, проси о встрече…

Золотой серп выплыл из пустоты, его острие коснулось щеки Амоса, одним росчерком пустило кровь.

— Приведи ее к Святому озеру.

Амос отрицательно покачал головой.

— Я не предам ее.

— Ты хотел сказать: «Не предам снова»? — Джаред воткнул серп в плечо верийца, юноша побледнел, но даже не вскрикнул.

— Ты боишься, бог смерти. — Хрипло рассмеялся Амос.

— Думаешь, тебе нечего больше терять, Плетельщик? — В тон ему ответил Джаред. — Ты уже несколько раз испытал на себе мою силу, но поверь, это были лишь детские игры.

— Что же я теперь буду делать? — Тихо прохныкал Альберт Свейн.

Джаред отвлекся от Истинного. Птичье лицо застыло каменной скульптурой.

— Вы хотели бессмертия, и вы его получите. — Бог отпустил Амоса, склонил на бок голову. — Время королей миновало, Альберт. Люди запомнят вас как последнего. А потом, — он усмехнулся, — обретут счастье равноправия. На какое-то время.

Альберт отступил назад. В голове все смешалось, на языке застыл приказ для стражи.

— Король всегда объединял народ. — Нервно произнес он. — Что вы хотите сделать с Оринбергом?

— Дать ему волю. Не беспокойтесь. Природа человека такова, что кровопийцы всегда будут оказываться наверху. И им всегда будет мало. Мало власти, мало богатства, мало, мало, мало… — Джаред будто стал больше, его долговязая фигура выросла над королем. — Но они станут аккуратнее: больше мелких подачек, чтоб смерды не сдохли, больше святых целей.

Джаред расхохотался, обдумывая свои дальнейшие шаги.

— Минувшая война станет гордостью для нации, ведь остальные государства трусливо дрожали за своими рубежами, в то время, как оринбержцы стояли на смерть. Не важно, что многие поторопились сбежать, о них не вспомнят.

— Зачем вам это?

Альберт, как бы его сердце ни любило власть, все же не был безразличен к судьбе своего народа.

— Если я понял вас правильно, вы хотите окунуть Оринберг в гражданскую войну. Это — хаос.

— Хаос. — Согласился Джаред. — Из которого родится сильная держава. Мы начнем развивать цивилизацию в ускоренном темпе, тогда соседи начнут бояться. Общество перестанет цепляться за суеверия и религию. Имя Жанны де Стрейн превратится в страшную сказку, которой пугают необразованные бабки своих внуков. Никто не зажжет свечи на ее алтаре, не вознесет молитву…

— Она потеряет силу. — Понял Альберт. — А какова же моя роль в этом всем?

— Ваша? — Сантер сдвинул брови. — Самая главная. Вас казнят как пережиток прошлого.

Тьма заливала комнату, глушила солнечный свет и заползала в душу. Дрожащий скорчившийся человек в королевской парче в мгновение ока утратил свои неприкосновенность и величие, превратившись в обычного смертного.

***

— Я уже однажды привел воинов в Лорин. Люди будут биться до последнего. — Широкая ладонь Кейна легла на лиловый алтарь, погладила поблекший от времени узор. — Сантер — бог искушений. Он достает из души самые черные помыслы, самые грязные желания и самые жуткие страхи. Множит сомнения и обостряет вражду.

Все внимательно слушали Истинного. Пламя от нескольких свечей плясало на лицах, любопытная луна заглядывала в разбитые витражи.

— Что ты предлагаешь? — Устало спросила Жанна. — Уйти и оставить Лорин?

— Уйти. — Кивнул Кейн. — В тот мир, где ему не за что будет зацепиться. Если мы снова развяжем войну, люди возненавидят тебя окончательно и бесповоротно.

— Разумно ли оставлять лоринцев без своей богини? — Поинтересовался Луи. — Вы же знаете, что вера подкрепляется действиями. Возьмите смертных под защиту. Ситуацию можно повернуть в свою пользу.

— Джаред сам придет к нам… — Кейн коснулся левой щеки Жанны. — За Оком он придет.

— Но бросать смертных… Кейн! Они достаточно настрадались! К тому же, у Луи здесь семья. — Возразила Жанна. — Мы слишком рискуем, оставляя людей на произвол Сантера. Ты сам сражался так долго за каждый клочок этой земли!

Голоса вдруг смешались и стали глухими, в ушах запульсировала кровь. Жанна почувствовала, что кто-то тянется к ее разуму. Все ее мысли были прикованы к этому зову и вскоре она смотрела на богато обставленную комнату с золочеными зеркалами и резной изящной мебелью.

Над ней нависло лицо Сантера. Бог с предвкушением всматривался в глаза, его рука потянулась к голубой Нити.

Раздался смешок того, в чьем теле Жанна очутилась и все резко переменилось.

Горящий город, сражающиеся люди и верийцы, храм с тысячами бусин, что свисают с потолка, черные стены Маледиктуса, огромный замок среди весенних холодных гор, цветущий оазис посреди пустыни…

Образы мчались как обезумившие кони. Улыбка совсем юной девушки с прекрасными глазами, снова замок и чахлая женщина шепчет в бреду чье-то имя. Мальчик рассматривает паутину, покрытую каплями росы.

«Никчемные выродки! — Кричит Истинный с перекошенным от бешенства лицом, — в вас нет Даров, обещанных Жрецами!»

А женщина прячет за своей юбкой двух худеньких мальчишек.

Снова несчастная на кровати, дни, ночи, полные надежд, сменяются холодной решимостью.

«Я заставлю его заплатить» — обещает юноша, и закрывает остекленевшие глаза матери.

Из лавины событий выступает щуплый силуэт в бордовом плаще.

— Он хочет расколоть Оринберг. Смерти. Много смертей — жертва богу Хаоса. — Произнес Амос, прежде чем связь между ним и Жанной разорвалась.

Девушка яростно потянулась за ускользающей Нитью, но почувствовала, как Кейн выдергивает ее назад.

— Зачем?! — Гневно бросила полукровка в лицо верийца. — Я могла его спасти!

Кейн отрицательно покачал головой.

— Нет. Амос убил себя сам. Кроме того, Сантер вцепился в его душу, он хотел и мог добраться до тебя.

Окружающие с непониманием наблюдали за Кейном и Жанной.

— Амос Дитрих мертв. — Коротко резюмировал бог. — Каждый из вас, — обратился он к верийцам, — связан с нами. Лучше не попадать в плен живьем. Мы поступим следующим образом…

***

— Ваше Величество. — Ким затаился за дверью. — Я хочу просить вас.

— Входи, Раск. — Позволила Жанна.

Она устала. Сила требовала контроля. Сеть стала еще больше, Жанне удалось дотянуться до Болгайр, его странных обитателей, и присоединить их жизни к остальным.

Присутствие Луи сбивало с толку. Внутри боролись желание отпустить чувства на волю, броситься на шею к брату и снова стать беззащитной маленькой девочкой и осознание свалившейся на нее ответственности за целый мир.

— Входи.

Вериец притворил за собой тяжелую створку. Он неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как начать.

— Ты хочешь поговорить о Катерине? — Догадалась Жанна. — Она молится не мне. Ее вера — черная бездна, в которую канула Лорин. Я не смогу исправить ее душу.

Раск потупился. Катерина все чаще предпочитала оставаться одна, либо в компании Бет. В ее губах больше не звучали слова любви, а взгляд потух и налился безумным блуждающим страхом.

Девушка без конца молилась и вериец не решался прерывать ее. Он молча приносил ей пищу и воду. Бет, после смерти своей подруги, охотно приняла участие в судьбе юной горничной. Ее забота о Катерине позволяла хоть ненадолго унять собственную скорбь.

— Что можно сделать для нее? — Не теряя надежды, спросил Раск.

— Чувствуешь себя виноватым? — Понимающе хмыкнула Жанна. — Не надо. Это — ее выбор. Но оставаться рядом она больше не может. Это травмирует несчастную еще сильнее. Я бы посоветовала тебе увезти Катерину к людям. Можешь отправить ее с Бет или… Луи.

— Ваш брат? — Удивился Ким.

— Пока они рядом, — мы всеми силами будем стараться защитить их жизнь, Ким. Сантер обязательно воспользуется любой нашей слабостью… Я рада, что Фауст ушел. Но то, что он сделал с бедняжкой Элиной — ужасно. И очень похоже на него, к сожалению.

— Вы…

— Ким, я люблю его и ничего не могу с этим сделать. Вся эта суета вокруг магии душ и сплетения Нитей… Верес — всего лишь создал еще одну веру.

Юноша удивленно посмотрел на прекрасное лицо королевы. Она была серьезна и честна. Каждый вериец с малолетства знал, что Узы крови соединяют жизни. Их клятвы действительно были до последнего вздоха. В отличие от смертных, чьи клятвы были лишь пустыми обещаниями, Истинные умирали, если нарушали данное своему богу слово.

— Души сплетаются, связывают две жизни. Вы больше понимаете друг друга и становитесь одним целым. Но любит сердце. Отец Фауста прожил с Шарлоттой долгую жизнь. Она всегда знала, что у князя есть другая. Смертная женщина, которую он горячо любил. Вериец помог Норе создать амулеты для людей, чтобы уберечь свою возлюбленную от мести супруги.

— Откуда вы это знаете? — Не поверил Ким.

— Душа Фауста все еще заплетена с моей. — Пожала плечами Жанна. — Князь очень постарался забыть о предательстве отца. Иначе он и не мог считать, ведь Дома держатся семейными узами. Это ранило его в детстве, укрепило ненависть к людям. Он так и не понял, что чувства не поддаются магии или силе. Они не предсказуемы.

Ким тяжело вздохнул.

— Что же мне делать?

— Отпусти ее, Раск. Ты был прав, а я ошиблась: вы слишком разные. Катерина — обычная девушка. То, что она видела, противно природе человека.

Ким сжал рукой один из своих кинжалов. Его мысли были тяжелы, но понятны Жанне. Возможно, Раск будет милосерден и отпустит бедняжку.

— Вы правы. Завтра я уведу ее в город.

***

Луи согласился проводить девушек вместе с Раском. Он не хотел оставлять Жанну. Она казалась ему совсем чужой и далекой. Сейчас она больше всего напоминала те равнодушные лики, что украшали стены храмов: та же неподвижность бледного лица, застывший пустой взгляд.

Девушка не стала расспрашивать о родителях, чем очень задела графа. Будто прошлое навсегда стерлось из памяти сестры, утратило ценность.

— Если она снова погрузиться в это — то просто не выдержит. — Произнес Кейн, наблюдая, как Луи смотрит на Жанну.

Королева очень много времени проводила в трансе, работая с душами.

— Что она делает? — Спросил Луи, не сводя взгляда с Жанны, которая все водила и водила в воздухе руками.

— Ты не видишь, но сейчас она пытается избавиться от влияния Сантера. Он сеет сомнения и смуту среди лоринцев. Я не уверен, но, скорее всего, бог разжигает новые конфликты. Жанна, наоборот, взывает к самому светлому, что осталось в людях. Иногда это получается. И все же, это — лишь отсрочка.

— Она выглядит плохо. — С горечью заметил граф. — Это должно забирать много энергии.

— Не беспокойся. — Отозвался Кейн. — Я позабочусь о том, чтобы с ней все было хорошо.

Луи заскрежетал зубами.

— От вашей заботы моя сестра утратила саму себя! — Проворчал мужчина. — Я теперь вижу, что потерял ее навсегда. — Голос стал подавленным. — Вы совершаете глупость, отступая.

— Вздор. — Резко заявил Кейн. — Мы уведем Сантера за собой, Лорин получит передышку.

— Вы же слышали: гражданская война. — Вскинулся Луи. — Ваше восстание против собственного отца, разделившиеся на две части верийцы, но только в больших масштабах — вот что ждет Лорин, если Амос Дитрих сказал правду.

— Обычная смена власти. — Пожал плечами Кейн.

— Нет. — С досадой мотнул головой Луи. — У Оринберга больше нет наследников. Власть получат крестьяне.

— Еще лучше. — Упрямился Кейн. — Нет короля, — нет символа.

— И веры тоже нет! — Разозлился Луи. — Атеизм, прогресс и волнения. Любой переворот пишется кровью и насилием.

— Вздор! — Рыкнул Кейн. — Чернь не готова расстаться со своими святыми писаниями.

— Разумеется, нет! Они будут молиться сгинувшей Лорин. Жанне нужно остаться. Ее победа над Сантером укрепит основы новой религии. Вы должны нанести удар сейчас.

— Мы не готовы к этому! Мы до сих пор…

— Она выбрала Гевальта. — Вдруг понял Луи. — И вы не смирились с этим. Возвращение в Верес вернет вам формальную власть, но моя сестра не отступит. А вы потеряете преимущества в войне.

Луи осекся. Он понял, что бесполезно говорить с Кейном. Нет смысла взывать к его рассудку, который утонул в неразделенных чувствах.

— Это — всего лишь тактическое отступление. — Прошипел Кейн, прежде чем развернуться и уйти.

Чадили толстые белые свечи на алтаре, затхлый влажный воздух наполнился жасмином. Истинные и полукровки застыли в зловещей тишине. Их бледные лица с звериными глазами, пестрые одежды, все казалось не реальным, кошмарным сном. Граф почувствовал дрожь в руках.

Луи спустился к алтарю, на котором сидела девушка. Жанна сразу перестала заниматься Нитями.

— Я не видел тебя очень давно. — Начал мужчина. — И мне кажется, что не увижу еще очень долго, хотя ты и рядом.

Щеки королевы порозовели, строгое лицо разгладилось и улыбнулось. Вот только взгляд остался по-прежнему отстраненным, будто блуждал где-то далеко.

— Можем пройтись, если солнечный свет не превратит тебя в пепел. — Предложил Луи.

Жанна кивнула и спустилась с алтаря.

Пели птицы, радуясь теплу, трава все настойчивее пробивалась из темной жирной почвы. День был погожим и ярким. Тепло захватывало Оринберг, наполняло воздух волнующими запахами надежды и жизни.

Луи шел рядом с Жанной, украдкой наблюдая за сестрой. Она не выцвела, как это происходило с Лино или Радой, стоило им выйти из теней, но и не напоминала юную графиню, какой запомнил ее Луи. Долго шли молча вдоль разрушенных домов.

— Что ты будешь делать с Фаустом? — Нарушил молчание Луи. — Он убил невинную девушку.

— Верес полон убийц. — Сдержанно улыбнулась Жанна. — Я — такая же, как они. Не мне судить его.

— Тебе все равно? — Возмутился мужчина.

— Нельзя отвечать кровью на кровь. — Пожала плечами Жанна. — Он всегда был опасен, я это знала. Просто не хотела верить. Это звучит ужасно, Луи, я вижу отвращение на твоем лице. — Она остановилась и заглянула в душу графа. — Жизненная энергия Элины вернулась, чтобы родиться снова. Смерть — всего лишь этап в бесконечном круговороте. К тому же, я обязана ему жизнью.

Граф нахмурился. На мгновение ему показалось, что левый глаз Жанны поменял цвет, а на лице проступил безобразный шрам, но наваждение рассеялось.

Девушка отвернулась, о чем-то задумалась.

— Ты прав, Луи. — Вздохнула она. — Мы не увидимся еще очень долго. Я знаю о тебе все благодаря воспоминаниям Рады и Кейна. И очень счастлива, что хоть кому-то из нас довелось прожить обыкновенную жизнь.

В памяти Луи возникла Эстер. Ее искрящийся взгляд, полный сил характер, яркие одежды, что скрывают мягкую теплую плоть. Будто наяву, мужчина услышал заливистый смех супруги. Его двое сыновей… Смесь атланской предприимчивости и лоринского бесстрашия.

Смешение двух культур, двух религий, двух любящих сердец. Даже во внешности детей была частичка каждого из родителей. Будь то ямочки на щеках Андрея, серые глаза Сержа или светлый, чуть золотистый оттенок кожи.

— Папа, ты познакомишь нас с тетей Радой? — Громко попросил Серж.

— Какой такой тетей? — Нахмурился Луи.

— Она вчера Сержа успокаивала. Ему кошмар приснился. — Объяснял Андрей. — А тетя спустилась по лунной дороге и пела какие-то чудные песни. А потом обещала победить всех чудовищ.

Эстер прислушивалась к болтовне. Ее ловкие руки привычно раскладывали тарелки на столе.

— Хватит рассказывать сказки. — Потребовала она. — Это все — ваша фантазия. Дайте отцу отдохнуть.

Ласковые теплые ладони легли на плечи Луи, унося все заботы минувшего дня. Тугие черные косы защекотали шею. Перед глазами почему-то возникла златоглазая Рада Гевальт…

— Нет никакой тети. — Скинув морок, произнес Луи. — Все это — воображение.

Граф прижал руку супруги к похолодевшим губам…

Луи сморгнул несколько раз, отгоняя воспоминания. Немой вопрос застыл в его глазах.

— Да. — Кивнула Жанна. — Я все это вижу… Мне никогда не стать прежней.

— Я не узнаю тебя, Жанна. — Рассеянно пробормотал граф. — И боюсь, уже не смогу повернуть все вспять.

— Мне тяжело, Луи. — Она прижалась к брату. — Твоя Жанна все еще живет где-то внутри этого тела. Она вернется, как только все закончится, верь мне. Я не хочу потерять тебя навсегда. Мы обязательно наверстаем упущенное время. Если ты погибнешь — для меня уже не будет никакой надежды.

***

Дорога была разбитой и грязной. Минувшие дожди размыли ее, идти было тяжело. Раск ушел вперед, чтобы разведать путь и предупредить об опасности, если такая вдруг возникнет.

Девушки двигались медленно, рассеянно глядели под ноги. А вот Луи увидел в кустах торчащие ноги в сапогах, а рядом — сломанную дубину. Видно, времена в этих местах были тяжелыми, раз лихие люди промышляли так близко от столицы.

— Я устала. — Промолвила Катерина, опускаясь на поваленное дерево.

— Потерпи, уже не далеко. — Бет достала из корзины бутыль с водой, протянула девушке. — Мы здесь бывали с братьями: ездили продавать сыр и сметану. До войны. У нашей семьи была большая ферма. Отец и трое братьев. Матушка вела все расходы, а мы работали.

— Что теперь с ними? — Заранее зная ответ, спросил Луи.

— Лежат все в земле, господин. Матушка покинула меня уже после, когда все закончилось. В первые годы был страшный голод, мы всего лишились. А сборщики налогов не забывали заходить на наше пепелище. Мама работала у торговца, во всем себе отказывала, чтобы…

Она всхлипнула. Луи понимающе кивнул, протянул девушке платок.

— Я бы отдала все на свете, чтобы снова обнять своего отца и братьев. — Всхлипнула Бет. — Чтобы почувствовать теплые руки матери на своих щеках.

Луи с тоской вспомнил равнодушные глаза сестры. Горькое разочарование все еще томилось в душе. Выходит, он зря стремился к ней, наивно думал, что нужен! Что как прежде, сможет быть для нее опорой и защитой! С такими стражами как Кейн, Лино и Ким, нет необходимости в старом дряхлеющем брате.

Жанна сама была угрозой для таких как он. Смертных. От юной и легкой девушки не осталось и следа.

— Столько разбитых судеб. — Покачала головой Катерина. — Люди отдали свою жизнь, а она — целехонька. Как ни в чем ни бывало.

— Жанна тут ни при чем. — Нахмурился Луи. — Ты ничего не знаешь о ней.

— А ты? — С улыбкой спросила девушка. — Рядом с ней все умирает, это — все, что надо знать. — Она тихо рассмеялась.

— Моя сестра никогда не причинит вреда невинным!

— А кто выбирает, правых и виноватых? — Катерина уронила бутыль на землю, подступила к Луи. — Ей незачем марать свои ручки, за нее все сделают слуги. Очнись, господин! Она ни слезинки не пролила над телом Элины! А ведь ее любовник убил ее…

— Уверен, Жанна не оставит это просто так. — Возразил мужчина, а в голове снова прозвучали слова Жанны о том, что она не намерена вершить правосудия над Гевальтом.

— Ни к чему спорить. — Вмешалась Бет. — Мы бессильны перед верийцами и перед… вашей сестрой. Даже сейчас нас убирают в сторону, чтобы не мешались под ногами.

Когда показались первые домики, было уже темно. Запах угля ворвался в свежий весенний вечер, обещая теплый ночлег и сытный ужин.

Раск стоял на дороге, поджидая троих путников. Дальше он оставит их и вернется к своему богу.

Где-то заливисто лаял цепной пес, хлопнула дверь и два голоса о чем-то перекликались через улицу.

— Вам стоит проводить девушек, граф. — Попросил Ким. — Времена сейчас тяжелые и легче не станут. Мне будет спокойно, если я буду знать, что вы рядом с Катериной.

Луи взглянул в янтарные глаза чужака.

— Я долго искал сестру и не хочу больше ждать новостей. Я хочу быть рядом с ней.

— Королева лично просила вас помочь. — Настаивал Раск. — Я не могу составить вам компанию, боюсь, верийцы — не самые желанные гости в любой точке Лорин.

Они упрямо смотрели друг на друга. Луи не собирался уступать. Он знал, что девушки справятся сами: им будет легче найти отклик в сердце настоятельницы монастыря, куда они направлялись.

Сестры помогут Катерине восстановить душевное равновесие. Ни к чему лишние вопросы о том, почему мужчина сопровождает двух абсолютно чужих ему женщин.

— Не беспокойтесь. — Бет положила ладонь на руку Луи. — Я позабочусь о ней. Я не уберегла Элину и это — мой шанс искупить свою вину перед ней. Идите, граф. Может быть, именно вы нужны сейчас госпоже Жанне. Может, только ваше присутствие не даст ей скатиться в бездну жестокости.

— Благодарю вас. — Луи пожал ладонь девушки. — Пусть берегут вас боги.

Катерина снова молилась в пол голоса. Она тоже подошла к графу.

— Мне правда жаль. — Тихо сказала она. — Вы не похожи на дурного человека, я наговорила лишнего… я должна…

Она с силой прижалась к мужчине, обнимая одной рукой за талию.

Ким понял все слишком поздно. Он оттолкнул Катерину в сторону, подхватил оседающего на землю Луи.

Бет в ужасе отшатнулась назад и пронзительно закричала.

— Рада… — Пробормотали остывающие губы графа.

Катерина упала на колени и принялась молиться. Ким подошел к девушке, поднял с колен и встряхнул.

— Почему? — Прошептал вериец.

— Так он приказал. — Черные как ночь глаза Катерины были пусты. — Он сказал, что оставит меня в покое, если я искуплю свои грехи. Он сказал, что фигуры с доски убирают по одной — Скороговоркой заговорила девушка. — Ким… я больше не могу слышать его шепот в своей голове, не могу.