Глава 2. Новый свет

Wake to see, your true emancipation is a fantasy

Policies have risen up and overcome the brave

Greatness dies, unsung and lost, invisible to history

Embedded spies brainwashing our children to be mean

(Matthew Bellamy — «Supremacy»)

Дворец встретил гостей тысячью светящихся окон. Перемигивались в небе фейерверки, звучала болтовня гостей, смех и веселье. Стреляли пробки от игристого вина и таким же игривым было настроение приглашенных.

Наконец-то! Они увидят ее! Слухи о неземной красоте графини де Стрейн передавались из уст в уста, стирая проклятия матерей, что похоронили своих сыновей и мужей. Никто не вспоминал, как сильна и беспощадна полукровка. Все твердили о жертве. Жертве во имя жизни, любви, отечества.

Жанна жалась к Гевальту, растерянно улыбалась и робко махала рукой. Великолепная белоснежная лестница вела все выше и выше, через многоглазую толпу, через небольшие парки. С каждым шагом хотелось исчезнуть, сбежать!

Ее бордовое платье стесняло движения. Вопреки моде, корсаж напоминал доломан, в котором явился сам князь. Золотая шнуровка, узкие рукава, наглухо застегнутые пуговицы. Лишь тонкие узоры вышивки змеились по подолу юбки и рукавам, украшая платье.

Светские львицы снисходительно рассматривали Жанну. Они щеголяли обнаженными плечами, сверкали колье на декольте, однако же, не могли соперничать с этой обворожительной и воздушной красотой.

— Не так уж и красива. — Фыркнула какая-то благородная дама, прикрываясь веером.

— Не завидуй, Вера. — Надменно изогнула бровь вторая. — Ей уже почти тридцать, а выглядит все так же юно и свежо.

— Когда рядом такой блистательный кавалер, любая серая мышка преобразиться. К тому же, все это — магия. Не более.

Жанна и Фауст поравнялись со сплетницами и обе в раз умолкли, подобострастно склоняясь в реверансе.

Истерическое, восторженное веселье, серпантин и конфетти, хруст цветов под туфельками. Маски скрывают смеющиеся лица, обезображенные экстазом. Шуршат юбки, веера, скрипят сапоги мужчин.

— Обществу давно не хватало свежей крови. — Какой-то господин в маске быка ткнул локтем соседа. — Хороша, изящна! Цветок среди сорняков!

— Не про вашу честь, маркиз. — Хохотнул его приятель. — Вериец нарежет вас в мелкую стружку, смотрите, как сверкает глазами.

— Да, с таким не поспоришь. — Протянула «бычья голова». — Но ведь бал существует для танцев!

— Вам придется выстоять очередь. — Подал голос третий мужчина в простой черной маске из бархата. — Желающих слишком много.

Музыка менялась от пролета к пролету, то застывая в тоске, то восторгаясь. В конце концов, оглушенная, Жанна слышала лишь стук собственного испуганного сердца. Реверансы, белозубые оскалы, блеск дорогой и кричащей роскоши. Смертные шептались, обсуждая ее и Фауста. Их мысли метались от восхищения до зависти и вожделения. Поток волнующихся людей не иссякал.

«Во имя Лорин! Когда это закончится»

Легкая испарина покрыла лоб, взмокли ладони под кружевными перчатками.

«Не бойся, моя королева. Они думают, что приручили тебя, но каждый из них не стоит твоего внимания. Ты — самое могущественное существо среди этих аристократов. Они должны дрожать перед тобой, а не ты перед ними»

Вериец с достоинством кивнул какому-то мужчине в лиловом бархатном костюме. Жанна повернулась к незнакомцу.

«Это он! — Вздрогнула красавица, крепко, до боли, сжав локоть князя. — Каждая клеточка моего тела жаждет наброситься на него»

«Это — он, — подтвердил Фауст, не подавая ни малейшего признака смущения. — Держи себя в руках»

Мужчина усмехнулся, точно услышал, о чем говорят Фауст и Жанна, белозубая улыбка сверкнула на лице. Расшитый серебром мундир, высокая худая фигура. Во всей его породистой и величественной позе было что-то чужое, опасное, таящее в себе скрытую угрозу.

Мучения только начались. Взгляды целились в ее спину, шорох мыслей и слов звучал отовсюду, точно стая взбесившихся мышей скреблась в каждом углу.

«Как в Маледиктусе,» — подумала Жанна.

Золоченые залы, зеркала, пышная, дерзкая обстановка кидалась на нее со всех сторон. Навстречу, овеянный почестями, вышел сам Альберт Свейн. Ее проклятье, ее первый враг и правящий король династии дель Контадо, затмил своим роскошным и напыщенным видом всех собравшихся.

— Вы ничуть не изменились, дитя мое!

Все то же пренебрежение на лице, любопытный цепкий взгляд хищника. Картины прошлого пронеслись нестройным хороводом в голове.

Жанна вдохнула воздух полной грудью, вспомнила голодные до чужой боли янтарные глаза Истинных на церемонии Уз крови. Прекрасное лицо лоринки озарила ангельская улыбка, от которой у Альберта Свейна прошли мурашки по коже.

— Истинные меняются внутри, ваше величество. — Она чуть поклонилась, точно корона Вереса все еще украшала ее голову, прошила насквозь гнилую душу ни на день не постаревшего вельможи.

«Ты обратил его» — Возмущенно бросила Жанна.

«Таков был уговор, моя королева. Но… теперь он в вашей власти так же, как все верийцы. И он это знает»

Это придало уверенности. Ее заклятый враг — всего лишь раб. Он жаждал обрести могущество над людьми, но переиграл сам себя. Как только она снова сможет владеть Нитями судеб, — Альберт Свейн будет молить о пощаде!

«Будь осторожна, моя королева. Смертные не должны догадаться»

Почему, ну почему он не был рядом с ней, когда Истинные бросали колкие замечания, смеялись над чужестранкой, ее неопытной, чистой душой?

«Но ведь был Эрик Раск, — вспомнила Жанна. — Его братья, его советы, его шепот в голове. Его Тайная канцелярия»

— Первый танец — королю. — Альберт Свейн небрежно взмахнул рукой, зазвучала музыка.

Лоринка покинула теплые ладони Фауста, шагая навстречу своим страхам и своей ненависти.

Гости послушно разбились на пары, замелькали серебристо-лиловыми, золотыми, голубыми и бордовыми пятнами, повторяя символику Сантера, Гевальта, Свейна и Жанны. Легкая и грациозная в танце, девушка приковывала к себе взгляды.

— Как далеко может завести зимняя охота в свите герцога. — Произнес ей на ухо король.

— Вы даже не представляете, ваше величество, — игриво отозвалась Жанна. — Какое чудовище вы создали!

— Все чудовища повержены. — Рассмеялся Свейн. — Вы — не исключение. Ваше предназначение не изменилось: рожать потомство, слушаться мужа.

— Ошибаетесь, ваше величество. — Мстительно фыркнула Жанна. — Вы ведь теперь — полукровка? Я узнаю запах медленно тлеющей Души, связанной Ритуалом. Если вы и хотели возвыситься, заключив выгодную сделку, то вам не повезло с высшими силами: вы продали меня за бессмертие и оказались в моей же власти.

— Глупая девчонка! — Все так же высокомерно рассмеялся король. — Вы живы благодаря заступничеству моей скромной персоны. И остаетесь верноподданной Оринберга, пока это угодно мне и королю Джареду.

— Но это не умоляет вашей жалкой роли, Альберт. Поверье, однажды я потребую оплату за все, что вы совершили.

Жанна учтиво поклонилась, прерывая танец.

Восторги и речи в честь спасительницы длились бесконечно долго. Жанна ни на шаг не отходила от князя. Тоска, будто была утрачена сама свобода, не оставляла ее. Так чувствует себя дикий зверь, которого пытаются приручить и задобрить кусками мяса. Но зверь точно знает — верить чужим рукам нельзя. Этот инстинкт под кожей. В крови.

Лино ди Герра невозмутимо веселился в обществе молоденьких дам. Слава о любвеобильном верийце прочно укрепилась в умах оринбержских красавиц. Каждая мечтала получить свой знак внимания, произвести впечатление. Конкуренция забавляла герцога, он беззастенчиво стравливал между собой юных мечтательниц.

Пара изысканных жеманниц попыталась разлучить Фауста и Жанну, но князь вежливо дал понять, что не настроен на светское общение.

Блестящие кавалеры беспечного поколения так же искали свое счастье. Их глаза светились пьяной похотью, самоуверенностью и задором молодости. Они красовались перед девушкой, напоминая павлинов, что трясут бесполезным хвостом перед самкой, наперебой сыпали комплименты.

Такие же дешевые и пустые, как их не в меру пылкие головы. Эти юнцы никогда не видели настоящей войны, хотя и носили чины, ордена. Их богатые родители позаботились о родовитых потомках, вовремя отправили отпрысков за границу.

У большинства из них теперь не было наставительных маменек и суровых папенек, но было наследство. Были земли и титул, а восстанавливать разоренные земли пришлось простолюдинам.

Лоринка холодно кивала каждому, благодаря за оказанное внимание.

— Настала моя очередь похитить вашу спутницу, князь.

Все внутри сжалось, точно пружина. Жанна жалела, что сабли остались в доме, окруженном жасминовыми кустами. Ее Дары взывали о мщении, а кровь вскипала.

Черный глаз уставился прямо в душу, вызывая животный страх, лиловый с любопытством рассматривал беспомощную в своей ярости девушку. Лицо бога скрывала маска, но Жанна знала каждую черточку благодаря снам о гибели Кейна. Высокий тенор терзал слух, худощавая фигура возвышалась над крошечной королевой, напоминая о величии богов. Таких как Кейн, Лорин и Сантер.

— Я устала от танцев, ваше величество. — Поджала губы Жанна.

Графы, князья, бароны, герцоги, маркизы и прочие, считавшие свое происхождение великим и избранным, внимали каждому слову.

— С меня хватило изысканно оттоптанных ног королём Свейном.

Сантер ничуть не смутился, придворные принужденно заулыбались дерзким словам.

— Мы можем развеять духоту светского общества небольшой морозной прогулкой. — Он галантно протянул руку. — Холод не страшит ни вас, ни меня.

Фауст напряженно замер. Еще минута — он бросится на верную погибель, поняла Жанна.

Сантер был также неприятен для Истинного, как и для нее. Безрассудство, с которым Гевальт был готов разделаться с ее врагом, приятно согрело сердце.

— Госпожа графиня еще не окрепла. — Возразил Истинный.

«Просите его правильно, дорогое дитя»

Девушка едва заметно сжала кулачки. Она уже слышала эти слова.

«Будь ты проклят!»

«Я обещал, что мы еще встретимся»

— Не бойтесь, князь. — Улыбнулась Жанна. — Бог Сантера не кусается.

Волнение на лицах придворных пропало, Фауст кивнул, отпуская свою беззащитную королеву.

— Я уверен, что вам грозит только приятное времяпрепровождение. — Произнес князь, окончательно разрядив обстановку.

На пролетах белоснежной лестницы все так же играла музыка, танцевали люди. Хмель и беззаботность сытого общества резко контрастировали с простым весельем, что видела Жанна на улицах столицы.

Джаред вел ее все дальше от любопытных глаз, за искусственный лабиринт, что вызвал неприятные воспоминания о снах, за альковы шепчущихся влюбленных. Наконец, они остановились.

Далеко отражался свет дворцовых окон, сонная тишина окутывала сад.

— Помните, как мы встретились, милое дитя? — Черный глаз заставил Жанну зажмуриться. — Вы были полны сил и дерзости. Вы отказали мне в маленькой просьбе. Но все свершилось по моему желанию.

Жанна передернула плечиками.

— Ничего не изменилось с того дня. Я все так же не доверяю вам. Думаю, вы начнете мне угрожать. Или требовать.

Она раздраженно поправила перчатки, нагло окинула бога с ног до головы, пряча дрожь и желание снова перерезать ему горло. Мысль о золотых саблях опять посетила девушку, искушая.

— Все это говорит, что вы по-прежнему нуждаетесь во мне. Но не я в вас. — Продолжила Жанна.

Джаред сверкнул жемчужными зубами. Желания девчонки были очевидны. Пока есть соблазны, — можно попробовать договориться.

— Вы не растеряли способность мыслить. — Хмыкнул бог. — Обойдемся без изысканных слов. Мне нужен Несущий смерть.

— Какая жалость. — Склонила на бок хорошенькую головку девушка. — Я не захватила его с собой на бал.

Оба глаза Джареда залила тьма, мужчина сорвал с лица маску. Жанна невольно отшатнулась: на нее смотрел вековой ужас! Без того тонкое лицо заострилось еще больше, глаза заняли пол лица, затягивая глубоко, лишая сил и воли.

— У меня нет времени на торги. У вас — тоже. — Стеклянным голосом проговорил Джаред, возвышаясь над своей жертвой.

Рука схватила Жанну за горло, сжимая костлявыми пальцами.

Мир перевернулся. Пропал ненавистный Сантер, зимний сад и бархат неба. Вокруг расстилалась пустыня. Безумным роем кружился песок, зеленые и голубые всполохи проплывали, ослепляя.

— Это — Колыбель. — Зазвучал голос бога. — Сюда так отчаянно рвется Кейн. Он не хочет верить в то, что все потеряно, надеется спасти свой мир. Мы боги для таких как ты. Но это — не совсем так. Вот он — мир, с которого все началось. Его создатель обладал силой, которая не снилась ни одному из ныне живущих.

Бог отпустил девушку.

Она зажмурилась, прячась от пыли, что забивалась в рот, в нос, перебивала дыхание. Жанна сделала несколько жадных вдохов. Воздух был раскалённым и отравленным, в груди все зажгло, тело поспешно лечило неведомые раны.

Что бы ни произошло в Колыбели, жизнь здесь не возродить никогда!

Она пошатнулась и почувствовала что-то твердое там, где только что был зыбкий песок: под ногами белели кости. Песок омывал останки человека.

— Да, дорогая. — Подтвердил ее догадку Джаред. — Люди уничтожили свой дом и своего бога. Все вы созданы по нашему образу и подобию. Кто виноват, что желания всегда побеждают доводы рассудка? Вам ли не знать? Если вы жаждете любви — вы пренебрегаете всем и всеми. Если вы хотите власти — вы идете по головам. Если в глазах блестит золото — почему бы не отнять его у того, кто слабее?

— Что произошло? — Еле прошептала Жанна.

Она наклонилась, коснулась отполированной временем кости, отдернула руку, обжигаясь видениями ярких взрывов.

— То же, что и в других мирах: жадность взяла верх. Остановиться люди не сумели. Бог ушел. Он создал еще два мира, разделив свою душу. Но в каждом осколке жили все те же страсти. Новые боги снова заселили простор людьми. Что поделать, одиночество сводит нас с ума, а тщеславие заставляет играть в творца. Это повторялось снова и снова: каждый раз душа создателя дробилась, его частички все ярче окрашивались в белое или черное. И каждая из них несла как созидание, так и разрушение.

— Зачем же тебе Несущий смерть, если это, — она развела руки, указывая на пустыню, — неизбежно?

— Я — сама смерть. Я — время, что стирает все в прах. И я не хочу исчезнуть. В конечном счете, победа всегда остается за мной. Несущий смерть — убийца таких как мы. Он просто создан для умелых рук.

— Ты уничтожишь всех? — Вздрогнула Жанна.

— Ты ничего не понимаешь, дитя. Этот сюжет повторяется из века в век. Я лишь пытаюсь остановить неизбежное. Пойми, миры не перестают жить со смертью бога. Раз за разом я вставал на пути Кейна, но он всегда одерживал верх, будил Создателя. А он… лучше тебе не знать, на что способен Великий. Я лишь хочу помешать Кейну. Людям незачем развиваться и рваться вперед. Их удел — размножаться и служить своему богу.

— Это — еще хуже, чем жизнь верийских смертных. — Не согласилась Жанна. — Ничего не выйдет: жизнь рождается из Искры создателя, нуждается в любви и тепле.

Девушка вспомнила тени Маледиктуса: неприкаянные, никому не нужные и злые. Они готовы были растащить ее на куски. Каждый хотел рассказать свою историю, от чего шепот заполнял разум. Каждый жаждал обрести новую жизнь, полную взлетов и падений, боли и радости. Лишь бы вырваться из пустоты, в которой никому нет дела до твоего существования. Лишь бы выйти из серости небытия.

— Даже если люди опустятся до скотского состояния, всегда найдется тот, кто пожелает узнать: что скрывается за забором его дома. Знания будут манить за собой. Можешь сколько угодно убивать смельчаков, искра жизни всегда будет разгораться в сердце.

Ей вспомнился опальный поэт Сангре, что скитался из королевства в королевство, собирая вокруг себя единомышленников. Юноша не боялся умереть за свою правду, и кто-то же помогал ему спасаться от преследователей. А едкие стихи ранили острее ножей, передавались из уст в уста.

Сантер ничего не ответил. Песчаная буря пропала, они снова очутились в королевском саду.

— Если ты отдашь мне меч Кейна — я оставлю тебе Верес или Лорин. — Джаред уже спрятал лицо под маской. — Там сможешь холить и лелеять каких угодно смельчаков: художников, музыкантов… поэтов. — Бог усмехнулся. — Ты убедишься сама, что я прав. Лишь не дай ему пробудить Создателя.

Жанна скрестила руки на груди, отвернулась, чтобы уйти.

— Вам нечем угрожать мне. — Хмыкнула она. — Я верю, что можно создать из руин новое. Вы — бесчувственный, истертый временем миф. — Девушка обожгла решительным взглядом. — Ни любви, ни тоски, ни жалости… Таких богов стирает время и все ваши попытки остановить собственную гибель бессмысленны. Никто не зажигает свечей на алтаре бога смерти.

Джаред вздрогнул, точно его ударили. Но на смену удивлению снова пришла высокомерная уверенность.

— Разве вы не любите своего отважного князя? — Неприятно рассмеялся бог. — Или ваш брат перестал быть вам дорог? Подумайте, дорогая: вы сможете сохранить им жизнь. Мир Лорин последует за Карьяд, если вы не уступите мне. А Верес? Вас не волнует его судьба? Что происходит в Сумеречном королевстве? — Джаред покачал головой. — Он нуждается в своем боге как никогда.

— Все миры богинь пали первыми. — Задумчиво проговорила Жанна. — Мать, сестра и возлюбленная. Невеккет — символ беспечного детства, Верес — правосудие, защитник. Остался Архнос, Болгайр и Сантер. Чью личину вы носите? Какие осколки создателя скрываются за каждым?

— Умница. — Скупо похвалил Сантер. — А ты сама? Какую роль ты отвела себе в мирозданье?

— Я — всего лишь полукровка. — Покачала головой Жанна.

Сантер снова неприятно улыбнулся.

***

В бальной зале Жанну перехватил какой-то толстяк. Мужчина бесцеремонно увлек девушку в танец. Облако сладковатых духов перебило обоняние, потные ладони противно сжали плечо и руку.

— Что вы себе позволяете? — Оскорбилась Жанна.

— Безумно рад встрече! — Сообщил толстяк. — Наблюдаю за вами последние двенадцать лет и, должен сказать: не ожидал, что такое возможно!

Грудной низкий голос с хрипотцой перешел на шепот:

— Не соглашайтесь на сделку, дорогая. Сантер — чудовище. Он разрушил мой мир без единого убитого или раненого солдата.

— Кто вы такой, во имя Ночи? — Жанна сама вдруг перешла на шепот. — Что за ересь вы несете, безумец?

Танцующие пары мелькали со всех сторон, не обращая внимания на толстяка и Жанну. Гости были достаточно хмельны, чтобы вести бессмысленные беседы по углам, увлекаться воздушными циркачами, что в соседней зале демонстрировали чудеса акробатики.

Юноши и девушки с детской непосредственностью играли в прятки в коридорах дворца, а почтенные старцы и чопорные дамы вздыхали о былых днях.

— Меня зовут Балга. — Расстроенно пробасил толстяк. — Простите мои манеры, я чувствую, как Джаред приближается. Он несет грозу на вашу голову, но я готов помочь всем, чем смогу.

Назвавшийся богом мира Болгайр потащил Жанну к выходу на смотровую площадку.

— Вы свяжетесь со мной любым удобным способом. — Пухлая ладонь протянула пустую белую карточку. — В вашей крови — память трех миров. Этого достаточно, чтобы стать угрозой для Сантера, но мало, чтобы одержать победу. Невероятно! — Он с ног до головы рассмотрел Жанну. — Богиня без мира! До встречи, милое дитя.

Растерянная Жанна застыла на месте, машинально спрятала карточку в маленькую сумочку, что висела на поясе.

Внезапно музыка стихла. Погруженная в размышления, полукровка не заметила торжественной тишины, что накрыла зал. Что-то говорил Альберт Свейн, сжимая в руках бокал с искрящимся вином.

— Вот вы где, дитя!

Толпа расступилась перед высоким худощавым верийцем. Снова инстинкты взвыли от бешенства: запах лилий, лицо, лишенное бровей и ресниц, блестящий лысый череп, алый взгляд.

— Жрец Вереса. — Натянуто улыбнулась Жанна, собирая волю в кулак. — Ординат Гайос.

Мариус учтиво поклонился и протянул руку в темно-синей перчатке с алой тонкой вышивкой на раструбах.

Лоринка нехотя подчинилась и позволила подвести себя к Альберту Свейну. Рядом с королем Оринберга величественно застыл князь Гевальт. Сантер стоял чуть в стороне. Жанне не нравилось, как самодовольно и многообещающе светятся глаза Джареда, как смахивает кружевным платочком слезы умиления юная королева.

— Мы все ждали этого дня. — Голос пронёсся над головами аристократов, парадные нотки звучали пафосно и фальшиво. — Я с гордостью представляю вам нашу верноподданную графиню Жанну Аделину де Стрейн! Хрупкую и прекрасную девушку, что отважно встала на пути захватчиков десять лет назад.

Бурные овации оглушили Жанну со всех сторон.

Альберт вскинул ладонь, призывая гостей к тишине.

— Разумеется, молодой девушке было бы сложно справиться одной со столь грозным врагом. Но, — король многозначительно поднял указательный палец вверх. — Наш новый друг, уважаемый Джаред, бог Сантера, не остался равнодушным к боли Лорин, покинутого своей создательницей…

Дальше Жанна не слушала. Монарх поочередно представил Лино, Мариуса и Фауста. Он расписывал доблести верийцев, их подвиги, которые сама Жанна скорее отнесла бы к поводу для казни за предательство Вереса.

«Будьте мужественны, ваше величество» — Призвал незримый Раск, разделяя чувства своей королевы.

Когда перед ней на одном колене оказался Фауст, девушка недоуменно заморгала.

«Что происходит?»

Мариус Гайос отступил, Альберт Свейн перехватил инициативу, подвел Жанну к Фаусту.

— Ваши родители, к сожалению, оставили нас. Уверен, они бы приняли оказанную честь с радостью, дорогое дитя. — Альберт вложил руку девушки в протянутую ладонь князя. — Мы отдаем нашу верноподданную, дочь мира Лорин, в ваши надежные руки, князь.

— Ты разделишь вечность со мной? — Не менее торжественно спросил Гевальт.

«Соглашайтесь, моя королева. — Лино зажмурил глаза как кот, едва заметно кивнул. — Сейчас у вас нет выбора»

— Разумеется. — Натянуто улыбнулась Жанна.

Все внутри похолодело. Как он мог втянуть ее в этот фарс? Это унизительное представление перед сытыми самодовольными аристократами, перед злейшими врагами Кейна, его предателями!

Но кто она, если не такая же предательница своего мужа?..

Фиолетовые глаза сузились, обещая расправу. Князь чуть склонил голову на бок, все его существо умоляло подчиниться, дать возможность объясниться позже. Но графиня де Стрейн не была бы сейчас здесь, если бы умела вовремя обуздать свои эмоции.

Рядом с обручальным кольцом рода Гевальт, на среднем пальце очутился золотой ободок с прозрачным как слеза бриллиантом. Эта драгоценность принадлежала королеве Лив Дуункам. Альберт с удовольствием избавился от еще одного напоминания о своих собственных грехах.

Жанна пережила волну поздравлений. Дамы целовали воздух возле ее уха, мужчины касались губами тонкой перчатки

— Вы прелестны! — Восхищенно воскликнула молодая зеленоглазая красавица. — Я так рада за вас! Мы тоже обручились сегодня.

Королева пытливо рассматривала жизнерадостную особу, что не умолкала, пока ее кавалер деликатно пытался отвести ее в сторонку, пропуская скопившуюся за их спинами очередь аристократов.

— Как чудесно! — Всплеснула руками Жанна, вторя восторженной незнакомке.

Она не собиралась упускать возможность избежать всеобщего внимания.Лоринка подхватила под локоть совершенно счастливую девчонку, увлекая ее за собой.

— Как ваше имя? — Мило затараторила Жанна.

Гости смущенно переглядывались, но никто не осмелился преградить дорогу графине де Стрейн или осадить девушку, что нарушила своей искренностью эту пафосную церемонию.

Фауст последовал за своей невестой, точно привязанный.

— Баронесса Марлен фон Краус. — Приятный голосок новой знакомой чуть дрожал от волнения. — Мой жених — барон Отто фон Бамст.

Молодой человек, что старательно подстраивался под маленькие шажки своей спутницы, остановился и отвесил поклон.

— Госпожа, это — честь для нас с Марлен. Князь Гевальт. — Отто с не меньшим усердием поклонился верийцу, всем своим видом выражая подобострастие и трепет. — Надеюсь, мы не утомили вас. Марлен, думаю, нам стоит оставить наедине графиню и князя. Этот вечер очень важен для них.

— Ни в коем случае! — Возразила Жанна, не позволяя Фаусту произнести дежурную вежливую фразу. — По законам королевства Оринберг, будущие супруги не могут находиться наедине до самой свадьбы, разве нет?

— Что? — Похолодевшим голосом переспросил князь.

— О, да! Вы правы! — Подтвердила бойкая Марлен. — Чувства должны выдержать проверку временем и целомудрием.

Жанна с интересом отметила, что новая знакомая искренне верит в то, что говорит. Легкий фанатичный оттенок звучал в ее голосе, руки машинально сотворили знак Лорин. Вот они какие, праведные невинные девы, что чтят архаичные обычаи, но все еще пытаются идти в ногу со временем.

Марлен не напоминала синий чулок, но ее изысканный наряд отвечал всем требованиям моды…и все же, девушка всю жизнь следовала правилам, исполняла наставления родителей.

— Старый обычай, Марлен. — Принужденно рассмеялся Отто, глядя, как играют от напряжения скулы Истинного. — Он касается только подданных Оринберга. Госпожа графиня…

— Такая же дочь своего королевства. — Тоном, не терпящим возражений, напомнила Жанна.

Ее взгляд переместился на душу Отто. Королева едва сдержала брезгливую гримасу: такой продаст не то что мать с отцом, но и весь Оринберг, если понадобится. За внешним лоском пряталась червоточина.

Любопытные аристократы прислушивались к происходящему. Не было ничего интереснее назревающего скандала. Некоторые кумушки уже похоронили блестящее будущее молодого барона, осудили не в меру болтливый язык Марлен.

— Но у госпожи нет родственников в столице, чтобы прожить положенный срок в отдалении. — Растерялся Отто, всеми силами стараясь найти лазейку из неловкой ситуации.

Он понимал, что его недальновидную невесту втягивают в какую-то авантюру. Ему вовсе не хотелось переходить дорогу опасному чужаку, который, по совершенно достоверным данным, убирал с пути короля Альберта и своего всех неугодных.

— Если мы хотим исполнить все традиции и обычаи богов, нам придется смириться, дорогой князь. — Невинным голоском произнесла Жанна, обращаясь к Фаусту.

«Что ты делаешь?» — Вспыхнуло в голове.

«Доигрываю пьесу до конца — Мстительно отозвалась Жанна. — Публика будет в восторге»

— Если госпожа графиня не сочтет за дерзость. — Пролепетала Марлен, — моя семья почтет за честь принять вас у себя на отпущенный срок.

Тщетно Отто щипал локоть спутницы, пытаясь остановить неизбежное.

— Три месяца — не такой страшный срок после десяти лет ожидания, милый друг. — Медово пропела Жанна. — Я буду рада стать вашей гостьей, баронесса. Время лишь закаляет чувства. Вы так щедры и милы в своих порывах. Истинная добродетель, завещанная богиней, не ищет выгоду.

Словно в насмешку, Жанна сотворила знак Лорин, но Марлен лишь растроганно изогнула брови домиком.

«Жанна… если вдруг ты снова уснешь? Это не безопасно»

«Я готова ко всему!»

***

Балга с удовольствием втягивал губами зерна граната. Кисло-сладкий сок стекал по подбородку.

— Кто разрешил тебе появиться в Лорин?

Бог замер, сжимая сочный плод в руках. Синие глаза вытаращились от ужаса, мужчина сглотнул слюну, судорожно придумывая ответ.

— Забудь. Ты — не соперник мне.

Сантер вздохнул, приблизился к толстяку.

— Ты — не воин, не мудрец и не жнец. — Он хохотнул. — Что, опять желаешь поиграть со временем?

В руках Джареда мелькнули песочные часы, украшенные извивающимися кобрами. Золотой песок неумолимо ссыпался вниз, время от времени вспыхивая искрами.

— Спасибо, брат. — Выдавил Балга. — Простое любопытство: ты знаешь, что я не покидаю свой мир. Но взглянуть на второе воплощение Лидии… Я не устоял.

— Хороша? — Джаред бесцеремонно толкнул толстяка в заплывший бок. — Упряма, горда, сильна. — Джаред снял маску, явив богу тонкое птичье лицо. — Ее не испугала Колыбель, не испугал мой истинный облик. Посмотрим, как она запоет, когда ее рыцарь воспользуется своей властью.

— Князь Гевальт очарован всем сердцем. — Слабо возразил Балга, оттирая алый сок с белоснежной сорочки. — Разве он посмеет перечить своей невесте?

— Бешеный волк опаснее преданного пса. — Кивнул Сантер. — Его слабость — моя сила. Милая графиня дорожит верийцем, хоть и пытается сопротивляться тому, что заложено природой. Немного масла в огонь и пух! — Джаред растопырил тонике пальцы, Балга по-детски отпрянул. — Ни Кария, ни Сахрезейя, ни Лорин не обладали таким темпераментом.

— Сестра так и не явила себя? — Светлые ресницы Балги часто заморгали.

— Она желает лишь покоя. — С наигранной заботой отозвался Сантер. — Лорин обрела его в моем мире. Я не смею беспокоить ее разбитое сердце. Ты нашел то, что я просил?

Балга замер на месте, как нашкодивший подросток. Во все лицо расплылась глуповатая улыбка.

— Прости, Джаред. Ты так часто возвращал время вспять. Моя память затуманилась.

Мимо маленькой гостиной промчались увлеченные игрой придворные, на мгновение заняв внимание Сантера. Балга, воспользовавшись случаем, снова запихнул в рот зерна граната.

— Брат. — Протянул Джаред. Ровные зубы сверкнули белизной, воздух заискрился от напряжения. — Око Всевышнего— единственное, что можно противопоставить Несущему смерть. Вместе эти два артефакта — безграничная власть. Ты потерял Око?

Худощавая фигура нависла над сжавшимся в комок толстяком.

— Я… я не помню… — Заикаясь, пролепетал Балга. — Так многого религий, я запутался.

Джаред брезгливо сморщил нос, отступил.

— Ты жалок, брат. — Мужчина вытер ладони о синий пиджак бога. — Создавший гармонию в своем мире…

Раздались хлопки — небо осветили салюты, радостные возгласы людей заглушили музыку в бальной зале.

— Смертные молятся тебе, но каждый народ шепчет свое имя. Такое не снилось никому из нас. — Черный глаз Сантера скользнул по побледневшему лицу Балги. — Но ты жаден до удовольствий. Тщеславен. Легкая добыча.

Джаред задумчиво потеребил подбородок пальцами.

— Убирайся восвояси. Я сам приду к тебе и освежу твою память. Больше некому заступаться за тебя: Верес пал, Сахрезейя — убита, Лорин отошла от дел.

***

— Не будь ребенком! — Темные брови нахмурились, пальцы крепко сжимали запястье.

— Тебе стоило хорошо подумать, прежде чем устраивать это представление! — Жанна уперлась туфельками в каменные плиты лестницы, сопротивляясь. — Ты выставил меня на посмешище!

Она инстинктивно ударила Даром. Фауст вздрогнул всем телом, точно его прошил разряд молнии. Девушка тут же вскрикнула, схватившись за правую руку с обручальным кольцом: тонкие золотые нити поползли по ее венам, скрутили болью.

— Ты!.. — С ненавистью прошипела лоринка, раздраженная и разгневанная таким поворотом событий.

— Жанна. — Жалко выдавил князь, сделав шаг ей на встречу.

— Нет! — Вскинулась красавица, топнув ногой. — Это — подло и мерзко. — Она ткнула пальцем на свою руку. — Зачем ты сделал это?

Ее глаза требовали ответа, стыдили, раня в самое сердце. Князь не выдержал и потупился, не находя слов в свое оправдание.

— Какие вы странные, создания Вереса. — Язвительно продолжила Жанна. — Считаете себя лучше смертных, а поступаете как дети: вам нужны гарантии, вы не умеете проигрывать и боитесь потерять власть. Ваши эмоции — неудержимы, а чувства — эгоистичны. Ты никогда прежде не мучился от незнания и сомнений, Фауст? — Она усмехнулась, все больше понимая разницу между собой и Истинным. — Луц был слишком сильным соперником

— Прекрати. — Покачал головой вериец.

— Ты отступил не из благородства, а потому, что не мог убрать его со своего пути. Он был твоим братом и Старшим рода… Испорченные и капризные дети!

Жанна схватилась за лоб, воспоминания князя крутились, настойчиво выскальзывая наружу.

— Но Мари оказалась упряма и недальновидна. О, сколько осуждения вызвала верийка при дворе, ты постарался… а сейчас… — Она тяжело задышала, а боль в руке усилилась. — Ты не видишь мои мысли, не уверен, пойду ли я за тобой. Кейн исчез с твоего пути, но ты все еще боишься поражения.

— Остановись, Жанна! — Гевальт пытался сохранить невозмутимый вид.

— Как ты видишь наше будущее, князь? — Разочаровано и устало спросила она. — Перемены во мне успокоили твое презрение, ты убедил себя, что я — другая. Не смертная. Жалкое существо, мерзкое животное, перед которым ты бессилен.

Фауст бросился ей в ноги, больно вцепился в икры. Девушка замолкла на полуслове.

— Мне все равно, кто ты теперь! Я лишь знаю, что без тебя в моей жизни нет смысла! — Горячо заговорил он. — Да, я ни перед чем не остановлюсь, лишь бы ты была рядом, улыбалась, смеялась и была счастлива со мной. Я не позволю тебе ускользнуть снова.

Ровно зазвучал ее голосе, лицо обрело равнодушие, но лиловые глаза светились властью.

— Любовь нельзя купить или заслужить, Фауст. Ее нельзя получить силой. Она просто есть. И всегда была и будет непредсказуема. Никаких гарантий.

Теплые пальцы королевы легли на щеку, коснулись губ. Вериец прикрыл глаза, все еще крепко сжимая Жанну.

— Как могу я стать просто женой, матерью? — Усмехнулась девушка. — В жизни есть что-то большее, чем тихая гавань. И я не могу закрывать на это глаза. Я обещала верийским смертным свободу, а Кейну — победу над Сантером. Не важно, насколько сильно дует ветер перемен, я пройду свой путь. Я выбрала его сама.

— Ты отказываешь мне? — Едва слышно спросил князь. Слова обдали жаром ладонь.

— Вовсе нет. — Снисходительно произнесла девушка. — Но тебе придется считаться с моими желаниями, мириться с недостатками. Ты никогда не получишь уверенность в том, что всевластен.

— Я опасаюсь за твою жизнь. — Произнес Истинный. — Три месяца — долгий срок. Ты только окрепла, а кошмары все еще тянут тебя назад.

— Не беспокойся. Со мной будет Ким, он всегда сможет найти тебя.

Она настойчиво шагнула назад, разрывая слабеющую хватку верийца.

— Придется рискнуть, князь. В глубине души ты разделяешь мои цели, я знаю.

Фауст смотрел на свою возлюбленную и видел в ней Кейна. Его повадки, жесты, резкие, бьющие в самую душу слова. Кейн всегда знал, насколько сильно его влияние. И принимал его как должное.

***

Марлен искусала губы от волнения, истеребила веер в руках. Князь и графиня то говорили на непонятном языке, то подолгу молчали. Менялись лишь их лица, интонация…

— Зачем ты вмешалась, Марлен? — Отто отчаянно заламывал руки, меря шагами пролет лестницы. — Он запомнит это наверняка! Все пропало! Нажить такого врага! — Ныл юноша.

Невеста стояла, ожидая развязки. Искренний порыв обернулся промашкой, Отто сердито сверкал глазами. Бледное личико Марлен озаряли вспышки фейерверков.

— Я не знала… — Пролепетала красавица, почти плача. — Во имя Лорин! Он упал перед ней на колени!

Марлен спряталась за измочаленным веером.

— Надеюсь, ничего страшного не случится… О, они действительно без ума друг от друга! — Протянула девушка, исподтишка наблюдая за парой чужаков.

— Помолчи! Сегодня твой язык уже навлек на нас беду. — Рыкнул Отто. — Если князь Гевальт захочет, — мы исчезнем без следа сегодня же ночью. И никто не посмеет пойти против него. — Трусовато протянул юноша.

Разделенные тремя десятками ступеней, Отто и Марлен следили за Жанной и Фаустом. Графиня изъявила желание сегодня же перебраться под гостеприимную крышу баронессы фон Краус, дабы соблюсти традиции королевства Оринберг. Однако же, Истинный явно был против. Теперь жених и невеста мялись, не смея приблизиться к легендарной паре, между которой невольно встали.

— Все хорошо, Отто. — Выдохнула Марлен. — Они…они целуются.

— Хвала Лорин и Сантреу! — Облегченно воскликнул юноша, нервно поправляя сюртук. — В этот раз нам повезло, Марлен. Но впредь ты будешь поступать так, как я пожелаю. Я — твой будущий муж и требую послушания!

***

Лино ничуть не удивился произошедшему. Он был даже доволен: где-то глубоко внутри герцог желал, чтобы Жанна как можно дольше оставалась свободной от любых Уз крови. Это сохраняло ее уникальность и делало интересной, непредсказуемой.

— Как поживаешь, герцог ди Герра? — К верийцу тихо подошел ординат Гайос.

— Великолепно, Жрец. — Лино поднял бокал игристого вина, приветствуя старого соратника. — Близость к Ее Величеству восстановила мои силы и Дары.

Алые глаза медленно окинули Истинного с ног до головы. Тщедушное высокое тело Мариуса скрывалось под традиционно-синими одеждами, он, кажется, постарел.

— Король Атланы все так же не готов уступить султану Фей Виалию? — Поинтересовался Жрец, принимая от расторопного слуги бокал с вином.

— К чему эти разговоры, Мариус? Ты же знаешь, что весь мир ждет решения Оринберга: здесь сейчас истинная власть, в руках Альберта Свейна. А монарх лишь подсчитывает, кто больше заплатит за его покровительство.

— Крамольные речи. — Хмыкнул Мариус Гайос. — Мы с тобой можем решить этот вопрос как представители держав.

— Мы уже ничего не решаем. — Рассмеялся Лино. — Половина твоих адептов сгинула, лишившись своего бога, вторая утратила силы. Мои воины питаются кровью, Лилит скрылась в Бирэме в надежде продлить свою жизнь, а Фауст видит перед собой только королеву. Ему не интересны склоки местных царьков. — Цокнул герцог.

— Мы должны вернуться в Верес. — Кивнул Мариус. — Лорин слишком чужой для нас. Если бы королева отдала меч Сантеру…

«Тогда мы точно никогда не вернемся назад, будь уверен. — Произнес Лино в голове Жреца. — Я не доверяю Джареду. Все его обещания оказались не такими радужными»

— Жанна может найти дорогу в Верес и без Ключа. — Вслух произнес Лино. — Для этого ей просто нужно избавится от кольца Карьяд.

— Снять его может только тот, кто надел. — Мариус склонил лысую голову набок. — Гевальт слишком многое поставил на карту, чтобы отказаться от своей награды. Я вижу, вам удалось добиться расположения Ее Величества… Поговорите с ней. Ритуал даст Фаусту успокоение, а ей и нам — возможность вернуться домой.

— Какой смысл бежать от Сантера? — Не согласился Лино, вытирая губы от вина рукавом лимонного кафтана. — Это лишь отсрочка. Бог доберется и туда.

— Мы совершили ошибку, Лино. — Неожиданно признал Мариус. — Только Кейн мог противостоять Джареду.

Лино уже переключил свое внимание на юную фрейлину в золотистой парче, когда чуть свистящий голос Гайоса поинтересовался:

— Что ты попросил у Сантера за свое предательство, герцог?

Истинный рассеянно повернулся к жрецу. Усмешка растеклась по его губам.

— Видеть ее. — Лино пригубил пьянящий напиток. — Быть рядом, когда мне этого захочется.

Жрец медленно кивнул, понимая, что герцог не выдаст истинных мотивов, предлагая толковать свои слова, как угодно.

***

Катерина чувствовала себя странно. Господин, что заговорил с ней в саду, вызывал животный первобытный страх. Хотелось бежать без оглядки и кричать во весь голос.

Мужчина улыбался, пряча лицо под полумаской, не спеша взял ее руку в свои. Он говорил о какой-то ерунде: об удивительно холодной весне в этом году, о невероятно-красивом празднике, о том, любит ли Катерина свою мать…

Остаток разговора рухнул куда-то в бездонный колодец, а в памяти остались лишь черные как ночь глаза господина. Очнулась Катерина одна все в том же саду.

Девушка решила, что задремала на ходу. Накануне праздника все слуги в доме не знали покоя, занятые мелкими поручениями и приготовлениями к маскараду. Они вставали засветло, чтобы успеть зайти кто в швейную мастерскую, кто в лавку, пока улицы столицы не забурлили проснувшимися приезжими и гостями Оринберга.

Леди Жанна плохо спала по ночам, кричала и звала злого белого бога, хозяин и вовсе не смыкал глаз, обнимая бьющуюся в судорогах невесту. Несколько раз приходил жуткий Жрец из верийской пятерки спасителей мира.

Катерина пряталась от его пронзительных алых глаз, ей казалось, сама смерть пришла по ее грешную душу. Трепет заполнял сердце, и девушка не знала, чего в ней сейчас больше: страха или почтения.

Лишь вчера все стихло. В господской спальне царила странная тишина, Катерина тихо отворила дверь и тут же смущенно ушла. Ее лицо залилось краской от увиденного. Леди Жанна и князь спали, но их обнаженные тела и измятые простыни были красноречивы.

В коридоре Катерина столкнулась с Кимом. Чужак будто понял, о чем она думает и опустил глаза. Горничная сбежала вниз по ступенькам, торопливо достигла своей комнаты и, лишь захлопнув дверь, облегченно вздохнула.

Молодая кровь взыграла в теле, Катерина представила себя и телохранителя на месте господ и тут же устыдилась своих мыслей.

В мгновение ока перед девушкой вырос Ким. Она вскрикнула от испуга, но его палец коснулся губ, вторая рука провернула ключ в дверном замке.

— Я… — Начала было Катерина.

«Не обязательно говорить вслух то, что и так понятно. — Прозвучало в голове. — Если ты хочешь, — я готов испытать судьбу, Катерина»

Девушка неумело коснулась щеки Истинного. В голову пришли слова Жанны о том, что назад дороги не будет, а верийцы любят жадно, без оглядки.

— Да. — Тихо шепнула Катерина.

Ей было страшно, в то же время, внутри все ликовало: ее мечты, ее томления воплощались в реальность!

Ким загадочно улыбнулся, поцеловал девушке руку.

— Я знаю, как консервативны лоринцы. — С акцентом произнес вериец. — И не буду давить на тебя. Это было бы не честно. Но если ты захочешь пойти за мной в Верес…

— Да, да! — Порывисто воскликнула горничная, кидаясь на шею мужчине.

Ким нежно отстранил горничную.

«Спешка ни к чему» — Золотые глаза стали серьезными.

Катерина улыбнулась своим воспоминаниям. Счастье наполнило ее сердце, а звездная ночь показалась сказочной! Но пора было возвращаться в комнату для слуг: вдруг господа захотят уехать с бала пораньше?

Так она и забыла о странном господине и их роковой встрече…

***

Первую неделю в дом барона фон Краус стекалась вереница знатных гостей: близкие и дальние родственники, важные дамы и господа жаждали встречи с Марлен и Отто, спешили поздравить пару с помолвкой, не забывая между делом высказать свое восхищение именитой гостье, Жанне де Стрейн.

Поначалу Марлен принимала внимание окружающих за чистую монету, пока однажды, утомленная Жанна не пропустила очередной светский визит.

— А что, ваша подруга сегодня не почтит нас своим вниманием? — Разочарованно протянула троюродная сестра по отцовской линии.

Мать девицы тут же потянула болтушку за подол богатого платья.

— Что ты говоришь такое, Аннет? Тебе следует порадоваться за помолвку сестры! — Подобострастно улыбнулась женщина. — В самом деле, как поживает госпожа графиня?

Счастье померкло на лице Марлен. Повисла неловкая пауза. Невеста окинула растерянным взглядом присутствующих и увидела на лицах все тот же вопрос и ожидание. Девушка беспомощно коснулась пальцев Отто, ища поддержки и защиты.

— Какие у тебя холодные пальцы, Марлен! — Воскликнул жених, отдергивая руку. — Ты не заболела?

Слезы застыли в глазах красавицы.

— Прошу прощения. — В комнату величественно вошла Жанна.

Ее привычка носить закрытые платья, напоминающие военную форму, уже не вызывала насмешек среди модниц. Напротив, сливки общества теперь вторили легендарной соотечественнице. Но сегодня Жанна была еще и в брюках, чем вызвала всеобщее изумление. Иссеченная мечом рубашка напоминала лохмотья, в растрепавшейся косе застряли сухие прошлогодние листья, а на щеке запеклась тонкая полоска крови.

— Мы с герцогом ди Герра увлеклись уроком фехтования. — Уголки губ графини дрогнули, изобразив полуулыбку. — О, Марлен, я совсем забыла про вечер. — Белокурая головка покачалась, на лице отобразилось неподдельное раскаяние. — Если общество не возражает, я покину вас. Переодевание займет очень много времени, мне бы не хотелось отнимать его у гостей.

— Вы прекрасны в любом виде, Ваше Величество. — На пороге появился Лино.

Он учтиво поклонился присутствующим, гости машинально кивали в ответ.

Золотые глаза герцога пугающе отсвечивали в свете хрустальных люстр, на ободранной одежде явственно виднелись следы боя. Высокий статный вериец даже в таком виде вызывал у противоположного пола влечение.

Дамы заохали, собираясь картинно лишиться чувств, прятали лица за веерами. Подтянутый, свитый из мышц, герцог был воплощением романтических героев из дамских романов, которыми нет-нет, да грешили светские красавицы.

— Ну что вы, дорогая. — Троюродная тетушка с чрезмерной веселостью заулыбалась. — Мы с удовольствием дождемся вас и герцога ди Герра.

Присутствующие согласно закивали, напомнив лоринке безликую толпу, стадо безмозглых овец.

— Ким. — Машинально произнесла Жанна.

Телохранитель соткался из воздуха, набросил на плечи девушки свой плащ. Лица людей вытянулись. Беспокойные мысли смертных вызвали желание рассмеяться, но Жанна сдержалась.

— Я скоро вернусь, дорогая. — Жанна подошла к Марлен, с чувством пожала ее ладони. — Отто, я оставляю ее вам. Позаботьтесь о своей невесте. — Приказала графиня жениху.

Она собиралась достаточно долго, искренне надеясь, что высшему обществу хватит впечатлений от увиденного. Но аристократы проявили завидное упрямство, и Жанна встретила в гостиной все те же заискивающие оскалы.

Королева сразу присоединилась к Марлен, что мужественно подавила свое разочарование и развлекала дам беседами.

— Ох, вот и вы, дорогая!

Блистательная ослепительная дама преклонных лет явно отличалась и титулом, и весом в обществе. Ее манера говорить громко, с самоуверенным видом, поза, движения, то, как поддакивали ее словам окружающие, — все указывало на особый статус.

— Жанна, это моя тетушка, Контелия фон Краус. Сестра моего батюшки. — Представила Марлен знатную особу. — Тетушка, это…

— Ах, я знаю, конечно же знаю! — Перебила Контелия, бесцеремонно отодвинула племянницу в сторону, взяла Жанну под локоть и повела к дивану, где уже восседали с важным видом сливки общества.

— Марлен, вы прекрасны. — Лино ди Герра появился рядом с баронессой, галантно поцеловал руку, подмигнул юным девицам, что тут же оживились. — Не переживайте за госпожу де Стрейн. Она видела хищников пострашнее. — Шепнул вериец. — Позвольте мне скрасить ваше одиночество, если ваш жених не сочтет это за оскорбление…

— Отто? — Девушка окинула комнату в поисках будущего супруга, но, не заметив его нигде, погрустнела еще больше.

— Ах, право, баронесса, у вас впереди столько совместных дней и вечеров, думаю, Отто не станет возражать, если вы сыграете мне на фортепиано. Я слышал, как вы музицируете по вечерам. Вы сделаете мне одолжение, если спасете от восторженных прелестниц вашего королевства. Просто спасите меня от этого искушения, ваша светлость!

Лино увел смущенную Марлен к окну, возле которого стоял музыкальный инструмент. Он знал, что Жанна безумно устала от всеобщего внимания. Нарастающий в груди королевы гнев едва не опалял Истинного, способного почувствовать за маской любезности подлинные чувства.

Если вечер не закончится конфузом, — герцог ди Герра навсегда потеряет веру в свою интуицию. А потому, вериец увел юную Марлен с «поля боя», чтобы знатные гости не могли отыграться на кроткой хозяйке.

Будущий муж Марлен явно понял, что вечер завершится скандально, а потому, сбежал, спасая свою шкуру. Бедняжка баронесса! Лино искренне надеялся, что ее свадьба не состоится.

— Мы сгораем от любопытства, госпожа графиня. — Сверкая алчными глазами, начала Контелия фон Краус. — Но столько желающих завладеть вашим вниманием, что мы, — она обвела раскрытой ладонью присутствующих дам, — не могли выказать своего восхищения раньше.

— Я заинтригована, баронесса. — Жанна склонила голову на бок. — Что вызвало ваше любопытство?

— Среди придворных дам ходят невероятные слухи о верийских обычаях, о том, как сильно отличаются взаимоотношения между супругами в парах чужеземцев. Вы были замужем за…

— Богом. — Перебила Жанна. — Что же именно вас интересует? — Девушка чуть наклонилась к уху баронессы, заговорщически зашептала. — Сам Ритуал? Или каково это, — быть супругой верийца?

— О. — Воскликнула одна из юных девушек, не в силах сдержать свое нетерпение.

Жанна лишь приподняла бровь.

— Извольте, дорогая баронесса. — Приторно улыбнулась лоринка. — Я расскажу вам. Вы, вероятно, задаетесь вопросом: правда ли, что интимные отношения в семьях верийцев свободны? Каково это — испытывать на себе любовь такого кровожадного монстра, каким был Кейн? Как они живут в таком порочном своенравном обществе, но их брак держится столетиями?

Слушательницы покусывали губы, теребили в руках кто кружево на подоле, кто — веер. Жажда сплетен, похоть, грязь крутились в головах этих кумушек, этих светских лицемерок!

Жанна усмехнулась.

— Да, отношения в семьях верийцев свободны. — Кивнула она. — Но это касается только тела.

— Во имя Лорин! — Одна из дам взволнованно начала обмахивать себя веером. — Но это же — разврат!

— Я говорила вам, Грета, что они — дикари. — Поддакнула другая. — Словно уварские племена: многоженцы и безбожники.

— Вовсе нет. — Пожала плечиками Жанна. — Наши тела восстанавливают страшные раны, переносят холод, жару, обладают невероятной силой… Но наши души — материя тонкая. Когда они сплетаются друг с другом, — две личности становятся единым. Мысли. Прошлое и настоящее. — графиня закрыла глаза, вспоминая ночь Ритуала. — Мы принадлежим друг другу, понимаем все без слов. И чем больше — тем сильнее переплетаются Нити судеб…

Легкий вздох сорвался с ее губ. Перед глазами отчетливо возник образ Кейна. Каждая черточка сурового лица. В ушах зазвучали слова клятвы, руку обжег порез, горячая кровь стекала в чашу, потом обожгла солью язык, а потом…

Она увидела его спящим в каком-то полутемном помещении. Вокруг стоял запах дуба, где-то за стеной выла вьюга.

«Ты должен проснуться, Кейн — Умоляюще произнесла Жанна. — Ты обещал: до последней капли крови»

Жанна поднесла свое запястье ко рту, с усилием прокусила тугую тянущуюся кожу, запылала алая кровь. Девушка приложила рану к губам спящего и…

На нее махала веером испуганная девица, запах ароматической соли бил в ноздри.

— Очнулась! — Облегченно воскликнула Марлен, в волнении сжимавшая руку герцога ди Герра.

Побледневшие от страха лица вызывали недоумение.

«Что случилось?»

«Вы нашли его» — Ответил Лино.

— Как вы испугали нас, дорогая! — Контелия снова взяла ситуацию в свои руки. — Вы говорили что-то непонятное, а ваша рука…

Жанна села, резко вскинула к глазам запястье и увидела затягивающуюся рану.

«Я?»

«Нет. Рана появилась сама»

— Дамы, это пустяки. — Лино подвел Марлен к удобному креслу, помог сесть дрожащей невесте. — Ее Величество еще переживают последствия долгой болезни.

— Да, конечно. — Жанна совладала с собой. — Такое случается.

На несколько минут воцарилась пауза и полукровка вслушивалась в тревожные мысли присутствующих. Однако же, желание узнать что-нибудь сенсационное взяло верх над страхом, баронесса фон Краус снова завела беседу.

— Я слышала, будто верийцы редко испытывают сильные чувства. Как же они живут в парах так долго? — Непринужденным тоном поинтересовалась Контелия, стараясь вернуть разговор в интересующее ее русло.

— За несколько десятков лет тускнеют даже самые яркие краски. — Равнодушно ответила Жанна. — Остается лишь искать новые ощущения. Вот почему Истинные до сих пор не уничтожили своих рабов: смертные живут мало, чувствуют искренне. Самое доступное и простое — это боль. Своя или чужая, — все равно.

— Что вы имеете ввиду? — С бьющимся сердцем спросила Марлен.

— Поединки. Убийства. Мучения. — Вздохнула Жанна. — Легче заставить страдать, чем улыбаться.

— А как же любовь? — Робко обронила невеста.

— Беспощадна. — Улыбнулась полукровка. — Бесконечный поединок равных или союз — как повезет.

— То есть вас совсем не беспокоит, что ваш будущий супруг посещает свою протеже? — Конталия изобразила негодование.

Ах вот для чего вся эта беседа! Жанна ничем не выдала себя. Новость была неожиданной.

— Нет. — Улыбнулась графиня. — Князь Гевальт волен делать все, что ему вздумается. У нас еще два месяца, согласно традициям Оринберга. Мы можем передумать.

Женщины в комнате исподтишка обменялись многозначительными взглядами.

— Я боюсь, Ее Величеству станет хуже. — Лино ослепительно сверкнул белыми зубами. — И настаиваю на том, чтобы вы отправились отдыхать. — Обратился Истинный к Жанне.

— Вы правы, герцог. — Кивнула лоринка. — Прошу меня простить.

Она приняла заботливо подставленный Лино локоть, распрощалась с гостями.

***

Жанна сидела возле зеркала. Еще долго она улавливала пересуды этих женщин. Можно было облекать слова в обтекаемые вежливые формы, но истину от чуткой полукровки спрятать было невозможно. Наконец, гости разошлись.

Королева отпустила Катерину отдыхать. Она снова попыталась вернуть связь, что так внезапно возникла между ней и Кейном. Если это было правдой, а не иллюзией.

Мысль о Фаусте мешала сосредоточиться. Он не приходил в дом барона фон Краус. Даже Отто, этот скользкий и трусоватый жених Марлен, каждые два дня появлялся на пороге своей невесты, а в глубину его чувств, кажется, верила только сама Марлен.

Жанна уставилась на свое отражение. Густые длинные локоны рассыпались по плечам, фарфоровое личико застыло как у куклы, зрачок сузился, превратившись в тонкую нить.

Кем была эта незнакомка в зеркале? Графиня де Стрейн, которую знал Луи, которая смеялась над шутками двух полукровок в день своего рождения, всегда искрилась счастьем и теплом. Холодная красавица со звериным пустым взглядом не имела с ней ничего общего.

Но что она помнила о себе прежней? Может, это — иллюзии Лабиринта? Может, она всегда была такой…

— Наконец-то я нашла тебя. — Проговорило отражение.

Жанна вздрогнула и удивленно заморгала. Она потрясла головой, но отражение не спешило повторять ее движений, лишь тихонько хохотнуло.

— Мы стали очень похожи. — Усмехнулось зеркало. — Ты молилась мне в часовне, дитя, хотя и не верила.

— Лорин. — Прошептали губы Жанны.

Богиня кивнула.

— Не ожидала?

Жанна застыла на месте. Все смешалось в душе: если богиня жива, — почему она не противостоит Сантеру? Почему не явила себя раньше? Почему позволила?..

— Я в ловушке, Жанна. — Покачала головой Лорин. — Мне нужна твоя помощь.

— Что я должна сделать?

Внутри проснулась послушная девочка, которой мать тщетно внушала почтение к создательнице мира. И сама богиня выглядела печальной.

Тепло и нежность прокатились по всему телу: она должна освободить ее! Чувство, что за стеклом — близкий, любимы человек, захватило сердце. Точно Луиза де Стрейн, а не великая Лорин просила о помощи!

— Дай мне руку, милая. — Слеза покатилась по щеке женщины, ее ладонь коснулась преграды.

Жанна закусила губу, потянулась к отражению.

Воздух рядом с ухом заколебался, в следующую минуту раздался звон разбитого стекла. Жанна вскочила, готовая защищать свою жизнь, но в трех шагах от нее застыли Лино и Ким.

Телохранитель сжимал в кулаке один из своих ножей, герцог ди Герра кинулся к королеве.

— Нет! — Воскликнул он, оттаскивая Жанну от осколков.

Вериец яростно принялся топтать несчастное зеркало.

— Немедленно остановись! — Приказала Жанна, пытаясь дотронуться хотя бы до одного отражения Лорин.

Богиня молила о помощи, неистово кричала, будто каждый удар причинял ей боль.

Ким вцепился в Жанну, пытаясь помешать. Полукровка ловко перекинула телохранителя через себя, но мужчина снова встал на ее пути.

— Что вы делаете?! — Яростно вопила Жанна. — Вы сошли с ума!

Золотые Нити оказались в ее ладонях, оба Истинных застыли как парализованные.

— Верь мне, дитя! — Взывало множество ликов Лорин из мелких осколков. — Я лишь хочу спасти свой мир и освободить тебя! Дай же скорее руку!

Девушка опустилась на колени, рассматривая лицо богини, полное надежды, но вдруг задумалась.

— Чего же ты ждешь? — Удивилась Лорин.

— Я доверяю своим подданным. — Прошептала Жанна. — Тут что-то не так.

И она выпустила Нити судеб. Лино тут же схватил с кровати одеяло и набросил на отражения Лорин. Ким помог Жанне встать и повел прочь.

***

Лино ходил из угла в угол. В маленьком домике для слуг было тесно и пыльно. Летом барон фон Краус нанимал работников, что помогали на виноградниках, ухаживали за садом и следили за поместьем, пока благородное семейство путешествует или живет в столице.

Сейчас домик пустовал. Сюда привел Жанну Ким, и девушка поняла, что телохранитель давно облюбовал это место с молчаливого согласия хозяина. Эту комнату привели в порядок, перестелили одну из кроватей, завесили окна шторами.

— Сантер заключил Лорин в своем мире. — Еще раз проговорил Лино. — Он больше не скрывает это от оставшихся богов. Он сказал, что она стала сходить с ума как Сахрезейя, а он лишь остановил разрушение мира.

— Она хотела поменяться со мной местами? — Удивилась Жанна. — Что могло произойти, если бы…

— Я не знаю. — Пожал плечами Лино, на мгновение останавливаясь. — Ничего хорошего, госпожа.

— Как она нашла меня? — Жанна нахмурила брови. — Почему сейчас?

— Всплеск силы? — Предположил Ким.

— Ваша связь с Кейном восстанавливается. — Лино задумчиво затеребил подбородок. — Ее боялся Сантер, иначе зачем было прилагать столько усилий, чтобы разлучить вас. Лорин как-то почувствовала это.

— Слишком много всего. — Жанна сжала голову руками. — Я чувствую себя уставшей, но боюсь закрыть глаза: кто знает, что принесет с собой очередной сон?.. Зеркало… я теперь буду постоянно видеть Лорин в своих отражениях?

— Вам нужно отдохнуть.

Лино еще раз окинул комнату взглядом.

— Чем тебе не нравится усадьба барона? — Хитро поинтересовался герцог у Кима. — Зачем ты перебрался в эту лачугу?

За стеной послышались легкие шаги. Прежде чем дверь отворилась, Лино и Жанна перекинулись понимающими взглядами.

Катерина вошла в комнату, но застала там лишь Кима. Герцог и королева незаметно поспешили оставить влюбленных вдвоем.

***

Элина с тоской смотрела на море. Шумное и беспокойное, оно рокотало, разбиваясь о песчаный пляж. И хотя весна уже стояла на пороге, черные тучи щедро сыпали снегом, а злой ветер выл в дымоходе, от чего на сердце становилось еще тяжелее.

— Госпожа, он не приедет сегодня. — Горничная убрала со стола поднос. Девушка так и не притронулась к еде.

— Тогда поедем в гости. — Уныло отозвалась Элина.

— Боюсь, маркиза отменила вечер.

Служанка не знала, как сказать о письме, что утром доставил посыльный. Сердце разрывалось, глядя на мучения ее госпожи и подруги.

Со дня пробуждения графини де Стрейн, знать начала отворачиваться от той, с кем не так давно искала дружбы.

— Принеси мне книгу. — Попросила Элина, отворачиваясь от окна. — Да скажи лакею, чтобы растопил камин посильнее. Холодная весна.

Элина устроилась на диване, закуталась в плед. Строчки расплывались перед глазами от горьких слез. Он не приходил уже три месяца. Его не было в столице, и девушка знала, почему. Знала, где и с кем проводит время ее покровитель.

Ей вспомнился пылающий город, сковавший все тело страх и мать, что лежала с застывшими глазами посреди комнаты. Убийцы не обратили внимание на маленькую восьмилетнюю девочку, что забилась в угол комнаты. Ураганом пронеслись златоглазые чудовища, расправились с матерью, догнали старшего брата и подожгли дом.

Элина сидела, чувствуя, как начинает задыхаться, но не могла пошевелиться от ужаса. На улице стояли крики и мольбы о пощаде, звучал хохот чужеземцев.

В дом влетели трое. Они были похожи на солдат герцога Альберта, Элина с надеждой кинулась им на встречу, и тут же попятилась назад.

Перепачканные кровью руки и лица, блестящие искры в блёклых глазах. Дикий хохот, тычки в спину, ее вытолкали вон. Кто-то принялся наспех обшаривать сундуки и шкафы, кто-то крушил мебель и бил мамину посуду.

Очутившись на улице, Элина жадно принялась глотать потрескавшимися губами воздух, точно выброшенная на берег рыба.

Полукровки обступили ее со всех сторон, гогоча, улюлюкая. Кто-то толкнул в спину, второй поставил подножку, девочка растянулась и заплакала от боли.

— Что здесь происходит?

Его голос Элина запомнила навсегда. В тяжелые дни после войны, девушка долго хранила в памяти этот звук, вспоминала пугающе-прекрасное лицо Истинного, его глаза, полные золота, высокие скулы и светящиеся на висках татуировки.

Полукровки стихли, вытянулись по стойке «смирно».

— Трусы. — Хмыкнул вериец. — Это — единственный враг, с которым вы способны справиться?

Он поднял зареванную девочку на ноги, достал из кармана платок, обтер ее лицо от сажи.

— Ты. — Он бросил тяжелый взгляд на одного из монстров. — Выведи ее из города. Настоящий воин не воюет с детьми, а Истинный верноподданный Сумеречного королевства дарит легкую смерть. Ничего не бойся, дитя. — Обратился он к Элине и улыбнулся. — Все скоро закончится. Не смей убивать. — Снова посмотрел на полукровку вериец.

Он вручил девочке свой платок, погладил светлые волосы.

Чужак не спеша удалялся, все время осматриваясь по сторонам, будто ища кого-то или что-то. На мгновение в поле зрения ребенка появилась красивая невысокая девушка. По золотым саблям стекала кровь, обезумевший вид пугал.

— Идем. — Приказала она спасителю Элины. — Кейн велел тебе проводить меня в особняк герцога.

Лицо верийца стало вежливо-холодным, он молча кивнул. Прекрасная незнакомка отвернулась, а в глазах верийца вспыхнула печаль. Полукровка потянул девочку за руку, а сказочный незнакомец скрылся в горящем городе…

Потом был голод, скитания по сожженным фермам в поисках любой еды, запах гари, беженцы, к которым присоединилась Элина. По ночам ей снился вериец, тогда она забывала обо всем и с разочарованием распахивала глаза утреннему свету, где таились тяготы войны.

***

Девочка добрела до Оринберга спустя неделю после разгрома армии Кейна. Город сохранил свою красоту, но, точно язвы на теле прелестницы, по улицам рыскали ободранные, растерянные люди.

Один раз Элина видела казнь пленников. Толпу едва сдерживали воины-василиски и рыцари короля Альберта. В обреченных кидали камни, плевали, выливали из окон помои. Однако, те гордо шествовали на эшафот, их выбеленные солнцем лица казались уже мертвыми и безразличными ко всему.

Элина не стала смотреть, как отрубает головы палач, она устала от крови и хотела найти приют.

Местные беспризорники приняли ее плохо: прогоняли с улицы, где промышляли воровством и клянчили деньги. Нищие на ступенях храма Святой Елены тоже осыпали несчастную руганью.

Наконец, она сдалась. Девочка сползла по стене в темном переулке и, спрятав лицо в худые ладошки, горько заплакала. Она скучала по дому, по своей матери, по брату, по отцу, что ушел сражаться на городскую стену, да так и сгинул в ночи.

Ее подобрала Вайолет. Хозяйка публичного дома оглядела девчонку с ног до головы, ткнула в бок.

— Хватит скулить, и так на душе кошки скребут! — Сердито набросилась она. — Распугаешь всех клиентов.

Но Элине было все равно. Пускай бьет, кричит сколько ее душе угодно. Она не хочет больше дышать этим ядовитым воздухом.

— Ты что, глухая? — Вайолет ткнула носком сапога в бок замарашки, та лишь всхлипнула громче.

Вайолет сжалилась над девчонкой. Когда-то прежняя хозяйка дома терпимости так же забрала ее с улицы, когда та осталась сиротой. Отмыла, накормила и заставила работать. А потом передала свое дело.

У Вайолет не было и не будет детей: хозяйка поила своих девочек отваром. Через годы, сколько бы ни старалась Вайолет, ничего не получалось. Она осталась бесплодной.

Женщина не заставила Элину продавать свое тело. Он не желала бедняжке своей судьбы. Девочка убиралась в комнатах, стирала вещи, а когда подросла и похорошела, стала разносить напитки и еду гостям.

Трогать свою приемную дочь Вайолет не разрешала, сколько бы ни предлагали посетители. За девять лет Элина выросла, расцвела и стала забывать ужасы войны. Дом терпимости из простой дешевой дыры превратился в дорогое заведение, куда часто наведывались весьма знатные господа.

Время шло, Элина не забывала своего спасителя, смеялась над ухажерами и все грезила о большой любви. Мачеха позаботилась и о приданном для нее, и об образовании: читать и писать девушка умела лучше многих благородных отпрысков, транжиривших время на развлечения.

Был учитель танцев, музыки и пения, Элина знала атланский и саадданский довольно прилично. Завидная невеста, кабы не место, в котором она воспитывалась и жила…

В одну из ночей салон Вайолет оживился: ее посетители были не простыми вельможами или заграничными купцами. Двое Истинных потребовали у Вайолет закрыть бордель до утра, заплатили больше, чем хозяйка могла выручить за неделю.

— Иди, принеси им вина! — Мачеха подтолкнула Элину в спину. — Да не ту кислятину, что пьют обычно. Возьмешь на дальней полке атланское, довоенное.

Девушка кивнула и бросилась исполнять поручение. От чего-то взволнованно забилось сердце, запорхали бабочки в животе. Предчувствие чего-то особенного, сказочного, кружило голову.

Двое гостей придирчиво рассматривали девушек Вайолет.

— Зачем ты притащил меня сюда? — Со скучающим тоном проговорил один.

При звуке его голоса Элина вздрогнула! Она никогда не забудет его!

Девушка, затаив дыхание, застыла за приоткрытой дверью.

— Мы не виделись три года, а ты все такой же сноб! — Расхохотался второй. — Ты в самом деле решил дать обет верности своей возлюбленной? Посмотри на этих юных проказниц: они свежи и достаточно умелы, чтобы развеять тоску!

Мужчина в лимонном мундире потянул к себе пышногрудую Лину. Проститутка игриво потупила глазки, будто на первом свидании.

— О, вы смущены, сударыня. — Причмокнул губами Истинный. — Не бойтесь, я возьму с собой вашу подругу. — Он поманил пальцем вторую девушку. — Втроем нам не будет ни страшно, ни грустно! Ну же, Фауст, не порть нам веселье!

«Фауст» — беззвучно повторили губы Элины.

— Где наше вино? — Громко крикнул Истинный, что уже бесцеремонно ощупывал обеих девиц. — Пахнут смертью и похотью. — Рассмеялся он. Хочешь, я уступлю тебе эту крошку? — Вериец погладил по щеке Лину. — Она белокура, стройна и доступна.

— Ты как дикарь. — Вздохнул Фауст. — Я не буду портить тебе веселье, но не заставляй меня прикасаться к этим грязным смертным!

Девушки ничуть не обиделись и начали стягивать с «лимонного» верийца одежду.

— Завтра аудиенция у короля. — Отрывисто бросил Фауст и направился к выходу. — Не опаздывай.

Элина запаниковала, не зная: убежать или зайти внутрь. Ее ноги приросли к полу, а колени задрожали. Когда она решилась все же войти, столкнулась с Истинным лицом к лицу.

Дальше все было как в сказке: летящие на пол бокалы и вино, извинения, залитые алым смущением щеки…

Вериец помог собрать осколки, не отрывая от нее глаз.

Через несколько дней Фауст появился снова и пригласил Элину на прогулку. Ночная столица, огни богатых усадеб в Верхнем городе, букет жасминовых цветов…

Потом были подарки, беседы, еще прогулки, пока, наконец, Истинный не заявил Вайолет, что поможет девушке выбраться из грязного квартала. Мачеха не возражала. Богатый покровитель, к тому же, слишком благородный, чтобы посягать на честь ее воспитанницы, мог стать билетом в обеспеченную жизнь для ее малышки.

***

Историю их первой встречи девушка решилась рассказать не сразу. Но Истинный уже давно понял, кто она такая.

— В ту ночь моя жизнь изменилась навсегда. — Прошептала Элина.

Давно посветлело небо, а она так и сидела над раскрытой книгой. Мокрые от слез страницы бугрились, буквы чуть расплылись.

Фауст покинул ее, когда проснулась его королева. За тот год, что Элина провела в этом уютном доме, девушка так и не смогла растопить сердца своего героя. Иногда мужчина смотрел на нее с сожалением: при всей своей красоте, кротком и любящем характере, смертная не вызывала в нем того огня, что зажгла Жанна.

Элина могла бы стать прекрасной спутницей, заботливой матерью, любящей женой. Но ее кожа пахла человеком, юное лицо казалось слишком простым, она всегда делала то, что просил Фауст, будто и не было у нее своих желаний. Девушка была готова раствориться в своей любви, только бы быть рядом.

— Будь она проклята! — В сердцах закричала Элина, разрывая тишину предрассветного дома. — Ненавижу ее!

Заспанная горничная влетела в комнату, когда Элина, рыдая и вопя, рвала книгу на части, терзала на себе волосы и одежду.

— Я не могу больше ждать! Это невыносимо, Бэт! — Плакала Элина, пока служанка, крепко прижимала ее к себе.

— Тише, тише. — Бэт погладила Элину по голове. — Не все так плохо, моя милая. Ведьма, может, еще умрет. Я слышала, в столицу съехались не только почитатели этой твари…

— А если они попытаются убить ее? — Вздрогнула Элина. — Князь, непременно, попытается спасти королеву, а вдруг…

— Нет, нет, что вы! — Замотала головой Бэт. — У нее есть телохранители, что вы. Только говорят, она иногда засыпает на несколько дней и горит в аду своей грешной души, а загубленные ею люди терзают плоть наяву, — зашептала Бэт, баюкая Элину как ребенка. — От своих проступков не сбежишь, а руки графини по локоть в крови. Вы не печальтесь, госпожа. Он вернется, я чувствую. Злая и холодная королева не умеет любить, лишь мучает нашего князя. Он устанет от ее безразличия, только не делайте глупостей…

Обессиленная Элина забылась сном.

Она не слышала, как отворилась дверь, а заботливые руки перенесли девушку в спальню, укрыли одеялом. Князь долго смотрел на спящую, ее лицо, то улыбающееся, то хмурое. Он знал, что девушка будет счастлива встрече и хотел увидеть любовь хотя бы в глазах этой смертной.