13 июня 2015 года

Я пребывала на Земле уже полгода и за это время успела спасти своего подопечного от: вздорной кучки подростков в подворотне, пьяного водителя здоровенного грузовика, который несся навстречу Рясину, как раз спешившему на очередное свидание, и, наконец, вечернего молока, которое буквально вчера так и норовило попасть не в то горло и позволить парнишке захлебнуться раньше назначенного времени. Спросите, как мне удалось сделать все это, оставаясь в тени… Очень просто. Нам — ангелам, разрешено использовать всяческие там магические выкрутасы в крайних ситуациях, когда иные методы воздействия уже не помогают. Но с условием, что никто из смертных наших трюков не раскусит. Вот и тогда, ребятне, вооруженной заточками, я на время сменила угол зрения, так что по Рясину они просто не попали, хоть очень и старались (хорошо хоть быстро бегать он умеет, иначе догнали бы, мафиози малолетние!). У алкаша за рулем я просто вовремя надавила на тормозную педаль. Тут магию скрывать особенно не требовалось, все равно все спишется на белую горячку. С молоком вышло веселее всего: я несколько изменила направление его движения, в итоге заставив фонтаном выплеснуться через нос. Вот такими детскими шалостями я и скрашивала время своего ничегонеделания, в нетерпение ожидая того момента, когда мой подопечный наконец откинет копыта, и я освобожусь от своих обязанностей, начинающих меня не в меру тяготить.

Все было чудно до лета его последнего года. Я как раз выходила из клуба вслед за своим подопечным, почему то покинувшим сие злачное заведение в полном одиночестве. Вариантов подцепить неприятности в той подворотне, куда он завернул, было не сосчитать, а потому я ускорила шаг и, оказавшись за углом, налетела на того, от которого «Кодекс» предписывал «скрывать свое существование, аки жизнь от смерти» (сравнение не самое удачное, но суть более чем ясна).

И ладно бы, попав в его объятья, услышала что-то вроде «Ба! Бейба! Мне сегодня улыбнулась удача?!», учитывая, что я была очень даже не дурна собой: темно каштановые волосы ниже плеч, осиная талия, бесконечные ноги и огромные черные глаза, обрамленные густыми ресницами (а там на небесах, хоть и твердят, что Божественная канцелярия вся вдоль и поперек бесполая, знают толк в ангельском обличие!)…

Так ведь нет! Он схватил меня за грудки, легонько встряхнул и так меня огорошил своим интересом, что я пару секунд даже придумать ничего не могла.

— Ты кто такая? Чего прицепилась как жвачка? Ходишь везде за мной! Думаешь, я не замечаю?!

По чести сказать, я действительно думала, что он не замечает! На самом деле это было одной из моих основных задач, что б он меня не замечал! И задачу я эту с треском провалила…

Теперь основной целью было не допустить того, что б на небе о моем катастрофически грандиозном провале никто не узнал. И вместо того, что бы объяснить собственное поведение я (в свое оправдание скажу, что это было сделано абсолютно бессознательно!) со всей имеющейся дури залимонила ему острием каблука по ноге и кинулась в подворотню, в надежде найти по дороге темный угол, который позволит мне на время схорониться (к сожалению, без крыльев взлететь я не могла, а их, как на зло, оставила в шкафу корпоративной квартиры).

Не думала я, что Рясин рискнет двинуть за мной. Но парень обманул мои ожидания.

Гонки продолжались до тех пор, пока я не натолкнулась на кирпичную стену, преодолеть которую была просто не в состоянии по причине упадка сил. Не пробеги я до этого с пол километра на запредельной скоростью — с легкостью перескочила бы барьер, но ноги подкашивались, а перед глазами плыли разноцветные круги… Какие уж тут препятствия в два метра высотой?!

Мой погонщик, появившийся следом, выглядел не бодрее моего. Пару минут мы суматошно пытались восстановить сбитое дыхание (как же сложно в человеческой шкуре!).

— Ух… ух… ты… Ну ты и быстрый! — Я схватилась за живот с целью унять нестерпимую боль, создающую в районе живота ни то спазмы, ни то колики. Не знала, что у ангелов могут быть колики…

— Я еще не то могу! — Не похвастаться собственным успехом он был просто не в сотоянии. Это была еще одна черта моего подопечного, которая сильно меня раздражала. Но на этот раз я вознадеялась, что именно она поможет мне спастись от допроса… Но, не прокатило. Секунда и он вспомнил цель своего преследования. — Я тебя догнал! Придется объяснить мне кто ты есть! И какого черта везде за мной шатаешься! — Немного поразмыслив, он добавил вопрос сверху. — И почему убегала?

— А ты почему за мной гнался? — Я прекрасно понимала, что выдавать все как на корню ни в коем случае нельзя. Как гласил кодекс, в этом случае следовало немедленное исключение виновника провала из стройных ангельских рядов (то бишь меня тут же бы вытурили со службы, не потрудившись выслушать ни единого слова в оправдание) без права на реабилитацию, а у самого Рясина попросту снесет крышу так, что он и маму родную не узнает, что уж говорить о выполнении божественного предназначения… Подобного допустить никак было нельзя, а потому я тянула время в ожидании момента, когда силы моего смертного тела восстановятся, и я смогу унести ноги от этого не в меру любопытного человечишки и на время затаиться (авось пронесет, да забудется…).

Но пока моя, истерзанная длительной физической нагрузкой телесная оболочка, не пришла в себя, выполнить задуманное не представлялось возможным.

Я выставила вперед правую руку, таким образом создав из своего подзащитного что то наподобие опоры и грузно вздохнула.

— Между прочим, я и в органы заявить могу! Чего ты меня преследуешь? — По прочитанным трудам выдающихся психологов, я знала, что лучшая защита — это нападение. А лучший способ уйти от вопроса — задать другой вопрос. — Трешься все время рядом! Ты что, маньяк какой?

Подопечный даже дышать на минуту перестал от возмущения.

— Это я маньяк?! Да это ты психованная! Я тебя уже раз пятый вижу. Все шныряешь рядом, выискиваешь чего то… Вынюхиваешь… Ты что, агент ФБР? Чего тебе надо от меня?!

Мне даже смеяться было больно, до такой степени живот скрутило.

— Ты что, совсем ум потерял?! Какой, на фиг, агент ФБР?! Да кому ты такой нужен? Сам подумай… Какое дело американским службам может быть до такого неудачника, как ты? Ладно бы спортсмен был, или артист народный… Да и мне б не так скучно было…

Зря я это сказала… Практически сдала саму себя с потрохами… Лицо у парня вытянулось и приобрело форму банана. Хотя Рясин и до этого момента на Ален де Лона не тянул… А сейчас превратился в нечто непотребное с выкатившимися из орбит глазищами, вот — вот готовыми дать трещину, и шершавым ртом, выдававшим обильные слюноотделения (и что бабы в нем находят?! Привлекательности — ноль… Секса и того меньше… Одним словом, женщины в нашей стране — извращенки!).

— Ну точно психованная! Короче, не знаю, что тебе от меня надо, но что б я тебя ближе чем на сто метров не видел! Не то заявлю куда следует, и пустят тебя по этапу! Поняла?

Выдав весь вышеописанный бред, Рясин резко развернулся на пятках и потопал в сторону выхода из подворотни. А я сползла по стене, минуту назад послужившей для меня серьезной преградой, корчась в судорогах от накатившего приступа хохота. Вот ведь кретин! Это ж надо «заявлю куда следует!». Да он даже понятия не имеет, куда следует! Лох Челийский! Пустят меня по этапу! Вот это угроза! Интересно, а где он нароет доказательства моей вины?! Да и по какому этапу? Не уверена, что он даже догадывается об истинном значении этого слова!

Вот так, опершись на стену, я провела не меньше получаса, пока приступ истерического хохота не поутих, и я не почувствовала воду из лужи, просочившуюся через ткань брюк и неприятно облизывающую кожу на пятой точке, на которой я все это время довольно удобно восседала.

— Вот, блин! Теперь из-за этого ушлепка с грязным задом через весь город пилить! — Как я уже говорила, крылья покоились на верхней полке гардероба, а без них парить по воздуху я не умела, потому приходилось топать на своих двоих, а в таком виде, в коем я пребывало, эта прогулка могла обернуться не самым приятным для меня времяпрепровождением. Не поверите, но и ангелу бывает стыдно!

— Вот козел! — Я, наконец, смогла добраться до своего убежища и, злобно швырнув сумку на кресло, принялась стаскивать с ноги штанину, прилипшую к коже и никак не желающую повиноваться. Наташка, которая по странному стечению обстоятельств (обычно она пропадает на работе, или же бдит за своим подопечным, не смыкая глаз) оказалась дома, заливисто расхохоталась.

— Кто это тебя так? Неужели твой неудачник!?

— Да если бы! — Мне было не до смеха. — Я сегодня убедилось, что неудача, это очень даже заразная болезнь, передающаяся всеми известными и неизвестными науке путями! Ты даже представить себе не можешь, что со мной произошло!

Та выпучила на меня глазенки в предвкушении интересной истории. Из нас двоих только я склонна была цеплять на свои вторые девяносто всякие нужные и не нужные приключения. Ее жизнь в бренной оболочке текла настолько размеренно и гладко, что я бы давно в кому впала от такой скукоты. Наташка же крепилась, в том числе благодаря моим бесконечным повествованиям о бесчисленных глупостях.

Но на этот раз, история была поведана, скорее, в жанре трагедии. Мне было абсолютно не до веселья, и развлекать коллегу я была не в настроении.

— Как? Тебя раскрыли?! — Если бы у неба были уши, они бы моментом полопались от Наташкиного вопля. Опасаясь результатов ее возмущения, я поспешно заткнула ей рот ладошкой.

— Ты так не ори… Еще не все знают нашу маленькую тайну… И я бы предпочла, что б она осталась между нами… Если ты не против?

Наташка выданного мною подтекста не поняла, но на всякий случай помотала головой в знак согласия.

— Так ты что, не будешь сообщать о своем провале в канцелярию? — Для нее подобное неповиновение было сродни адскому заговору. Вот подругу и потряхивало мелкой дрожью, поскольку, зная меня, ответ она легко могла предположить.

Для меня утаивание подобных сведений было лишь очередной маленькой шалостью, вкупе с действием по спасению собственной шкуры. Не самым приятным, но и далеко не смертельным. Так что мысли о сообщении наверх о собственной провале мне даже в голову не приходили.

— Конечно, нет! Я что, по— твоему, самоубийца?! Меня вытурят из органов, как только узнают, что он меня засек! Так что, я даже думать об этом не хочу! И тебе не советую! Слышишь! Если кому то хоть словом обмолвишься, я скажу, что ты со своим подопечным спишь!

Наташка вспыхнула ярко бордовым оттенком.

— Но ведь это не правда!

— А этого никто не знает! Так что мое слово против твоего будет иметь вес пятьдесят на пятьдесят! И ты прекрасно знаешь, что они, там наверху, лучше перестрахуются и вытурят тебя со мной на пару, чем рискнут и поверят тебе на слово! Так, что молчи, подруга! Теперь мы в одной упряжке!

Наташе подобная перспектива не очень приглянулась. Ей нравилось ее размеренное существование и быть со мной — абсолютно безалаберной, склонной к авантюрам девице — в одной упряжке, ей не улыбалось. Она сидела понурив голову, мысленно прощаясь со своим спокойным прошлым.

Я почувствовала себя виноватой.

— Ладно, подруга! Не бери в голову. Никому ничего я говорить не собираюсь! Просто припугнула тебя, что б ты ненароком не побежала наверх сдавать меня с потрохами, считая, что делаешь мне тем самым добро в чистом виде. Ты просто держи язык за зубами, и все будет гуд. А со своими проблемами сама расквитаюсь. Добро?

Почувствовав где то внизу живота великое избавление от груза ответственности, Наташа повеселела и даже принялась удумывать всякие полезности, которые, по ее мнению, могли бы помочь мне в сложившейся ситуации. Но ничего умного в голову не приходило.

— Слушай, а как давно он от тебя сбежал? — Внезапно коллега заинтересовалась персоной Рясина. Мне ее ход мыслей был абсолютно не ясен, а потому я просто отвечала на поставленные вопросы, занимаясь при этом делом гораздо, по моему мнению важным и значимым, — подбором нового гардероба взамен испорченного.

— Не знаю… Часа, наверное, три назад… Я пока до дома ползла, совсем счет времени потеряла… Да и фиг с ним! Сбежал и сбежал! Че мне за дело, где он шляется?

— А ты знаешь, как именно исполняется в «Кодексе» статья, связанная с разоблачением ангела-хранителя? — Наташа сделала ужасающее лицо и задрала указательный палец вверх, дабы продемонстрировать значимость своего вопроса. Я ее намеком сильно озаботилась. Дело в том, что я понятия не имела о последствиях подобного происшествия. Во время лекции, посвященной данной теме, я со сворой подобных мне неучей зависала в ближайшей райской гуще, заливая вовнутрь очередную порцию согревающего рома, а потому знать не знала о том, как эта ситуация рассматривается Великой Книгой. Наверное, поэтому не особенно и парилась по этому поводу…

Хотя сейчас, признаться, происходящее сильно меня встревожило…

— И как она исполняется? — Выдала я с замиранием сердца. Наташка, уже успевшая смыть с физиономии выражение полного краха, только головой покачала.

— Ангела отстраняют, а у подопечного крышу срезает так, что он идет вешаться, ну или топиться… Там уж на его выбор… В незапланированное время…

— Так это ж, когда он узнает, что типа я — его ангел! У меня ж другая история! Слава Всевышнему, пока не столь критичная…

— Ну-у-у-у… Кодекс говорит, что это случается при разоблачении ангела… А вот каком именно, не уточняется… Так что даже не знаю… Он, вроде как тебя поймал, а, значит, разоблачил… Хотя ведь не узнал… Но ведь разоблачил… Но это только мои предположения!

Предположений подруги было вполне достаточно. Я подскочила, как кипятком ошпаренная и на невероятной скорости двинула на выход. Пока я была тут, на Земле, это могло означать только одно — Рясин еще жив. Если бы он откинул копыта, моя душа моментально вознеслась бы на небеса, оставив после себя лишь недвижное бренное тело. Именно его врачи долго бы потом разглядывали снаружи и изнутри, пожимая плечами, после чего, так и не додумавши причин моей безвременной кончины, поставили бы диагноз — обширный инфаркт или что то вроде этого… Но пока я была тут — Рясин был жив и, дабы не рисковать, мне следовало в срочном порядке обнаружить его место нахождения.