Сакурахару

Сакурахару

Мир Белого Города — Дворец Небесного Короля.

Извечные враги Вселенной. Сакурахару хорошо это знала, что Короли… Великие Короли Вселенной никогда не смогут жить в мире. Каждый из них слишком своенравен, чтобы признать главенство одного. Из-за них и начнется война. Король асуров — Салидин Рэдгрейв. Король Богов, коим он себя считает — Магрогориан Аринглер. Король Нифльхейма Эвергрин ван Эбер. Король Неба — Механик Судьбы, именовавшийся Оскурасом и ее родной отец. И, наконец, самый сильный и могущественный из них, Король, который спит. Сакурахару полагала, что пока он спит, этот Король, война не начнется. Потому, что три ныне пробужденных Короля еще хоть как-то умудрялись сосуществовать в одной Вселенной. То с пробуждением четвертого мир изменится навсегда. Золотой Король Драконов — Эльреба. Сакурахару полагала, что этой войны никому из трех оставшихся Королей не выиграть. У каждого из них была сильная и многочисленная армия… но у Короля Драконов имелась самая разрушительная из всех армий и пробудиться она вместе с ним. Армия, которая не пощадит никого. Сакурахару вместе со своим отцом наблюдала разрушение Вселенной уже дважды. Уже дважды она видела, как золотое пламя поглощало все… и выстоял только Белый Город окруженный нерушимой защитой ее отца. Она уже видела, как погибали все они — люди, волшебники, Боги. Так к чему стремиться, если это произойдет снова? Что делать принцессе Небес? Чего ждать? Или так же продолжать сквозь пальцы смотреть на все происходящее и снова… пережить это еще раз…

Сакурахару была вечно молодой, прекрасной наполовину Богиней, наполовину Высшим существом айлой, состоящим лишь из чистой светлой материи Созидания. Своим созданием она была обязана Механику Судьбы — его она и называла отцом. Но по сути была лишь при нем как красивая служанка, которая невольно могла лишь исполнять волю своего создателя, словно марионетка. У нее были глаза необыкновенного цвета — бледно-розового цвета, как лепестки апрельской сакуры, длинные, черные, прямые волосы, и у левого уха единственная прядка, выбивавшаяся из общей массы своим цветом… под цвет глаз Сакурахару прядь ее волос была розовой. Принцесса Неба всегда носила шелковые кимоно — розовые или бледно-голубые.

— Сакура! — позвал ее однажды отец.

Она никогда не видела как он выглядел. Обитая в комнате радужного потока — великого источника материи Созидания, он был растворенным в ней высшим существом. Она лишь слушала его громогласный, всепроникающий голос.

— Да, отец, — она опустила голову и склонилась на маленьком помосте, радужный поток частиц жизни проникал через ее тело, и кожа принцессы будто переливалась.

— Ты чувствуешь, что близится начало войны? — спросил громогласный голос создателя миров из материи созидания.

— Да, отец. Несомненно, ледяной Король Нифльхейма уже пробужден, а значит близится война Хранителей… если таковые тринадцать пар были вновь избраны. А главное, я видела расцвет кровавой звезды в небе…

— Знак того, что родился тот, кто должен пробудить последнего Короля.

— Да. В этой Вселенной вновь был рожден Волшебник Измерений, повелевающий пеплом…

— Значит, мы уже, как и прежде, не в силах ничего изменить? Как только Волшебник Измерений достигнет своей цели, Эльреба пробудится ото сна и снова уничтожит все созданные им и мной миры… и эти ужасные ящерицы сожгут все вокруг… я помню… ты помнишь зарево пламени, охватившее все…

Сакурахару испытывала сейчас и горе, и печаль. Ее воспоминания, как высшего существа, тоже сохранились, она помнила.

— Помню. Золотое пламя. Помню. Но все еще можно изменить.

— Знал, что именно ты это скажешь. Нужно убить Волшебника Измерений и не дать Эльребе пробудиться. Драконы должны навеки оставаться в тенях и тумане Минас-Аретира.

— Отец. Ты, как никто другой знаешь, что помешать этому не возможно. Нужно искать другой выход. Мы не можем вновь действовать также, как и раньше. Если только Волшебник Измерения может повлиять на решение Короля Драконов, давайте попробуем прийти к точке равновесия? Попробуем примирить их, если это еще возможно? Волшебник может стать ключом к мирному существованию Вселенной…

— Или, наоборот, опять ее погибелью. Вот мое решение, Сакурахару, отправляйся на Площадь Пяти Лун, я вверяю тебя Магрогориану. Ты принцесса Неба, он должен относиться к тебе со всем уважением и прислушиваться к тому, что ты говоришь. Стань их оракулом.

— Как пожелаете, отец.

Она встала с колен и уже направилась к выходу, как громогласный голос ее остановил.

— Сакура! Только передай Магрогориану, что если он или какой-нибудь другой Бог попытается запятнать тебя… высшее создание… на него ляжет страшное проклятие тени, а ты превратишься в призрака и больше никогда не увидишь неба. Ты не сможешь вернуться в Белый Город.

Она поклонилась в знак понимания и повиновения. Она знала, кем она была — айлой. Айолы — высшие создания, из материи созидания, обитающие в Белом Городе. Они последние. Боги и люди одинаково подвержены скверне — разложению похотью и ложью. Но только не айолы… служители Белого Города.

Так думала юная принцесса Неба, отправляясь через бушующий океан тьмы к обратной стороне Вселенной.

Площадь Пяти Лун — Дворец Магрогориана.

Сакурахару прибыла на Площадь Пяти Лун, когда пять полумесяцев горели бледными огнями, а в центре площади располагался остров, с которого стекал волшебный водопад. И никакой вечноцветущей сакуры там еще не было и в помине. Магрогориан, уже тогда находившийся в расцвете своего возвышения на пантеоне Богов, не особо любил и жаловал советы Белого Города относительно своего правления. Старого Механика Судьбы он, как и многие, считал просто свихнувшимся стариком, а его кучку последователей и служителей, айлов — высших существ — ненормальными фанатиками. Но Магрогориан был очень мудрым или очень хитрым Богом, поэтому чтобы не ссориться со своим возможно единственным союзником, Магрогориан предпочел принять у себя принцессу Неба, и оказать ей все возможные почести, о которых просил ее отец, а на деле же использовать в своих целях и держать в качества заложницы. Если вдруг ее полоумный отец созреет до войны с пантеоном, чего Магрогориану никак не хотелось… так как его единственно реально существующей военной мощью была армия Короля асуров Рэдгрэйва, по шаткому союзу с этим же Королем. Магрогориан прекрасно знал: пока он удовлетворяет требования Салидина о свободе его территорий, а конкретно мира асуров и великого замка Эшферы, у мира асуров примерно такое же нейтральное положение, как и у мира Стихий. Поэтому пока защиту Площади составляли асуры, по явно очень условному соглашению Салидина и Магрогориана, Бог Мудрости мог не опасаться всех своих врагов вместе взятых. Однако, Магрогориан понимал, что у Белого Города нет никакой военной мощи, чтобы сражаться, но если вдруг мирные соглашения между Площадью и гаванью Белого Города падут… Магрогориан останется без волшебной поддержки. Какой никакой, но в Белом Городе был источник материи Созидания и белой магии, которую Площадь активно использовала. Конечно, у Магрогориана останутся еще платные услуги волшебников Кирита, которые тоже поставляю волшебную энергию во множество миров… но эта энергия создана из Хаоса, Магрогориан никогда не говорил этого вслух, но понимал. Он даже не хотел знать, откуда ее берут огненные некроманты Кирита. Не хотел… признавать… как только Магрогориан потеряет спонсорство со стороны Белого города, волшебники Кирита перестанут быть к нему столь учтивыми… таким образом волшебное обеспечение Площади рухнет, а вместе с тем и возможно военное… ибо Салидин Рэдгрейв сможет в подобном случае предъявить свои права на дворцы Площади Пяти Лун… поэтому в своих же собственных интересах Магрогориан хотел расположить к себе Сакурахару.

Он поселил ее в своем собственном дворце, в лучших палатах, с видом на водопад и дворцы… объявил ее великим оракулом из Белого Города и задабривал ее всяческими сказками о том, как Боги ежедневно трудятся на благо всех миров и людей. И, главное, никого к ней не допускал. Принцесса Неба стала его новым символом власти и величия.

Однако, Сакурахару днями и ночами умаливала верховного правителя Авангаруума быть благоразумным и прислушаться к тому, что она говорит. Сидя в своих палатах за балдахином, она не видела ничего кроме вида из окна на соседние дворцы.

— Магрогориан, вам необходимо подготовиться. В далеком волшебном мире Амина родился очень могущественный волшебник, его рождение символизировало восхождение красной звезды Оскураса. Его нарекут Волшебником Измерения. Магрогориан, это очень опасно. Ибо он сможет беспрепятственно перемещаться между мирами.

— К чему ты клонишь, Небесная принцесса? — Магрогориан всегда приходил в состояние раздражения, когда она начинала эту тему.

— Айолы очень многое видели и знают, что этот Волшебник станет ключом к пробуждению драконов и Золотого Короля…

Магрогориан расправил подолы своей мантии и продолжал спокойно листать книгу.

— Нет никаких драконов, Сакурахару. И тебе должно быть точно об этом известно. И нет никакого Золотого Короля Драконов… нет… драконы исчезли навсегда.

— Магрогориан, вы пытаетесь себя или меня в этом убедить? Я-то знаю, что они существуют, но спят… как и их Король. А теперь подумайте о том, откуда кровожадные темные некроманты Кирита черпают такое колоссальное количество магической энергии, которое продают всей Вселенной, если их собственный мир Заоблачной Крепости — мир мертвецов? Задайте себе вопрос, и наконец, разуйте глаза… пока еще не слишком поздно.

— Ладно. Хватит, поговорим об этом позже. На заседании большого совета. А сейчас, ты хотела прогуляться по Площади? Вперед… я разрешаю, я даже выделил тебе провожатого…

Слуги распахнули двери в палаты. И на пороге шикарных покоев Сакурахару вырос высокий юноша в черных доспехах, с лунными узорами, с золотым капюшоном, обрамлявшим его длинные прямые волосы черного с отливом цвета. На поясе у него блестели ножны из лунного камня. Сакурахару знала, что все Боги очень красивы, но этот показался ей не просто красивым, его красота была загадочной, жестокой и непоколебимой.

— Сакурахару принцесса Неба, это Цукиёми-но-микото старший брат нашей Богини солнца Аматэрасу. Он покажет тебе все дворцы пантеона Богов, а также станет твоим защитником. Поверь мне, лучше него мечника в мире не найти.

Магрогориан откинул балдахин за которым обитала Сакурахару-химэ, и подав ей руку, помог подняться, она была одета в бледно-розовое кимоно, в волосах сияла драгоценная заколка с украшениями в виде цветов. Цукиёми не отрывая глаз, следил за девушкой. Никогда еще прежде он не встречал таких необычайных Богинь.

Сакура подошла ближе и, прочитав все на его лице, спокойно произнесла:

— Уважаемый лунный Бог, вы поражены, так будто видите чудо из чудес. Однако, я не чудо, я айола… прибывшая к вам из Белого Города. Надеюсь, вы составите мне хорошую компанию.

Это была их первая встреча, давшая начало великой и трагичной для них обоих любви. Сакурахару и Цукиёми. Цукиёми влюбился в нее, как только увидел. Лунный Бог, до этого не знавший вообще ничего о любви, и о том, что Боги ей вообще подвержены, чувствовал себя впервые незащищенным и уязвимым. Сукурахару, как айола, знавшая о любви все, не имела права испытывать ее к кому либо, кроме своего создателя.

Цукиёми не знал как себя вести с юной принцессой. Поэтому все время пока они гуляли по периметру веранды и смотрели дворцы Богов, Цукиёми молчал, а принцесса восторженно смотрела на луны, и сферу под ними, внутри которой вращались сотни тысяч соприкасающихся миров. Все их было не разглядеть отсюда с высоты Площади.

— Забавно. Я никогда не видела миры людей так близко… только в свете оракула Белого Города. Айолы далеки от жизни людей и Богов, но нам свойственно переживать за тех и за других.

Цукиёми удивленно посмотрел на нее.

— Так, ты… простите, вы… Ваше Высочество, всегда жили взаперти?

С грустью в глазах она ответила:

— Всегда. В Белом Городе. Мой создатель… вообще айолы должны только поклоняться, молиться и выполнять указания создателя, на большее мы не имеем права. Я думала, отправившись сюда… смогу увидеть и узнать больше, но Магрогориан запер меня и думает, что я его всевидящее око оракула… но он не знает… даже не догадывается, что айолы не Боги Смерти и будущее мы не видим.

— Так как же вы предугадываете события? — он был ошеломлен такой откровенностью Сакурахару.

— Мы их не предвидим. Мы просто очень долго живем, в отличие от Богов. Мы знаем, что было раньше…

И тут она замолчала. Цукиёми понял, что она больше ничего не скажет. Раньше? Это когда? — подумал он мимолетно. И все-таки он был влюблен в нее, ему стало жаль ее. Жаль, что она всегда была словно птичка в клетке. Она вдруг улыбнулась ему, будто бы ничего не случилось:

— Сакурахару! Ты можешь звать меня Сакурахару… или просто Сакура…

— Хорошо, моя принцесса. Не хочешь ли ты переехать от Магрогориана куда-нибудь подальше? Где веселее?

У нее загорелись глаза.

— Да! Конечно, хочу! Но куда?

Цукиёми улыбнулся сам себе.

— Для начала во дворец моей сестры. Там каждый день устраиваются пиры, и дворец наводняют сотни разных Богов, ты сможешь увидеться и поговорить с ними. Я покажу тебе как стреляют божественные лучники, и как проходят настоящие олимпийский игры у греческих Богов, идет?

— Я была бы очень рада!

Знала ли тогда Сакурахару какой трагедией обернется ее безвинное желание быть свободной? Знала, ее создатель предупредил об этом. Сакурахару не была богиней, она была айолой… другим существом. И ей было не дозволено любить и быть свободной.

Она проводила с Цукиёми, несмотря на все упреки Магрогориана, практически все свое время. Как-то раз Магрогориан попытался снова запереть ее в собственном дворце, на что она отвесила ему пощечину и приказала больше никогда не прикасаться к ней:

— Магрогориан, перестаньте мнить меня вашим нетленным оракулом! У меня нет такой силы. Все, что я могла, я сделала для вас! Я передала вам предупреждение Белого Города! А вы, вместо того, чтобы прислушаться к моим советам, продолжаете действовать необдуманно! Все это приведет к тому, что я увижу на своем веку уже третий конец власти Богов! Я принцесса Неба! И вы больше не посмеете указывать мне как поступать! Если вам потребуется мой совет, я готова его с радостью вам дать, вы сможете найти меня во дворце Цукиёми. Но… если же вы вновь попытаетесь воспользоваться мной, чтобы склонить Белый Город к военному союзу, пожнете плоды собственного невежества!

Магрогориану пришлось уступить. Сакурахару осталась жить у Цукиёми, но Бог мудрости прекрасно знал, чем все это могло закончиться. Зная страстную и несдержанную натуру Цукиёми, которую не могла приструнить даже его великая сестра.

Сакурахару проснулась рядом с Цукиёми в холодном поту. Ей снился белый город и радужный поток… поток который поглощал ее… поток всегда дававший ей жизнь, во сне практически убил ее… слова отца и ее создателя все еще звенели в ушах… «Сакура! Только передай Магрогориану, что если он или какой-нибудь другой Бог попытается запятнать тебя… высшее создание… на него ляжет страшное проклятие тени, а ты превратишься в призрака и больше никогда не увидишь неба. Ты не сможешь вернуться в Белый Город!»

Она посмотрела на спящего Цукиёми и ощупала свое тело, живот и грудь…

— Во мне теперь что-то живет… частица Цукиёми… но… отец прав… Я больше никогда не смогу вернуться в Белый Город. Как айола я не должна была позволять себе этого. Но я ведь люблю его? Я привязана к Цукиёми и страдаю если не вижу его улыбки. Разве не это чувство Боги и люди называют любовью?

Она знала, что обречена. Сакурахару-химэ знала это, потому, что чувствовала, как жизнь ускользает из ее тела. Она уже давно не молилась создателю, и перестала хотеть вернуться в Белый Город. Она забыла о своем служении, о своем Боге, о своей вере. Ей хотелось одного — суметь выносить ту жизнь, что внутри нее, до того, как ее собственная иссякнет и она превратится в призрака. И ничего важнее этого вообще не было во Вселенной, почему она не знала этого раньше? Потому, что жила затворницей в Белом Городе? Нет… она просто не хотела. Боялась… разорвать эти узы с Белым Городом? Но сейчас страха нет… значит, все верно…

Как-то утром Сакура и Цукиёми гуляли в садах за золотыми дворцами Площади, Цукиёми рассказывал ей о битвах между Богами и историю о том, как его брат доблестно сражался с драконом и убил его, достав волшебный меч из его пасти. Живот у Сакурахару уже вырос, и она стала носить более свободные шелковые кимоно, не скрывая его. На Площади Пяти Лун всегда стояла летняя погода. Но Сакура в последнее время все чаще чувствовала только холод, и искренне пытаясь скрыть это от Цукиёми, лишь пыталась улыбаться как прежде.

— Твой брат убил не настоящего дракона… то была призрачная виверна… драконы… они…

— Магрогориан сказал всем Богам, что они навеки покинули Вселенную, их больше нет…

— Магрогориан так сказал? — удивленно спросила она. — И куда же они, по его мнению, исчезли? В другую Вселенную улетели? Цукиёми, драконы все еще здесь… они никуда не делись. В отличие от Магрогориана, в Белом Городе их боятся… — она внезапно осеклась и перестала говорить. Потому, что поняла… впервые за долгое время она упомянула о Белом Городе. Вспомнила о нем, и это воспоминание принесло ей боль, у нее закружилась голова. Она потеряла сознание.

Сакуре снился сон. Это была ночь на Площади, и все пять лун вновь были полными, в их свете Сакура увидела островок в Центре Площади, с которого вниз изливался водопад Богов… только теперь на островке росло еще и дерево… это сакура… большое дерево с объемным стволом покрытым то ли письменами, то ли шрамами. Сакура-химэ во сне будто бы летела, и оказавшись рядом с островом, приземлилась на ветки огромного древа. Оно сияло лилово-розовыми оттенками. Это сакура цветет, всегда цветет. Лепестки этого древа, их было так много повсюду, Сакурахару легко спрыгнула вниз и только сейчас поняла, что она не одна… это же ее сон?

За деревом она увидела стройный силуэт — это была девушка в длинном, белом, приталенном платье со шлейфом, который был усыпан лепестками сакуры. Она стояла боком, а голову девушки покрывал широкий, шелковый капюшон, в который переходил ворот платья. Длинные русо-золотистые волнистые волосы лежали по обеим сторонам груди. Наверное, она очень красивая… — подумала Сакурахару. Руки девушки покрывали кружевные рукава. И только сейчас Сакурахару заметила на правом рукаве платья маленькую, вышитую золотыми нитками фигурку дракона…

— Ты… ты, — выдохнула Сакура.

Из под капюшона были видны лишь губы девушки, сложившиеся в странной, загадочной улыбке.

— Магрогориан полагает, что убедив себя и всех остальных в том, что меня больше не существует, сможет спастись? — девушка в белом платье говорила так спокойно, но в ее голосе не было ничего доброго.

Она ведь не человек, и не Бог… но я тоже не… я айола. Она сильнее и тех и других, а я слабее. И тем не менее, я что-то чувствую когда говорю. В том, как говорила девушка не было никаких чувств, — снова подумала Сакурахару.

Девушка вытянула правую руку, и Сакурахару увидела, как подол ее платья зашевелился и что-то под платьем начало двигаться, словно взбираться по телу девушки… рукав раздулся, из под кружева показалась гладко аметистово-рубиновая кожа с желтыми рожками… и когти — маленький дракон. Дракон, маленький дракон с острым хвостом, горбинками на спине и красными крыльями вылез на ладонь девушки и истошно завопил, изрыгая дым и красный пар… он впился когтями задних лап в пальцы девушки, но она словно ничего не чувствовала.

— Амэтрион…, — второй рукой девушка погладила дракона по носу. И он уткнулся в ее руку, будто котенок. — Мои драконы никогда меня не предадут. Этим моя «армия» отличается от остальных Королей… Магрогориан боится предательств больше, чем живых драконов… что ж скоро наступит момент, когда мы вместе понаблюдаем за расцветом всех его страхов. Ты скоро станешь призраком, принцесса оракул из Белого Города.

— Меня это не пугает. Если ты действительно истинный Король Драконов…

— Забавно, правда. Пока я сплю, то могу путешествовать по чужим снам, но при этом совсем не наводить ужас своим существованием. Ты ведь меня не боишься? Из-за того, что я очень долго сплю, даже такая сошка, как Магрогориан перестал меня боятся… каждый день он молится самому себе… чтобы я никогда не просыпалась. Это весьма прискорбно. Ну, а ты, умирающая айола, что хотела попросить у меня?

Сакурахару обняла свой живот.

— Мой ребенок должен жить… — неуверенно произнесла принцесса.

— Дети, хотела сказать ты? Но если я через твой сон наложу на них защиту, они получат печать Хаоса, осознаешь ли ты, что это значит?

— Да. Если они станут Хранителями в будущем, ты призовешь их сражаться на свою сторону. Не важно. Я просто хочу, чтобы они жили. Ведь ты можешь это понять, Король Драконов?

Внезапно платье девушки охватило золотистое пламя… Сакурахару закричала и проснулась. Цукиёми был рядом, крик Сакуры разбудил его:

— Что случилось? Как ты себя чувствуешь? — он был обеспокоен. — Ты долго не приходила в себя.

Она потянулась к нему и поцеловала, она вся дрожала и ее пронзал холод.

— Ничего. Просто, я видела странный сон…