ГЛАВА 7. СЕРЕБРЯНАЯ БУРЯ

Ночь почти отступила. Деревня Сальвилл мирно спала, на отдалённом горизонте отмечался более мрачный кусок неба, где изредка сверкала молния.

Жан остановил своего коня рядом с воротами и спешился. Караульный солдат не мог не узнать серебряного рыцаря, поэтому он сразу начал открывать для него проход.

Быстрым шагом проходя мимо дозорного, Жан кратко провопил и одним ударом меча снёс его голову. Не останавливаясь, он продолжил свой путь.

За воротами находилось ещё двое солдат. Они не знали, какая участь постигла их товарища, и поэтому просто стояли, и смотрели на приближающегося Жана. Их ждала такая же участь. Жан делал это так хладнокровно, словно считал всех этих пехотинцев бездушными препятствиями. Но при этом каждое такое препятствие умножало его гнев.

Двойная дверь, ведущая в трёхэтажную церковь, была закрыта изнутри на деревянную доску. Жан знал это. И знал то, сколько сил нужно приложить, чтобы попасть внутрь. Взяв разгон, он протаранил дверь плечом.

Трое солдат тут же подскочили со стульев и похватали своё оружие.

— Это Жан?! — воскликнул один из них.

— Чёрт возьми! Его недолжно здесь быть!

— Видимо наёмные убийцы не справились!

— А вдруг он здесь не из-за тех ведьм?

Жан быстро подошёл к ближайшему солдату и нанёс удар мечом. Их шлемы скрывали лоб подобно миникуполу; по эту отмету и была срублена его голова. Видимо гнев не позволил Жану чётко обезглавить врага.

Другой солдат, взнёс клинок и, понимая собственную бесполезность, истерично бросился в атаку. Жан даже не дал ему подбежать достаточно близко, чтобы нанести свой удар. Он резко шагнул вперёд и рубанул по его кирасе. Этот доспех и кости не смогли устоять перед серебряным клинком, и лезвие впилось в плоть, достав до сердца. Часть брони согнулась внутрь раны, став с ней единым целым. Затем Жан умело вытащил свой меч из раненого противника и тут же им воспользовался вновь. Третий солдат явно не желал сражаться, но этот аргумент не смог вызвать и капли жалости со стороны рыцаря. Очередная головы была срублена с плеч; неровно, грязно, наискосок.

Когда река воплей и гнева замедлилась, стало тихо. Жан тяжело дышал, тёплый воздух выходил из глазниц шлема и из-под воротника…

Тишина… тишина…

Тут он услышал чьи-то шаги...

Поднявшись по каменным уродливым ступенькам на второй этаж, Жан увидел молодого парня, что ковылял по тёмно-серому коридору, при этом опираясь на стену. Видимо мальчуган пытался понять, откуда идёт этот странный шум и решил прогуляться. Но глаза не помогали ему в этом, так как те были обвязаны белой тканью.

Пройдя мимо Жана, парень продолжил идти дальше по коридору...

Серебряный шлем смотрел ему вслед. Он не выказывал эмоций, он не двигался, а всё смотрел и смотрел…

После чего вся эта серебряная скульптура внезапно пришла в движение. Краткий набег и удар ногой в поясницу. Верхняя и нижняя части парня прогнулись назад. Позвоночник был сломан. И далее, это тело, подобно мокрой тряпке упало на каменистый пол. Началась частая и хриплая отдышка, так парень показал, что он не потерял сознания. Однако своих ног тот уже не чувствовал.

Калека начал ползти, даже в правильном направлении; несмотря на отсутствие зрения, он знал, где находится угроза. Но он не понимал, за что его хотят убить. И он не видел своего палача, а значит, смерть могла ударить в любую секунду. От подобной жалости к самому себе он начал реветь:

— Отец! Помоги!.. Прошу, не убивай меня!

Парень полз, Жан шёл за ним...

Услышав позади нарастающие звуки от движения доспехов, он застонал ещё сильнее; казалось даже начал скулить.

Жан обогнал его с боку и пнул ногой под рёбра. Лёгкое тело отскочило прочь, ударившись о стену.

Дыхание остановилось. Парень издавал какие-то хриплые звуки, пытаясь забрать хотя-бы один глоток воздуха. Однако свой последний глоток он уже сделал. Жан начал безостановочно пинать его своей громоздкой ногой, что была облачена в крепкий доспех. На фоне этого, открытая плоть довольно быстро превратилась в мягкий бескостный мешок… Пошла кровь, но Жан продолжал хлестать его ногой. Серебряная ступня теперь каждый раз проникала внутрь парня и нагревалась от телесного тепла.

Жан забил его до смерти, видимо решив, что этот слизняк не достоин того, чтобы марать об него свой клинок.

Начал подступать рассвет, но внутри церкви по-прежнему было темно и мрачно, словно солнечные лучи заглядывали сюда только в самую последнюю очередь.

Священник, уже облачённый в свою рясу, вышел из спальни, держа в руке блюдце с горящей свечкой. Чтобы улучшить освещение он подошёл к одному из коридорных факелов и попытался его поджечь.

Тут подул ветер, и свеча потухла. По спине пробежали мурашки...

Внезапно за спиной раздались быстрые шаги, и каждый из них сопровождался лязганьем доспехов.

Священник обернулся, но там была лишь тьма…

Звуки всё нарастали. Тот смотрел в эту неизвестность с сомкнутыми седыми бровями, пытаясь хоть как-то разглядеть гостя. И вскоре тот показался.

Завидев серебряную броню, священник быстро развернулся и побежал.

— Стража! Стража! — голосил он. — На помощь! Жан здесь!

Во время бегства он наступает на собственную рясу и падает на каменный пол. Мужчина поднялся на ноги с удивительной ловкостью для тучного человека. Однако этой задержки было достаточно, чтобы Жан подошёл к нему. Удар мечом по упитанному горбу рассёк его, и эта неровность потекла. Священника унесло в сторону, и он упёрся рукой в стену. Жан тут же срубил эту опору из мяса и костей. Тот завалился окончательно в этом направлении и съехал по стене вниз.

После чего Жан начал “долбить” лежащего своим клинком; так рьяно и так неточно, будто в его руке был не меч, а дубинка. Он хотел не просто умертвить его, а излить накопленный гнев, однако после каждого удара это чувство лишь крепчало. Жан вскрикивал подобно зверю, кровь священника постреливала в серебряные доспехи, накладывая на них беспорядочные багровые узоры.

Со временем лезвие стало звенеть громче обычного. Ведь теперь оно било по полу. Жан не слышал этих звонов. И лишь только перестав ощущать удары по плоти через рукоять, он прекратил это “избиение”.

На очереди был сам судья. Жан хорошо знал эту церковь, видимо ему приходилось часто здесь бывать, поэтому нужные покои нашлись довольно быстро. Но открыв дверь, Жан никого не застал...

Внутри сильно воняло гнилым мясом и дерьмом. Повсюду разбросаны белые ткани, платки и одежда. Всё это было испачкано в каких-то чёрных, красных и жёлтых жидкостях.

— Аа… аааааааа! — раздался чей-то крик слева. Он не был похож на болезненную агонию, а скорее на страх.

Как оказалось, этот вопль шёл из нужника.

Медленно отклонив дверь, Жан увидел человеческий силуэт. Рыцарь не сразу его узнал, но это был тот самый судья; и он непрерывно смотрел на какого-то фиолетового слизня. Существо лежало рядом с отверстием для мочи и фекалий.

Чуть присмотревшись, Жан распознал в этом слизне нечто напоминающее головку члена.

Судья будто спиной почуял стоящего позади Жана и резко обернулся. Глаза его были красными, а зрачки мыльными как у покойника. Кожа бледнее белого камня, что ещё больше выделало его крупные чёрные волдыри. Волос и зубов, попросту не было. Нос почти свисал как платок.

Тот запах, что ранее ощутил Жан из покоев судьи — здесь же чувствовался в разы сильнее.

Серебряный рыцарь подошёл к нему и схватил за плечо, чтобы нанести более точный удар другой рукой. Но внезапно его первая рука соскальзывает с плеча судьи, будто с мокрой тухлой рыбины.

Тот заорал во всё горло от жуткой боли.

Жан озадаченно посмотрел на него, а позже его шлем направился к левой руке. Между пальцев серебряной рукавицы застрял крупный кусок кожи.

Судья побежал прочь. Покидая нужник, он случайно задел часть двери предплечьем, тем самым оставив на ней очередной кусок кожи, будто больная ящерица. Отступление так же было небрежным: он вилял подобно пьянице и что-то бормотал себе под нос. Видимо болезнь повредила и его рассудок.

Это был убегающий труп. Жан не стал его догонять.

Подступало утро, но тучи боролись с солнцем, постоянно отдаляя восход. Жан шёл по молчаливой деревне, его шлем был слегка опущен, а окровавленный клинок в руке произвольно вилял из стороны в сторону. Походка так же потеряла всякую уверенность.

Он был полностью опустошён.

Некоторые жители деревни уже успели проснуться. Кто-то сразу взялся за подготовку скота к пахоте. Дети повыбегали из домов, чтобы приступить к сражению на палках. Другие же стали снимать одежду с верёвок, из-за грозных туч, нависших над ними.

Жан опередил дождь. Он заплакал. Его плечи подёргивались, походка и вовсе почти остановилась. Ноги не хотели идти.

“Некуда больше идти, у меня нет дома. И семьи тоже”.

Тот хотел просто упасть на колени и зарыдать. Тем не менее, он шёл и шёл, шёл и шёл, будто бестелесный призрак. У него не было цели, не было и смысла жизни...

Но вскоре Жан заметил то, что сразу оборвало его горе. Он встал как вкопанный и просто начал туда смотреть…

Это был второй выход из деревни. Над ним находилась пара виселиц, а в них два уродливых женских тела. То, что слева и повыше было сильно обуглено. Другое же напоминало бледно-серое сморщенное полено. Её лёгкое платье выцвело от телесного разложения. Мыльные глаза смотрели прямо на Жана. Вокруг летали мухи. Много мух.

Несмотря на выпученный язык и глаза, Жан узнал Алину — младшую сестру своей жены. Соответственно вторая — Морна.

Эти девушки казались настолько безжизненными, что даже лёгкий ветер раскачивал их. Судя по всему, они висели так очень долго. А рядом с их телами были приколочены небольшие дощечки с надписями: “Ведьма”, “Ведьма”, “Смерть ведьмам”, “Так будет с каждой ведьмой”.

Вдруг маленький камешек стукнул по трупу Алины. Звук был такой, будто снаряд попал не в человека, а в дерево.

Жан не сразу понял, что это было.

Затем прилетел ещё один камешек, что так же успешно попал в труп.

Рыцарь посмотрел налево и вниз. Это был ребёнок, что кидал камни.

— Умри, ведьма! — пропищал тот и снова кинул камень.

Жан смотрел на ребёнка. Долго и непрерывно. В прорезях для глаз обитала лишь темнота...

— Умри, ведьма! — вновь бросил он камень.

Серебряный шлем начал трястись. Следом и рука с клинком.

Мальчик подобрал очередной камень.

— Умри, ведьма!

В этот раз ребёнок не успел сделать бросок. Жан одним ударом разрубил его надвое.

Когда две части ребёнка упали на землю и стали дёргаться, Жан кричал на них. Это была серия продолжительных воплей, в которых без слов читалось: “Почему! Почему вы эти сделали! Почему!”

С ошарашенными глазами за этим наблюдала молодая девушка. Жан вскинул на неё свой шлем подобно зверю и так же напал.

Потом он заметил ещё один человечий взгляд и тут же снёс очередную голову.

Раз за разом он бил мечом по плоти жителей деревни. Куда не глянь — везде враги: женщины, дети, старики. Каждый удар был до краёв наполнен яростью и силой. Кости не были препятствием — один удар всё решал. Звук был такой тугой и приглушённый как после удара топора по скоту. И вопли. Гневные вопли сопровождали всякий взмах клинка. Врагов было очень много. Жан рубил их словно ненавистные заросли. Дома не помогали им в качестве укрытий: тот выбивал двери и заходил внутрь, лишая жизни сразу целые семейства. Ранее холодный меч уже давно забрал к себе тепло умерших. Броня так же источала звериный жар. А руки от многочисленных взмахов и вовсе будто горели в огне.

Тучи сгустились над ним и первая капля дождя, что через прорезь серебряной рукавицы упала точно на запястье Жана, прочувствовалась им как очень холодная игла. Следующие капли не были такими холодными, так как тепло разъярённого рыцаря перебило их.

Дождь слился с криками. Жан продолжал рубить всех подряд. Рубить этих убийц. Рубить это тупое стадо, которое из-за собственного страха готово лишить жизни ведьму — любую и добрую, и злую.

Где-то на большом отдалении была возвышенность. Оттуда деревня Сальвилл выглядела как маленькое пятнышко.

— Где Гримуар Арканы? — сказал длинноволосый человек, глаза которого горели красными огнями. Его собеседником был медведь.

Зверь, конечно же, не ответил — только свирепо прорычал.

— Где Гримуар Арканы? — повторил тот. При этом его дикие красные глаза всегда смотрели вниз.

Медведь приготовился напасть.

— Где Гримуар Арканы? — вновь произнёс тот, не меняя тональности.

Животное сделало яростный атакующий рывок. Человек резко поднял руку, и медведь взорвался подобно бомбе из плоти. Обширный объём внутренностей не коснулся человека, так как его защитил прозрачный магический купол.

Он собирался уйти, как вдруг что-то остановило его. Замерев, голова опустилась ещё ниже и так же замерла...

Так человек простоял около пяти минут.

Когда голова вновь ожила, она сразу обратилась в сторону отдалённой деревни Сальвилл. Далее человек вскинул кверху руку с растопыренными пальцами и продолжил держать её в таком положении.

Над ладонью появился огненный шар. Его размеры увеличивались очень быстро. Сначала он был сравним с королевской каретой; а потом с протяжённым холмом; позже эти габариты превысили роскошный дом богатого вельможи. Тем не менее, огненный шар всё продолжал расти...

Ближайшая растительность превращалась в чёрную пыль. Даже отдалённые деревья, что стояли в авангарде и охраняли проход в лес, так же обзавелись собственными языками пламени.

Где-то на горизонте проступил красный рассвет. Солнце показалось лишь наполовину, но другое более горячее светило, уже было здесь. Огненный шар вырос до размеров громадного скалистого утёса.

— Пирос, — произнёс он заклинание, после чего тяжело взмахнул рукой.

Солнце выстрелило вперёд.

Чем сильнее оно отдалялось, тем медленнее летело. Но это был лишь обман зрения.

Плавно опустившись на деревню, оно издало вспышку. А затем эта оранжевая сила изменила свой облик на гигантский гриб. Озеро, что находилось неподалёку от деревни, в один миг превратилось в белую тучу пара.

Солнце играло в этой населённой местности целую минуту. Развеявшись, оно явило ту разруху, что учинила. Ни людей, ни каменных домов, даже никаких звуков. Лишь дождь из пепла и километровое искажение воздуха от адской жары. А огромный кратер вместо целой деревни выглядел как последняя жирная точка на её существовании.

Сделав это, казалось обычное для него действо, человек с горящими глазами какое-то время бездвижно простоял, а после просто ушёл.

Жан очнулся.

Повсюду кромешная тьма. Он нащупал руками шлем и поправил его — тьма не отступила...

Чётко закрыв, а затем, открыв глаза, он так же не смог что-либо разглядеть...

Рыцарь сумел подняться на ноги, но он сделал это с большим трудом, так как это место было настолько тёмным, что едва ли в нём чувствовалось собственное тело. Он лишь отдалённо понимал, где находятся его руки и ноги. Но ещё большее беспокойство вызывало то, где находится он сам.

Жан попытался пойти вперёд. Вроде у него это получалось, но из-за кромешной темноты не знал он куда идёт. Вскоре рыцарь замер, боясь, что резвые шаги в никуда заведут его в какую-то яму или обрыв.

“Я провалился в какую-то пещеру? — подумал он. — Или, быть, может… я умер?”

Внезапно из тьмы проступил сгусток красного огня, тем самым дав Жану хоть какой-то источник света.

Красный огонь приблизился к рыцарю. Как оказалось, это был ромбовидный красный кристалл размером с ладонь.

— Явишь миру ярость ты свою, — раздался чей-то громкий голос из темноты. Он был сильно огрублён и почти оглушал.

Жан осмотрелся по сторонам, чтобы найти говорящего, но в этой темноте не было ничего кроме красного кристалла. Голос буквально шёл со всех сторон, словно он принадлежал окружающей тьме.

— Осколок Багровой Слезы даст душе твоей покой, — говорил голос. — Но тело твоё отныне будет мне принадлежать. Ярость наполнит твой сосуд. Клинок не затупится, броня не разрушится. Кормиться силой души моей тебе суждено. Ибо ты вечный проводник ярости. Наша ярость воплотится на поверхности и умертвит неугодных. Осколки стремятся друг к другу, и знамя их — неудержимость.

— Кто ты? — воскликнул Жан. — Покажись!

— Я тот, кто даст тебе возможность вечно мстить. Мстить всему миру. Подходишь ты, чтобы носителем кристалла стать. Довольно слов, покуда воля твоя слаба, позволь заполнить её вечной яростью.

Внезапно красный кристалл влетел в грудь Жана подобно стреле. Эта часть брони светилась, как при плавлении железа, но вскоре свет утих.

Рыцарь свесил голову. Из-под его брони начал выходить красноватый дым.

Вспышка и Жан исчез...

Зелёная поляна. Недалеко: лес и тропинка. Когда Жан переместился сюда, то продолжал стоять со свешенной головой будто спящий. Красная аура была не так сильно заметна, но она имела свой собственный свет.

— Ловко я обокрал этого придурка! — сказал некто, что вышел из леса.

— Он сам виноват. Надо привязывать меч к руке, когда ложишься спать. Особенно если его стоимость около 5000 рин.

— Ну, тогда мы бы просто оттяпали ему руку.

— Ха-ха-ха!.. Да, и то верно!

Один из них заметил Жана.

— Ох, чёрт! Глянь! — указал он пальцем.

— Кто это?

— А ты что не видишь? Это серебряный рыцарь!.. Не уж-то его за нами выслали?

— Ты украл этот меч недавно. Королевство бы не смогло так быстро выслать карателей.

— Смотри, он не двигается. Может это просто чучело?

— Сам ты чучело! На нём дорогая броня! Кто-бы стал украшать чучело такой дорогой бронёй?

— Кажется, он спит… непонятно как, он это стоя делает, но он спит.

— Ты же не хочешь обокрасть ещё одного спящего воина?

— А что?! — самоуверенно произнёс тот, что с мечом. — Давай так, если он проснётся, то мы просто убежим. Ведь в подобной броне, он точно нас не догонит.

— Звучит неопасно. Давай.

Воры подошли к Жану.

— Что это за красный дым? Откуда он исходит?

— Из его тела… похоже на колдовство. Кажется, его типа связали с помощью магии.

— Нам же лучше. На, подержи, — отдал он украденный клинок своему другу, а после потянулся к клинку Жана, который тот держал в руке.

Один рывок… второй рывок...

Серебряный меч не двигался, будто он и этот рыцарь были одним целым как крепкий валун.

— Не поддаётся, зараза! — шёпотом ругнулся вор. — Он что железная статуя?

Внезапно голова Жана поднялась. В прорезях для глаз загорелись два красных огонька.

— Ы… ы… ыыыааааааааааааааааа! — завопило изваяние.

После чего оно левой рукой ударило по спине вора. Тот разлетелся на множество кусков, будто этот удар пришёлся не по человеку, а по бурдюку с водой. Вся оставшаяся масса, шлёпнулась о землю.

Второй вор даже не успел ничего понять, как Жан схватил его и поднял над головой.

— Ыыыыааааааааа!

Издав вопль, он швырнул вора в сторону леса. И тот будто снаряд от пращи столкнулся с первым попавшимся деревом. Плоть разбилась о твёрдый столб как спелый фрукт. Две его части пролетели ещё двадцать метров вглубь леса и уже где-то там зрительно схоронились.

Жан стоял, делая тяжёлые звериные вздохи, при этом обширно поднимая и опуская грудь...

Со временем эти хриплые звуки утихли, и серебряная грудь перестала так старательно дышать. Он развернулся и в качестве безвольной куклы просто куда-то пошёл.