Глава 37

Келеах прислушался к удаляющимся шагам хозяйки. Он припомнил, как она язвительно заметила, что человеческие женщины для дроу уродливы. Горько думать, что в его ситуации всё сложилось наоборот: он совсем её не привлекает. Келе со вздохом пригладил неровно обкорнанные волосы. Такого с ним ещё не случалось, никогда хозяева не отказывались от близости с ним, а главное, — ему не приходилось выпрашивать эту близость. Ужасно. За что ему это? Конечно, новая хозяйка не била его и не издевалась, но и внимания обращала не больше, чем на собаку. Собаку и ту, наверное, погладила бы. Ну, чем он хуже Рэйшена? Что такого сделал этот солдафон, чего не может он, Келеах?

Келе ещё немного полежал на хозяйской кровати, вдыхая человеческий запах. Да, дроу и эльфы пахли иначе, но ничего отталкивающего Келе сейчас не вынюхал. И тут ему пришла в голову отчаянная мысль: Келе поднялся, поправил одежду, подумав, застелил кровать… Он сообразил, что тянет время, потому что боится сделать то, о чём подумал. Но если он хочет изменить существующий порядок вещей, то не надо долго думать, иначе ему ни на что не хватит решимости.

Келе притворил за собой так и не починенную дверь и зашагал по коридору. По пути его перехватил Ингерам:

— О, ты ещё не спишь? Не видал Лоркана? Хм, странно.

— Хозяйка хотела что-то сообщить ему, — отстранённо молвил раб. — Наверное, послала с поручением…

— Думается мне, что наш обольститель поскакал к Клодии…

— Ну, и ты пошёл бы с ним…

"А не задерживал бы меня бесполезными разговорами", — мысленно закончил фразу Келеах. Вслух он ничего подобного не сказал, потому что Ингерам хорошо к нему отнёсся и даже пытался защитить от Рэйшена, и Келе не хотел обижать хорошего человека.

— Я не люблю тот постоялый двор, — смущённо ответил Ингерам. — У меня с ним связаны плохие воспоминания.

Келе всё так же отрешённо кивнул и двинулся дальше по коридору, чувствуя, как его решимость тает с каждым ударом сердца. Перед той дверью, которая вела в нужную ему комнату, Келе замер. Он не мог пересилить себя и постучать. Он просто боялся. Какой же он слабак и трус! Его столько учили терпеть и превозмогать боль, и он думал, что постиг эту ужасную науку, но одна человеческая женщина за несколько дней отучила его от всего.

Дверь распахнулась, и Келеах в страхе отпрянул. Рэйшен был выше его ростом, шире в плечах, и глядел на всех сверху вниз с кривоватой ухмылкой.

— Ну, чего топчешься под дверью? Трусишь?

Келеах обречённо кивнул. Рэйшен мог размазать его по стенке одним щелчком, но почему-то не делал этого. Пришлось Келе сделать следующий шаг.

— Рэйшен, нам надо поговорить.

Светлые брови наёмника поползли вверх.

— Ну, говори, — насмешливо ответил он.

— Я бы не хотел в коридоре, — промямлил Келе, — это личное…

— Ах, личное! — язвительно протянул Рэйшен. — Да ещё на ночь глядя, да ещё кто мне об этом говорит! Похоже, моё доброе имя в опасности! Ладно, входи, не бойся, бить не буду.

Келеах нервно сглотнул и перешагнул порог. Рэйшен небрежно указал подбородком на колченогий табурет, но сам не сел, а привалился к дверному косяку, скрестив на груди руки. Келе угнездился на табурете и сложил руки на коленях, словно жалкий ученик. Он тут же попытался сменить позу и сложить руки на груди, подобно Рэйшену, но почувствовал себя ещё глупее.

— Ладно, хватит возиться! — грубо сказал Рэйшен. — Говори, зачем пришёл.

— Я… Мне… Я хотел узнать, что ты… как ты… Я не знаю, как это сказать, — в отчаянии сознался Келеах.

Рэйшен глядел на это несчастное создание и не понимал, зачем его подарили Элине. Разве что хотели избавиться от такого остолопа. Что этому рабу нужно от него, Рэйшена? Вон день назад он нахально демонстрировал своё превосходство, видать, догадывается, какая у Рэйшена проблема. Неужто Элина сболтнула? Нет, быть того не может. А сейчас сидит, двух слов связать не может. Тут Рэйшен вспомнил один Элинин приёмчик:

— Не знаешь, как сказать, — говори как есть, — и, немного подумав, буркнул, — не бойся, я тебя не трону. По крайней мере, постараюсь.

Если бы Элина слышала, она бы гордилась выдержкой Рэйшена. Возможно, даже погладила бы длинное нервное ухо…

— Рэйшен, помоги мне, прошу, — торопливо заговорил раб, — расскажи, что она любит, что я должен сделать, чтобы понравиться ей!

Рэйшен оторопел. Он ожидал чего угодно, но это… Наёмник потряс головой, словно пёс, вылезший из воды.

— Что-что тебе рассказать? Я чего-то не понял.

Пока Келе объяснял, лицо у Рэйшена вытягивалось всё больше и глаза выпучивались всё сильнее. Под конец он взъерошил и без того растрёпанные волосы и произнёс:

— Я даже не знал, что про такие вещи говорят вслух. Я не могу. Вдобавок получается, будто я отказываюсь от Эли. А я не отказываюсь, понял? И она меня не гнала, имей в виду!

Келеах выпрямился и поглядел прямо в полыхающие глаза Рэйшена. Страх ушёл, и Келе тихо и внятно проговорил:

— Я ведь знаю, что с тобой, Рэйшен. Ты можешь лишь охранять её, служить, как обычный воин, подчиняться, но ваши с ней ночи закончены…

Рэйшен окаменел от такой наглости.

— То есть ты хочешь заменить ей меня? Ночью, разумеется? Или вообще вытеснить, так, что ли?

Келеах молчал, но Рэйшен всё понял по его виду. Да, именно этого раб и хотел — устранить соперника. И теперь требует рассказать, что нравится Элине, что она любит, чтобы оттереть Рэйшена как можно дальше…

— Это ещё не всё, — продолжал Келе, словно не замечая негодования Рэйшена, — я знаю способ помочь тебе. Ну, восстановиться.

— Спасибо, — язвительно поблагодарил его наёмник, — мне уже лекари подсказали возможные способы. Ты, наверное, знаешь не больше, чем они.

— Ты забываешь, кто я такой и чему учили меня всю жизнь, — с лёгкой снисходительной улыбкой отвечал Келеах.

Рэйшен, глядя на него, понял, отчего он сам всегда вызывал у людей раздражение. Действительно, хотелось съездить по этой наглой морде кулаком. Только люди не могли проделать этого с Рэйшеном, а вот Рэйшен мог. С кем угодно.

— Лекари в этой ситуации рекомендуют особую пищу, травы, немного хорошего вина, — продолжал Келе, — а я предлагаю другое…

Рэйшен скрипнул зубами. Он был готов на что угодно, лишь бы вернуть свою мужскую силу. Но как же унизительно было слушать советы от постельного раба! А Келе поднялся с табурета, приблизился к Рэйшену и прошептал:

— Если тебе неловко слушать, давай я скажу на ухо…

Рэйшен подозрительно оглядел раба. Вроде тот ничего не замышлял, ножа в рукаве или других местах не прятал. Что ж, можно и послушать, хуже не будет. А соглашаться необязательно. Келеах дотянулся до уха Рэйшена и принялся шептать.

Рэйшена бросало то в жар, то в холод. Его называли бесстыжим дроу, но такого, как этот раб, он никогда себе не позволял. А по отношению к Элине даже думать так было нельзя. Никому. Он ухватил Келе за ворот рубахи и, невзирая на его сопротивление, открыл дверь и вытолкал его наружу.

— Убирайся, не хочу тебя даже слушать! Как ты только посмел…

— Рэйшен, прошу, дослушай! — раб не просто сопротивлялся, он принялся вопить. — Ты не так понял!

— Не хочу понимать таких, как ты, — Рэйшен собрался уже дать этому грязному наглецу хорошего пинка, как раздался знакомый усталый голос.

— Что опять здесь происходит? Даже на полдня нельзя оставить вас без присмотра!