Пролог

В родном XXI веке парни обычно косили от армии по-черному, в результате чего мужчин не осталось совсем (по крайней мере, так думала как сама Женя, так и обе ее сестры, старшая и младшая). Решив стать полной их противоположностью, спортивная девушка отправилась в армию после того, как провалила экзамены в институт, и последние два года ее жизни прошли в ракетных войсках, но сейчас за дверями воинской части ожидала просто ослепительно прекрасная свобода. Вскинув на спину верный рюкзак, Женька чуть ли не галопом вылетела на проходящую рядом с воротами трассу.

Почти сразу на глаза девушке попалась скромных размеров легковушка табачного цвета, из которой махал дядя Толик, старинный друг отца; навстречу же ей уже бежали любимые сестры.

Младшая, Дуся-Дульсинея, легко обогнала Ольгу, которой, вообще-то, бегать было противопоказано из-за еще детского диагноза, ставшего основой запрета на физкультуру в течение всей учебы в школе, однако сестрица неплохо освоила спортивной шаги и, несмотря на легкую полноту, была шустрой и ловкой. Когда Дуся уже висела на шее Женьки, Ольга подоспела к ним и крепко обняла среднюю сестру чуть сбоку, чтобы младшую не помять. Дядя Толик весело улыбнулся и крикнул:

— Эй, дембель, загружайся давай!

Строго говоря, родственником он не был, на всегда был близким другом отца, хотя и на десяток лет моложе него. как только семье была нужна машина, Толик был тут как тут, поскольку был человеком весьма приличным и доброжелательным, а водителем был не просто отличным и знающим все дороги, а еще и талант имел именно к подобному роду деятельности, благодаря чему ощущал машину как часть собственного тела.

Женька призналась себе, что соскучилась и по сестрам, и по родителям, и по деду с бабкой, и даже по веселой езде с дядей Толиком. Судя по всему, ему даже в радость девчонок катать, тем более, что дочек старого друга, да и прогуляться просто отлично — весна, все цветет… мда, у Ольги слезы не только от радости, аллергия сестренку точно уже накрыла.

Старшая сестра немного пониже ростом, и пусть обладает от природы чистой и ровной кожей цвета слоновой кости, на это ее красота, по большому счету, и заканчивается, все прочее очень даже обыкновенное: не сильно густые, но пушистые темно-русые локоны, удлиненные серые глаза с темными негустыми, но длинными ресницами, зато брови такие, что все восточные гастарбайтеры от восхищения теряли дар речи. Фигура тоже обычная, вроде и талия есть, да бедра тяжеловаты, ну хоть ноги достаточно длинные и ровные.

Женька ей вопиюще противоречила — тоненька брюнетка такого роста и с такой фигурой, что ее без вопросов приняли бы в Мулен-Руж, такая же сероглазая, но ресницы гуще раза в два, короткие сейчас, но густые волосы, лицо будто скульптор ваял, хотя губы чуть более тонкие, чем хотелось бы. Кожа у девушки была столь же ровной и чистой, да к тому же еще и практически фарфоровая зимой и совсем слегка, не вульгарно, загорелая летом, так что Женька, как и Ольга, почти не употребляла косметики, а духи ненавидели обе. При всем подобном парни за средней сестрой бегали как привязанные.

Дуся чуть более походила на Ольгу, хотя и не была полной — так, просто нормального телосложения, — зато локоны как у сестры и со временем могут стать того же цвета, а вот ростом невелика, максимум пять футов пять дюймов, тогда как у Ольги пять футов семь дюймов, а у Жени пять футов девять дюймов. Как и у сестер, у Дуси темные брови и ресницы, но глаза при этом карие, по тону больше всего напоминающие кофе. О фигуре же в пятнадцать лет судить несколько рановато.

Когда сестрички наобнимались, дядя Толик запихнул рюкзак Жени в багажник, а все три девчонки набились на заднее сидение, причем старшая и младшая зажали демобилизовавшуюся среднюю между собой. Дуся почти тотчас же вытащила из кармана джинсовой куртки кулончик в виде авантюринового клыка на серебряной цепочке (все рое обожали книги Ольги Громыко, и потому две сестры скинулись третьей на подарок на совершеннолетие, но она же не могла носить любимый клык в армии). Женя чуть наклонилась, позволяя сестренке застегнуть замочек на ее стройной шее.

— Спасибо… ох, как я по всем соскучилась?

Ольга чуть нахмурила густые брови:

— Ты что, татуировку набила?

— Это-то? — Женя с ухмылкой провела по ключице. — Хны намешала во время побывки, когда у Софки ночевала.

София, она же Софка-медовка, была еще в школе лучшей подружкой Жени и главной ее конкуренткой в спорте, не удивительно, что и сейчас девушки не потеряли друг с другом связи. Такая же тоненькая статуэтка, как и Женька, Софка тоже любила стильные короткие стрижки, но никак не могла определиться, блондинкой она хочет быть или рыжей, хотя тициановские локоны куда больше шли к ее блестящим карим глазам. Собственно, миленькая и даже симпатичная, она все равно красотой никак не могла ровняться с Женькой, хотя тоже от поклонников отбоя не было.

По поводу хны немного консервативная Ольга не возражала, все одно ведь сойдет, так и спору нет, ей лишь не понравилась сама татуировка (английский девушка учила только в школе, но знала превосходно, а значит, неприличное содержание надписи от нее укрыться не могло). Хорошо еще, что Дуся не видит, ведь, если у Ольги просто способность к языкам, то у Дуськи самый настоящий дар, она уже английский и немецкий выучила, очередь за французским и японским. Мечта стать лингвистом явно осуществиться, тогда как Ольга, вынужденная работать, дабы оплатить свою учебу на юрфаке, еле на диплом наикала, но не от неуспеваемости — с этим все в порядке, — а от усталости, ведь работать пять дней в неделю по восемь часов как все приличные люди, делая в выходные контрольные, могут все, но копыта отбросить от этого тоже недолго. Не удивительно, что еще в Женькином нынешнем возрасте произошел крах личной жизни, от которого она оправилась только сейчас, два года спустя, да и то лишь благодаря стрессу от госэкзаменов… а на горизонте еще и диплом, жуть страшная! Бедная девушка даже заикаться начала, да и на задания местной газеты, где она в нерабочее время трудилась вольнонаемной, пришлось напрочь забросить. Ничего, корреспондент еще напомнит о себе.

— Девочки, у меня было много времени, и я решила, — Женька выдержала эффектную, почти театральную, паузу. — Я буду каскадером.

— Что-о?!

Как от Ольгиного рыка дядя Толик руль не выпустил осталось загадкой.

— Как?! — пискнула Дуся.

Ольга незамедлительно пошла в атаку:

— С-с ума сошла! — от нервов заикание прорезалось опять. — Бабке с дедом н-не ляпни! Шею же свернуть н-на раз-два можно!

— Да перестань, — отмахнулась Женя, — что мне будет? Я была КМС до призыва, или забыла?

— Женечка, ну не надо, — взмолилась перепуганная Дуся. — Страшно…

Ольга кипела так, что вот-вот дым из ушей полезет. Нет. ну каково?! Родная сестра только и думает, как бы угробится, а что родители и бабушка того не переживут ее не волнует! Под замок — и делу конец, не глядя, что давно совершеннолетняя.

Перепалку решительно пресек дядя Толик:

— Ладно вам, девчонки, время все покажет — я вон тоже не думал, что только катать и буду.

Ольга согласно кивнула и, перестав злиться, сказала уже четко:

— По крайней мере, пока диплом не получу, потрудись экстримов не предпринимать, а там уже видно будет.

— Как скажешь, домомучительница, — поморщилась Женька.

Еще в детстве и ранней юности Ольгу она лично дразнила фрёкен Бок или просто домомучительницей, но сестра обычно пропускала подколки мимо ушей, только порой грозилась надрать оные Женьке, если та Дуську плохому научит. Что поделаешь, пусть старшая сестра была и не садовским ребенком, но зато чувство ответственности было у нее, похоже, врожденным, и за сестер радела всю жизнь. Женя, может, и могла бы сопротивляться Ольгиной морали, а вот Дуся, покладистая от природы, слушалась как шелковая, хотя изначально морали насаждала бабушка по отцу, в молодости очень красивая, но столь же добродетельная, и потому учившая внучек тому же, что было нормой в ее времена (о чем лично Ольга не жалела, Дуся же даже восхищалась, а объективная Женя принимала только частично). В минуты раздражения старшая из сестер порой величала бабушки консерватизм «пещерной логикой», но сестриц все равно строила как заправский сержант (теперь-то Женьке было с чем сравнить).

Дальше ехали весело, обмениваясь новостями и вспоминая школьные годы (Дуся больше помалкивала), но дома, когда Женька зашла в безукоризненно прибранную сестрами комнату, беседа неожиданно возобновилась.

Ольга зашла без стука и сразу же села напротив сестры, мягко взяв ее руки в свои — ее кисти были крупнее, но все же изящными, а вот сила у сестер, похоже, была одинакова.

— Жень, ты все-таки подумай…

Брюнетка обиженно тряхнула короткими волосами:

— Ну что ты со мной делаешь? Мне что же, похоронить свою мечту?

— Лучше мечту, чем тебя, — резко припечатала невоздержанная на язык Ольга. — Что ж мне, н-на колени перед тобой пасть, что ли?

«Литературная речь плюс заикание, — мелькнуло в голове у Жени, — она вне себя…» Злить старшую сестру в ее планы не входило, а то, по возвращению родителей с работы, не миновать кровавых разборок, причем если папа Иван Сергеевич просто скажет немного ласковых, то мама Екатерина Семеновна может ее же собственный армейский ремень использовать не по прямому назначению.

— Оль, ну я тебя очень прошу… ык…

А что еще может вырваться, если тебя притиснули к себе так, что дыхнуть и то нечем? Сила у сестренки почти такая, что реслер позавидует, несмотря на то, что все физические упражнения ограничены стиркой и уборкой, а поднятия тяжестей — сумками с продуктами. Женя лихорадочно прикинула, как бы высвободится, и вдруг с удивлением поняла, что сопит сестра не только и не столько от аллергии.

— Оля?

— Убьешься же, — всхлипнула та в ответ. — Я знаю, мне сон приснился…

А вот это уже серьезно, сны у нее сбывались четко: сначала в детстве Оля увидела, как мимо их дома на окраине города едет маршрутное такси, хотя тогда они ходили только от железнодорожной станции — совсем недавно маршрутка и правда стала ходить мимо них, даже остановку оборудовали; затем Оля подробно описала своей подружке Ане, в какую она с родственниками въедет квартиру, и на тебе, такую они как раз и получили. Если сестра запрещает каскадерскую профессию по той причине, что видела во сне что-то страшное, лучше послушаться.

— Ландо, — с трудом прохрипела изрядно стиснутая девушка, — по рукам.

Тут их обеих обняла подоспевшая Дуся, и дышать стало окончательно нечем, зато пришла какая-то странная эйфория, словно Женька только сейчас четко осознала, что она снова дома, скоро увидит тех, по кому так страшно скучала, а потом, как было обещано, они с сестрами махнут куда-нибудь в теплое местечко вроде Крыма или Крита, как повезет. Жизнь, как всегда, прекрасна.

Но все-таки когда девчонки ее отпустили, Женя почувствовала себя и вовсе превосходно.

Самое прекрасное в жизни то, что никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Сестренки тоже не знали, какое приключение может ожидать их в отпуске, но испытать что-то новое были не прочь.