Глава 24

Гномы уехали. На память о них у Мятки остался кулончик в форме ягоды боярышника[1], а деревенская жизнь постепенно входила в свою колею. Наступило лето, в меру тёплое и влажное. Полутролли жили размеренной жизнью честных тружеников и были всем довольны. Яшка не сводил жарких глаз с вдовы Тремме, и та краснела и смущалась под этим взглядом. Элина с утра до вечера хлопотала в таверне, а ночью от усталости падала на свою узкую кровать. И лишь иногда под утро ей снился долгий сиреневый взгляд…

На зелёных летних крыльях пролетела ещё одна амаркада. Элина погасила лампы в зале. Полутролли уже отправились спать к себе, а Яшка утопал к своей любезной Тремме: Элина слышала его торопливые шаги. Было душно, и сон не шёл к трактирщице. Она поднялась, распахнула жалкое оконце своей каморки пошире и вгляделась в летнюю ночь.

Как ни странно, в этом мире не было луны. Элина уже не раз успела удивиться этому факту. Зато звёзд на небе было не счесть! Крупные, яркие, они сияли молочным светом, сливаясь в светящиеся облака. Как же это было красиво!

Внезапно Элина насторожилась. Издалека слышался глухой перестук. Похоже на лошадиные копыта, но те обычно позвонче. Топот приближался, и на дороге, ведущей к таверне, и впрямь возник силуэт лошади. Только всадник не был похож на человека. Что-то толстое и горбатое сидело верхом, а голову странного существа украшал… светлый хвост дроу!

Элина как была, в одной тонкой рубашке и босиком, выскочила в зал, спешно запалила фонарь, в свободную руку взяла кочергу и вышла на крыльцо. Всадник чуть придержал коня, но тот шёл спокойно, будто уже знал дорогу. Копыта были обмотаны тряпками. Вот почему их топот показался Элине таким странно глухим!

Верхом сидел Рэйшен, а позади него — невысокая худенькая девушка, почти девочка. Изодранная юбка не прикрывала голых коленок, босые ступни все исцарапаны. Рэйшен соскользнул с седла, и девушка почти упала ему на руки. Голова её запрокинулась, и Элина поняла, что девушка теряет сознание, а рубашка её вся в чём-то тёмном и мокром.

— Эли! — Рэйшен сделал шаг вперёд к крыльцу, держа девушку на руках. — Помоги мне! Услуга… Помнишь?

— Помню, — Элина была шокирована, но смогла взять себя в руки. — Рэйшен, что ты с ней сделал?

— Это не он, — прошелестела девушка, не открывая глаз.

Рэйшен возмущённо сверкнул на Элину фиолетовыми глазами.

— Её ранили в пути!

— Ладно, неси прямо ко мне в комнату и клади на кровать.

Сама Элина побежала в пустую кухню за горячей водой и кувшином крепкого хлебного вина. В свободной руке пришлось тащить фонарь. Стараясь не шуметь и ничего не выронить, женщина поспешила в свою каморку. Мощный дроу занял в ней почти всё свободное место, и Элина еле-еле могла развернуться. Раненая девушка лежала на хозяйской кровати ничком, и из-под левой лопатки у неё торчала стрела с серым оперением! У Элины затряслись руки: какой же гад посмел калечить юное беззащитное создание!

— Рэйшен, — обратилась хозяйка к дроу, — сделай что-нибудь с фонарём, чтобы он светил ровно и не мигал. Можешь? Хорошо, тогда сядь к столу, чтобы мне было больше места.

Рэйшен послушно кивнул, а трактирщица принялась рассматривать худенькую спину. Да, рубашку снять аккуратно не получится. Элина влезла в шкаф и достала ларчик, обшитый кожей. В нём лежали баснословно дорогие ножницы, иголки и нитки. Женщина вытащила ножницы и осторожно разрезала окровавленную рубаху. Стрела вошла глубоко, наконечник полностью спрятался под кожей. «Придётся резать», — мелькнула паническая мысль.

— Это татуировки? — вслух спросила Элина, указывая на зеленоватые полосы на коже девушки.

Раненая через силу усмехнулась, а Рэйшен пояснил:

— Нет, она всегда такая. Это же лесная нимфа.

Элина чуть ножницы не выронила от удивления, но вовремя подхватила их и ловко отчекрыжила от своей простыни несколько кусков. Эх, прости, Тремме, но придётся тебе снова садиться за шитьё!

— Какая же дрянь стреляла в нимфу?!

— Люди барона Жадвиля, — сумрачно бросил дроу.

Элина обомлела. Вот те раз!

— Не бойся, — истолковал её реакцию по-своему Рэйшен, — след я запутал, погоня к тебе не явится.

Элина тем временем осторожно промывала кожу нимфы вокруг вонзившейся стрелы.

— Вот и славно, — хмуро ответила она Рэйшену, — а то они бы нам помешали. А нам надо надрезать кожу здесь и здесь, вытащить стрелу, а получившуюся рану зашить…

Глаза нимфы стали огромными, и в них отразился свет фонаря.