Глава 16

Солнце уже скатывалось к верхушкам леса, когда путешественники въехали в Примежье. Старостина лошадь, почуяв близость дома, зашагала веселей. Откуда-то вынырнула ватага чумазых и лохматых ребятишек.

— Вернулась! Приехала! — заголосили они наперебой.

Взбивая пятками тёплую пыль, дети помчались по деревне, вопя во всё горло, что приехала дара Элина, а с нею странный народ. Да ещё и куча добра на подводе лежит. Народ в деревне, как оказалось, был падкий на всякие зрелища да новости. Элина только диву давалась, неужто в конце весны у крестьян нет огородных или полевых работ? Такое впечатление, что вся деревня собралась у Элининой таверны, а впереди всех — староста Усень.

Элина, как только смогла сползти с подводы, поблагодарила Усеня за помощь, рассказала, как свиделась с его свояком, и передала все приветы. Народ с любопытством глазел на семейство полутроллей и инкуба, которые разгружали привезённое добро. Рэйшен по-прежнему сидел в седле, поглядывая на толпу. Элина неодобрительно отметила, что на дроу таращатся все девицы и молодухи. «Нет бы на инкуба глазели, он тоже молодой и красивый! Вон глаза как горят!» — с раздражением подумала женщина, перенося свои вещи в небольшую каморку, которую давно присмотрела для себя.

Это была крошечная комнатка, где еле-еле умещались столик с табуретом, шкаф (совсем небольшой) и узкая кровать. Зато из этой комнатки можно было попасть в любую часть таверны, включая съёмные комнаты наверху.

— Помочь?

От неожиданности Элина чуть не выронила сумку. При своих габаритах Рэйшен умел двигаться почти бесшумно.

— Ты лучше помоги Умраду с Яшкой, а то мы до ночи барахло таскать будем.

— Ладно, но за это, — Рэйшен прищурился, — бесплатная ночёвка для меня и стойло для лошади. Идёт? Это помимо ужина!

— Ты — циничный торгаш, — вздохнула Элина. — Но я согласна.

Она согласилась бы и на худшие условия: не хотелось доверять разгрузку местным, могли и стянуть чего-нибудь, доказывай потом, что это твоё. Элина хорошо запомнила слова дроу о том, что она — чужачка, да ещё притащила нелюдей. И впрямь надо бы всем проставить пива, чтобы отнеслись к пришлым подружелюбнее.

Майрага хозяйничала на кухне (Умраду там понравилось, Элина видела), начиная готовить ужин. Огонь в очаге уже пылал, а котелки и кастрюли выстроились вдоль стены. Бочку с пивом торжественно вкатили в обеденный зал и установили позади прилавка.

Деревенские мужики откровенно облизывались, поглядывая на эту бочку, и Элине пришлось объявить, что одна кружка пива каждому — за счёт заведения. Рэйшен честно помогал в разгрузке вещей, так что Усень вскоре смог забрать и свою усталую лошадку, и подводу. Элина носилась туда-сюда, чувствуя, что ей ужасно не хватает помощников. Длинный сарафан путался в ногах, не давая передвигаться так быстро, как хотелось. В конце концов, Элина чуть не грохнулась на лестнице, когда несла бельё в комнату, облюбованную Рэйшеном.

— Дара Элина, а давай мы тебе поможем!

Элина обернулась. На ступеньках позади неё стояли две девицы. Одна смело вышла вперёд. Кстати, именно она была в числе глазеющих на дроу. Ишь, нахалка какая! Вторая девица вела себя поскромнее. Её Элина видела ещё раньше, где-то во дворе у Усеня.

— Как вас звать, девушки?

— Я — Мятка, а она, — бойкая девица мотнула головой в сторону скромницы, — Рута, старостина дочка.

— Вот что, девушки, — решительно проговорила Элина, — помощь мне нужна внизу, в зале. Идите туда, расставьте стулья вокруг столов, протрите кружки и подносы. Всё понятно?

Девушки закивали.

— А можно мы у вас всегда работать будем? — поинтересовалась Мятка.

Рута дёргала её за подол, делая страшные глаза, но Мятке было всё равно. У неё было цель, и девица шла к ней напролом.

— Помогите мне сегодня: надо будет разносить еду, принимать заказы, забирать пустую посуду…

— Я всё это могу! — перебила хозяйку Мятка.

— И при этом не провоцируй выпивших мужиков! — видя, что Мятка не поняла, Элина растолковала. — Я имею в виду, не позволяй им к себе приставать.

Мятка так плотоядно ухмыльнулась, что Элина всерьёз обеспокоилась, как бы её таверна не превратилась в дом терпимости.

— Рута, — обратилась Элина к старостиной дочке, — а что отец твой скажет?

— Да он не против…

Тут Элину осенило:

— Ага, ты, значит, — его глаза и уши?

Рута с виноватым видом кивнула. Элина, прикусив губу, задумалась. И что этот хитропопый Усень хочет разнюхать? Цены на горох? Что-то сболтнут подвыпившие гости, а Мятка с Рутой услышат да расскажут? В конце концов, ей, Элине, это пока ничем не вредит, а дальше видно будет.