Над выходными порталами подземного жилого комплекса, где обитала Лиара, шелестел проливной дождь. Дороги немного развезло — дождь шёл уже двое суток. Такое на Тессии случалось. В небе Тессии гремели раскаты орудий — Флот защиты продолжал отражать атаки подразделений Жнецов и их пособников, пытавшихся в очередной раз прорваться поближе к поверхности материнской планеты азари и учинить разгром. Небо, затянутое грозовыми облаками, навевало тоску.
Вечер для Лиары всегда теперь был сложным временем. Она после возвращения с Илоса старалась привыкнуть к изменениям, происшедшим в ней, но, как и предупреждали Таэла и Явик, дело это оказалось далеко не таким быстрым. И сейчас молодая азари, в которой почти любой разумный обитатель Галактики без труда узнал бы Советницу Цитадели, переодевалась в свой научный комбинезон — в нём она чувствовала себя особенно спокойно и уверенно.
Очередной рабочий день Советника подошёл к концу и теперь она пришла к себе в квартиру, чтобы провести здесь, в полном одиночестве, остаток дня, ночь и раннее утро. Постепенно бешеная нагрузка первых декад пребывания на столь высоком посту уступила место нормативной загруженности и теперь Лиара могла больше внимания уделять научной работе, работе в своей информационно-посреднической фирме и службе в Ополчении. Да, да, службе в Ополчении. И, хотя, конечно, не было и речи о том, что она окажется на передовой, где нибудь в первой линии окопов, но всё равно — она не собиралась бросать службу, прерывать свою деловую связь с Гражиной М'Вайс и погрязать в чиновничьем болоте.
Переодевшись, Лиара села на табурет, стоявший у стены бедно обставленной комнаты, чуть склонила голову, сложила на коленях руки и задумалась.
Она помнила о том, что Явик говорил о нескольких месяцах пребывания на Илосе. А оказалось, что она провела на этой секретной протеанской планете всего лишь несколько декад. Но каких декад — наполненных заботами, делами и работой до предела. Она и сама понимала, что теперь она очень изменилась, к счастью, только внутренне и лишь самую малость — внешне.
Шёл дождь. А в дождь ей всегда хорошо думалось. И даже если она находилась глубоко под землёй, она каким-то там по счёту чувством всегда ощущала: да, идёт дождь. Часто она не могла позволить себе отвлечься от работы, от выполнения задач, подумать о чём-то важном для самой себя. А сегодня она может себе это позволить, может расслабиться, может побыть наедине сама с собой. Как бы там ни было, война продолжалась и Жнецы никуда не делись, но теперь обитатели Галактики смогли наконец ощутить свою собственную силу и свыкнуться со своей решимостью не просто выстоять, но и победить.
В детстве, таком далёком теперь, Лиаре всегда казалось, что дождь идёт на всей Тессии. Это потом мама ей популярно, коротко, а потом всё подробнее объяснила, что так обычно не бывает: дождь на всей планете — это ненормально. Это попросту опасно. И теперь Лиаре вполне достаточно знать, что где-то на её родной планете дождь не идёт.
Она продолжала верить, что дождь питает Океан. Вечную прародину расы азари. Да, о круговороте она тоже хорошо знала, но сейчас её больше устраивали не научные, а обычные пояснения и объяснения. Дождь очищает Тессию от скверны. Хотя бы немного, но очищает. Питает не только Океан, но и сушу материнской планеты азари. Даёт возможность верить, что всё плохое будет смыто в безвременье, канет в забвение.
Лиара подняла голову, её прямой взгляд упёрся в противоположную стену комнаты. Она привычно «промотала» перед внутренним взором происшедшее за этот день. Отметила недостатки, вопросы, ошибки, проблемы, над которыми следовало поработать. Дождь не мешал, наоборот, он помогал сосредоточиться, снимал внимание с неважного, неценного, ненужного. Лиара хорошо представляла себе косые струи льющейся с небесного свода Тессии воды.
То, что нельзя ей забыть — никакой дождь не смоет. Не властен он над таким. Лиара вспомнила себя в дни, когда она отчаянно отодвигала от себя совершенно реальную угрозу инвалидности. Себя, с обострившимися чертами лица, восково-землистым цветом кожи, отростками, больше походившими на рёбра решётки какого-нибудь радиатора от мощной промышленной установки. Вспомнила свои глаза с резко сузившимися зрачками, несмотря на то, что в палате царил почти постоянно полумрак. Ей он почему-то не мешал видеть обстановку палаты во всех деталях. Вспомнила свой халат-платье, надеваемый на медицинскую футболку. Однотонная расцветка, минимум застёжек, несильные резинки, поддерживающие форму. Да, такой она была совсем недавно. Это ранение, точнее — его последствия, но, наверное, и оно само, теперь всегда с ней и в ней.
Она вспомнила себя, плачущую от бессилия, от страха, от безнадёжности, от безысходности. Плачущую в те редкие минуты, в те редкие часы, когда она оставалась наедине сама с собой в палате. Госпиталь — место для проявления такой слабости. Обычное место для страха и место для боли.
Лиара вспомнила, что мама, прекрасно знавшая и чувствовавшая, насколько её дочка слаба, насколько она часто плачет, принесла ей в палату и повесила на спинку стула тот самый научный комбинезон. Тот самый, в котором её, Лиару Т'Сони, едва не зарезал до смерти слуга Призрака-Харпера Кай Ленг. Вспомнила, каким взглядом она, лежавшая навзничь и проклинавшая себя за телесную, за физическую слабость, посмотрела на этот комбинезон. Она тогда, в первые минуты была уверена, что никогда его не наденет. Зачем азари-инвалиду этот комбинезон? Она всё равно не сможет полноценно работать даже в лаборатории, даже на чисто лаборантской должности, даже просто выполняя необходимую, но чисто техническую работу по обслуживанию нужд научных сотрудников.
Она с ненавистью и в то же время со страхом смотрела на этот комбинезон и знала, что мама читает её взгляд. Читает во всей полноте и во всей жёсткости, даже жестокости. Читает — и ей самой больно и страшно, потому что она как никто знает, насколько жестока жизнь.
Лиара тогда много часов смотрела на этот комбинезон. Смотрела, принимая процедуры, смотрела, когда ела, смотрела, когда просто лежала, пытаясь хоть как-то собрать себя воедино. Долго смотрела. Смотрела, понимая, что она может надеть этот комбинезон, но что ей следует делать дальше? Как действовать? К чему стремиться? Она может надеть этот комбинезон в последний раз, чтобы попрощаться с любой мечтой, любой возможностью вернуться к научной работе, вернуться в науку как знающий опытный дипломированный специалист. Она может надеть этот комбинезон, чтобы просто ощутить, осознать, почувствовать реальность возможности сделать выбор дальнейшей своей судьбы. Не принимать какое-то одно окончательное решение, а просто укрепить себя в осознании самой реальности возможности сделать такой выбор, уйти от предопределённости жизненного тупика, из которого, вполне возможно, нет выхода. Она может надеть этот комбинезон, чтобы заставить себя поверить в то, что она вернётся в науку, вернётся к исследовательской работе, вернётся на прежний уровень и сделает больше, лучше и полнее представление и понимание о части окружающего мира.
Она несколько десятков минут, когда мама уже ушла поздним вечером из палаты, собирала себя по кусочкам воедино, чтобы просто заставить себя надеть этот комбинезон. Просто надеть. Почему-то она верила в то, что только тогда, когда она наденет этот комбинезон, застегнёт, поправит и встанет перед палатным зеркалом, только тогда она сможет принять решение, сможет сделать реальный полный окончательный выбор. Не сразу, но сможет. Обязана суметь.
Она медленно, очень медленно пододвинула к кровати с помощью костыля стул с разложенным на нём комбинезоном, протянула подрагивающую руку к нему, ухватилась за воротник, затем взялась другой рукой, тоже дрожащей за рукав, приложила к себе, к изрядно надоевшему халату. Что делать — это самая удобная для врачей форма одежды пациентки. Случись что, его, этот халат, по меньшей мере не надо будет резать, как любую другую одежду. Приложила к халату комбинезон и поняла — это не то. Либо она этот комбинезон оденет… Либо ей придётся вернуть его на стул и отодвинуть стул костылём как можно дальше. Так далеко, чтобы даже мысли не возникало повторить попытку.
Несколько минут она тупо смотрела на комбинезон, прижатый к халату. Смотрела, пытаясь свыкнуться с тем, что впервые за долгие декады она держит в руках небольничную, собственную одежду. К которой когда-то относилась спокойно и даже равнодушно. А теперь… Теперь она даже не знает, хватит ли у неё решимости надеть этот комбинезон. Тот самый, в котором она едва не погибла. Будучи честной сама с собой, Лиара понимала, что имеет все права и все возможности отодвинуть этот комбинезон в сторону, отодвинуть куда подальше, ведь теперь в её сознании он накрепко связан с тем, что произошло в храме Атаме. С тем, что тогда она рухнула на пол храма, чувствуя, как хлещет кровь, как уходят силы, как покидает её тело, не достигшее даже возраста матроны — а может, и хорошо, что не достигшее — сама жизнь.
В этом комбинезоне её доставили в Центральный госпиталь Тессии. Его не стали резать или рвать, его просто сняли. Может быть, подумали о том, что это — привычная для неё одежда, может быть ещё что-то подумали, но оставили комбинезон в целости и сохранности. И мама забрала его домой. Наверное, она не однажды плакала, прижимая этот комбинезон к себе. Наверное, так оно и было. Она плакала. Плакала, потому что слишком хорошо представляла себе, что такое потерять ребёнка вот так — от руки убийцы. У Этиты так погибла дочь. Мятежного Матриарха неоднократно пытались заставить играть по чужим правилам. И, как водится, использовали для этого все возможные рычаги давления. Пожалуй, это единственное, что знала Лиара твёрдо о дочерях своего отца.
А тогда она прижимала к себе этот комбинезон, сидя на кровати. Несколько минут она потратила на то, чтобы заставить себя сесть в кровати, ведь изголовье больше чем на шестьдесят градусов не поднималось — автоматика наотрез отказывалась выполнять прямую команду — поднять изголовье на угол в девяносто градусов, на прямой угол. Пришлось напрячься, самой сесть, не спуская ноги. Когда-то ей это было так привычно, ведь она, Лиара Т’Сони обладала гибким молодым телом. Телом, которому не исполнилось даже двести лет…
Она сидела в кровати, прижимая к себе комбинезон, сидела в полутьме палаты, глядела по сторонам, натыкалась взглядом на стойки с медицинской аппаратурой и старалась в очередной раз собрать себя воедино. Она могла бы просидеть вот так, прижимая комбинезон к себе, несколько часов, но что бы ей это дало? Ничего. Ноги, как она знала, её без костылей просто не удержат. А ей нужно надеть этот комбинезон. Надеть во что бы то ни стало. Иначе она просто не примет одно из самых важных для себя решений. Может быть не одно, а несколько самых важных для себя решений.
Лиара с тоской смотрела на неподвижные, одеревеневшие от неожиданной нагрузки ноги. Они саднили, болели и ныли, хотя она ещё не спускала их с кровати, не сделала ими ни шагу за последние несколько часов. А они уже ноют и саднят так, словно она прошагала на них несколько десятков километров.
Хорошо ещё, что комбинезон не требуется одевать через ноги. Это по сути своей только халат, пусть и особого покроя, со всякими дополнениями, но всё же это халат. А значит, можно ноги будет напрячь в самую последнюю очередь. Хотя — нет, их придётся напрячь не раз намного раньше, ведь одев халат, его следует привести в порядок, а тут придётся очень даже много подвигаться. Ноги обязательно будут задействованы в этих движениях — такова уж эта одежда.
Ослабевшими руками Лиара накинула комбинезон на плечи, потом сняла с плеч, вдела руку в один рукав, затем во второй, повращала локтями и запястьями, приноравливаясь к почти забытым ощущениям. Да, это определённо не больничный халат. Это — рабочая повседневная официальная одежда очень деятельного, умного, знающего органика. Разумного органика. А она, Лиара Т’Сони в последние несколько дней напоминает полутруп. А не собранного пружиной учёного. Больше пятнадцати минут она одевала этот комбинезон. Ноги саднили — это только так кажется, что тело — не единый организм. Очень даже единый. Схватив костыли, Лиара привычно, преодолевая резкую стреляющую боль в коленях и щиколотках, бросила тело вперёд и вверх, чувствуя, как подушки упоров врезаются в ткань комбинезона, как потрескивают сочленения рукавов. Да. Мало всё же обезноженных учёных. Почти что и нет таких. Успокаивая дыхание, Лиара считывала новые ощущения, одновременно застёгивая немногочисленные, но достаточно хитрые и тугие застёжки и липучки. Наконец она привычно одёрнула полы комбинезона и взялась за ручки костылей. Сделав два шага, остановилась перед панелью, за которой было скрыто большое, в рост взрослой азари зеркало. Несколько минут успокаивала зачастившее дыхание. Трудно, но заставила себя протянуть руку к настенному пульту, нажать клавишу открытия панели.
Полотно ушло в сторону, Лиара проконтролировала нажатие ещё нескольких клавиш, активируя софиты так, чтобы они светили в четверть накала. Незачем устраивать в палате иллюминацию — время позднее. Да и удар пучков яркого света по глазам для неё, привыкшей к полутьме, полумраку палаты — не самое лучшее продолжение осуществления принятого решения.
Когда она подняла голову, заставив себя поставить её прямо, выпрямиться, даже стоя опираясь на костыли, она поразилась тому, что её всегда достаточно широко открытые глаза теперь больше напоминают бойницы. Веки сузились и зрачки сейчас далеко не полностью видны. Глаза немного ввалились, веснушки под глазами, милые пятнышки, свидетельствовавшие о том, что она — чистокровная азари, рождённая от двух азари, стали резче выделяться на бледной коже. Уголки рта немного поднялись, контуры губ стали резкими, сами губы уплотнились, стали больше походить на две ниточки. Скулы обозначились чётче. Если бы она не заставила себя поднять голову… вид был бы вообще убитый. Она несколько минут смотрела на себя. Привыкала к своему новому, «нехалатному» внешнему виду. И чувствовала, как сознание с подсознанием решают трудную задачу — как ей, Лиаре Т’Сони быть дальше? Сдаться на милость инвалидности, продолжать трепыхаться и сопротивляться, не делая окончательного выбора или всё же попытаться вернуться к активной жизни, в том числе и к научной работе?
Она приняла решение и вернулась. Она поверила в себя и сейчас она может совмещать несколько направлений деятельности, втискивая в стандартные сутки столько дел, что другая азари не смогла бы и представить себе, как вообще реально это можно успевать. А она, Лиара Т’Сони, может и делает это. Совмещает и она счастлива.
Она проделала большой путь и теперь понимает — можно и нужно смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Можно и нужно, потому что мир, окружающий мир, в котором она имеет счастье и возможность жить, заслуживает того, чтобы его изучали и им восхищались. В этом мире присутствует столько всего интересного, ценного, важного, что хватило бы времени хотя бы увидеть, а если будет возможно — и прикоснуться, почувствовать всё это или хотя бы большую часть этого богатства, этого содержания. Лиара понимала, что она, к счастью, сохранила в себе способность смотреть на мир именно широко раскрытыми глазами, несколько удивлёнными, несколько изумлёнными.
Ей пришлось научиться тому, что знают обычно азари, достигшие возраста в триста и более лет. Ей пришлось научиться грустить, научиться чувствовать острую душевную боль, острое бессилие и слабость, свою беспомощность и неотвратимость случившегося. Тогда глаза неизменно гаснут, веки суживаются и взгляд опускается, останавливаясь на какой-то одному ему ведомой точке. Все контуры окружающих предметов утрачивают свою чёткость. Пропадает куда-то необходимость двигаться, часто хочется замереть, чтобы дать возможность сознанию и подсознанию поработать в наиболее комфортных условиях. Не торопясь и не спеша. А ведь так это редко получается!
Она смогла преодолеть ограничения, смогла вернуться к научной работе и смогла организовать своё собственное дело — маленькую информационно-посредническую фирму. Ту самую фирму, какую всегда хотела организовать самостоятельно. Да, она знала о том, что мама присмотрела для этой фирмы помещение, но Лиара не смогла столь быстро оправиться от ранения. А потом… Потом пришлось совмещаться — наука и бизнес. Потом пришёл черёд другого важного решения. Решения встать в строй Ополчения. Пришли Жнецы — и жизнь изменилась не только у Лиары, не только у азари. Жизнь изменилась у всех обитателей Галактики.
Почему она об этом сегодня так подробно вспоминает? Наверное, потому, что её жизнь готовится сделать очень крутой поворот, поставить её, Лиару, перед очередным, очень серьёзным выбором. Однозначным выбором. И, как всегда перед тем, как сделать этот выбор, младшая Т’Сони стремится вспомнить важные моменты своей жизни. Да, прошлой жизни, но её собственной жизни. Она, например, сейчас может до деталей вспомнить, как лично наводила порядок во всех помещениях первого офиса своей информационно-посреднической фирмы. Да, всего два этажа, где первый предназначался для работы с посетителями, а второй — для специальных и закрытых работ. Лиара сутками пропадала в офисе, закупала оборудование, технику, мебель, разные мелочи. Находила в этом удовлетворение и радость. Да, уставала, куда же без этого. Но зато потом фирма стала быстро набирать авторитет и влияние, клиентов становилось всё больше и больше, через короткое время потребовалось расширяться — все посетители уже не умещались в маленькой комнатке первого этажа. Купили новое помещение, продали старое и перевезли всю мебель, всё оборудование. Разве что кое-что подремонтировать пришлось. Снова Лиара сутками пропадала в офисе, снова она влезала во все детали, не только контролировала и указывала, но и помогала или, по меньшей мере, старалась помочь.
Она познала силу, мощь и влияние особой власти — власти информации. Сутки, проведённые перед десятком мониторов давали ей иногда больше, чем несколько месяцев кропотливой археологической разведки. Но зато она научилась ценить это время, научилась видеть скрытое, научилась понимать замаскированное. Она почувствовала, что находится на своём месте, не требующем от неё физических сверхусилий. Конечно, сидячая офисная работа, малоподвижная работа требовали компенсации и такой компенсацией стала научная работа. Лиара пришла в научно-исследовательскую лабораторию и поначалу решила занять в ней скромное место лаборантки. Она не сразу поверила в то, что и здесь сможет работать в полную силу.
Оказалось, что она многое помнит, многое знает и многое умеет. И, главное, она не стала сразу ориентироваться на должность хотя бы младшего научного сотрудника, что, как ни странно, было весьма положительно оценено её новыми коллегами. Лиара избежала искушения прослыть выскочкой, она самостоятельно, опираясь на свои собственные силы, знания, умения, навыки, смогла сделать себе имя в науке. Да, теперь она не занималась протеанами, она занималась совсем другими разноплановыми вопросами и проблемами, но это позволяло ей чувствовать себя уверенно, комфортно, спокойно. Может быть, протеане стали её увлечением молодости. Может быть. Но что-то ей подсказывало, что придёт время — и она снова вплотную займётся изучением протеан, их цивилизации, их расы, их истории, их культуры.
И вот теперь несколько дней назад она вернулась с Илоса, где немало времени провела среди протеан. Живых, реальных, настоящих протеан. Детская и юношеская мечта наконец-то стала реальностью. Пусть тайной для почти всех остальных разумных, но всё же стопроцентной реальностью. Можно даже сказать — объективно существующей реальностью. Эти дни, проведённые в сообществе протеан дали Лиаре больше, чем полсотни лет археологических изысканий и корпений над текстами и картинами в библиотеках.
Получив возможность заниматься наукой и сохранив за собой возможность работать в информационной сфере, Лиара почувствовала себя намного увереннее. Да, она работала на износ, да, она уставала, да, она часто была утомлена, часто ловила себя на мысли, что практически не знает, что такое бездумно просиживать или пролёживать часы и сутки, но всё же она была счастлива. Счастлива тем, что смогла найти для себя новый, приемлемый лично для себя путь, свой собственный путь, который начался с того самого появления в палате Центрального госпиталя Тессии военных медиков-азари. Их приговор был суров и точен — если она не хочет, чтобы инвалидность покорила её всю без остатка, она обязана напрягаться и жить с предельной нагрузкой. Предельной!
Сложно было Лиаре свыкнуться с такой необходимостью. Очень сложно. Всё же ей едва исполнилось сто десять лет и по всем стандартам, привычным для азари, она была девой. Обычной девой, которой пристало заниматься глупостями, участвовать во всевозможных авантюрах и вообще не особо задумываться над будущим. Для Лиары такой путь оказывался закрыт. Она не могла позволить себе расслабиться. Не могла позволить себе остановиться. Сейчас, будучи в ранге Советника Цитадели, она с трудом могла себя представить наёмницей на службе какого-нибудь разумного органика, обладающего, к примеру, раздутым самомнением и большими денежными возможностями. Ещё менее свободно Лиара могла себя представить танцовщицей в каком-нибудь ночном клубе. А ведь согласно многократно проверенной статистике именно эти два занятия были весьма характерными для азари её возраста.
Встреча с протеанином Явиком стала ещё одним поворотным пунктом. Одним из таких поворотных пунктов, которые расставляются на гигантской карте возможностей рукой судьбы. Да, пришлось переосмыслить свои статьи, их положения, придти к совершенно другим выводам и осознать, очень глубоко осознать, что сейчас протеанская проблема является для неё, Лиары Т’Сони сферой, в которой она обязана соблюдать строжайшую секретность. Хорошо, что её многому научила работа в информационно-посреднической фирме — что такое информационная безопасность, защита информации и коммерческая и служебная тайна, младшая Т’Сони теперь знала очень хорошо не только в теории, но и на практике. Однако никакая тайна, никакая секретность не мешали ей при любой возможности много размышлять над протеанской историей, над особенностями развития протеанской расы и над многим другим, что неизменно связывалось с обрётшим трёхмерность, даже четырёхмерность понятием «протеане».
Вместе с углублением понимания протеан Лиара углубляла и понимание жизни Галактики в целом. Потому при всей неожиданности её назначения на пост Советника Цитадели по Азарийскому пространству не стало неоправданным, необдуманным шагом. Она не сомневалась — протеане оценили её работу, её вклад в изучение протеанской расы и посчитали необходимым дать ей возможность занять один из верховных постов в исследованной органиками части Галактики. И сейчас Лиара Т’Сони понимала: её пребывание на посту Воюющего Советника — не случайность, а закономерность, нормальный промежуточный итог всей предшествующей её работы — начиная от юношеского и детского увлечения протеанами и кончая стремлением вернуться к нормальной активной жизни после тяжёлого ранения, которое многие знающие детали органики не без оснований называли боевым ранением и соответственно относились и к самому факту ранения и к Лиаре.
Получалось, что в свои сто с небольшим лет, она, младшая Т’Сони, действительно достигла успехов и результатов, которыми не могли похвастаться не только матроны, разменявшие пятый десяток, но и матриархи, разменявшие восьмой. И по всему выходило, что и дальнейшие ступени, на которые предстоит подняться, не замедлят проявиться из тьмы неопределённости, по чистой случайности именуемой будущим.
Будущим, обладающим многомерностью и требующим соответствующего к себе отношения. Лиара была вынуждена более внимательно посмотреть на то, чем она, как и любая синекожая дева обладала с рождения. Биотика. Расовая особенность, расовая возможность и одновременно — расовое оружие. Мощное, могучее оружие, которым в совершенстве обладала, владела, распоряжалась далеко не каждая азари. Лиаре пришлось быстро понять, что ей нельзя не овладеть этим оружием в совершенстве. Потому что будущее предполагает не только нирвану неопределённости и абсолютного спокойствия, не только яркость и приятность ослепительно безоблачного счастья, но и черноту горя. Тайна двойного, существующего и взаимодействующего одновременно, в одном и том же пространстве.
Лиаре пришлось немало времени потратить на исследования феномена биотики, воспользовавшись тем, что она работала в научной лаборатории, а также тем, что она руководила информационно-посреднической фирмой. Эти две роскошные, даже шикарные возможности резко расширили, углубили и детализировали её представление о сути, возможностях и перспективах биотики, как дара, как инструмента созидания и разрушения, спасения и наказания.
Для младшей Т’Сони биотика стала обычной и привычной на принципиально ином уровне понимания и использования. Теперь она позволяла Лиаре делать то, о чём не могли помыслить многие искушённые в искусстве применения биотического дара матриархи. Да, у многих пожилых азари вызывало резкое недовольство то обстоятельство, что какая-то малолетка азари может, умеет и знает о биотике больше, чем они все вместе взятые, но Лиара приучила себя не обращать на это недовольство никакого внимания — время для неё было дороже, чем для её недоброжелательниц любой расы и любого пола. Она привыкла не предаваться досужим осуждениям, а работать с пользой и реальным, осязаемым результатом.
Потом, немного позднее проявилось и другое понимание — владеть биотикой мастерски означает не замыкаться только на полноценном владении одной только биотикой. Следовательно, надо овладеть и тем, чем обладают другие расы — мускульной и телесной силой, физической силой, связанной со скоростью, гибкостью, изворотливостью. Для Лиары, вынужденной преодолевать собственную физическую болезненную слабость ежедневно и ежечасно, это приобрело значение императива — до биотических тренировок дело дошло далеко не сразу после возвращения из коматозного состояния, а вот физическими кондициями пришлось озаботиться очень быстро и очень серьёзно. Младшая Т’Сони хорошо помнила, как наматывала на костылях круги вокруг своей больничной кровати, как из прокушенной губы капала кровь, как она чувствовала крайнее нежелание напрягаться ещё больше и шагать ещё дальше и как преодолевала это нежелание варварскими способами и методами.
Можно сколько угодно ссылаться на авторитеты, доказывая, что век холодного оружия закончился и теперь оно имеет только вспомогательное значение. Но Лиара на собственном горьком опыте хорошо узнала, что иногда холодное оружие бывает весьма эффективно Кай Ленг не особо напрягаясь почти зарезал её, равно как убил и двух других азари-исследователей. Потому, признавая важность и необходимость огнестрельного и лучевого оружия, Лиара не забывала отдавать должное и возможностям оружия холодного. Из-за нарастания нагрузок ей редко когда удавалось провести полноценную тренировку с целым рядом разновидностей холодного оружия, но уж если она проводила такую тренировку, то использовала и время и возможности в самой полной мере. Да, уставала, да, падала потом почти без сил и засыпала крепким сном без сновидений, но зато ощущала, что тренировка принесла пользу, а не вред именно благодаря напряжению, граничащему с предельным.
Момент столкновения с необходимостью понять Коллекционеров, как самых настоящих, предельно последовательных и жестоких сообщников легендарных Жнецов заставил Лиару изменить многие свои установки, понять, что научный комбинезон и научный скафандр хороши только в мирное время, а в военное они крайне недостаточны. Хотя бы потому, что весьма слабо защищают своего носителя от всяких там сопутствующих военному времени неприятностей. А в том, что начинается именно военное время, Лиара, видевшая вблизи тех соплеменниц и соотечественниц, которые возвратились из плена со станции Коллекционеров за кровавым ретранслятором «Омега-4», очень быстро перестала сомневаться. И хотя бы внутренне, но стала давить в себе пацифизм и стремление к излишней ненасильственности, как способу решения слишком многих проблем. Да, азари в Галактике считались чем-то вроде расы дипломатов, но, как известно, только дипломаты знают, насколько часто они бывают слабы и беспомощны перед оппонентами, которые, проще говоря, чихать хотели на всякие диппротоколы, дипритуалы и политесы.
Очень быстро Лиара озаботилась тем, чтобы привыкнуть носить не только лёгкую, обычную для научных работников броню и соответствующие бронескафандры, но и броню среднюю и даже броню тяжёлую, что прямо выводило на путь решения о степени участия в боевых действиях против пособников Жнецов, а со временем — и против самих Жнецов. Война с Жнецами, начавшаяся их массированным вторжением и атакой многих ключевых миров обитаемой и исследованной части Галактики, заставила Лиару в очередной раз спросить себя о том, действительно ли ей будет достаточно чисто гражданской исследовательской и посредническо-информационной работы или может быть следует нагрузить себя ещё чем-то таким, что поможет просто выжить в условиях непрекращающихся атак и десантов Жнецов и их пособников.
Сейчас многое, что случилось с ней тогда, когда пришло такое осознание, Лиара оценивала и воспринимала по-другому. Да, она подвергла себя нешуточной опасности, поскольку нормативы ополчения были достаточно жестоки к девам-азари её возраста. Ведь ей не исполнилось даже двести лет, а чаще всего в ополчение принимали с двухсот двадцати пяти лет, не раньше. Потому-то наверное, она едва не погибла на той полосе препятствий и отлёживалась после её прохождения почти целые сутки. Но ведь она прошла эту полосу. И стала воином Азарийского Ополчения. Она никогда не стремилась кем-то командовать, считала, что ей вполне хватает руководства фирмой. Ещё менее она стремилась к тому, чтобы таскать на себе тяжеленные комплекты средней и тяжёлой брони. Всё же таскать именно такую броню ей пришлось научиться.
Сейчас, как понимала младшая Т’Сони, умение и сама возможность использовать как минимум среднюю броню не раз спасали её жизнь и позволяли сохранить достаточный уровень здоровья. А сама подготовка, полученная в Ополчении, позволила ей обрести дополнительную, специфическую уверенность в своих силах и возможностях. Подтверждалась старая азарийская, а как потом выяснилось — и не только азарийская поговорка, гласившая, что бывают времена, когда либо все разумные вместе радуются, либо все разумные вместе умирают и исчезают с лица Галактики. Такие времена невозможно назвать комфортными, тем не менее, они — весьма обычны для истории органической разумной жизни, которая, как известно, совершенствовалась в непрерывном внутреннем противостоянии. Поскольку Галактика — часть Вселенной, то Жнецы — всего лишь другой уровень факторов противостояния, против которого важны и необходимы именно объединённые усилия большинства разумных органиков.
Вопрос с бронёй Лиара решила для себя сама: она стала использовать броненакладки для научного скафандра, а если потребовалось бы — одела обычный ополченческий, оснащаемый либо комплектами средней, либо комплектами тяжёлой брони. Ей почему-то продолжало казаться, что если её вознамерятся убить, то убьют при должной подготовке в любом случае, но не следует давать оппонентам возможности расслабиться и потому ей самой нельзя теперь игнорировать возможность ношения средней или тяжёлой брони.
При всей очевидной стандартности бронекомплектов, азари могли сделать их не только прочными и функциональными, но и красивыми. Потому Лиара смогла позволить себе оснастить научный скафандр броненакладками, образующими красивое цветовое единство.
Служба в Ополчении Лиаре нравилась, она не чувствовала мертвящего влияния исчерпанности своих возможностей, умела и могла находить что-то новое, обращать внимание на множество деталей и помогать другим воинам лучше и эффективнее выполнять поставленные боевые задачи, оставаясь при этом здоровыми и живыми. Отсутствие необходимости постоянно придерживаться единообразной формы одежды позволяло Лиаре часто обманывать слуг Жнецов именно своим подчёркнуто гражданским видом, прочно ассоциирующимся у оппонентов с беззащитностью и неумелостью. Да, как признавала сейчас повзрослевшая и помудревшая Лиара, Жнецы пришли в Галактику очень неожиданно и далеко не все разумные органики смогли быстро и полно понять, что мирное время ушло и вряд ли теперь быстро вернётся.
Для каждого из жителей Галактики наступал свой срок осознания глубины происшедших перемен. Совсем недавно, до войны с Жнецами мало кто из азари всерьёз осваивал даже гражданские образцы огнестрельного и лучевого оружия, а сейчас очень многим из них приходилось быстро овладевать искусством применения боевых военных образцов.
Азари потребовалось время для того, чтобы понять — одна только профессиональная армия, да к тому же более сориентированная не на фронтовую, линейную и позиционную борьбу с врагом, а на диверсии и разведку, остановить и тем более уничтожить такого оппонента, каким являлись Жнецы, не в состоянии. Потребовалось время для того, чтобы многие синекожие девы осознали необходимость своего личного участия в защите рубежей Азарийского Пространства, чтобы они поняли важность, полезность и жизнеспособность Ополчения Азари.
Внутренним, особым чутьём Лиара ощущала, что она должна достичь больших успехов именно в воинском ремесле. В том числе и потому, что тот самый единственный ныне известный большинству разумных обитателей Галактики протеанин Явик был воином, старшим офицером Армии Протеанской Империи. Его супруга — протеанка была офицером-пилотом космического боевого корабля, более того — командиром этого корабля. Практически все члены экипажа и команды фрегата «Нормандия», спасшие её, Лиару Т’Сони на Теруме, были тоже военнослужащими. Сама же младшая Т’Сони никогда не желала становиться в строй ВКС Азарийской Республики, становиться кадровой военнослужащей, но вот в ополчении, как теперь она была уверена, она нашла многое из того, что ей было не только полезно, но и необходимо.
Продолжая размышлять, Лиара не обращала внимания на время. Ей уже случалось по нескольку суток проводить в работе без всякой возможности поспать или даже подремать. Сейчас в таких размышлениях она ощущала прямую необходимость, тем более, как она понимала, ей нужно было обдумать многие детали трёх сложных ситуаций, с которыми она уже достаточно долгое время связана достаточно прочно.
Первой ситуацией, а точнее — проблемой, был, конечно же, «Цербер». Организация, ставшая прямым пособником Жнецов. Лиара непонятно каким по счёту чувством, чётко ощущала, что став Советником Цитадели в столь молодом возрасте и отодвинув с этого поста Тевос, она серьёзно осложнила деятельность слуг трёхголового пса и расплата за это «осложнение» не замедлит. Кай Ленг был только первым вестником, со временем будут, проявятся, обязательно проявятся и другие.
Она уже и раньше, едва только вышла из стен Центрального госпиталя Тессии, ощущала к себе плохо скрываемый интерес со стороны агентов этой античеловеческой организации. За ней следили, её пытались контролировать в мелочах, часто — стремились попробовать на прочность. К удивлению младшей Т’Сони, земляне не стремились и не спешили объявлять «Цербер» вне закона, поэтому его сотрудники обладали значительной свободой действий и главное — перемещения по галактике. Не раз и не два Лиара натыкалась на Тессии на мужчин и женщин, слишком открыто, подчас — демонстративно сверкавших своими жёлто-чёрными «кристаллами», словно убеждая всех в своей неприкосновенности, а точнее — в безнаказанности. Многие из них, как теперь понимала младшая Т’Сони, осуществляли за ней наблюдение, среди них, безусловно, были ксенобиологи, ксенофизиологи, ксенопсихологи и специалисты по любым другим направлениям, занятые профессиональным изучением тех, кто у большинства землян проходил под маркой «инопланетяне».
Лиара чувствовала их сугубо деловой, а иногда и не сугубо деловой интерес к себе, но не имела привычки постоянно оглядываться, не любила, чтобы её считали способной чрезмерно чего-то опасаться или бояться. Всё же она слишком внутренне отличалась от обычной столетней девы-азари и это, как она ощущала, часто сбивало агентов «Цербера» с толку и со следа. Наверное, своей нестандартностью, она и заинтересовала слуг трёхголового пса.
Следовало ожидать, следовало готовиться к тому, что теперь, когда она шагнула на позицию Советницы Цитадели, церберовцы неминуемо постараются повлиять на неё более жестоко и определённо. То ли это будет простой агент-пешка, которого, если Лиара устранит его, особо и искать-то никто не будет, то ли это будет кто-то уровня Миранды Лоусон — одной из самых приближённых к главе «Цербера» Харперу, более известному под псевдонимом-кличкой «Призрак». В любом случае слуги трёхголового пса не простят ей длительной, а главное — эффективной войны с их организацией. Войны многоуровневой, гибридной, не всегда замкнутой только на физическое устранение агентов.
Лиара не любила излишней опеки и потому часто стремилась ходить без охраны. Ещё до того момента, как она стала Советником Цитадели, она столкнулась с попыткой своего физического устранения. Сумела отбиться и потом ей пришлось приложить немало усилий, чтобы об этом инциденте не узнали родители.
Она отправилась в кафе — небольшое, уютное. Тогда она любила каждый раз заходить в новое кафе, занималась составлением списка тех, какие ей нравились, какие ей были по душе. Зашла, села за столик, сделала заказ. Тихая музыка, полумрака нет, но свет притушен. Через несколько минут официантка принесла заказ. Посетители входили и выходили. Лиара не обращала на них особого внимания — привыкла к тому, что вокруг всегда много самых разных разумных, равно как и к тому, что не следует проявлять к ним повышенный интерес и тогда, возможно, к ней также никто не будет проявлять такой же повышенный интерес. Когда она взяла в руки бокал и поднесла его к губам, она почувствовала, как чья то рука сдавила ей горло. В памяти мелькнули картинки — она всё же искоса посматривала на посетителей, которые сидели за ближайшими столиками.
— Сука. Ты всё же пытаешься защитить свою планету. — услышала она шёпот. Голос явно принадлежал женщине.
Рывок — и Лиара оказывается распростёртой навзничь на столике. Теперь она может видеть ту, кто напала на неё. Это молодая женщина, не старше тридцати лет в чёрно-белом обтягивающем кожаном с пластиковыми вставками комбинезоне. Её левая рука сжимает горло Лиары с силой мощного манипулятора. Ещё несколько секунд — и Лиара начнёт задыхаться. Младшей Т’Сони удалось опереться локтями о столик, иначе напавшая на неё просто сломала бы ей отростки — повернуть голову в стороны не было никакой мыслимой возможности. Во взгляде женщины не было ничего, кроме злобы и желания насладиться зрелищем гибели своей жертвы.
Воздуха перестало хватать даже жабрам под отростками. Лиара чувствовала, что слабеет. Слишком неожиданным было нападение. Слишком неожиданным. Она ощущала, что рядом находятся другие разумные, но никто не спешил ей на помощь — такие разборки на Тессии случались.
Внезапно хватка женщины резко ослабла. Чья то рука схватила нападавшую за запястье той самой руки, которая мёртво держала Лиару за горло и рывком с поворотом отбросила в сторону.
— Аэла?! — выдохнула Лиара и закашлялась. Азари-ополченка, напарница Лиары улыбнулась, локтем отпихивая тело женщины-землянки со стола. — Ты как здесь?!
— Шла мимо. Нестандартную «картинку» увидела. Ну и… Ладно, подруга, это дело прошлое. — Аэла помогла Лиаре сесть, прокашляться и выпить воды. — Давай я тебя доставлю к медикам, надо посмотреть, не повредила ли чего тебе эта церберовка.
— Кхм. — Лиара поставила бокал на столик, пересела со столика в кресло. — А… — она бросила взгляд на тело и увидела торчащий из спины женщины армейский тесак. — Ну ты даёшь, Аэла…
— Времени думать не было, Лиара. — тихо сказала напарница. — Спящий агент. Идём. — она увидела, как в зал входят патрульные Сил Обороны Тессии. — Они разберутся с ней. А тебе надо к врачу. — Аэла помогла Лиаре встать, подставила плечо, повела к выходу из кафе. Там уже ждал лёгкий флайер. Несколько минут — и Лиара оказывается в полевом медицинском пункте. Азари-врач и две азари-медсестры быстро провели обследование.
— Ваша напарница пришла вовремя, Лиара. — Врач просмотрела на своём инструментроне результаты. — Ещё несколько десятков секунд — и асфиксия. С летальным исходом.
— Я всё же выжила, доктор. — тихо сказала Лиара, покашливая. — Потому, прошу… Не надо никого информировать об этом случае. Следователи Сил Обороны Тессии разберутся, но нападавшую Аэла уже умертвила, так что… Не надо. Мы все воюем…
— Ладно. Я вас понимаю. — кивнула азари-врач. — Может быть, вы и правы, не стоит информировать об этом тессийцев. Но сейчас вам необходимо вернуться к себе и полдня как минимум провести в постели. Если вы не будете беречь шею, то придётся задействовать ортопедический воротник, а это вызовет вопросы, на которые придётся отвечать, Лиара.
— П-постараюсь обойтись без воротника. — ответила Лиара, вставая с каталки.
— Я её провожу домой и побуду с ней до утра. А утром она вернётся к обычной работе. И больше я её без присмотра не оставлю. — сказала Аэла, подставляя подруге плечо. — Пошли, флайер ждёт. Пока нет бомбёжки — я тебя отвезу к тебе на квартиру и побуду рядом. — Она помогла Лиаре покинуть врачебный кабинет, усадила в салон в кресло, пристегнула ремни. — Поехали. — кивнула она азари-водителю.
В квартире Аэла сразу провела Лиару в спальню, заставила лечь и прикрыла покрывалом. Как Лиара ни упрашивала напарницу оставить её одну, Аэла на уговоры не поддавалась и действительно просидела с ней весь остаток вечера и всю ночь, а утром заставила позавтракать и только тогда проводила до флайера.
Информация о происшедшем не покинула пределы Ополчения. О случившемся с Лиарой не узнали ни сотрудницы её информационной фирмы, ни сотрудники научной лаборатории. С тех пор Лиара твёрдо знала, что «Цербер» теперь её в покое не оставит и пойдёт на всё, чтобы помешать ей бороться с Жнецами, ставшими не только покровителями, но и хозяевами этой организации, первоначально провозглашавшей всякие прочеловеческие и весьма гуманистические лозунги и цели.
Второй проблемой оставались взаимоотношения Лиары с женой Джона Шепарда — Светланой Стрельцовой.
Всякий раз, когда Лиара сколько-нибудь предметно пыталась размышлять над этой проблемой, она попадала в ловушку выбора. С одной стороны ей было понятно, что в ближайшее время изменить что-либо существенно в этой ситуации она не сможет — Светлана не разрешит ей приблизиться к Джону. Не разрешит Светлана ей и стать официальной женой Джона. Это её право и здесь Лиара бессильна что либо изменить. Идёт война и Джон и Светлана будут воевать и дальше, а ей нельзя теперь покидать Тессию и потому отношения, как принято их определять в таком случае, на расстоянии не будут полноценными. Значит, ей придётся смириться с тем, что до окончания войны у неё не получится ничего в том смысле, что она не станет ни официальной женой Шепарда, ни каким-либо образом наладит свою жизнь так, чтобы стараться быть с Джоном как можно чаще вместе и рядом. Даже Светлана летала рядом с Джоном и они долгое время притирались друг другу, но она летала рядом с ним, а Лиара привязана теперь к Тессии. Привязана. Если она куда-нибудь рыпнется следом за Джоном… ей придётся признать, что она вполне способна переселиться на Цитадель. Да, там Джон будет чаще, гораздо чаще, чем он сможет быть на Тессии, но всё равно — там у Лиары не будет нормальной свободной жизни — там будет только одна работа. Одна работа на износ. И Тессия от Цитадели очень далеко, а Лиара не хочет порывать свои связи с родной планетой, не хочет сколько-нибудь долго быть вдали от неё.
С другой стороны, она должна выполнять обещание — попытаться, а точнее — постараться стать женой другому землянину, другому человеку, а со временем — матерью его детей. И при этом — не скрыть от него то, что она уже любит другого мужчину, любит не кого-нибудь, а Джона Шепарда. Не каждый мужчина способен это воспринять нормативно, не каждый будет в состоянии смириться с необходимостью понять и принять то, что его жена, его главная подруга, его супруга продолжает любить и быть верной другому мужчине. Очень сложно будет Лиаре найти такого мужчину, который поймёт её правильно. Очень сложно. Ведь она не свободна — она Советник Цитадели, у неё и свободного времени каждый день бывает очень мало — редко когда несколько часов. Война продлится ещё как минимум год — почему-то этот срок Лиара определяла для самой себя как наиболее вероятный. За это время она сможет забеременеть и родить как минимум одного ребёнка. Родить не от Шепарда. Осознание этого факта всегда давалось Лиаре очень нелегко, сколько бы она раз ни пыталась об этом поразмышлять. И к тому же как азари она была сориентирована на многодетность — ей хотелось, чтобы у её родителей было много внучек, как минимум две, а лучше — если три и больше. Дети, конечно, закрепят союз Лиары с этим землянином, с этим человеком. Закрепят надёжно — по-иному и быть не должно. Значит, возвращение к Шепарду откладывается на очень долгий срок. Несколько лет как минимум. Неизвестно ещё, как сложится у неё послевоенная жизнь, где и кем она будет работать, насколько прочным окажется её семейный союз с этим землянином, когда вокруг будет уже не война, а мир.
Третьей стороной была неясность с тем, как ей удастся сохранить верность и любовь сразу двум мужчинам-землянам. Лиара не сомневалась в том, что ей необходимо начать жить семейной жизнью уже сейчас, в самое ближайшее время. Этого требовал весь её образ жизни, главной особенностью которого было критически полное опережение привычного для большинства азари графика. Уже сейчас, в сотню с небольшим лет Лиара знала, умела и могла то, что не всякая матрона или матриарх представляла себе. Отказаться от необходимости выйти замуж за другого землянина-человека Лиара не могла — расплатой за такой отказ мог быть совершенно реальный и неминуемый срыв, который гарантированно приводил Лиару в состояние глубокого инвалида. Если она не напряжётся в очередной раз — она сорвётся и этот срыв будет страшным по своим последствиям.
Младшая Т’Сони знала, что стать женой Джона Шепарда она не сможет в ближайшие несколько лет — для этого нет никаких объективных условий или предпосылок. Да, она станет женой другого землянина, другого мужчины в самое ближайшее время — в этом она была уверена. Но как сохранить верность этому другому мужчине, если Шепард столь определённо занимал в сердце и душе молодой азари такое значительное и важное место? Точного ответа на этот вопрос она не знала, а варианты… На то они и варианты, что не ведут гарантированно к нужному результату. Лиара отчаянно пыталась понять, как ей сохранить верность другому мужчине и одновременно — не разлюбить Джона. Она почему-то была уверена, что её любовь к Джону — сильнее, глубже и может быть даже лучше, чем любая другая любовь к любому другому мужчине-землянину.
Она не отрицала того факта, что способна полюбить другого мужчину-землянина, она понимала, что он, к сожалению, так же как и Джон Шепард, не сможет прожить тысячу лет — природа и эволюция не дали людям такого огромного срока жизни. Азари могли поддерживать ровные глубокие отношения со многими расами, представители которых привычно относились почти всеми азари к категории короткоживущих. Это было для азари привычным делом — по-другому они не могли поступить, да и не хотели. Да, за время своей тысячелетней жизни, азари могла выходить замуж несколько раз, менять партнёров через столетия и десятилетия, но так было до того момента, когда в большой космос Галактики пришли люди. С их появлением очень многое изменилось и теперь азари Лиара Т’Сони вынуждена была задавать себе такие неудобные, сложные вопросы, на которые, вполне возможно, не существовало однозначных ответов в принципе.
Возможно, Лиара просто не хотела где-то в глубине души признавать объективную реальность, а именно то, что легче всего любой разумный органик сходится с существом своей расы. Возможно, в ней проснулось самолюбие и она откровенно отказывалась понимать, как так могло случиться, что Шепард, который спас её, Лиару Т'Сони на Теруме, который познакомил её с настоящим протеанином, которого она, молодая дева-азари полюбила пусть юношеской, но всё же полной, как ей тогда казалось, любовью, смог так последовательно и, главное, быстро, сойтись со Светланой Стрельцовой и стать её официальным мужем, а впоследствии, тоже очень быстро — отцом её детей.
Сколько собирала Лиара информацию о Светлане — об этом она могла бы рассказывать часами, только вот собеседников не было, да и сама младшая Т'Сони не горела желанием кому-либо об этом рассказывать. Но знала она о Стрельцовой предостаточно — специфика информационной работы была именно такой, что для того, кто знает, где и как искать, не составляет обычно труда найти искомое. Да, Светлана была во многом уникальным человеком — она, будучи младше Шепарда на год, уже сейчас занимала пост, к которому большинство землян-военнослужащих приходили в большинстве случаев тогда, когда им исполнялось шестьдесят и больше лет. Практически она в два раза перекрывала норматив возрастного ценза, даже больше чем в два раза. И полностью соответствовала этому цензу — и не только возрастному, но, в первую очередь, профессиональному.
Она была командиром-профессионалом, офицером-профессионалом, пилотом-профессионалом и к тому же — снайпером-профессионалом. Сумев добыть информацию о том, как Светлана расправилась с главой наёмнической группировки, Лиара откровенно восхитилась, на время притушив ревность и желание докопаться до многомерной истины.
Главное, что могло пояснить Лиаре выбор Шепарда, наверное и состояло в том, что Светлана была человеком, землянкой и женщиной. Лиара знала, что среди людей есть и такие, которые интересуются в известном смысле больше всего существами своего пола, но Шепард был традиционен и Лиаре это нравилось. Светлана была подобна Шепарду — она умела и любила работать с полной нагрузкой. Работать на износ, решать задачи, непосильные для большинства других людей, какими бы крутыми специалистами они не являлись. Она умела и любила работать с людьми, создала на вверенном ей крейсере из формального экипажа, пусть и объединённого штатным расписанием и боевой необходимостью, настоящую семью, в которой не было любимчиков, равно как и не было изгоев. Проследив достаточно полно и глубоко то, как Светлана сделала это, Лиара была восхищена — не было и следа того, что она имела какую-либо ненормативную поддержку среди штабных и командных структур Астрофлота Империи, не было признаков того, что она является чьей-то любимицей или протеже.
Светлана работала. Работала на износ и по-иному работать, по всей вероятности, не умела. Она рисковала многим и в первую очередь — собой. Она отказалась от многих человеческих слабостей и человеческих радостей, от милых сердцу большинства земных женщин мелочей для того, чтобы достичь своей цели — стать командиром большого боевого космического корабля, военного корабля. И стала командиром разведывательного крейсера дальней автономной разведки. Стала командиром, опыт и работу которого изучают сейчас молодые курсанты в большинстве военных учебных заведений Империи как образец для подражания, как то, к чему можно и нужно стремиться.
Лиара боялась противостояния со Светланой и в то же время понимала, что без противостояния в форме конкуренции вряд ли получится обойтись. Когда она полюбила Шепарда, она впервые пожалела, что не является человеком. Остро пожалела, полно пожалела. Если бы она была человеком, знакомство и общение с Шепардом были бы для неё пределом мечтаний. Как же было бы ей легче, если бы она была человеческой женщиной! Но она была азари, той самой инопланетянкой, с которыми у людей были сложные и неоднозначные взаимоотношения.
Как правильно сказала Бенезия — мы, азари, многое не знали о людях. Наверное, люди тоже не раз говорили что-то вроде «мы, люди, многое не знали об азари». Лиара боялась признаться себе в том, что для Шепарда она — маленькая несмышлёная девочка. Не по возрасту, нет, по многим другим признакам. Да, у неё вроде бы есть диплом о высшем образовании, она вполне самостоятельна, но… Для людей она едва вышла из подросткового, а точнее — детского возраста. И Шепарду гораздо легче было воспринять взрослую и самостоятельную Светлану Стрельцову, чем продолжавшую балансировать между детством и взрослостью Лиару.
Люди работали и действовали с такой скоростью и полнотой, что чаще всего, даже ленясь, втискивали в свои сто пятьдесят лет жизни столько, сколько азари не могли втиснуть и в восемьсот лет своей жизни. Потому, наверное, Шепард и не стал сближаться чересчур быстро с Лиарой, потому что вытянуть другого разумного на свою скорость и полноту было даже для него, обладавшего загалактическими возможностями, крайне сложно. Он отчаянно, истово не хотел, чтобы его воспринимали как монстра, а ведь даже его подготовка эн-семёрки для многих разумных его расы означала прежде всего, что он слишком уж отличается от них и не только внешне, но прежде всего — внутренне. Шепард нашёл в Светлане человека, который тоже сделал умопомрачительно быструю, сложную и многоплановую карьеру, то есть был во многом похож на него самого. А то, что Светлана — женщина только дало возможность Шепарду дополнительно уверовать в то, что на самом деле он не так уж и отличается от большинства других землян.
Что могло заставить Шепарда поверить в то, что Лиара не несёт угрозы Светлане? На этот вопрос молодая азари не могла найти вразумительного ответа, как ни старалась. Да, она не была землянкой, не была человеком, она была по человеческим меркам — не возрастным, конечно, несколько другим, непозволительно молода, что в свою очередь определяло очень многое. Она принадлежала к расе, которую многие люди небезосновательно считали бесполой и в этом взгляде на азари, как ни странно, было очень много правды. Она могла прожить спокойно и свободно тысячу лет и потому в её уверенности в том, что при определённых условиях она могла бы увидеть конец Жатвы не было ничего фантастического или несбыточного. Она обладала способностью, расовой способностью, которую большинство людей были склонны определять, как беспорочное зачатие. И она была биотиком, а Шепард биотиком не был.
Она полюбила Джона сначала юношеской любовью, а потом сумела развить эту любовь в нечто большее. И теперь, когда рядом с Шепардом официальной женой встала Светлана Стрельцова, Лиара чувствовала себя немного обманутой и даже немного оскорблённой. Светлана сумела опередить её, пройдя быстро и чётко тот путь, который очень хотела пройти и Лиара.
Она многое узнала о людях, очень многое. С тех пор, как она увидела тот страшный фильм о концлагерях, с тех пор, как она встретилась с соотечественницами, спасёнными землянами из лап Колекционеров оттуда, из заретрансляторного пространства «Омеги-четвёртой», она поняла, что люди, земляне совершенно не так просты и примитивны, как могло показаться многим её соплеменницам и представителям других старых рас, тем же турианцам и саларианцам в первую очередь.
Сейчас она понимала, что то, что именно Светлана Стрельцова стала официальной женой Джона Шепарда ей, Лиаре Т’Сони следует принимать как свершившийся факт. Может быть, она и полетела с Джоном на «Нормандию» тогда в том числе и для того, чтобы попытаться найти со Светланой точки нормативного соприкосновения. Ведь для неё, каперанга Стрельцовой не было тайной то, что Шепард способен любить очень многих женщин и не обязательно землянок.
Даже сейчас, поминутно и посекундно вспоминая свой поспешный отлёт с «Нормандии», Лиара очень надеялась, что Светлана изменит к ней, младшей Т’Сони своё отношение, перестанет воспринимать её как безусловную и серьёзную угрозу её, Светланы Стрельцовой, союзу с Джоном Шепардом.
Да, она понимала, что Стрельцова может воспринимать её как слишком молодую для того, чтобы стать женой Джона. И это тоже могло сыграть свою роль. Она могла опасаться того, что Лиара, сумевшая как-то в экстремальной, чего уж тут особо скрывать, ситуации, накормить малюток-азари собственным грудным молоком, не будучи матроной, может с такой же лёгкостью забеременеть и родить Шепарду нескольких азари, которых придётся признавать законными дочерьми Джона. Лиара — не Аликс, она тоже органик и здесь закон будет суров и неумолим. Это детей Джона от Аликс Светлана могла принять спокойно и свободно, ведь Аликс — синтет, а не органик, здесь действуют другие принципы, нормы и правила, а вот если дети от Джона появятся у Лиары… здесь ситуация будет пусть и стандартной, но вполне обычной и Светлана сопротивляется даже малейшей возможности того, чтобы Лиара стала матерью детей Джона, чтобы она тем самым получила достаточные основания для того, чтобы стать его законной женой. Да, формально второй по счёту, а фактически?
Богатое воображение Лиары рисовало своей хозяйке то апокалиптические картины противостояния со Стрельцовой, то пасторальные картины примирения и нормального сосуществования. Лиара мечтала больше всего о том, что она всё же сможет встретиться со Светланой теперь, после того, как Стрельцова благополучно разродилась первенцами и постепенно привыкает к обычной жизни, не отягощённой весьма специфическим восприятием, столь свойственным беременным женщинам. Сможет встретиться, протянуть ей, каперангу Стрельцовой обе своих руки и взять за руки Светлану, глядя ей прямо и честно в глаза. Молча глядя, не произнося лишних неискренних слов. Пусть Светлана тоже взглянет в глаза азари и как женщина поймёт, что Лиара не хочет противостоять ей, не хочет быть ей угрозой, не хочет быть ей конкуренткой за право быть рядом с Джоном постоянно и круглосуточно. Она просто хочет часть времени проводить рядом с Шепардом и тоже, когда нибудь, обязательно забеременеть от него. Это же так естественно и нормативно для разумного органика.
Да, Лиара постоянно помнила о том, что Джон — воин, офицер и командир. И Светлана — тоже воин, офицер и командир. Они сошлись в том числе и поэтому. И младшая Т’Сони мечтала о том, что когда-нибудь она поговорит со Светланой наедине и об этом, поговорит, расскажет ей, каперангу Стрельцовой, о том, что и она, Лиара Т’Сони тоже воевала, тоже бывала в реальных боях и тоже знает, что такое армия и что такое военная служба. Да, она ополченка, но в такой войне смерть и враг не спрашивают о принадлежности. Наверное, всё же, этот разговор придётся отложить до послевоенного времени, раньше говорить со Светланой на такую тему не получится с прицелом на позитивный, нормативный и необходимый результат.
Если Светлана думает, что она, Лиара Т’Сони не способна отложить в сторону неприязнь и забыть о принципах конкуренции, то у неё обязательно будет возможность убедиться в обратном. Бенезия немало рассказала Лиаре о том, что биотика может лечить. А значит, она, Лиара Т’Сони может помочь Светлане тем, чем располагает по праву принадлежности к расе азари. Она хорошо знала, что Светлана точно отсиживаться в тылу сейчас не будет.
И больше всего на свете Лиара просто хотела общаться со Светланой как равная с равной. Без всяких там мыслей и стремлений к пустой и вредной конкуренции за Джона. Она хотела верить, что Светлана способна понять — она, Лиара Т’Сони просто любит Джона Шепарда и хочет ему добра и счастья. Любит, потому что… любит. Потому что этого захотела природа, эволюция и иные Высшие Силы. Она знала, что Светлана очень глубоко любит Шепарда и очень верит ему. И Шепард любит свою Светлану. Любит и бережёт её. Лиара представляла себе в мечтах, как она и Светлана будут сидеть на крыше челнока на какой-нибудь планете, сидеть ночью, далеко за полночь и смотреть на чистое звёздное небо, на котором уже не будет чёрточек военных и боевых кораблей, не будет вспышек взрывов, не будет всполохов пламени. Будет мир и они — азари и землянка будут просто смотреть на вечное звёздное небо, мечтать и говорить о многом. Важном для них обеих и очень личном. О чём женщины любой расы говорят между собой, когда рядом нет мужчин. А потом, наговорившись, они будут молчать, глядя на звёздное небо. Молчать, понимая, что они — едины, что им дано продолжать разумную органическую жизнь в будущее, теперь уже освобождённое от угрозы возвращения Жнецов. Будут, конечно, новые, другие враги, внешние и внутренние, куда же без этого, но Жнецов уже не будет. Светлана и Лиара сделают всё для того, чтобы они стали прошлым, невозвратимым прошлым. О котором все разумные органики галактики будут помнить.
Если же Светлана… опасается того, что Лиара не найдёт общего языка с её, Светланы, детьми… Но ведь азари всегда относились к числу рас, для которых очень характерна многодетность. Любая колония азари достигала в кратчайшие сроки миллионной отметки населения, чего достичь без нормального отношения к многодетности практически невозможно. Азари живут долго и семьи у них обязательно включают несколько поколений. Да, не всегда так получается, но тенденция сохраняется. Лиара не имеет никаких предубеждений против искусственных интеллектов, для неё они — нормальное явление, имеющее все права на существование и развитие. Младшая Т’Сони убеждена, что она найдёт общий язык с Зарой и Лекси, ставшими дочерями Джона и принятыми в таком качестве Светланой.
Да, Светлана навсегда останется первой женой Джона Шепарда и Лиара никогда не будет оспаривать это право и этот статус. Она просто хочет встать рядом с Джоном, встать как его жена и как мать его детей. И, конечно же, как помощница и сподвижница, ведь и сам Джон Шепард очень помог, реально помог и не раз помог ей, Лиаре Т’Сони, помог её родителям. Благодаря Джону Шепарду Этита вернулась к Бенезии и теперь у неё, Лиары — полная семья.
Третьей проблемой, прямо вытекающей из второй стала необходимость выбрать себе в спутники на ближайшие годы жизни любого другого землянина, но не Джона Шепарда.
Эта проблема возникла до того, как она отправилась в путешествие на Илос, она коренилась ещё в том поспешном отлёте с «Нормандии». А сейчас, после Илоса, прошло несколько декад и она понимает, что эта проблема наконец-то начинает решаться.
Причём решаться так быстро и так качественно, что не будь Лиара подготовлена всем своим предшествующим жизненным путём к тому, что произошло в течение последних декад, она бы посчитала случившееся сном.
Да, она с первого дня после тихого и незаметного возвращения на Тессию постаралась вернуться к обычному для себя ритму работы — городок Советника в расположении Корпуса Ополчения Азари, научно-исследовательская лаборатория в одном из подземных производственных комплексов, информационно-посредническая фирма и конечно же — родители, с которыми Лиара стремилась теперь проводить как можно больше времени.
Её помощницы были очень рады возвращению своей «шефини», как они часто называли её за глаза и она ощутила, что действительно вернулась в приятное окружение. Да, первые дни она работала несколько медленнее обычного, словно адаптировалась, зато потом втянулась и обрела привычный ритм, что очень понравилось всем четверым её заместительницам.
На одном из вечерних «обсуждений» они обговорили вопрос о дальнейшем дублировании Лиары всеми четырьмя помощницами. Те были в восторге, ведь теперь Советник никуда в ближайшее время исчезать с Тессии явно не собиралась, а значит, не придётся изыскивать всякие возможности связаться с ней так, чтобы это не вызвало подозрений или неудобств.
Гражина М’Вайс, командир Корпуса, пришедшая к ней вне графика приёма посетителей, предупредила Лиару, что первое время ей будет лучше носить вне Городка среднюю и даже тяжёлую броню. Привычно посетовав, что Советница отказывается надевать шлем, Гражина отметила, что подозрения Лиары об очередном повышении уровня интереса к ней со стороны агентов «Цербера» оказались не беспочвенными. Нескольких особо настойчивых агентов ополченческая служба безопасности ликвидировала, нескольких — изолировала и допросила. Лиара, прочтя переданные Гражиной ридеры, погрустнела, но постаралась сделать всё, чтобы командир корпуса не разворачивала бурную деятельность по окончательной зачистке всех выявленных агентов.
Рекомендации, а фактически — требованию командира ополченческого корпуса Лиара подчинилась не раздумывая, тем более, что и сама теперь не желала становиться особо лёгкой добычей для агентов «Цербера», уже зарекомендовавших себя как сторонники и прямые пособники Жнецов. Так что в своей комнате отдыха она распаковала кофр с бронескафандром, переоделась и навесила комплекты средней брони, после чего отправилась побродить несколько часов по малопосещаемым тоннелям древней и старой частей подземного комплекса.
Такие прогулки она предпринимала довольно часто, а теперь чувствовала необходимость приноровиться к постоянному ношению средних комплектов брони и потому шла медленно, больше смотря под ноги, чем по сторонам.
Её, конечно, сопровождали, охраняли, но старались это делать незаметно, помня о том, что она хочет всё же стать более доступной для простых тессийцев, а много ли она сможет сделать полезного и нужного для них, если будет круглосуточно отгорожена стеной охранников? Поэтому не особо внимательный наблюдатель мог бы посчитать, что Лиара идёт в полном одиночестве.
Несколько десятков метров по тоннелям старой части — и вот она, древняя часть, постепенно облагораживаемая, адаптируемая к современным потребностям азари. Лиара здесь бывала редко, чаще всего у неё хватало времени только на то, чтобы походить по старой части, не заходя в пределы древней. А сейчас у неё было и время и возможность и необходимость — мало что можно было понять, передвигаясь только по ровному полу в обустроенных коридорах.
Сначала она услышала пение. Пел явно человек, мужчина — это Лиара определила сразу. Пел для себя, в своё собственное удовольствие — вряд ли у него здесь были слушатели. Она заинтересовалась, решила подойти поближе и увидела работающего у распределительного трубопроводного щита техника. Он услышал её тихие осторожные шаги, обернулся, улыбнулся и взмахом руки поприветствовал её:
— Проходите, Лиара. Я скоро закончу. — сказал он, возвращаясь к работе.
Младшая Т’Сони не стала задавать банальный вопрос о том, откуда он её знает — вряд ли службы безопасности не провели с техническим специалистом соответствующей разъяснительной работы и тем более — не проверили бы этого спеца по всем параметрам на благонадёжность. Конечно, могли бы быть и ошибки и недочёты в проверке, но Лиара почему-то сразу почувствовала к продолжавшему свою работу человеку, землянину, симпатию и нешуточный интерес. Она остановилась, затем подошла ближе и сказала:
— Простите, я услышала как вы поёте. Не могли бы вы…
— Рад, что вам понравилось. Только у меня репертуар… в основном сельский. Я сам из села, что на юге Британии, у Бриксонвилля. Так там у нас поют… Вечерами, а иногда и во время работы. В селе много такой работы, когда петь — значит поддержать и моральные и физические силы. И не только свои собственные Такую работу называют ещё сезонной. Но я привык. А теперь вот пою, когда выхожу в ночную смену. Вот как сейчас прямо. Вы пройдите чуть вперёд, у меня там ящик с инструментами. Можете на него присесть. — он обернулся, Лиара почувствовала его приветливый и тёплый взгляд на своём лице. — Простите, я не представился. Меня зовут Майкрофт. Друзья меня зовут просто и коротко — Майки. Можно — Майк. Я буду рад, если вы, Лиара, будете меня так называть.
— Хорошо, Майк. — Лиара прошла, как и советовал техник, чуть дальше по коридору, увидела большой ящик с инструментами, открыла, затем закрыла и села. — Я тоже не всегда была Советницей… Меня очень впечатлили песни в вашем исполнении. Если хотите, я с удовольствием послушаю ещё.
— Хорошо. — Майкрофт запел, не прерывая работы. Лиара сидела на ящике с инструментами, слушала, иногда пыталась подпевать, когда запоминала припев или слова основного текста, но в основном слушала, не пытаясь отбивать ритм песни руками или ногами — знала, что многим солистам это не нравится.
Майкрофт, видимо, стремился организовать свою работу так, чтобы весь нужный инструмент держать при себе. Тем не менее, он не стал упускать возможность подойти к сидящей Лиаре и в её присутствии достать из инструментального ящика некоторые дополнительные инструменты. Может быть, он сделал это, чтобы она поверила в то, что в ящике нет всяческих «сюрпризов», а может быть, просто потому, что хотел показать, что не забыл о её присутствии. Лиара с огромным интересом и вниманием слушала его пение, подпевала и была впечатлена тем, что Майкрофт не воспринимает её как суровую и абсолютно неприступную Советницу по Пространству Азари. Для неё она была просто девушкой-азари, которая гуляла по пустынным коридорам древней части подземного комплекса и набрела на него, работавшего у щита с оборудованием.
— Вы, Лиара, так и не спросили меня ни разу, что я делаю. — Майк закончил работу, посмотрел на инструментрон, закрыл створки щита, включил блокировку, убедился, что диагностика выдала «зелёный».
— Вы так увлечённо работали, Майк, что я не решилась вам мешать. — сказала Лиара, вставая и давая возможность технику сложить инструмент и детали в ящик. — К тому же я хотела послушать песни, а говорить и петь… это довольно-таки сложно.
— Вам… — Майкрофт взял ящик с такой лёгкостью и быстротой, что Лиара едва успела подумать о том, что эта ноша — килограммов пятнадцать, не меньше, ему привычна.
— Нет, Майк. Иногда у меня бывают бессонные ночи. Сегодня как раз такая.
— Тогда. — Майкрофт помедлил. — У меня есть друг, он держит неподалёку маленькое кафе.
Лиара задумалась. Как она прекрасно помнила, ночных кафе здесь в округе было всего несколько и, поскольку она уже долгое время здесь работала, пусть и на территории особозакрытого городка, всё же она знала почти всех владельцев таких заведений общественного питания.
— Хорошо. — кивнула Советник. — По меньшей мере не одна я буду иметь возможность присесть.
Меньше четверти часа — и Майкрофт приветливо кивает вставшему со своего табурета землянину средних лет. Отметив удивление в глазах хозяина заведения, Лиара улыбнулась и взглядом указала на Майкрофта. Владелец кафе с пониманием кивнул, передал Майкрофту и Лиаре ридеры с меню. Майкрофт подошёл к столику, стоявшему в уютной нише, прибавил свет в настенном бра, обернулся, вопросительно посмотрел на Лиару. Поняв, что спутник просто ожидает её решения и готов согласиться с её выбором, Лиара, приглядевшись, кивнула — выбор Майкрофта ей понравился.
Подождав, пока Лиара сядет, Майкрофт разместился напротив, включил ридер-меню и стал набирать на виртклавиатуре заказ. Лиаре это понравилось — спутник ни на чём не настаивает, предоставляет ей самой выбрать себе блюда и напитки и, по всей вероятности, постарается оплатить и свой и её заказ в полной мере. Что-ж. Ей это подходит. Не так уж и часто она имеет возможность вот так просто и спокойно более-менее свободно посидеть в тихом кафе в обществе приятного собеседника.
Хозяин кафе сам приготовил и принёс заказы, расставил тарелки и чашки на столешнице, разложил приборы и, пожелав приятного аппетита, удалился, привычно разместившись на своём табурете за стойкой.
Склонившись над столиком, Лиара чуть поморщилась, что, как оказалось, не ускользнуло от внимательного взгляда Майкрофта. А дальше произошло то, во что Лиара сначала наотрез отказывалась поверить: взгляд Майкрофта скользнул по её плечам, шее и она ясно ощутила, как боль, преследовавшая её, едва только она напрягала больше обычного мышцы плеч и шеи, куда-то отступает, уменьшается и затем… совсем пропадает. Ранение, нанесённое Каем Ленгом, снова напомнило о себе тогда, когда Лиара меньше всего этого хотела. И отступило под неведомым воздействием. Майкрофт, она была готова поклясться чем угодно, не протягивал к ней рук, не придвигался к ней сколько-нибудь близко, не вставал. Только посмотрел… и такой результат.
Она поняла, что он не будет распространяться сейчас о том, как ему удалось убрать боль, которую не могли убрать лучшие тессийские медики. Для неё было важно, что он заметил её страдание, не просто заметил, но и постарался, насколько возможно, облегчить его. Облегчить хотя бы на время. А может быть — навсегда. Сейчас Лиара наслаждалась отсутствием боли. Не было ни тепла, ни прохлады, ни покалываний — ничего, что свидетельствовало бы о каком-либо стандартном воздействии.
Она благодарно взглянула на Майкрофта и принялась за принесённую владельцем кафе еду. Несколько минут они молчали, затем Майкрофт быстро и очень аккуратно, даже аристократически выверенно орудуя приборами, съел салат, промокнул губы салфеткой, сложил её и попросил хозяина кафе принести гитару.
Лиара помнила, что Шепард тоже играет на гитаре и, когда инструмент оказался в руках у спутника, позволила себе внешне удивиться. Не изобразить удивление, а именно удивиться. Майкрофт пробежался пальцами по струнам, подправил настройку — быстро, уверенно, аккуратно, затем тихо взял первый аккорд и вполголоса запел. Обычная, простая, незамысловатая песня о жизни крестьян Британии. О полевых работах, об уборке урожая, о ремёслах, о редких визитах в гости, о которых принято условливаться чуть ли не за две недели. О гулянии на свадьбах, о рождении детей. Песня оказалась целой балладой и пусть не всегда тексту хватало чёткости рифмы, пусть временами нарушался ритм, но всё равно Лиара слушала её с большим вниманием и с видимым удовольствием.
— Это песня, рождённая в моём селе. Её поют часто и она… напоминает мне о доме. — сказал Майкрофт, придержав дрожавшие струны пальцем, гася звук. — Сейчас мы готовимся отражать агрессию Жнецов. Есть сведения, что они будут бить орбитальными бомбардировками по наиболее промышленно развитым районам Земли. Из городов… начнётся массовое бегство. Простите. — он отложил гитару в сторону, пододвинулся к столу, взял ложку. — Мне не следовало это говорить… Хотя это и не тайна…
— Если радость на всех одна — на всех и беда одна. — сказала Лиара.
Майкрофт замер.
— Вы… Откуда вы знаете эти слова?
— У меня есть знакомые, которые хорошо знают песенную поэзию.
— Но вы… вы сказали их по-русски! — изумился Майкрофт. — Причём сказали с чистотой, которая выдаёт прекрасное знакомство… не просто знакомство, а прекрасное владение языком.
— Именно поэтому я и сказала их по-русски. Любой перевод убивает большую часть спектра смыслов. — Лиара закончила есть суп, пододвинула к себе тарелку со вторым блюдом.
— Вы знакомы с имперцами? Откуда?
— Скажу так — это долгая и сложная история, Майк.
— Отряд?
— Да. — Лиара не стала скрывать от Майкрофта эту общеизвестную информацию. — Давайте, поешьте суп, а то мне неудобно вас опережать. Я не хочу смотреть на то, как вы, голодный, поёте очередную песню, аккомпанируя себе на гитаре.
— Хорошо. — Майкрофт за несколько минут расправился с тарелкой супа, отложил её в сторону, но придвигать тарелку со вторым не стал. — У меня тоже были друзья из России. Сейчас они улетели на Марс. Там возникли сложности. Требуется их участие. Россия сейчас готовится так, что нам и половины не известно о её приготовлениях к отражению атаки. Мы, британцы, просто молимся о том, что когда придут Жнецы, у России хватило бы ресурсов хотя бы немного прикрыть и Европу, а если получится — и нашу Британию. Россия готовится и, зная, конечно же в общих чертах её потенциал, мы уверены, что Жнецам будет крайне сложно тягаться с ней.
— Расскажите о том, как вы стали техником, Майкрофт. — попросила Лиара.
— Это просто. — мужчина опёрся спиной о спинку дивана, погладил струны гитары, отозвавшиеся тихими звуками. — После школы у нас есть возможность выбрать себе профессию и специальность. Я решил стать техником. Может быть сейчас по стандартам Европы меня можно считать техником широкого профиля. Может быть. Но когда я учился, нас называли просто техниками, но давали действительно хорошую и теоретическую и практическую подготовку. Для юноши из села было важно приобрести знания и умения, которые могли бы помочь односельчанам справиться со многими проблемами — постоянными или временными. Так что я учился, можно сказать, не за страх, а за совесть. В итоге прошёл не обычный, а углублённый курс. Тогда официально такого даже и не было — это была чистая самодеятельная инициатива преподавателей тех курсов, которые и давали профессию техника. Каким-то образом руководство курсов умело профилировать учебные планы так, чтобы учитывать и способности и потребности обучающихся. Это я понял гораздо позже, а тогда… тогда я просто учился, забывая поесть и часто забывая даже о сне. А потом… потом мне предложили практику на пяти разноплановых предприятиях, дали возможность многое почувствовать и увидеть реально. С тех пор я и работаю техником. Учусь больше практически, чем теоретически. Мне как-то практика ближе. Конечно, время от времени я прохожу курсы повышения квалификации, но и там, к счастью, стали больше внимания уделять практике.
Майкрофт рассказал несколько случаев из той самой практики, совершенно реальных случаев — Лиара это сразу почувствовала. Он не стремился заинтересовать собой собеседницу путём рассказывания небылиц, не пытался произвести на неё дешёвое впечатление. Он не стал просить Лиару о том, чтобы она рассказала что-нибудь о своей работе и не потому, по всей видимости, что ему это могла запретить Служба Безопасности, а потому, что хотел, чтобы она хотя бы на несколько часов забыла о своей ежедневной рутине. За эту возможность и желание Лиара была очень благодарна Майкрофту, который, к тому же, исполнил короткую балладу о городских жителях, причём исполнил так, что звучание гитарных струн не перебивало, а дополняло звучание голоса певца-рассказчика.
— Поешьте, Майкрофт. — Лиара почти допила свой чай, слушая пение спутника, теперь ей хотелось, чтобы он тоже подкрепился.
— Хорошо. — Майкрофт передал гитару подошедшему владельцу кафе, быстро расправился со вторым блюдом, выпил свой травяной настой и встав, подошёл к стойке. Хозяин кафе, получив кредитный чип, кивнул и Майкрофт вернулся к столу.
— Лиара, вы не будете против пройтись немного? Можем, конечно, посидеть и дальше здесь.
— Лучше пройдёмся, Майкрофт. — младшая Т’Сони встала, благодарно кивая владельцу кафе. Тот кивнул в ответ. — Идёмте.
Они вышли из кафе, свернули в боковой проход, тускло освещённый софитами, встроенными в стенки. Несколько минут — и вокруг снова были тоннели и проходы древней части. Майкрофт шагал не спеша, но очень уверенно и, как полагала Лиара, подстраивался под темп её ходьбы, а не задавал свой. Ящик с инструментами совершенно не мешал Майкрофту, более того, с ним он смотрелся очень органично — как говорится, ни прибавить, ни убавить.
— Мы, похоже, возвращаемся, Майкрофт. — Лиара определилась с местонахождением.
Техник кивнул:
— Да. Вы утомлены, Лиара и пешие вояжи по длинным переходам — совершенно не то, что требуется вам для преодоления этого утомления.
— Но ведь у вас…
— У меня, вы правы, ночная смена. Но следующий щит, который я должен проверить — отсюда в трёх километрах. И идти придётся узкими переходами. — Чтобы перевести разговор на другую тему, Майкрофт, сделав короткую паузу, сказал. — Я знаю, вы хотите меня спросить, каким таким образом я унял вашу боль…
— Да, Майкрофт. — Лиара кивнула, повернувшись к спутнику.
— Ничего сложного. Это даже не наследственное, строго индивидуальное. И срабатывает должным образом не всегда. Сегодня — сработало нормально и помогло вам. Я рад. Большего мне не надо. — он увидел двоих азари-ополченцев, составлявших в эту ночь часть охраны Лиары. Те сразу подошли к ней. — Всего вам доброго, Лиара. — сказав это, Майкрофт нырнул в боковой проход.
В сопровождении азари-ополченцев Лиара вернулась в расположение городка и вошла в свою комнату отдыха. Ехать к родителям не имело смысла: прошло несколько часов, время — далеко за полночь. Пока она доберётся до места — пройдёт ещё час-полтора. На сон не останется много времени — не больше двух часов. А завтра — новый рабочий день. Выходные для себя Лиара уже давным-давно отменила, а теперь, как она чувствовала, их придётся вводить в график, ведь почему-то ей очень хотелось продолжать встречаться с этим землянином.
Уже лёжа в кровати, она продолжала обдумывать происшедшее и не раз совершенно искренне удивилась и изумилась. Майкрофт ни разу не назвал её Советницей, не стал её ни о чём просить, не стал хвастаться своими успехами и достижениями или утомлять её рассказами о своей работе и о выполненных им задачах. Он реально очень помог ей: боль в плечах и в шее практически исчезла, а раньше она преследовала её несколько часов и, хотя была несильной, тянущей, но не давала себя игнорировать и забывать.
Майкрофт был естественен в своём поведении, в том, как он общался с ней. Да, не всегда у него получалось ловко и выверенно, но эти, как говорят земляне, шероховатости только доказывали: встреча с техником была обычной, не являлась плодом долгой подготовки, осуществлённой неизвестно в чьих интересах.
Осознание естественности встречи и общения с Майкрофтом помогло Лиаре через несколько часов бессонницы придти к неожиданному выводу — она влюбилась в этого техника. Влюбилась по-настоящему, глубоко и полно. Конечно, не далее, чем завтра ранним утром на её рабочий стол ляжет ридер с полной информацией об этом землянине, но для неё уже важно главное — она будет встречаться с Майкрофтом и дальше, даже если ей придётся не поспать пару-тройку ночей в неделю. Для него, как оказалось, не имели особой важности её научные достижения или военные свершения, он, скорее всего, не знал о том, чем она занята в своей информационно-посреднической фирме. Для него она была личностью, чье богатство простиралось далеко за пределы выполнения социально полезных функций.
То, что у него не было громких званий, для Лиары являлось не недостатком, а большим преимуществом. Он делал свою работу хорошо и, по всей видимости, не умел плохо её делать. Сейчас, во время войны такое отношение к труду, к своим обязанностям было достойно уважения и восхищения. Для него труд, по всей вероятности, не был тяжкой обязаловкой, он просто работал, делал своё дело хорошо и успевал ещё и петь соло, а если была возможность в перерыве очень профессионально играть на гитаре.
Прокрутив несколько раз ситуацию и так и этак, просмотрев её с самых разных сторон, Лиара успокоилась и, удовлетворённая результатом, уснула.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.