Лиара. Двое суток на «Нормандии»

Утром следующего дня Лиара встала самой первой. В своих комнатах спали Бенезия и Этита, в кресле холла спал Джон, а она возилась на кухне и пыталась привести в порядок чувства и нервы. Сегодня должно будет произойти то, чего она ждала все эти декады. Ждала и боялась, потому что слишком уважала Светлану и очень не хотела доставлять ей лишние волнения в такой ответственный момент. Для неё, работавшей с информацией профессионально, не было тайной, что в предродовой период женщина особенно уязвима, а потому крайне нежелательны особые нервные и психические перегрузки. Умом младшая Т'Сони понимала, что Светлана не будет делать вопроса или проблемы из самого факта пребывания Лиары на борту кораблей Отряда, ведь в конечном итоге она не собиралась там оставаться надолго. Отрядовцам было хорошо известно, насколько она привязана к своей Тессии, насколько не хочет покидать её пределы и, тем не менее…

Хорошо помня слова Джона о том, что шеф-повар «Нормандии» Гарднер всё равно накормит гостью завтраком, причём накормит до отвала, Лиара, тем не менее, старалась приготовить завтрак на всю семью здесь и сейчас. Нервно поглядывая на часы, она привычно мельтешила по кухне, стараясь не особо греметь посудой и дверцами шкафов.

Первым, как она остро и отчётливо почувствовала, проснулся и встал Шепард. Усилием воли заставив себя не прерывать приготовление завтрака, Лиара пропустила момент, когда, облачённый в свой обычный скафандр, Шепард встал на пороге кухни. Он мягко и нежно смотрел на хлопотавшую Лиару и от этого взгляда младшей Т'Сони всё чаще казалось, что она летает по небольшой комнатке и в руках у неё всё летает и горит. В душе Лиары поднималась очередная волна полного счастья, которой она не хотела и не умела сопротивляться — рядом стояло ощущение близкой разлуки на несколько декад.

— Джон, садись, уже всё готово. — Лиара выложила на тарелки порции из кастрюль. — Мам, пап, к столу!

Матриархи чинно разместились на своих местах, спокойно отнесясь к хлопотливости Лиары.

— Ли, ты тоже садись, а то ведь… — мягко заметила Бенезия.

— Не-а. Голодной я не останусь. — младшая Т'Сони уселась на свой табурет и схватила ложку. — Не хочу отставать от Джона.

— Ну так и он не хочет, чтобы ты отставала. Не торопись, время ещё есть.

— Ну уж нет. Знаю я, что Грэгу подвластна компьютерная точность прибытия. Не хочу заставлять его ждать.

— Уверена, что прилетит именно Грэг? — подначила дочь Этита.

— Почему-то мне кажется, что прилетит именно он. Ведь машины командования чаще всего пилотирует именно Грэг. Почему в этот раз должно быть по-другому?

— Кто знает, кто знает. — Этита допила свой чай и промокнула губы салфеткой, вставая. — Бена, у нас утренний цикл занятий. Так что давай, собирайся.

— Я не забыла, Этиа. — Бенезия сложила салфетку, встала. — Мы пойдём, пройдёмся пешком до Центра. А то всё приходилось по тоннелям шастать или пробираться по поверхности, без конца прячась от обстрелов.

Шепард и Лиара кивнули, понимая, что не только эта причина заставила матриархов побыстрее закончить с завтраком и уйти из квартиры. Оставшись вдвоём, азари и человек посмотрели друг на друга и вдруг почти одновременно улыбнулись.

— Успокоилась? — мягко спросил Шепард.

Лиара кивнула. Ей очень не хотелось уточнять вслух, что успокоилась она далеко не до конца и далеко не полностью. Она как и прежде боялась увидеть и почувствовать негативную реакцию на своё появление и пребывание со стороны Светланы и остро понимала, что такая реакция может быть. Скрывая волнение, Лиара почти залпом выпила бокал травяного настоя с витаминными добавками, промокнула губы и вскочила, направляясь в свою комнату. Предстояло облачиться по-походному, кто знает как дело обернётся.

Когда она вышла на поверхность, Шепард уже несколько минут беседовал с Грэгом, сидевшим в проёме салона и пресекавшим попытки нескольких маленьких азари подлезть под машину или проникнуть внутрь. Родители и бабушки с дедушками, расположившиеся поотдаль на свежеустановленных лавочках, с пониманием смотрели на потуги своих наследников получить новую порцию впечатлений и с уважением посматривали на знак Отряда и знак «Нормандии» на бортах прибывшего челнока.

В этот раз Лиара не стала одевать свои награды или колодки с лентами, посчитав это излишним. Поприветствовав Грэга, она опёрлась о руку Шепарда, поднялась в салон и устроилась в кресле, автоматически застегнув привязные ремни.

— Полетели, Грэг. — Шепард устроился рядом на лавке, ощутил нежелание Лиары что-либо говорить сейчас и потому просто прикрыл салонную дверь, дождавшись включения индикатора герметичности.

— Да, капитан. — водитель скрылся в пилотской кабине и челнок осторожно взмыл в небо Тессии.

Лиара старалась сдерживаться, но её начала колотить нервная дрожь. Она боялась. Очень боялась. Боялась, потому что ощущала — она вторгается туда, куда не должна, не может, не имеет права вторгаться. Челнок приближался к фрегату, а она всё острее ощущала — не пройдёт и нескольких часов, как вернётся «Волга» и значит, на борт фрегата придёт Светлана. Встречи с ней Лиаре избежать ну никак не получится. Предстоит нелёгкое объяснение, может быть даже скандал, ссора. Сколько таких историй Лиара знала из опыта своих соплеменниц — не перечесть. Слишком мало было надежды на то, что Светлана сдержится: беременность давала ей право на слишком острую и резкую реакцию — она защищает свою семью, своё гнездо от угрозы разрушения, а свои отношения — от вторжения со стороны.

Хорошо, что Джон понял, приобнял её и она смогла немного умерить дрожь. Он что-то говорил ей мягко и тихо и она с каждой минутой всё больше успокаивалась. Напряжение не исчезало, но оно становилось всё менее острым, всё менее всеобъемлющим. Да, сейчас «Волга» ещё далеко, она занята реорганизацией флотов азари, но всего несколько часов и Светлана будет здесь, рядом.

Взгляд Лиары упал на приближавшуюся «Нормандию». Легендарный фрегат-крейсер мало напоминал свой прототип. Да, отдельные части, детали остались, свидетельствуя, что перед младшей Т'Сони — тот самый корабль, который спас её на Теруме, но теперь перед ней был боевой военный ударный фрегат-крейсер разведки, уже побывавший в таких мирах, о которых большинство разумных либо имело весьма приблизительное и не точное, либо вообще никакого представления.

Тускло светившийся проём ангар-шлюза навевал на Лиару чувство безысходности. Был момент, когда она сравнила его внутренне с пастью неведомого хищного зверя. Ведь если она пересечёт границу защитного поля, ей уже не удастся сказать, что она на борту оказалась случайно, ошиблась адресом и сейчас же улетит обратно на Тессию. А эта граница защитного поля приближалась с каждой секундой, с каждым десятком секунд. Если бы не присутствие рядом Джона, она бы прыгала по салону, едва сдерживаясь, но вот Джон рядом и она ещё находит в себе силы просто спокойно сидеть и смотреть, как лапы манипуляторов подхватывают челнок и втягивают его внутрь, сразу направляя к площадке трапа. Едва кораблик замер, толкнув амортизаторы тормозной системы, Лиара почувствовала, как у неё резко ослабели ноги. Потребовалось несколько десятков секунд, чтобы заставить себя встать.

В мозгу молодой азари молотом стучала мысль: «Это уже не прототип, это уже полноценный корабль. Можно считать, что это — другой корабль, который прошёл миллионы километров, побывал во многих мирах, известных только по цифробуквенным кодам. Примет ли он меня сейчас, как принял тогда?».

— Ли? — Шепард встал, склонился над продолжавшей сидеть азари.

— Джон, мне… мне страшно. — прошептала Лиара. — Я… я боюсь, что меня здесь не примут… Ни корабль, ни экипаж… В прошлый раз… я вела себя не лучшим образом… Я… я не могу отделаться от этих мыслей…

— Сделай несколько шагов, Лиара. — Шепард подал ей руку и помог встать на ноги. — Сделай несколько шагов и я уверен — все твои страхи или большая их часть исчезнут и перестанут властвовать над тобой.

— Я… я хочу в это верить, Джон. — Лиара подошла к порогу салона, несмело взглянула на трап. На верхней площадке никого не было, а внизу… внизу стоял только капитан Андерсон. — Эм… Прошу разрешения ступить на борт корабля, сэр! — произнесла азари ритуальную, но такую необходимую ей сейчас фразу. Скажи Андерсон «Нет» — и она с радостью останется в челноке. Но командир фрегат-крейсера кивнул и сказал:

— Разрешаю. Рад приветствовать вас на борту «Нормандии», Лиара!

И у азари не осталось другого выхода, кроме как выйти на площадку трапа.

Прав оказался Джон. Прав. Десять раз прав, сто раз прав. Едва только она оказалась на площадке трапа, как ей стало на четверть легче. А потом она самостоятельно спустилась к Андерсону.

Тот посмотрел на неё, видимо, что-то ощутил, почувствовал, поэтому просто отступил в сторону, открывая проход в глубины корабля. Шепард, шедший следом, на несколько секунд остановился рядом с командиром, обменялся с ним несколькими фразами — Лиара даже не поняла, о чём они говорили. Она оглядывала ангар, узнавала и не узнавала его. Большой такой зал, сразу видно, трансформируемый, способный вместить в себе немало оборудования, несколько челноков, транспортёры. Вот они стоят, эти колёсные и летающие машины. Полностью заправленные, готовые к немедленному использованию. К войне, к боестолкновениям, к оказанию помощи дружественным разумным. Хлопотавшие вокруг нескольких машин техники не обращали на Лиару ни малейшего внимания. Они, возможно, знали, кто она и зачем прибыла на корабль, но большее их не интересовало. Они занимались своим делом.

— Идём. — мягко сказал подошедший и вставший чуть слева и позади Шепард. — Тебе выделена каюта, я провожу.

— Джон… — прошептала Лиара. — Если бы можно было сейчас надеть хиджаб и эту… паранджу… я бы моментом согласилась. Мне… мне так стыдно… — сказала Лиара, выходя из ангара. — И я даже сомневаюсь, что буду способна выйти из этой каюты куда-либо в ближайшие несколько часов, хотя понимаю, что Светлана прибудет на фрегат. Не сможет не прибыть. И мне придётся с ней увидеться…

— Э-э-э, Ли, да ты совсем расклеилась. — Шепард кивнул проходившему вахтенному, тот кивнул в ответ, передавая старпому ридер с очередными сводными докладами. — Ладно. Каюта подождёт, отведу я тебя к Чаквас. Карин посмотрит тебя…

— Джон, я… я здорова, ты не думай… — Лиара оглядывалась по сторонам затравленным взглядом, боясь встретиться глазами с проходившими и обгонявшими её нормандовцами. — Не, не надо меня запихивать в медотсек.

— Увы, Лиара, поздно. — Шепард открыл хорошо знакомую тяжёлую дверь. — Карин!

— Рада видеть вас в добром здравии, Джон. — врач фрегата встала со своего рабочего кресла и посмотрела на Лиару. — Да-а-а. На ней же лица нет, Джон. Что произошло? — Она нажала клавишу закрытия двери медотсека и Лиара поняла, что её отсюда точно уже никто не выпустит в ближайшее время.

— Предложил ей прокатиться на фрегат, в челноке она уже начала… гм, напрягаться, а потом вот… едва только сюда довёл. В каюту вести опасаюсь, она по дороге упасть может.

— Может. — врач подошла к Лиаре, взяла её за руку. — Иди, Джон. Я сама с ней разберусь. Посмотрю, поговорю, пролечу.

— Не сомневаюсь, Карин. — Шепард повернулся и вышел из медотсека, а Лиара, как в полусне, шла за врачом фрегата и не имела даже сил порадоваться, что она ещё в состоянии вот так, на собственных ногах передвигаться по фрегату, вызывавшему у неё сейчас оторопь, если не страх.

Азари и не заметила, как Чаквас усадила её на больничную кровать, сняла броню, разоружила, сняла укладки. Очень скоро Лиара ощутила, что к её губам приставлена какая-то чашка, из которой исходит аромат чего-то очень вкусного.

Сделав несколько глотков, она и не заметила, как осушила чашку до дна, почувствовав только, как тёплая струя прогревает её нутро, уходя к животу… В этот момент ей очень захотелось сделать всё, чтобы у неё от Джона были дети. Она сама изумилась этой мысли, ведь Джон, как она постоянно себе напоминала, женат и у него уже есть дети, а она ему практически никто, хорошо, если подруга.

— Ну-у. Если ты уже о детях от Джона подумала, милочка, то ты ещё далеко не истощена. — послышался тихий голос Чаквас. Чашка куда-то исчезла из поля зрения азари и Лиара подняла изумлённый взгляд на врача, стоявшую рядом с ней.

— Как?! Как вы узнали?! — пробормотала гостья.

— А что тут узнавать-то?! — чуть ворчливо ответила Чаквас. — Все мы, бабы, одинаковы. Если есть хороший и цельный мужик, то мы должны родить от него детей. И — никак иначе! Природа, милочка, так захотела. А против природы — не попрёшь, даже если очень захочешь!

— Но я… я не могу… Джон меня возненавидит, а Светлана… Светлана проклянёт меня… И хорошо ещё, если оставит в живых…

— Ты права, милочка. — наполнив чашку из термоса, Чаквас подала её Лиаре, но у неё так тряслись руки, что врач вынуждена была держать чашку своей рукой, пока Лиара мелкими глотками поглощала содержимое. — Светлана — она такая. Свою семью, своих детей она будет защищать всеми силами и средствами. Понимаю, чего ты боишься. Светлана обязательно прибудет на фрегат, увидеться с Джоном она не преминёт. Прошло достаточно времени, она там моталась на крейсере, воевала, стреляла, бомбила, преследовала, организовывала, уламывала, заставляла. — перечислила врач корабля мелкие намётки на деятельность Стрельцовой вдали от Тессии. — А здесь она — просто женщина, просто мать, просто жена. И Джон для неё — высшая ценность. Уж не знаю, до или после корабля и экипажа, может быть — и наравне с ними. Так что понимаю, почему ты дрожишь и так опасаешься. Несколько часов осталось. — врач поставила чашку на столик. — Знаю я, что ты не хочешь вторгаться в их взаимоотношения, в их семью. Знаю. Но ты же любишь Джона?! Любишь! Любишь так, что ты светишься, едва только подумаешь о нём…

— Это… так заметно?! — изумилась Лиара. Она, конечно знала и понимала, что её родители и сослуживцы с коллегами по фирме и по лаборатории видят её достаточно долго и потому волей-неволей научились отслеживать мельчайшие ньюансы её состояния, но чтобы это видела так точно и остро чувствовала землянка, врач корабля, которая и увидела-то её вблизи хорошо если второй раз в жизни… — Богиня, я пропала!

— Возможно, возможно. — пробурчала Чаквас. Если бы было что другое у тебя к Джону… Ты бы действительно пропала, а такая любовь… многое извиняет.

— П-п-правда? — Лиара, говоря это, в первый раз огляделась по сторонам: оказывается, её кровать была окружена ширмой со всех сторон, так что никто из разумных не мог её видеть, кроме, конечно, Чаквас.

— Правда. — серьёзно ответила врач корабля, включая инструментрон. — Хм… — Чаквас за несколько секунд схватила самую суть показаний, выданных умным прибором на небольшой экранчик. — Ты ведь работаешь на пределе, Лиара.

— Угум. — подтвердила младшая Т'Сони, понимая, что запираться, отрицать и храбриться перед Карин бесполезно. — По-другому — не умею. Мне было сказано, что если я буду лениться — то быстро и навсегда стану… инвалидом. Вот и приходится… тянуться.

— Понимаю. Азарийские медики иногда придерживаются этого тезиса. — кивнула Чаквас. — Работоспособный вариант. — врач критически оглядела выданные на экран новые строчки обозначений, понятные только ей. — Похоже, эта любовь тебе жизненно необходима.

— Я почему-то в этом убеждена, Карин. — тихо ответила младшая Т'Сони. — Я не могу, как ни пытаюсь, выдрать Джона из сердца и души. Я понимаю, что я могу стать угрозой для его взаимоотношений со Светланой, но сделать с собой ничего не могу. Вот… Прилетела сюда и понимаю, что случись что — мне будет легче в шлюз без скафандра…

— Ну-ну-ну. Не надо такой апокалиптики, Лиара.

— А что мне прикажете делать?! Я при Джоне млею, таю и испытываю такое счастье, за которое готова на Жнеца броситься, а потом… потом я понимаю, что я ворую у Светланы всё это. Ворую! Я люблю Джона, он любит меня и я самой своей сутью понимаю, что я делаю что-то очень не так, но ничего не могу с собой сделать! Что-то не разрешает мне, мне самой разорвать с ним эту связь! Я сама не понимаю, но без Джона я не смогу… — азари опустила голову. — Я пришла сюда, пришла на фрегат понимая, что могу отсюда не выйти живой… Потому что если я пойму и увижу, что я — угроза для Джона и Светланы, для их союза… мне будет только один путь — умереть… А я сейчас всё острее ощущаю, что я — угроза.

— Эк тебя заклинило, Лиара. — проговорила Чаквас, садясь рядом на койку. — Капитально заклинило.

— Угум. — кивнула азари. — Заклинило. Так что… если вы считаете, что я — угроза для Светланы, Джона и их детей… То…

— И думать об этом забудь, Лиара. — строго сказала разом посерьёзневшая Чаквас.

— Но ведь… даже Джон сдал меня вам… Вёл вроде бы в каюту, а привёл… в медотсек… — тихо сказала младшая Т'Сони. — Я понимаю, что он не стал бы пичкать меня препаратами, но ведь вы — другое дело.

— Совершенно другое, Лиара. — подтвердила Чаквас. — Я предпочитаю решать проблемы, а не создавать их. И в моём медотсеке проблемы гибнут, а не множатся. — жёстко заявила врач.

— Только вот с моей проблемой по-иному, видимо, не справиться. — прошептала Лиара. — Видимо, я порченная какая. С протеанами не смогла найти общего языка, представляла их совершенно другими, чем они оказались на самом деле. Разругалась с мамой на полсотни лет. С отцом, Мятежным Матриархом отношений вообще, как сейчас осознаю, не поддерживала почти что никаких. Влюбилась в землянина, в мужчину, для меня не предназначенного. И теперь я пытаюсь сохраниться, используя эту любовь… как гарантию… Лезу везде и ни в грош не ставлю авторитеты… От наград отказываюсь, от почёта — прячусь. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на одном направлении — работаю сразу в четырёх и меняю их по несколько раз в сутки… Как только Джон меня терпит?!… Другой бы побил или убежал бы на край света от такой, как я… А Джон… он не просто меня терпит, он любит меня, расходует себя и своё верховное чувство на такую, как я! Недодаёт этого чувства и всего, что с ним связано, своей Светлане… Своим детям… Ну кто я такая, кроме как воровка?! Карин, может… может мне сдаться Юстициарам?!… Пусть найдут там в своём кодексе какую-нибудь статью, более-менее описывающую рамки моих прегрешений… Слова поперёк не скажу, сдамся и сяду в самую маленькую камеру на любой, самой страшной глубине… Только бы не вредить Джону и Светлане… А скажут, что надо умереть — умру. Потому что не хочу, чтобы страдала Светлана и страдали её и Джона дети, чтобы страдал Джон!

— Юстициары здесь, Лиара, ничего тебе сделать не смогут. В их Кодексе нет ничего, даже близко подходящего под твою ситуацию. — тихо сказала Чаквас, не пытаясь даже приобнять сидевшую рядом азари.

— Тогда — что мне делать, Карин? Я боюсь навредить Светлане и её детям, боюсь причинить лишние страдания Джону. Он не хочет со мной поступать обычным образом, не хочет мне говорить резкости, грубости, не хочет меня бить. Он не хочет меня оставлять… Нет, конечно, я понимаю, что Отряд прибыл к Тессии не ради меня одной, но всё же Джон бросил всё, высадился на Тессии и пришёл ко мне… Я была счастлива, я была рада, я была горда в тот момент, когда увидела его в своей комнатке, но… Я тогда же поняла, что я ворую его у Светланы. Особо остро поняла, хотя… понимала это и раньше. А тогда… я поняла, но ничего не смогла сделать, не смогла оттолкнуть его, не смогла вернуть Светлане, я даже не смогла дистанцироваться от него. Он пришёл ко мне, пришёл незаметно для всех. Его никто не видел из ополченцев… В боевых порядках он прошёл абсолютным невидимкой и только мне показался… Я провела с ним несколько дней… наверное, самых счастливых дней в моей жизни. Дней затишья… А теперь… теперь мне надо будет уплатить за эти дни счастья и радости… Что-ж. Я готова… Наверное, Светлана не примет моих извинений и пояснений… Это — её право. Право супруги, право жены, право матери детей Джона. Кто я такая? Малолетняя азари, едва оправившаяся от ранения, которое получила по своей глупости и тупости. Если бы я была чуточку умнее… то всё могло бы быть по-другому. А получилось вот так. Джон меня жалеет, я подозреваю, что меня жалеет и Светлана, но я вряд ли заслуживаю жалости… Я мечусь между наукой, ополчением и информацией, мечусь и понимаю, что я мечусь глупо, неэффективно, даже контрпродуктивно. Мечусь и чувствую, что если не буду метаться, то умру… Я понимаю, что если я увижу Светлану и Джона рядом сейчас, на фрегате… вряд ли это будет мне приятно и полезно… Я боюсь, Карин. Я теперь сомневаюсь слишком во многом, сомневаюсь глубоко и полно. Я получила звезду героя вместо множества других азари, которые сделали сказку из моего полуграмотного эскиза… Меня охраняет рота десанта как какого-нибудь генерала, а я не чувствую себя достойной такой охраны… Я едва не сунулась вперёд Джона на заминированный пляж… Сейчас-то я понимаю, что он бы рванулся за мной следом и мог… мог погибнуть из за моей глупости и тупости. Что стоило мне посмотреть на инструментрон?! А я не посмотрела! И — едва не стала причиной гибели Джона. Я знаю, что Светлана в ту же секунду прокляла бы меня за то, что я допустила гибель её мужа и главного друга, отца её детей! Мне не было бы прощения. Если бы не Джон… Я сейчас понимаю, что я ослеплена, Карин. Ослеплена любовью. Эта ослеплённость любовью, моя ослеплённость едва не стоила жизни не мне — Джону! Про себя я не говорю… Но как только он появляется рядом — я глупею, тупею и слепну, Карин! Я сама не знаю, не понимаю и, возможно, преступно даже не пытаюсь понять, что со мной происходит, когда он рядом. Часть меня протестует, часть меня говорит, что я должна сохранять холодную голову и чистый чёткий разум… Но я не могу… Я честно пыталась, но я не могу. Если бы меня привезли сейчас на «Волгу» и заперли в тюремную камеру… Наверное, я была бы более счастлива, потому что хоть попыталась бы уплатить за то счастье, какое обрушилось на меня, едва на Тессии несколько суток назад появился Джон. Если бы Светлана своей властью вышвырнула бы меня обратно на Тессию — всё равно как, пусть даже в одном скафандре, я была бы счастлива, потому что я бы поняла острее и глубже её боль и недовольство. Это помогло бы мне избавиться от этого морока… Возможно, помогло бы мне избавиться, но я и в этом не уверена, Карин. Я чувствую, что я не управляю этой ситуацией, что я своим бездействием наношу вред другим разумным… — она помолчала. — И… наверное, я впервые скажу это вслух… Мне, Карин, надо попытаться полюбить другого землянина. Другого человека… Я понимаю, что я, вероятнее всего, обречена всю свою жизнь любить Джона очень остро и полно… Но сейчас, когда идёт такая война, когда Джон женат и у него есть дети и есть дело, которое требует его всего… Я не могу требовать от него ещё и любить меня. Пусть лучше любовь ко мне он трансформирует в силу, которая поможет ему лучше руководить, лучше воевать, стать лучшим отцом для своих детей и лучшим мужем для своей Светланы… Я понимаю и догадываюсь, что даже в этом случае я далеко не сразу сближусь с этим другим человеком, с этим землянином. Я могу понять, что Джон… настолько совершенен и силён, что он всё равно будет хоть как-то любить меня, хоть я и не чувствую себя той, кто заслуживает такой его любви… Но я не хочу становиться между ним и Светланой, а всё равно ощущаю, что меня что-то заставляет встать между ними и заставляет и Светлану и Джона сейчас, когда у них обоих полно других, более важных проблем, делать выбор ещё и относительно меня… — Лиара сгорбилась, опустила голову ещё ниже. — Карин… Я прошу вас…

— Сейчас, Лиара, я вас обследую. Мне важно знать состояние вашего здоровья. — сказала Чаквас, вставая. — Потом вы отдохнёте здесь же, поспите…

— Но… несколько часов до… — проговорила Лиара.

— Тем лучше для вас. В моём медотсеке с вами ничего плохого не случится. Здесь я — хозяйка, а не Дэвид и не Джон и не Светлана. Даже если «Волга» вернётся к «Нормандии» через несколько часов — Светлане всё равно найдётся чем заняться во время дрейфа рядом с фрегат-крейсером и она далеко не сразу поспешит на «Нормандию» к Джону. Так что к этим часам прибавьте ещё несколько. И не факт, что Джон не отправится к ней на крейсер сам. Так положено поступать мужчине. Значит, ещё несколько часов. Всё это время вы будете отдыхать здесь. А потом, если потребуется переговорить — все будут говорить с вами только здесь, в медотсеке и нигде больше.

— Я, пока шла сюда… — несмело пробурчала младшая Т'Сони.

— Да, вы правы, Лиара. — продолжила Чаквас. — Отношение к вам и к вашим взаимоотношениям с Джоном… у экипажа и команды фрегат-крейсера… мягко сказать — неоднозначное. Тем более потребуется разговор с Джоном и Светланой здесь и сейчас, а не где-нибудь в другом месте на фрегат-крейсере.

— Или на крейсере. — заметила азари.

— Или — на крейсере. — подтвердила Карин. — Так что, давайте, разоблачайтесь полностью. Обследовать буду по полной программе, не обессудьте. Это нужно и вам и мне…

— И Джону и Светлане. — в голосе Лиары послышалось сомнение, граничившее с нерешительностью.

— Может быть и так. — Чаквас подождала, пока Лиара полностью обнажится и, убедившись, что она уже сложила свою одежду так, как пожелала, приступила к обследованию своей новой пациентки.

— Ну вот, а вы боялись. — сказала Чаквас, надвигая покрывало на лежавшую навзничь на койке младшую Т'Сони. — Теперь вам надо поспать.

— Вы же вкатили в меня… снотворное. — позёвывая, пробормотала засыпавшая азари.

— Без него вы бы и так и так не уснули бы. А оно вам поможет отдохнуть и забыться. Спите. И помните — снотворное сильное, двигаться вы всё равно не сможете, из медотсека выйти тоже у вас не получится. Так что настраивайте себя на длительный глубокий сон. Спокойный сон. — Чаквас погасила надкроватные софиты и вышла, задвигая ширму, из «палатной» части медотсека.

Данные обследования она уже просмотрела несколько раз по мере их появления и они ей не нравились. Лиара держалась только за счёт любви к Джону и за счёт стремления защитить Тессию от Жнецов. Третьим якорем, удерживающим её в более-менее дееспособном и работоспособном состоянии, была любовь к родителям и стремление дать им ощущение полной семьи, которой они были лишены целых полвека.

Чаквас не стала даже садиться за рабочий стол — ей слишком многое стало понятно ещё во время обследования. Психика разумного органика, конечно, до сих пор — тёмный лес, а любовь, как верховное чувство — вообще малопознаваемо в принципе и тут — такой коктейль. Сидеть сейчас за рабочим столом и пытаться сложить из этих данных что-то удобоваримое — не стоило бы и пытаться, потому Карин вышла из медотсека и направилась к Дэвиду.

Тот, к счастью, был один и, судя по всему, в ближайшее время никаких срочных совещаний и встреч у него запланировано не было.

— Что с Лиарой, Кари? — спросил он, едва врач фрегата переступила порог командирской каюты и прикрыла за собой дверь на защёлку, включив запрещающий сигнал на панели дверного ВИ.

— Сложно всё это, Дэвид. — Чаквас села в кресло, положила перед собой ридер, куда предварительно перекачала самое общее финальное заключение без всякой медицинской эквилибристики. — Сложно. Теперь я более полно и чётко понимаю, как рискует и рисковал Джон, соглашаясь привезти её сюда, на фрегат. Она живёт, как струна… и без любви к Джону… она выжить не сможет. Тем не менее, она пытается. Я совершенно искренне сама удивляюсь её силе: она хочет полюбить другого человека, другого землянина… на время, пока не кончится эта война… Отдать своё сердце временно другому разумному… Поверить ему очень глубоко и полно, сохранив в неприкосновенности свою веру и свою любовь к Джону. — Чаквас на несколько минут замолчала, пододвигая ридер к Дэвиду по столешнице. — Я не знаю, как это можно сделать, у меня нет реальных примеров такого опыта, но почему-то я уверена, что Лиара это сможет сделать. Сможет, потому что она… она не хочет быть обузой для Светланы, не хочет быть обузой для Джона. Она не хочет становиться между ними, быть угрозой для их союза, для их взаимоотношений. Угрозой для их детей, наконец. — снова несколько минут молчания. Андерсон понимал, насколько трудно Карин формулировать такое словесно, потому никоим образом не торопил её и Чаквас продолжала. — Я могу только предполагать, Дэвид, что она сохранит верность этому другому мужчине, не Джону, на очень долгий срок, может быть, она не вернётся к Джону после войны, как свободная от уз брака и договора женщина. Может быть. Может быть и так, что она вернётся, если сумеет обьяснить этому другому мужчине, что она всегда будет верна Джону и всегда будет любить его. Я понимаю, что она выдирает этим очень нестандартным поступком саму себя из ситуации безвыходности, просто потому что очень любит Джона и не хочет быть для него… проблемой, что-ли. Видишь, мне самой сложно определить это достаточно детально, хотя вроде бы я, как женщина, должна больше в этом понять, разуметь и больше в этом разбираться, чем тот же Джон. А я — не могу. Умом и чувствами я понимаю, а вот как это сформулировать письменно или устно — не знаю. Нету у меня таких слов, Дэвид.

— И каково твоё решение?

— Я обследовала Лиару. С медицинской точки зрения она… почти здорова. И физически и психически. Большей частью. Сейчас она спит и спать будет долго. Я сделала ей уколы сильного снотворного. Несколько часов спокойного крепкого сна ей не повредят.

— Намекаешь, что любые разговоры…

— Лучше будет вести у меня в медотсеке. Ранение, нанесённое клинками Кая Ленга… оказалось слишком тяжёлым и я бы сказала — слишком «долгоиграющим». Трудно даже указать ситуацию или положение, в которых это ранение и его последствия не смогут проявиться. Потому прости, но каюта здесь, на фрегате, ей не светит по медицинским причинам. Слаба она очень психологически. Измотана. Это решение… насчёт другого мужчины… далось ей очень нелегко. Не знаю, но я это чувствую — крайне нелегко. Она бы горы своротила, но встала рядом с Джоном. А сейчас… она просто уходит в сторону, может быть — даже в тень, чтобы не мешать ему и его Светлане справляться с такой проблемой, какой является эта война с Жнецами. Может быть, она поняла, что на неё, азари, у Джона и Светланы уже сил может и не хватить… — Чаквас помолчала. — В общем, Дэвид, как хотите, но я бы подержала её до самого отлёта в медотсеке. Учитывая весьма неоднозначное отношение к её контактам с Джоном у членов нашего экипажа и её откровенно паническую боязнь Светланы.

— То, что ты, говоришь, Карин, во многом соответствует и моим выводам. — сказал Андерсон. — Джон знает, что мы можем предложить Лиаре потом, позднее, чуть позднее может быть, работу в Совете Цитадели, затем — работу с протеанами, затем — работу у Серого Посредника. Сложность в том, что Явик, да и Джон, не говоря уже обо мне, по понятным тебе причинам указывают на один и тот же момент — освобождение Галактики должно начаться с освобождения Солнечной системы, короче говоря — Земли. Так уж получилось, что мы — самая младшая цивилизация из всех, присоединившихся к пространству Цитадели за последние полвека. Только в войну ожили те двести стран, которых Альянс Систем раньше и всерьёз-то не воспринимал, как космические державы. Ты права — Светлане и Джону потребуются силы и средства, чтобы сделать всё для развёртывания генерального наступления на силы Жнецов. А у нас ещё тут и проблема Тёмного Космоса образовалась. Главная база Жнецов. Туда мы обязаны будем направиться, Карин. Отряд в полном составе. Оба корабля. Вполне возможно, что это будет отдельная большая и сложная операция в совершенно новом для всех жителей Млечного Пути районе космоса. Районе, где никто ранее не бывал.

— Цитадель? — спросила Чаквас. — Как главный вход?

— Мы постараемся избежать использования главной станции Галактики в этом качестве, Карин. — отметил Андерсон. — Найдём другое решение, я убеждён в этом. Даже если для этого нам придётся влезать в Тёмный Космос через окно или через дымоход, а не через дверь. Суть в том, что эта операция без Джона и Светланы осуществлена быть не может в принципе. Вывод — однозначен. — он помолчал несколько минут, затем продолжил. — Так что, может быть, вариант с временным союзом Лиары с другим землянином… вполне нормативен и работоспособен. Пусть пока Лиара побудет в медотсеке, а мы с тобой переговорим со Светланой и Джоном и подготовим их к общению с Лиарой. Разговор этот между ними, предполагаю, будет долгим и тяжёлым, но мы должны сделать всё, чтобы ситуация не затянулась дольше, чем на двое суток. До истечения этого срока Лиара будет возвращена на Тессию, а Отряду необходимо будет убыть на Цитадель. И на самой станции, и в плане у нас обозначены достаточно серьёзные проблемы. Давай пока сконцентрируемся на этом сценарии. Всё равно мы не можем здесь работать на опережение — я подозреваю, что слишком многое находится за пределами наших способностей и возможностей.

— Ты прав, Дэвид. — Чаквас встала. — Так и сделаем. Скажешь, когда Джон и Светлана будут… готовы к разговору у тебя в каюте.

— Обязательно, Карин. — Андерсон проводил взглядом уходившую врача фрегата, потом вернулся к прерванной работе над документами.

— Карин. — в коридоре Чаквас догнал Явик. — Что вы выяснили?

— Ты был прав, Явик. — Чаквас открыла своим ключом дверь небольшой кладовки, пропустила вперёд протеанина, вошла сама, прикрыла дверь и зажгла свет — ей очень не хотелось говорить об этом с собеседником вот так, в коридоре. — Ты был прав. Надо Лиару загрузить работой. Так, чтобы на матримональщину у неё… времени не оставалось совершенно. Иначе она будет пытаться волей неволей встать рядом с Джоном, а это чаще всего может быть воспринято как попытка разделить его и Светлану, что, сам понимаешь, недопустимо. Так что для начала ей нужно обеспечить галактическую известность в связи с распространением и успешным использованием созданных по её идее и эскизу установок, а потом… потом сразу перевести на работу в Совет Цитадели. Если она побудет на посту Советника… Ей это будет полезно, потому что она будет полностью загружена важной, большой и сложной работой.

— Она ведь не захочет долго оставаться на такой работе, Карин. — прострекотал Явик.

— Не захочет, согласна. Вполне возможно. И тогда ты поможешь ей и её родителям переселиться на Илос. На несколько месяцев, как я понимаю. Пусть осуществит свою давнюю мечту. Сейчас это возможно, рано или поздно война эта завершится нашей победой, конечно, хотелось бы пораньше и работа Лиары на Илосе станет очередным шагом, уверена, большим шагом к этой победе.

— А Земля? — стрекотнул Явик.

— Здесь сложнее. Надеюсь, что и работа над установками, и пребывание на посту Советника Цитадели, и деятельность на Илосе помогут Лиаре стабилизироваться и воспринять прибытие на Землю и работу на планете людей… нормативно. И, чтобы не ставить под угрозу взаимоотношения Лиары с другим мужчиной, не Джоном, нужно будет дать ей возможность выйти на галактический уровень…

— Серый Посредник. — стрекотнул Явик, прикрывая на несколько секунд глаза веками.

— Именно, Яв. — подтвердила Чаквас. — И ещё… Я не говорила об этом ни с Джоном, ни с Дэвидом, но мне представляется, что в нашем разговоре со Светланой, когда она прибудет на фрегат, ты должен принять самое непосредственное участие.

— Карин… Это…

— Явик, здесь нельзя подключать никого, ни Мордина, ни Сарена. Я понимаю твоё нежелание, может быть — разумею причины этого нежелания, но пойми — ты Старшая Раса, у тебя опыта побольше, чем у нас, людей или у турианцев с саларианцами.

— Может быть, попросить Миралу посодействовать?

— И чего мы добьемся, Яв? Насилия над чувствами и сутью Лиары? Я с трудом уломала её поспать под снотворными, но ведь всё время укладывать её в наркотический сон не получится ни под каким видом — она должна работать, действовать, жить нормальной обычной грешной жизнью, потому что она — живая, Яв. Мирала может перепрограммировать Лиару, но будет ли это сейчас нам полезно, необходимо и вообще — оптимально ли это будет и для Лиары и для нас. Нет, Яв. Здесь такое тяжёлое оружие задействовать нельзя. Пока нельзя. Нет для этого оснований. А вот просто обсудить ситуацию в твоём присутствии и с твоим участием. Нам, Яв, будет нужен твой взгляд. Отстранённый, способный не попасться на уловки текущего момента, которых мы, по понятным причинам, избежать не всегда сможем.

— Хорошо, Карин. Я согласен. — Явик не стал кивать или прикрывать веками глаза, но Чаквас ощутила — он поможет и примет участие в предстоящем разговоре в командирской каюте.

Выйдя из кладовки первой, Чаквас решила просто пройтись по кораблю. Ей необходимо было обдумать складывавшуюся ситуацию, подготовиться к предстоящему разговору в командирской каюте. Сложно было обо всём этом говорить с Дэвидом — она всегда была вынуждена помнить, что к Андерсону она далеко не равнодушна и гасить в себе малейшие поползновения использовать это неравнодушие, привнести в ситуацию оттенок личного взаимоотношения.

Явик вернулся к себе в каюту. Приятный привычный полумрак, звук текущей воды успокаивали, давали возможность немного расслабиться. Может быть, Чаквас и права — он единственный может посмотреть на ситуацию беспристрастно. Конечно, можно было бы попросить поприсутствовать Марка, Оливию или Аликс или всех троих — здесь проблем бы с их приглашением к участию в разговоре не было, но, видимо, Карин рассчитывала, что участие разумных органиков было бы лучше, чем участие в предстоящем разговоре и органиков и синтетов.

Крейсер «Волга» возвращался к месту дрейфа «Нормандии». Возвращался, окончив очередной этап большой работы по переформатированию азарийских флотов. Затишье в космосе — это не затишье на планете, здесь всё более хрупкое, но одновременно — более неотвратимое.

Светлана вышла из Центрального Поста. В очередной раз пришлось уламывать Аллу разрешить ей присутствовать в Центральном. Да, командовал и руководил Станислав Титов, здесь проблем не было, но её присутствие в Центральном давало возможность говорить с командирами и капитанами кораблей азарийских флотов полностью официально, не заставляя их осмысливать специфику уклада жизни на российском имперском крейсере, входящем в состав достаточно специализированного, особого Отряда. Потому она и проводила долгие часы в кресле перед центральным командирским пультом, рядом со Станиславом. Проводила не в безделье.

Она многое знала о происшедшем на Тессии, знала об успехе применения «установок», знала о том, что Джон много времени проводит рядом и вместе с Лиарой. Не могла она сказать, что взаимоотношения Джона и Лиары ей нравятся, не могла. Где-то в глубине души она опасалась их развития, их роста, их углубления, ведь теперь и Джон и Лиара были рядом и вместе, на одной планете. Несколько суток рядом и вместе. А в таких условиях взаимоотношения между разумными органиками измениться могут кардинально даже не за часы, а за минуты или даже за секунды.

Светлана многое знала о ньюансах подобных взаимоотношений. И сейчас боялась самого худшего. Того, что Лиара встанет между ней и Джоном, встанет, претендуя на роль второй жены Шепарда. Нет, в том, что у мужчины может быть несколько жён, сама Стрельцова не видела ничего предосудительного или ненормального — требования эволюции никто из разумных органиков до сих пор не мог отменить или поставить себе на службу. Она знала, что Лиара — уже не та девчушка, которой всучили диплом доктора ксеноархеологии или чего-нибудь такого похожего — сейчас не было ни времени ни желания это уточнять по базам данных — и отправили куда подальше копать черепки и косточки. Сейчас Лиара — успешная бизнес-леди, успешная исследовательница и, если так можно выразиться, весьма профессиональная ополченка. Да и награды у неё такого уровня, которые за просто так не дают даже весьма повёрнутые на дипломатии азари.

Получив информацию о том, что Лиара вместе с Джоном прибыла на «Нормандию», Стрельцова поняла со всей определённостью: время для решительного обьяснения приближается. И объясняться ей придётся с Лиарой наедине, без участия Джона. Она бы очень не хотела, чтобы при этом присутствовали её дети, но увы, здесь она была бессильна что-либо изменить — хотя ей ежедневно казалось, что она вот-вот родит, да и Алла утверждала, что дети готовы появиться на свет — она всё же резко ускорила и уплотнила процесс вынашивания, но… Потому придётся сделать изрядную поправку на то, что она пока ещё «в положении» и потому может себе позволить некоторую… нестабильность настроения. Это если дипломатично выразиться.

Конечно, при таком разговоре будет обязательно присутствовать Карин, как главврач фрегата, а если в компанию навяжется ещё и Алла, то совсем кисло будет. Ясно, что обоих врачих будет интересовать в первую очередь не Лиара, тоже не блещущая здоровьем, а она, Светлана и её дети, точнее — их безопасность и спокойствие, но всё же разговор изначально строился при численном превосходстве людей и Лиара рисковала остаться одна против троих. Алла и Карин будут, конечно, прилагать все усилия, чтобы не вмешаться в беседу, в разговор, в выяснение взаимоотношений, хотя сама Светлана понимала — от простой беседы до выяснения отношений на повышенных тонах и с рукоприкладством может максимум пройти секунда… и её с Лиарой врачам придётся физически отдирать друг от друга.

Разведцентр Отряда доложил ей, командиру крейсера, что Лиара желает полюбить и даже выйти замуж за любого другого землянина, не Джона. На время войны, конечно. За это Лиару можно было бы и уважать и даже ценить, но уж слишком это было чуждым выбором для Светланы. Слишком чуждым. Этот землянин становился для Лиары неким запасным аэродромом, неким походно-полевым мужем. Тоже, конечно, вариант, но для Светланы он непонятен. Если Лиара настолько полюбит этого землянина, что выйдет за него замуж, подпишет договор, родит детей… то есть фактически выполнит обычную программу взаимоотношений, то зачем ей любить Шепарда?

А ведь разведка Отряда однозначно говорит — Лиара желает продолжать сохранять верность Шепарду и в дальнейшем, будучи официально женой этого землянина. От такой трактовки верности сама Светлана чувствовала, как у неё от возмущения начинает буквально гореть лицо. Это не верность, это что-то другое, впрочем… Впрочем Лиара — азари, а не человек и у неё мозги закономерно заклинены по-иному, чем у Светланы. Следовательно для неё верность может трактоваться и так. Будешь жить тысячу лет — будешь готов менять партнёров как перчатки, особенно, если эти партнёры не могут при всём своём желании прожить больше трёхсот лет. А Шепард, её Джон, к сожалению не может. Даже если он и обладает некими загалактическими возможностями и способностями.

Подумав об этих возможностях и способностях, Светлана почувствовала, что у неё появилось новое основание для того, чтобы не отдать Джона Лиаре. Сейчас не отдать и, если будет возможно такое сделать — никогда не отдать вообще. Может быть после войны, когда произойдут важные и большие изменения во множестве областей жизни разумных обитателей Галактики, она изменит свою позицию и согласится, чтобы Лиара встала рядом с Джоном… Но не сейчас. Такой человек, как Джон, нужен Земле, нужен человечеству, нужен Солнечной Системе. Да что там утаивать, он нужен России. Пусть он — британец, но он — человек, землянин. Азари вполне могут обойтись, со своей тысячей лет жизни они едва не погибли. Ладно там в пожарном порядке изготовили эти установки по маловразумительному эскизу, намалёванному Лиарой во втором часу ночи. Но ведь не будь рядом имперских флотов, не будь рядом Отряда, ей богу отсутствие возможности захватить Тессию не опечалило бы Жнецов нисколько. Они бы мигом переключились на другие планеты Азарийского пространства. Хорошо, что имперские флоты получили поддержку двухсот с лишним стран Земли, пожалуй, впервые участвовавших в подобном масштабном проекте. Но и без них, этих полувоенных корабликов, флоты Империи справились бы с Жнецами сами. Так что азари вполне могут удовольствоваться своей тысячей лет жизни и даже триста лет жизни человека Светлана не желала отдавать азари, тем более, что эти триста лет приходится отсчитывать от третьего-четвёртого десятков лет жизни, а не от нуля. Всё же меньше, чем триста в общей сложности получается. И такую малость отдавать азари, живущей тысячу лет?!… Да ни за что и никогда!

Светлана вспомнила, как был осторожен Джон, как он был последователен во взаимоотношениях с ней, человеком другой культуры. Может быть, британцы и холодны, но это всего лишь расхожее мнение — ей самой долгое время вполне хватало огня тех взаимоотношений, которые не предусматривали секс. И совсем не потому, что она изначально была абсолютно холодна или совершенно равнодушна к перспективе детовынашивания и деторождения. Джон понял её на таком уровне, на каком её не понимал ещё ни один мужчина из множества, пытавшихся взять её, Скалу и Недотрогу, измором, приступом, осадой или атакой. У него получилось то, что не получилось у них. Он взял её, Светлану Стрельцову, нежностью и пониманием. Он видел в ней личность, а не тело. Человека, а не самку. Только убедившись, что это не туман, что это не морок, что это не дымовая завеса, Светлана оттаяла. И, совершенно закономерно, решила… форсировать ситуацию. Решила, что детей она выносит и родит, не уходя в запас с действительной военной имперской службы. Решила, что справится со всеми нагрузками, которые добавятся к нагрузкам армейским и флотским. Потому что Джон этого заслуживал, потому что она ему поверила, поверила по-настоящему.

И вот теперь Светлана чувствовала, что на всё это готовое может придти Лиара. Да, азари тоже изменилась, повзрослела, помудрела, остепенилась, стала успешна в работе. Но какое это всё отношение имеет к Джону? Ну любит она Шепарда на расстоянии — и пусть любит на расстоянии. Так нет же… Лиара полным ходом идёт к заключению Договора. Хорошо ещё, что внутригалактические законы не позволяют вот так просто устанавливать высокоуровневые зарегулированные взаимоотношения между расами без подписания этого документа. Целоваться и обниматься можно сколько угодно, а вот когда речь заходит о совместном хозяйстве и о потомстве — тогда уж извольте заключать договор, свидетельствуя об уровне своих взаимоотношений совершенно открыто перед всем, так сказать, честным народом. Это ей, Светлане Стрельцовой позволительно обходиться без Договора, хотя Джон и это сделал быстро и полно, да так сделал, что она при всём желании не нашла, к чему можно было бы придраться в этом многостраничном и крайне сложном документе. А вот азари Лиара будет корпеть над Договором долго… Джон же не простой человек, у него и положение соответствующее, не то что у Лиары.

Вот если бы женой Джона пожелала стать Бенезия… Тогда вопросов нет — положение у Бенезии даже сейчас, после скандала с незаконным финансированием средствами Матриархата археораскопок дочери не просто выравнялось, но ещё больше упрочилось. И уж Бенезия бы подошла к проблеме и вопросу точно и полно, а не так — шурум-бурум. Всё же восемьсот лет — не сто. И жизненный опыт — совершенно другого, гораздо более высокого уровня. Сама Светлана бы слова не сказала — это всё же не азари-пигалица, а матриарх азари. И возраст у Бенезии соответствующий — двести лет она бы прожила с Джоном рядом душа в душу и у Светланы не нашлось бы ни возражений, ни противоречий не возникло бы. А Лиара… Нет, с Лиарой у Джона… Мало что может получиться. Бенезия была права, когда выговаривала Светлане, когда злилась, возмущалась и дулась на неё, землянку, имперку и человека. Она, матриарх, полюбила Джона первой, ведь он её спас. Спас не только тело, но и душу. А это — основание для любви гораздо более прочное, чем просто «хочу». У Лиары такое уважительное основание или даже близкое к нему просто отсутствует. Да и не может быть у неё подобного основания! Из того, что самой Светлане известно о её поведении на прежней, первой «Нормандии» тогда после Терума… Мало приятного, что хоть как-то положительно характеризует Лиару.

Чем дальше Светлана уходила в размышления, идя к себе в командирскую каюту крейсера, тем меньше она хотела давать волю этой столетней выскочке. И, добравшись до дверей каюты, она для себя всё решила: пусть Лиара выходит замуж за этого другого землянина, пусть рожает ему хоть пятерых азари, пусть. Но Джона ей в обозримом десятилетнем будущем не видать в качестве мужа, не видать.

Только сейчас, войдя в холл своей каюты, она поняла, что Зорд и Грей её всё это время сопровождали по бесконечным коридорам крейсера. А Зирда, не покинувшая каюту в очередной раз, вообще вьюном крутилась вокруг и всё пыталась понять, что такое произошло с хозяйкой, если она до сих пор не снимает с себя служебный психококон. Она ведь вроде бы к себе в каюту пришла…

Присев на корточки, Светлана дала возможность Зирде обнюхать и облизать своё лицо, обняла Зорда и Грея, на несколько десятков секунд задержав каждого овчарона в своих обьятиях. Фактически она перед ними троими извинялась. Молча извинялась. Им это понравилось, они успокоились и Светлана прошла на кухню, достала пакеты с кормом, насыпала в миски и несколько минут смотрела, как её собачата с достоинством уминают кушания. Угомонившись, овчарки отправились поспать на свои коврики, а Светлана села за рабочий стол. Надо было просмотреть новопоступившие рапорты и иные документы — командирская работа никуда не девалась, не исчезала, не уходила.

Прислушавшись к себе, она поняла, что решение неизменно — она не отдаст Джона Лиаре. Не отдаст в обозримом будущем. Пусть Лиара попробует себя в роли жены и подруги с кем нибудь другим, а не с Джоном. Конечно, всё может измениться так или иначе, но тогда, когда всё изменится, тогда она, Светлана Стрельцова и будет думать, как поступить в изменившихся условиях. А пока она поступит именно так.

— Командир. — доложил Андерсону вахтенный офицер. — «Волга» — на подходе. До прибытия в район дрейфа — тридцать минут.

— Принято, спасибо. — Андерсон переключил каналы, отметил в ежедневнике инструментрона, что девяносто процентов Азарийского пространства пусть временно, но на несколько суток перешли под почти полный контроль азари. Переформатированные при активном участии «Волги» флоты ВКС Азарийской Республики частично ушли на ремонт и переоснащение, частично — на дозаправку и перезарядку, частично — на боевое дежурство. Имперские флоты заняли ключевые точки Азарийского пространства, окружив себя кораблями двухсот стран Земли, образовавших Резервный Флот. Если уж флоты Альянса и флоты Империи играли основные роли, то поддержка им в любом случае не помешает.

Через полчаса пришло подтверждение из БИЦ фрегат-крейсера о том, что «Волга» легла в дрейф. Четверть часа — и новое сообщение — просьба принять челнок с командиром крейсера. Отстучав разрешение, Андерсон вполголоса распорядился, чтобы Шепард, Чаквас, Явик были готовы прибыть в командирскую каюту. Шепард спустя минуту сообщил, что встретит жену сам в ангаре. Андерсон не возражал — это его право и дело.

Увидев спускающуюся по трапу Светлану, Шепард ощутил, что она находится на боевом взводе.

— Ты прав, Джон. — Светлана кивнула вахтенным, убиравшим трап и подошла к мужу. — Я действительно сейчас нахожусь на боевом взводе. И не собираюсь давать Лиаре возможности зацапать тебя больше, чем это допустимо для нынешней сложной ситуации.

— Светлана…

— Я понимаю, Джон. — Стрельцова переступила порог ангара и они пошли по коридору по направлению к БИЦ. — Ты смотришь на это несколько по-иному. Но мне тоже надо посмотреть на эту ситуацию так, чтобы потом не было мучительно больно за свою недальновидность. Могу допустить, что ты сейчас мне начнёшь говорить о том, что она очень боится, что её колотит нервная дрожь.

— Но это действительно так. Такое впечатление, что она тебя боится, Светлана. Боится, притом очень сильно боится.

— И правильно боится, Джон. — Светлана остановилась, повернулась к мужу, выпрямилась. — Я полгода хожу вот с такенным животом почему? Потому что мне это очень нравится? Я что, кайф ловлю от того, что у меня банально не хватает сил на выполнение множества командирских обязанностей? От меня зависят люди, Джон. От меня зависит мой корабль, который я видела ещё в проектной документации. От меня зависит то, как встретит Россия атаку Жнецов на свою немаленькую территорию, которую столь удобно при всех других ушехлопских упущениях бомбардировать из космоса — целиться-то особо по таким гигантским площадям не надо! — она огляделась по сторонам. — Не надо здесь при всех это всё говорить. Идём в переговорный зал, там будет удобнее.

Несколько минут — и двери зала обзавелись красными запрещающими вход сигналами. Светлана не стала садиться, она даже не приблизилась к столу — просто подошла к креслу, опёрлась о его спинку руками, посмотрела на стоящего рядом Джона:

— Я не возражала, когда все, кто тебя любил и любят из числа азари и кварианцев, находились достаточно далеко, Джон. Я не возражала, когда ты станцевал смертельно опасный для тебя танец на Раннохе перед Жнецом. Потому что это было важно не персонально для Тали Зоры, а для всего Ранноха, населённого как кварианцами, так и гетами. Кварианцев надо было спасать и надо было заставлять быстро кое-что понять очень и очень глубоко. Так что такой танец был допустим. Опасен, не спорю, но допустим. А какой смысл тебе танцевать перед Лиарой, Джон? Ну живёт себе спасённая на Теруме от гетов азари и живёт. У неё есть мама, папа, есть работа. Есть служба в ополчении. Всё же война и надо воевать с врагами с оружием в руках. Тем более с такими врагами, как Жнецы. Ты и сам знаешь, что своё тяжёлое ранение Лиара получила по собственной глупости. Я напомню тебе, что эти ранения нанёс ей человек, землянин. Да, кореец с китайско-японскими корнями в родословной, а частично и со славянскими. Отрицать не буду — и славянские корни у него тоже есть. И этот человек сумел едва ли не отправить на тот свет эту азари, убив попутно двух азари-учёных. Не скрою, преступление есть преступление и убийство и покушение на убийство никого из разумных не красит в привлекательный цвет. Но иметь доступ к такому хранилищу информации и проявлять такое ушехлопство… Тебе напомнить, что Явику пришлось стрелять по ногам, чтобы Лиара хоть как-то осознала, что ситуацией управлять будут другие, а не она? Тебе напомнить пощёчину, которую дала Бенезия Лиаре в присутствии почти всех важных офицеров твоего корабля? Тебе напомнить, — она достала ридер и показала только первую страницу — содержание, — что по данным медиков Отряда больше половины отрядовцев выступают против того, чтобы мешать оказание военной и консультативной помощи с личными взаимоотношениями с представителями ключевых рас пространства Цитадели, в число которых, если ты забыл, прямым ходом попадают азари?!

— Лиара хотела надеть паранджу…

— Вот, Джон. Наконец-то ты стал говорить по делу. Дело ведь не в парандже, Джон. Дело в том, что она волей-неволей просчитывает, насколько сумеет встроиться в жизнь Отряда, а затем, Джон, в нашу с тобой семейную жизнь. Её желание встать рядом со мной, встать в ранге твоей жены просматривается как остров на горизонте в океане в полный штиль — на полном автомате. Извини, может это и резко, но я не привыкла рисковать только потому, что мне нравится рисковать. Любой риск должен быть оправдан, Джон. Твой риск на Раннохе был оправдан, а вот твоё появление на Тессии сейчас, в последние несколько суток — ничем не оправданы. Согласись, что по рабочей логике ты мог бы вообще не появляться на Тессии никоим образом.

— Мог. Здесь ты права.

— Вот. А я подозреваю, Джон, уж прости мне эту мою женскую запрограммированность, что она уже и вопрос о детях от тебя обдумывает. Ну не может азари по-иному в этом направлении мыслить, не может! Сотни примеров этому могу привести не сходя с этого места. Им нужно генетическое разнообразие, а рожать они могут только азари. Ты забыл, кто такая Лиара? Она — чистокровная азари, дочь двух матриархов азари. Она не понимает на этом уровне, что такое дети от представителя другой расы, Джон. Не по-ни-ма-ет! Она думает, что это всё очень легко и просто. По той простой причине, что Этита ей не объяснила, каково приходится азари контактировать близко, к примеру с кроганами. А Лиара, если ты забыл, Джон, на четверть — кроган, если уж совсем в детали залезать, а ты знаешь, что я при случае люблю залезать в детали. Такое залезание жизнь спасти может и от многих проблем надёжно избавить. Ты забыл, что Лиара — не единственная дочь у этих матриархов, а судьба всех остальных дочек своих родителей до сих пор для Лиары — тайна покрытая мраком. Тебе это не кажется достойным настораживающей отметки, Джон?

— Кажется.

— И добавлю, Джон, что ты спас не Лиару. Ты спас Бенезию. Матриарха Бенезию, возраст которой перевалил за восемьсот лет. А Лиаре сколько? Сотня с гаком. Она — дева, Джон! То, что она там несколько успешна в науке и в информации — это всё ясно, но это всё — насилие, Джон. Она тянется, она пытается соответствовать нормам взрослой, но она — не взрослая, Джон! И потому она руководствуется стандартным сценарием, помогающим закрепиться на высоких позициях задолго до достижения соответствующего возраста. У нас в России говорят, Джон, жестокую фразу: каждому овощу — своё время. Ты не учитываешь, Джон, что Лиару даже в ополчение приняли со скрипом, что она едва не погибла на полосе препятствий при вступительной аттестации. Ты сам прекрасно знаешь, что детей не прогоняют через какие-либо взрослые нормативы, но и не требуют от них воевать так, как это должны делать взрослые воины. А Лиара постоянно прыгает выше головы почему… Потому что она изо всех сил пытается соответствовать стандартам взрослой азари. И объективно им продолжает не соответствовать, Джон. Я тебе также напомню, что у неё гарантированный срок жизни — тысяча лет. Тысяча, Джон. Три твоих жизни и сотня сверху при самых благоприятных условиях. Какой ей смысл так вкладываться в тебя, если ты проживёшь вполовину меньше, чем она в любом случае, Джон? Тебе самому не смешно об этом обстоятельстве начисто забыть? И напомню ещё одно обстоятельство, Джон. Твои дети — люди, земляне. А не азари. Потому что ты не азари и я не азари. Мы — я и Лиара — разные, Джон. Разные. А она, азари, хочет войти в нашу семью, встать вровень со мной, человеком, Джон. Это слишком разные ситуации. Одно дело — жить в разных звёздных системах, а другое дело — двадцать четыре часа в сутки иметь права полного исключительного практически неоспоримого доступа.

— Светлана, ты забыла ещё одно обстоятельство. — сказал Шепард.

— Да ничего я не забыла, Джон. — повела плечами Стрельцова с чисто женским презрением. — Любит она тебя. Так что я знаю и помню и учитываю этот факт и эту данность. И что с того? От тебя ей немного нужно — генетическое разнообразие для своей расы. Для своей, Джон. А не для нашей, человеческой. А любовь азари всегда была меркантильной — мне Служба внешней разведки до сих пор поставляет информацию, доказывающую это положение ежедневно. Ничего у азари не меняется, ни-че-го в этом направлении не изменилось, даже если началась и вошла в свою срединную фазу война с Жнецами. — она помолчала, затем продолжила. — Я тебя не осуждаю, Джон. Я понимаю. Сердце у тебя большое, ты способен любить очень многих разумных, в какие бы формы они обряжены ни были. И я ничего не имею против такой твоей любви к ним. Но только до того момента, Джон, как эти разумные пытаются использовать наши основы, основы человеческой цивилизации. До тех пор, Джон, пока они не пытаются влезть в наши семьи и стать нашими родственниками в массовом порядке. Если мы так защищаем свои семьи, Джон, то они защищают их в не меньшей степени. Никто из людей не будет возражать, если мы им поможем в науке, технике, технологии, культуре, искусстве. Но нельзя терять свою идентичность, нельзя безнаказанно попробовать раствориться в этом коктейле. Если ты забыл, Джон, то те же турианцы чуть не вкатали человечество в каменный век. А мы, человечество, для тех же азари долгие три десятка лет, пока не началась эта война с Жнецами были недоразумением. И только сейчас они немного, но пытаются отойти от такого понимания, но эта тысяча лет жизни не позволяет им сделать это быстро и надёжно. Они не хотят меняться, Джон. Не хотят. Хотят, чтобы мы менялись. Потому что живём в три раза меньше, чем те же азари и в два раза меньше, чем те же турианцы.

— И что… Значит, для тебя…

— Джон. Не надо. Прошу. Не надо говорить мне о ценности чувств, эмоций и всего прочего. Я сама кому хочешь могу годичный курс лекций в башку закатать в собственном исполнении по этой тематике.

— И её готовность…

— А вот об этом Джон, следует поговорить особо. Пусть она ищет себе менее загруженного землянина. Пусть. Я возражать не буду, поскольку это будет выбор Лиары и этого землянина. Им вдвоём и разбираться в этой проблеме. Я повторяю, Джон, она — дева, она ребёнок, пытающийся играть во взрослые игры. Да, в такую войну дети взрослеют рано, но у неё уже долгоиграющее ранение в активе имеется. Алла её вообще в инвалиды записала и совершенно обоснованно отказывается признать здоровой. Может быть, очень может быть, что после войны что-либо изменится. Были такие случаи, не спорю. Даже уточнять не надо. Но пусть Лиара пудрит мозги кому-нибудь другому, а не тебе. Она дева, руководствуется эмоциями, чувствами, а логика у неё в эти моменты отказывает напрочь, слабеет просто до нулевой отметки за секунды. Это всё — возрастное, Джон. Возрастное. В нормальных условиях должны пройти столетия, чтобы она поумнела до твоего уровня хотя бы приблизительно. Да, не спорю, иногда она являет просто образцы высококлассного и высокоуровневого понимания жизни, но в основе своей Лиара остаётся ребёнком, Джон. Ребёнком! Я понимаю, что она отказаться любить тебя не сможет. Понимаю. Понимаю, что она готова полюбить другого человека. Пусть полюбит. Никто ей запретить это не сможет и я тоже не смогу. Но пытаться встраиваться в нашу с тобой жизнь на таких основаниях я ей не позволю. Прости, но я не позволю ей сейчас встать между мной и тобой.

— И каково твоё решение?

— Пусть действует так, как решила. Влюбляется в другого землянина, выходит за него замуж, рожает от него детей. Пусть попробует, что это такое — реальная жизнь с человеком. Не на видео, а в реальности. Вряд ли это ей понравится. Но рядом с тобой и рядом с собой я её не вижу, Джон. И потому встать рядом в ближайшее время я ей не позволю. Извини, но ты забыл. Ты — во мне, а я — в тебе. И я просто так никому не позволю делить тебя на две части по принципу — одна мне, а другая кому-другому. Одно дело — любить. Другое дело — жить вместе и вести общее хозяйство. Я не уточняю вслух многие детали, Джон, но надеюсь, что ты поймёшь — в случае с Лиарой сейчас это невозможно. Если она хочет работать — убеждена, у неё будет предостаточно работы. Но играть с чувствами других я ей не позволю. Идём к Андерсону, надо сформировать единую позицию, чтобы экипажи и команды кораблей Отряда больше не трясло при упоминании имени младшей Т'Сони.

— Похоже, Джон, Светлана, вы обо всём уже договорились. — сказал Андерсон, вставая навстречу вошедшим в командирскую каюту старпому и его жене. — Присаживайтесь. Связь с Аллой нужна, Светлана?

— Нет. Позиция Аллы неизменна. И вы её знаете, Дэвид. — Светлана устроилась в кресле, приняла наиболее удобную для себя позу. — Мы действительно с Джоном в переговорной обсудили большинство моментов и я могу сформулировать приемлемое для нас обоих решение, которое, очень надеюсь, будет поддержано командованием фрегата.

— И каково же это решение, Светлана? — спросила Чаквас.

— Лиара должна дистанцироваться от Джона на период войны. Полюбить, если захочет и сможет, другого землянина, выйти за него замуж. Остальное — как уж они сами решат. Сценарии стандартны и вам, Карин, они хорошо известны. Но с Джоном она может поддерживать только дистанционные отношения. Я не против редких встреч по обстоятельствам, но я категорически против, чтобы Лиара пыталась прогнозировать, планировать и добиваться от Джона каких-то ситуаций, влекущих за собой ведение совместного хозяйства или рождение детей, а также установление брачных взаимоотношений.

— Джон? — Андерсон посмотрел на сидевшего рядом со Светланой Шепарда.

— Светлана изложила нашу общую позицию. Мне добавить нечего.

— Явик? — Андерсон перевёл взгляд на протеанина, хранившего молчание и даже не присевшего ни в одно из свободных кресел.

— Светлана права, Дэвид. Лиара — ребёнок. По всем мыслимым стандартам. И немыслимым — тоже. Да, она тянется, да, она прыгает выше головы, но для автономного существования при поддержке мамы с папой, при пребывании на родной материнской расовой планете — это нормативно, безопасно и допустимо. А вот если она захочет выйти за пределы этой скорлупы — тогда неминуемо начнутся сложности. Можно дать ей возможность работать над сложными проектами и вопросами — общую схему, Дэвид, вы знаете, поэтому повторяться не буду. Но не более того. У Джона и без того хватает сложностей, мы мотаемся по Галактике, иногда даже воюем, если уж совсем припрёт. Переходить на более близкий уровень взаимоотношений с Лиарой Т'Сони в данных условиях считаю контрпродуктивным и согласен с позицией Светланы. Мы рискуем стать инициаторами надрыва организма Лиары, а это, как подтвердит, вполне возможно, доктор Чаквас…

— Подтверждаю. Такая угроза существует, коллеги. — Чаквас ненадолго облачилась в психококон военного хирурга.

— … что не является допустимым в сегодняшних условиях. Не спорю, по окончании столь тяжёлой войны можно будет сделать многое, чтобы Лиара не почувствовала себя брошенной или лишённой эмоционально-чувственной подпитки, но это — дело будущего, а нам нужно решать совершенно определённые современные и краткоперспективные задачи и проблемы.

— Карин, как предполагаете действовать? — спросил Андерсон.

— Лиара определённо пребывает на взводе, если говорить проще, коллеги. Поэтому я предполагаю, чтобы она поспала до завтрашнего утра. В полдень мы переговорим с ней в этом составе и к вечеру она вернётся к себе на Тессию, а мы сможем подготовиться к уходу к Цитадели.

— Возражений, если я правильно понял, нет? — Андерсон убедился, что никто из присутствующих при этом разговоре не спешит возразить. — Тогда, Карин, сделайте всё, чтобы она поспала до завтрашних одиннадцати часов. Вам виднее, что для этого следует сделать. А мы пока обсудим вопросы нашей будущей работы на Цитадели. — Андерсон разложил перед коллегами ридеры из аккуратной стопки. — Последние выдержки из радиоперехватов и компоновочные схемы ситуаций, сформированные нашими синтетами и специалистами БИЦ. Имеем вот такой расклад…

Чаквас вернулась в медотсек, сделала спящей Лиаре необходимые уколы, подключила следящие и диагностические системы, после чего вышла из палаты, задёрнув полог ширмы.

Совещание командного состава Отряда закончилось спустя четыре часа. Пообедав у Гарднера, офицеры разошлись по каютам. Светлана привычно устроилась в каюте у Джона и сразу погрузилась в работу над документами. Шепард отстоял старпомовскую вахту, совершил двухчасовой обход корабля, после чего вернулся в каюту.

— Давай спать, Светлан. Утро вполне может быть разумнее вечера.

— Давай спать. — согласилась Стрельцова. — Завтра вечером мы уже будем на пути к Цитадели.

— Будем, Светлан. — Шепард погасил свет в каюте, оставив только софит над прикроватной тумбочкой. — Спокойного отдыха.

— И тебе тоже, Джон.

Хоть и планировал Шепард встать в десять утра, но привычка вставать рано сработала и на этот раз. Светлана к этому раннему подъёму отнеслась с пониманием:

— Идём покушаем у Гарднера и пройдёмся по кораблю. Уверена, что нормандовцы уже в курсе наших решений относительно Лиары. Хотелось бы отследить реакцию.

— Уже, Светлана. Никаких изменений. Большинство только за то, чтобы Лиара и в дальнейшем работала на Тессии над посильными для неё проблемами.

— Верю, Джон, но хочу в этом сама убедиться. Да и время как-то надо убить до этого разговора. Вряд ли он займёт больше получаса, но ты сам знаешь — дело не в продолжительности, дело в насыщенности.

— Возможно.

Позавтракав в столовой у Гарднера, Джон и Светлана прошлись по фрегат-крейсеру, побывали на основных постах и в основных отсеках, переговорили со многими нормандовцами. Не только относительно Лиары, но и касательно многих других вопросов и проблем. Общение получилось продуктивным и результативным, так что к полудню, когда Карин прислала сообщение, что отоспавшаяся Лиара готова их принять в своей палате, Светлана и Джон как раз заканчивали разговор с Джефом по проблеме согласования при пилотировании в опасных районах.

— Идём. — сказала Светлана, когда дверь пилотской кабины осталась позади. — Прямо кожей ощущаю её недовольство, Джон. Знаю. Говорить будешь сам, а я и Карин только поприсутствуем. Если что будет надо — я подключусь. И не беспокойся, царапаться и кусаться я не буду — не та ситуация.

— Посмотрим. — Джон сохранял спокойствие, очень надеясь, что отоспавшаяся и отдохнувшая Лиара немного восстановила эмоциональное равновесие и не будет срываться на непредсказуемые поступки.

— Джон… Почему ты не предупредил меня о том, что я буду спать почти полтора дня? — Лиара, разместившись на кровати, уселась поудобнее и взглянула на вошедшего Шепарда несколько недовольным взглядом.

— Формально — полтора суток, Лиара. — сказала Чаквас, сидевшая на вращающемся медицинском табурете рядом с кроватью, на которой сидела Лиара.

— Потому что здесь — хозяйка Карин, а не я, Лиара. — сказал Шепард, присаживаясь на табурет. Светлана осталась стоять, всем своим видом показывая, что говорить ничего не будет.

— Понятно. И, если здесь ты и Светлана… то… Я же чувствую, что вы что-то всё это время решали относительно меня, Джон. Я тут сплю под наркотиками… а вы…

— Лиара. Вы должны были отдохнуть и ваше состояние мне, как врачу, было слишком хорошо понятно. Оно требовало моей профессиональной реакции. — сказала Чаквас. — Мы уже говорили об этом. Джон не имеет никакого отношения к вашему столь долгому пребыванию в медотсеке. И уж тем более — к вашему более чем суточному сну.

— Когда-то я читала, что люди обожают один принцип: один за всех и все за одного. Теперь мне приходится видеть его действие. — сказала младшая Т'Сони.

— Мы руководствуемся разными принципами, Лиара. — Шепард взглянул на Чаквас и на Светлану. — Оставьте нас.

— Как скажете, Джон. Идёмте, Светлана. — Чаквас первая встала, шагнув к выходу из палаты. — Джон всё сам скажет так, как надо.

Светлана вышла из палаты молча, задвинув за собой полог ширмы. Лиара смотрела на сидевшего напротив Шепарда и не узнавала его.

— Джон… Что происходит? — наконец спросила она, не особо рассчитывая, что получит сразу ответ. — Светлана явно чем-то недовольна. И я подозреваю, что она недовольна мной.

— Да, Лиара. Она недовольна тобой.

— По её мнению я угрожаю ей и тебе?

— Да.

— И потому… мне лучше влюбиться в какого-нибудь другого землянина?

— Да.

— И остаться на Тессии? Быть вдали от тебя и Отряда столько, сколько продлится эта война?

— Да.

— Хорошо, Джон. По меньшей мере ты не юлил и не выдавал желаемое за действительное. — Лиара встала. — Ты сказал всё честно и точно. С большим и ёмким подтекстом. Проводишь до челнока?

— Провожу, Лиара. — Шепард встал.

— По меньшей мере Светлана убедится, что я улетела с «Нормандии». — проговорила младшая Т'Сони, выходя из палаты. — Все уже ушли.

— Мы готовимся к отлёту на Цитадель. — сказал Шепард, открывая дверь медотсека.

— Да уж. У вас как всегда — много работы. — Лиара замолчала и больше не проронила ни слова. Грэг, уже получивший всю информацию, кивнул Шепарду и челнок с Лиарой покинул ангар фрегат-крейсера.

Спустя полчаса кораблик вернулся.

— Высадил у подземного жилого комплекса. Хотел проводить до дверей квартиры — отказалась. — сказал он, войдя в каюту старпома, где Шепард проверял работоспособность новых пистолетов.

— Хорошо, Грэг. Спасибо. — капитан вложил оружие в кобуры, пощёлкал замками перевязи.

Грэг не знал, что Лиара прошла весь жилой комплекс насквозь и вышла с другой стороны через другой основной выход. Её больше не радовала достаточно плотная тишина на Тессии, не прерываемая воем и гулом орудий, скрежетом рушащихся зданий и шуршанием несущихся к своим жертвам зарядов.

Младшая Т'Сони пыталась разобраться в себе после того, как покинула борт «Нормандии», после того, как поговорила с Шепардом. Он, конечно, молодец, что попросил всех выйти — и жену и главврача фрегата. Молодец, что не стал топить во множестве слов ответы на её вопросы, не стал лгать. Не отказался проводить, не пытался её разговорить, вызвать на откровенность. Вряд ли она тогда смогла бы что-то сказать так, как надо.

Ей не нужно было вникать в детали… Ей никто не дал окончательный ответ «нет» на невысказанный вслух вопрос о том, сможет ли она в будущем соединиться с Шепардом, стать его женой. Ей просто предоставили возможность вернуться на родную планету и жить своей собственной жизнью. Такой, какой она посчитает необходимой для себя самой.

Взглянув на часы на инструментроне, Лиара решительно направилась в лабораторию. Надо было работать. Незачем было травить душу размышлениями о несбыточном. Отряд готовился к уходу от Тессии, уходил на Цитадель. А там… Там его ждали новые планеты и звёздные системы, новые задачи и новые вопросы и проблемы. Сейчас она не хочет думать детально о происшедшем, догадывается, что подсознание ещё не всё осмыслило. Затишье на Тессии подходит к концу и едва уйдёт Отряд… Жнецы снова могут атаковать. Надо использовать оставшиеся часы с максимальной пользой.

В лаборатории почти никому не пришлось пояснять, где и как она провела эти часы. Там любили и умели работать, а не говорить о работе. Так что Лиара, встав у лабораторного стола, быстро отодвинула происшедшее за эти часы в самый дальний угол сознания. Да и что собственно произошло — она просто слетала на «Нормандию», увиделась с женой Шепарда и с Чаквас. Ничего необычного.