Глава 8

Стараясь ступать как можно тише, Рамиль вошел в кабинет и остановился около двери, терпеливо ожидая, когда на него обратят внимание. Сидящий в глубоком кресле перед большим экраном Александр Саттар резким взмахом руки перебросил запись репортажа в начало.

— …на Орденинской эстакаде произошла авария, — корреспондент комментировал снимаемую с вертолета картинку: перегородившая дорогу фура, шлейфы дыма от горящих машин, голубые вспышки полицейских мигалок и суетящиеся двуногие муравьи, — по невыясненным пока причинам тяжелый трейлер потерял управление и столкнулся с несколькими автомобилями. На данный момент известно о восьми погибших, но эта цифра, скорее всего, не окончательная. Спасателям приходится разрезать искореженные машины, чтобы добраться до пострадавших. Движение по эстакаде в сторону области было полностью парализовано и до сих пор не восстановлено. В следующем выпуске мы постараемся сообщить дополнительные подробности произошедшего.

— Рамиль, ты ведь знаешь, что я не верю в случайные совпадения? — Александр выключил телевизор и развернул кресло.

— Да.

— Один Бог знает, как я хотел бы на сей раз ошибиться! — он скрипнул зубами, еле сдерживая бешенство, — что скажешь?

— Увы, но Вы опять правы, — Рамиль развел руками, — оба наших агента и их водитель мертвы, а мальчишка исчез.

— Что говорит официальная версия?

— Травмы, несовместимые с жизнью, полученные в результате ДТП. Мальчишка в данной версии вообще не упоминается.

— Это правильно, — Александр позволил себе еле заметный вздох облегчения, — а каково реальное положение вещей?

— Отравление «димаксом». Фургон был обстрелян заправленными им пулями. Все трое умерли от удушья менее чем за минуту.

— Все было спланировано заранее?

— Невозможно, — отрицательно покачал головой Рамиль, — скорее всего, имела место отчаянная и дерзкая импровизация.

— Но она удалась?

— Как по нотам.

— Сколько человек действовало?

— Судя по всему — один.

— Один!?

— Ну, на Библии, положим, я бы клясться не стал, но, скорее всего, действовал именно одиночка.

— Черт! Я чувствую себя маленьким мальчиком, у которого большой дядя, походя, отобрал кулек с конфетами, и, знаешь ли, мне это ощущение не нравится, — Саттар-младший, не в силах более сдерживать волнение, встал из кресла и стал мерить шагами кабинет, сцепляя и расцепляя длинные пальцы, — каким образом один человек сумел учинить такой разгром? — он мотнул головой в сторону телевизора.

— Я пока не знаю.

— Рамиль, тебе не кажется, что в последнее время нам стало попадаться многовато вопросов, на которые ты так отвечаешь, а?

Комментарии были излишни, а потому Рамиль предпочел промолчать.

— Куда исчез Влад после убийства Старшего Арбитра? Почему его тело вдруг оказалось на месте убийства моего отца? По чьему приказу он действовал и зачем убил Пашу? Как шайка безродных студентов смогла очутиться за столиком «Золотого быка»? Кто сорвал с нарезки всех посетителей ресторана? Кто спутал наши карты сегодня? Что вообще вокруг происходит, черт подери!?

— Мой ответ Вам известен, — негромко произнес Рамиль.

— И он меня не устраивает! — Александр наставил на него указательный палец, — твоя работа — как раз знать!

— Я делаю все, что могу.

Вспыльчивость Саттара-младшего, к счастью вполне успешно компенсировалась его способностью быстро восстанавливать самоконтроль, и он никогда не принимал хоть сколь либо важных решений под влиянием сиюминутного порыва. Он прекрасно понимал, что если даже Рамиль бессилен, то решить эту шараду, скорее всего, вообще невозможно. По крайней мере, сейчас.

— Все прочие вопросы могут пока подождать, но вот с последним надо разобраться немедленно, — заговорил Александр уже спокойнее, — неизвестно, чем все может обернуться, если кто-то получит доступ к информации, запрятанной в голове у Посыльного. Без ключа этого сделать невозможно, но кто знает. Симон перед смертью успел активировать «страховку» того пацана, но я не могу быть спокоен, пока не увижу его труп собственными глазами. Наш противник опережает нас как минимум на один шаг и пугающе хорошо информирован. Найди его, Рамиль, найди, во что бы то ни стало!

Резко развернувшись, он пристально посмотрел на своего помощника.

— К черту факты! Они обманчивы. Что подсказывает тебе твоя интуиция? Много ли ты знаешь людей, способных провернуть подобное?

— Интуиция? — Рамиль на секунду задумался, — если честно, то в ней даже нет необходимости. Я готов поставить всю свою репутацию на одно-единственное имя. И оно Вам очень хорошо знакомо.

***

— Олег! Олег! Да просыпайся же, черт тебя подери!

Обрывки прерванного сна еще некоторое время пытались трепыхаться, как вырвавшийся из рук не завязанный воздушный шарик, но очень быстро побледнели и растаяли. Еще несколько секунд я пребывал в крайне неприятном подвешенном состоянии, когда уже проснулся, но еще не понял, где нахожусь.

Облупленная стена, пряди паутины, затхлая вонь от старого матраса… Я перевернулся на другой бок и в поле моего зрения попало грязное окно с ржавой батареей под ним и сидящий на полу Овод. Сквозь загаженное мухами стекло с трудом пробивался бледный свет утра. С ума сойти! Я не только смог уснуть, но еще и проспал всю ночь! И это после всего, что со мной случилось! Видать, выданное Оводом снотворное оказалось и вправду действенным.

— Что случилось? — я подтянул к глазам руку и взглянул на часы: пять утра, — что за шум в такую рань?

— Иди сюда, — отозвался Овод, поманив меня осколком зеркала, который держал в руке.

Я подтянул ноги и сел, стараясь двигаться осторожно, поскольку еще не был уверен, насколько пришла в норму моя голова. К счастью, мои опасения не оправдались.

— Пригнись! — осадил меня Овод, когда я попытался встать, — не поднимайся, ползи на четвереньках.

— Да что там такое? — немного раздраженно огрызнулся я, но, тем не менее, сделал так, как он сказал.

Когда я, прочертив коленями две неровных полосы на покрытом мусором полу, подполз к окну, Овод ухватил меня за рукав и усадил на пол рядом с собой, прислонив спиной к батарее.

— Держи, — он протянул мне осколок зеркала, — смотри в него как в перископ, сам не высовывайся.

Немного озадаченный, я запрокинул голову и поднял перед собой покрытое пятнами зеркало, пытаясь хоть что-то углядеть сквозь это маленькое окошко. Вначале я не видел ничего, кроме равномерного серого фона, но вскоре понял, что пялюсь в небо, и подкорректировал угол обзора. В покрытой пятнами стекляшке промелькнули крыши домов, ряды пустых окон, облупленные кирпичные стены…

— Там на углу, у забора стоит синий фургон, видишь?

Я пошевелил зеркальцем, отыскивая дорогу. Вот перед глазами проскочило что-то синее. Я осторожно вернулся и разглядел микроавтобус без окон, зато с непонятной надстройкой на крыше, напоминающей миниатюрный купол телескопа.

— Ага, вижу. И что это?

Овод резко дернул меня за руку так, что я едва не выронил зеркало.

— Что такое?

— Не смотри на него долго! — он забрал у меня осколок, — тебя засекут!

— Кто?

— Полиция, кто же еще! — Овод протер рукавом импровизированный перископ и буквально на пару секунд вскинул его вверх, бегло осмотрев окрестности, — это «Сторожевой». Они всегда выкатывают его, когда готовят штурм.

— Штурм? — то ли я еще не до конца проснулся, то ли из-за недавнего сотрясения, но моя мысль никак не поспевала за событиями, — штурм чего?

— Моего гнезда, разумеется. У Рамиля голова неплохо соображает, но и мы не промах, верно? — он озорно подмигнул мне.

— А что это за «Сторожевой» такой? — мне крайне не хотелось сосредотачиваться на мыслях о глубине той задницы, в которой я оказался, и потому я увел разговор в сторону.

— ОРСМ — Оптико-Рефлективный Сканер Местности.

— ???

— Сей агрегат в первую очередь предназначен для обнаружения снайперов, но также он неплохо видит и простых любопытствующих. Видел когда-нибудь, как у собак глаза в темноте светятся?

— Разумеется.

— Технические подробности мне неизвестны, но для «Сторожевого» точно так же светятся глаза человека. Дальность обнаружения — до километра, даже если ты не смотришь прямо на него. А если решишь воспользоваться какой-либо оптикой, то можешь даже схлопотать ответный ослепляющий лазерный импульс. На всякий случай, — Овод помахал зеркальцем, — но проблема, как выясняется, решается довольно просто.

— И что нам теперь делать?

— Ждать.

— Ждать чего?

— Подходящего момента, чтобы незаметно уйти.

— Почему не сейчас? — удивился я, — и почему мы не ушли сразу, а задержались здесь?

— Я хочу подстраховаться. Если бы мы попытались уйти раньше, то могли бы налететь на выставленное оцепление. Я не мог предсказать с уверенностью, как быстро Рамиль и его люди сообразят, что к чему.

— А что это за Рамиль такой?

— Правая рука Саттара-младшего.

— Почему я о нем ничего не знаю?

— О! Я бы сильно этому удивился! Корректоры сами по себе люди скромные, а их серые кардиналы тем более всегда держатся в тени, — Овод снова приподнял зеркало, — ага! Вот и гости подтягиваются на нашу вечеринку!

— Где? — я попытался привстать, чтобы выглянуть в окно, но резкий рывок за куртку вернул меня на место.

— Сиди и не высовывайся! Тебе что, жить надоело?

— Что там происходит-то?

— Сейчас будут ломать заднюю дверь, и лезть в окна.

— А когда мы пойдем?

— Всему свое время, потерпи.

— Тебе легко говорить! — я почувствовал, что от нахлынувшего возбуждения меня трясет как в ознобе.

С улицы донеслись глухие удары и зычные крики, послышался звон бьющегося стекла.

— Ну вот, понеслась, — Овод ухватил свою куртку за воротник и натянул ее на голову, — пригнись, что ли.

— А что такое? — нахмурился я, последовав его примеру, — какие-то сюрпризы?

Вместо ответа раздался оглушительный взрыв, и по моей спине застучали осколки выбитого оконного стекла. Когда мимолетный приступ глухоты отступил, я услышал за окном целую какофонию криков и сирен.

— Теперь можно и посмотреть, только осторожно, — Овод поднялся на ноги, отряхивая с себя пыль.

— А как же «Сторожевой»?

— Ха! Думаешь, нам одним сейчас интересно, что там происходит?

Я сел на корточки и выглянул в окно, держась руками за подоконник. Дом на другом берегу канала превратился в огромный пылающий факел. Пламя вырывалось наружу из всех его окон, вздымая к небу столб густого черного дыма. Вокруг бегали вооруженные люди, я разглядел несколько неподвижно лежащих на брусчатке тел, некоторые из которых еще дымились. Район, бывший совершенно пустынным еще минуту назад, словно из ниоткуда наводнился полицейскими, солдатами, машинами… Воздух буквально звенел от многоголосого завывания сирен.

— Что это было? — спросил я, подняв взгляд на Овода, который, привалившись к стене, наблюдал за происходящим со скучающим видом энтомолога, изучающего суету в потревоженном муравейнике.

— Около двадцати килограммов тротила, плюс две бочки бензина, заложенные в ключевых местах, — он повернулся ко мне, — кстати, поздравляю: ты только что еще раз умер.

— Э-э-э, что?! — моя спина вмиг покрылась холодным потом, — как это, умер!?

— В момент взрыва мы с тобой находились там, — он кивнул в сторону пылающего здания, — но не волнуйся, это временное. Через недельку ты снова оживешь. В нашем с тобой положении быть мертвым, пусть даже временно, очень удобно — никто не будет нас искать.

— А как же наши тела? — усомнился я, — если они их не найдут…

— Тела-то они найдут, — махнул рукой Овод, — обгоревшие, разумеется, до неузнаваемости, но найдут. Рамиль, понятно, будет сомневаться до последнего, но генетическая экспертиза займет некоторое время, в течение которого мы будем считаться условно мертвыми, что и требовалось.

— Не понял! Чьи же тела они найдут?

— А тебе не все ли равно? Ты больше о собственной шкуре беспокойся.

— Ты что, вместо нас подставил под удар ни в чем не повинных людей!? — я вскочил на ноги и рефлекторно отступил на пару шагов назад, подальше от человека, который так спокойно обрекает других на смерть.

— Ну, в чем-нибудь они наверняка все же были повинны, — попытался отшутиться Овод, но, увидев, что я настроен весьма серьезно, оставил эту затею, — увы, но такова плата за то, что мы еще живы. Или мы или они, других вариантов не было.

— Но кто были эти несчастные?

— Неважно, в любом большом городе есть свои парии, отбросы общества, исчезновения которых никто даже не заметит, не забивай себе голову.

— Но как ты мог!… Если бы я знал!…

— Вот именно! Меньше знаешь — крепче спишь, так что хватит, забудь об этом! Их смерти на моей совести, а ты живи и радуйся! И не вздумай читать мне здесь мораль! — услышав приближающееся завывание машин Скорой Помощи, Овод высунулся в окно, — ну вот теперь можно и уходить. Пошли!

Он подобрал с пола свою сумку и направился к выходу, но, обнаружив, что я все еще стою посреди комнаты в состоянии шока, подошел ко мне, схватил за ворот куртки и крепко встряхнул.

— Олег, мы с тобой не в сказке для дошколят, а в реальном мире! Учись играть по его правилам, первое из которых гласит: никогда не ввязывайся в дела Корректоров, а уж если ввязался, то не жалуйся! — он развернул меня и подтолкнул в спину, — давай, шагай!

Мы выбрались на лестницу и начали спускаться. Сюда почти не долетали звуки с улицы, и ничто не мешало моим мыслям все глубже погружаться в пучину отчаяния. Против своей воли я начал вспоминать всех тех людей, чьи смерти сопровождали меня в эти два дня. Я вспомнил Председателя, его Пашу, перед моим внутренним взором размытыми пятнами промелькнули лица посетителей ресторана. Насколько я мог понять из обрывков услышанных в полицейском участке фраз, многие из них погибли при взрыве. Вспомнил я и агентов, что собирались отвезти меня к Саттару-младшему. Особой симпатии они у меня не вызывали, но посиневшее лицо одного из них, когда он вывалился вслед за нами из автобуса, так и стояло у меня перед глазами. А еще развороченный бок патрульной машины и чья-то окровавленная нога, свисающая из открытой двери… И лежащие на мостовой неподвижные фигурки в черной форме, словно игрушечные солдатики, попадавшие, когда кто-то неосторожно толкнул стол…

В голове никак не укладывалось, что центром, осью, вокруг которой вращались события, был я. Будто глаз урагана, в котором царит мертвый штиль, я, живой и невредимый продолжал жить, дышать, шевелить руками и ногами, в то время как вокруг меня людей словно косила неизвестная смертельная болезнь…

«Никогда не ввязывайся в дела Корректоров» — теперь я на собственной шкуре испытал весь спектр ощущений, испытываемых крошечной песчинкой, угодившей в шестерни огромного безжалостного механизма, под названием Власть. Или ты крутишься в такт с ним, причем, чем ты мельче, чем быстрее приходится крутиться, или же тебя просто перемелет в пыль. И угораздило же меня очутиться в столь неподходящее время в столь неподходящем месте! Видимо, мне теперь придется бежать не останавливаясь, а если я споткнусь, то… то от меня может и воспоминаний даже не останется.

Толчок в спину выдернул меня из глубокой задумчивости. Я вздрогнул и зашагал быстрее.

И этот Овод… кто он такой, черт подери!? Что за игру он ведет, и какое место в его планах отводится мне? Сколько в его словах правды, а сколько лжи? Он ведь действительно рисковал жизнью, вытаскивая меня из лап агентов Саттара, но вот зачем он это сделал? Он ведь так до конца и не объяснил всех мотивов своих поступков. И, Господи, с какой же легкостью он обрекает людей на смерть!

По моей спине снова прокатилась волна холодного пота. Находиться рядом с таким человеком было крайне опасно и жутко страшно! Вот только выбора у меня, похоже, особого не было.

Мы спустились в подвал, где в еле пробивающемся сквозь грязные окна бледном утреннем свете я с удивлением увидел новенькую машину «Скорой помощи». Овод нажал кнопку на брелке, и широкая задняя дверь с шелестом скользнула вверх, открывая вход в салон.

— Залезай и ложись на носилки, — велел он мне.

— Это еще зачем?

— Будешь изображать пострадавшего, — он взял с сиденья синюю куртку медицинского работника и накинул себе на плечи, — если кто заглянет, изображай страдание и стони погромче.

— О, я так паршиво себя чувствую, что это будет совсем несложно, только по-моему, это неудачная затея, — засомневался я, — такая машина слишком заметна.

— И что? — Овод запрыгнул в кабину и обернулся проверить, как я укладываюсь, — «Скорая помощь» всегда на виду, всегда в гуще событий, но при этом никто не обращает на нее внимания. Кому придет в голову проверять машину, которая, сверкая огнями, несется с места недавнего взрыва? Нам наоборот, дорогу уступать будут, ты, главное, держись крепче.

— Куда мы поедем?

— В другое гнездо, — задняя дверь закрылась, и Овод завел мотор, — примерно через полчаса ты сможешь принять душ, и мы, наконец, поедим что-нибудь нормальное.

— А если нас там уже поджидают?

— Тогда я — слепой, глухой, плешивый и впавший в маразм старикан, которому давно пора на пенсию.

Ржавые скрипучие ворота выпустили нас на улицу, и через секунду колодцы окрестных дворов огласил пронзительный вой сирены.

Несколько минут я был всецело занят тем, чтобы не свалиться с носилок на пол. Овод гнал машину на полной скорости, и мне пришлось обеими руками вцепиться в поручни, сражаясь не только с раскачиванием и тряской, но и с вновь подступившей тошнотой. К счастью, это издевательство довольно быстро закончилось.

— Можешь расслабиться, — Овод щелкнул тумблером, и в освободившиеся от оглушающего завывания уши хлынула тишина, — вроде бы вырвались.

— Если я сейчас расслаблюсь, то тебе здесь долго убираться придется, — я сполз с носилок и, хватаясь за стены, прошел вперед и рухнул в кресло рядом с ним. Овод бросил на меня быстрый взгляд и немного притормозил машину. Судя по всему, цвет моего лица был красноречивее любых слов.

— Ты как? — поинтересовался он.

— Сидеть лучше, чем лежать.

— Хоть мы и «скорая помощь», но у меня почти ничего нет, только какая-то ерунда от головы. Тебе дать?

— Не-е, — протянул я, — пока обойдусь.

— Ладно, как хочешь, — Овод вновь сосредоточился на управлении, — но если что, ты скажи.

Некоторое время мы молчали. Я безуспешно пытался собрать в уме рассыпавшиеся обрывки мыслей, но вскоре был вынужден бросить это занятие и стал просто смотреть в окно. Мои попытки сообразить, где мы находимся, также не увенчались успехом, потому как данный район был мне совершенно незнаком, и никаких узнаваемых ориентиров я разглядеть не смог. Постепенно протесты моего организма слегка поулеглись, и я смог, наконец, сформулировать что-то более-менее связное.

— Куда мы едем?

— Я же говорил, в другое гнездо, — устало отозвался Овод, — там нас никто не побеспокоит.

— А где оно находится?

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя.

— Ну да, другого я и не ожидал, — я вздохнул, — а почему ведешь машину вручную? Почему не на автопилоте?

— Все потому же. Чем меньше людей… и машин будет знать о наших перемещениях, тем лучше. Не хотелось бы проколоться из-за какой-нибудь мелочи.

— И что мы будем там делать?

— Будем пытаться разгрести всю ту кашу, что вокруг заварилась.

— Это все из-за убийства Председателя Лиги?

— Не только, гораздо больше беспокойства вызывает оставленное им завещание.

— А что с ним не так?

— Проблема в том, что старик завещал одну половину своих полномочий своему сыну, Александру Саттару, а вторую — своему внебрачному отпрыску, о котором никто слыхом не слыхивал. Расстановка сил в Лиге на сегодня крайне шаткая, ты не думай, что между Корректорами царит полное взаимопонимание, а после такого поворота дел все вообще может рассыпаться как карточный домик. А учитывая то, какая власть сосредоточена в руках членов Лиги, последствия могут оказаться просто катастрофическими.

— Хорошо, это я все понял, — я закрыл окно, чтобы врывающийся с улицы шум не мешал разговору, — теперь объясни, какой у тебя во всем этом интерес, и при чем здесь я?

— Мой интерес очень простой — я должен найти чертова блудного сына до того, как до него доберутся агенты Клана Саттар.

— А на кого работаешь ты?

— На Георгия Саттара.

— Что-то я недопонимаю, — нахмурился я, — он же, кажется, умер. И, кроме того, разве Клан Саттар и Георгий Саттар это не одно и то же?

— На данный момент Клан — это Александр Саттар, и его интересы далеко не во всем совпадают с мнением его покойного папаши. Он сделает все возможное, чтобы избавиться от своего новоиспеченного брата. Желательно еще до его рождения.

— Каким образом?

— У Корректоров длинные руки, поверь мне. О-очень длинные. Однако фокус в том, что вступившее в силу завещание Председателя делает его внебрачного сына членом Лиги, и он автоматически попадает под защиту Кодекса. А к его нарушениям их братия относится крайне негативно. Но ежели Александр устранит с дороги своего брата всего на день раньше, когда тот еще был обычным человеком, то его разве что слегка пожурят и все. Так что на сегодня Георгий Саттар как бы жив.

— Как это? — у меня отвисла челюсть, — то есть на самом деле…

— На самом деле он умер, увы, — Овод вздохнул, — но вот формально он еще жив, и будет пребывать в таком состоянии до тех пор, пока Александр не разыщет и не вычеркнет из истории своего братца. После этого бывший Председатель, наконец, сможет успокоиться с миром, и его завещание вступит в силу.

— Какая-то… квинтэссенция лицемерия…

— Согласен, но система работает именно так.

— Но в такую игру нельзя играть слишком долго! Это же чертовски рискованно!

— Не то слово! Однако таков уж Александр Саттар. Для него эта игра стоит свеч.

— А твоя задача…

— Сделать так, чтобы все, кто упомянут в завещании, получили положенное. И ты мне в этом поможешь.

— Это каким же образом, позвольте узнать?

— Георгий Саттар до самого последнего момента не хотел никого посвящать в свои секреты, даже меня. Но перед смертью он вложил в твою голову кое-какие сведения, которые должны помочь мне отыскать его второго сына.

— Но я ничего не знаю!

— Естественно! — усмехнулся Овод, — Посыльный никогда не знает содержимого того послания, которое он должен доставить.

— Что за чушь!? — мое возмущение было совершенно искренним, хотя по спине уже заструились холодные ручейки подозрения, — он мне ничего не говорил!

— Корректору этого и не требуется. Он вложил в твой мозг информацию, не спрашивая твоего разрешения, но другого выбора у него не было.

— Но ведь психокорекция невозможна без согласия пациента!

— Что ж, теперь ты знаешь, что это не совсем так. Ты, конечно, можешь сопротивляться…

— Ничего себе! — я осторожно ощупал свою голову, — мне такой поворот совсем не нравится. Что он туда натолкал? Я ничего не помню!

— Зная ключ, к этой информации можно получить доступ.

— Какой еще ключ?

— Определенная последовательность вопросов и ответов.

— То есть… — я поперхнулся, — то есть вся та ерунда, о которой меня спрашивал Симон в участке, была ключом?

— Именно! — кивнул Овод, — старик очень любил сказки про Алису в Стране Чудес и в Зазеркалье. А насчет ерунды — вопросы специально подбираются таким образом, чтобы свести к минимуму вероятность их случайного появления. К счастью, Симону не сообщили всей последовательности, и он не вскрыл твою черепушку до конца.

— А ты?

— А я вскрыл.

— И… что… там?

— Меньше, чем я ожидал найти, но все же лучше, чем совсем ничего.

— Нельзя ли поконкретнее? — меня уже начинала бесить манера Овода держать меня за дурачка, — какие сведения натолкал Председатель в мою голову?

— Почти вся эта информация была предназначена исключительно для моих ушей, и я не собираюсь идти против воли покойного.

— Для твоих ушей? Отлично! — я постепенно закипал, — ты ее получил, так?

— Да.

— Тогда я тебе больше не нужен, — я взялся за ручку двери, — останови машину, я выхожу.

— Да что ты говоришь!? — Овод откровенно насмехался надо мной, — и куда же ты пойдешь?

— А тебе не все ли равно! Как-нибудь разберусь.

— Отлично! — свернув в переулок, Овод неожиданно действительно остановил микроавтобус, — можешь идти, только я могу заранее сказать, что уйдешь ты не дальше первого встречного полицейского. И проживешь после этого не дольше, чем до завтрашнего утра. Ориентировки с твоей физиономией разосланы по всему городу. Тебе попросту некуда идти. В данный момент у тебя есть только я.

Я уже потянул за ручку, но остановился. В словах Овода был резон. К сожалению, имелся только один способ проверить его правоту, и способ этот мне совсем не нравился. Я снова захлопнул дверь и, насупившись, уставился в пространство перед собой.

— …Кроме того, я не допущу, чтобы имеющаяся у тебя информация стала доступна кому-либо еще, — в голосе Овода промелькнул отблеск холодной оружейной стали, — и не надо так на меня смотреть. Я не пытаюсь тебя обманывать и выглядеть добрее, чем есть на самом деле. Скажи спасибо и на этом.

— Твои предложения? — выдавил я, наконец.

— Ты помогаешь мне разыскать потерянного наследника, а я помогаю тебе выбраться из этой заварушки с минимальными потерями.

— Но я пока так и не понял, чем именно могу тебе помочь!

— А я еще не все рассказал, — он достал из бардачка брелок, — сейчас разместимся и тогда продолжим.

Он нажал на кнопку, и на противоположной стороне улицы задребезжали открывающиеся ворота.

(Продолжение следует 26.04.2017)