Глава 5

Клок! — Кр-р-рланг! — Клок! — Кр-р-рланг!

Древние напольные часы занимали в приемной Александра Саттара одно из центральных мест. Их хитроумный механизм столь неспешно отсчитывал время, что казалось, будто он тщательно разгрызает и вдумчиво пережевывает каждую секунду, прежде чем отправить ее в небытие. Матово поблескивающий маятник время от времени мелькал сквозь завесу из цепей и гирек, словно украдкой подглядывая за ожидающими приема посетителями. Такая утонченно-садистская подготовка должна была напоминать им о мелочности и суетности земного бытия и подготавливать их к встрече с Великим.

Впрочем, сегодня все эти усилия пропадали впустую, поскольку одна из двух женщин, сидевших на кожаном диване, приходилась Саттару-Младшему матерью, а вторая была его дочерью. Несмотря на то, что их разделяло около пятидесяти лет, упрямые гены смогли пробиться через два поколения, и было ясно, что уже скоро Юлия Саттар обретет такую же аристократическую угловатость черт лица, как и ее бабка.

В отличие от внучки, Миранду Саттар судьба не облагодетельствовала богатством и высоким положением с самого рождения. Ее долгий путь к самым вершинам властной элиты был извилистым и трудным. В своем восхождении она полагалась больше не на искусство соблазнения (хотя куда же без этого), а на ум, живой и гибкий. Сколько раз ее советы, подсказанные женской интуицией, помогали Председателю Лиги выпутываться из казавшихся безнадежными ситуаций, да еще и с выгодой! К сожалению или к счастью, но именно на этой ее «полезности» и держался их брак все эти годы. Георгий Саттар ценил свою супругу в первую очередь как исключительно ценного помощника, советника и друга, и только потом как женщину. А Миранде хватало ума понимать, что такова цена благополучия ее самой и ее детей. Она всегда четко знала свое место и пределы, до которых может доходить в своих желаниях и претензиях. Такова доля Первой Леди — вечно быть тенью своего супруга, а если и сиять, то лишь его отраженным светом.

Миранда в любой ситуации сохраняла полный контроль над собой и своими эмоциями. И даже сейчас только немного покрасневшие от усталости глаза давали знать, чего ей стоило известие о смерти мужа и проведенная в больнице бессонная ночь. Все остальное, вплоть до последнего волоска в элегантной прическе и последней складочки на сшитом по индивидуальному заказу платье оставалось безупречным.

Юлии Саттар на жизненном старте повезло больше, и теперь она, скорее, должна была заботиться о выстраивании эшелонированной обороны от пристального и подчас нездорового интереса к своей персоне со стороны окружающих. Хотя ей и не светило войти в состав Лиги, поскольку дар Корректоров передавался только по мужской линии, все прочие прелести богатства и высокого положения оставались в ее полном распоряжении.

От бабки она унаследовала не только внешность, но и исключительную трезвость ума, которую сохраняла даже в самых критических ситуациях. В повседневной жизни, напротив, ее головка, протестуя, видимо, против обыденности и скуки, порой порождала такие безумные идеи, что ее родственникам еще долго приходилось разгребать их последствия. Впрочем, с возрастом это должно было пройти.

От матери Юлии досталась фигура, которую можно было назвать стройной лишь с некоторой натяжкой. И дело тут состояло не в злоупотреблении калориями, а в общей «основательности» конструкции ее организма. Однако, девушка относилась к данному обстоятельству с завидным спокойствием, прекрасно осознавая, что ее привлекательность для мужчин определяется совсем другими причинами. Тем не менее, нельзя было сказать, что она махнула на свою внешность рукой, а потому и беспорядок, царивший в ее светлых волосах, и легкая сумбурность в одежде, и макияж, ловко имитирующий отсутствие оного являлись плодами трудов целой бригады стилистов и модельеров.

Она уже знала, что ее дед умер, но добиться от Миранды хоть каких-то подробностей Юлии так и не удалось. На все ее вопросы она отвечала одно и то же — твой отец все тебе расскажет. В конце концов, она оставила бесплодные попытки и стала молча ждать его появления, рассеяно наблюдая за качающимся маятником.

Клок! — Кр-р-рланг! — Клок! — Кр-р-рланг!

В коридоре послышались шаги и приглушенные голоса, и в приемную вошел их сын и отец — Александр Саттар. Высокий и стремительный, он словно источал вокруг себя своеобразную ауру, которая как водоворот захватывала и увлекала за ним других людей. Орлиный профиль, высокий лоб, грозящий с годами перерасти в полноценную лысину, пронзительный взгляд темных глаз — Саттар-Младший и так был видной личностью, а светлый костюм на фоне отделанной темным деревом приемной окончательно превращал его в центр Вселенной.

Следом за ним в зал буквально вбежал, торопливо перебирая короткими ножками, седовласый старичок с объемистым кожаным портфелем в руке. Очки и жиденькая бородка делали его похожим на врача так, что если бы на него надеть белый халат, а на шею повесить стетоскоп, то получился бы натуральный доктор Айболит. В действительности же, профессор Аристов являлся старшим юристом Клана Саттар и специализировался совсем по другим «болезням».

Замыкал процессию невысокий, но коренастый мужчина, в котором можно было безошибочно узнать уроженца юга. Смуглая кожа, жесткие черные волосы и глубоко упрятанные в глазницы карие глаза, внимательно осматривавшие все вокруг, не упуская ни малейшей детали. Рамиль являлся начальником личной охраны Александра Саттара, но реальный круг его полномочий был гораздо шире узких рамок официальной должности и, пожалуй, самым подходящим словом для его описания было бы «визирь». Корни его талантов скрывались где-то в глубокой древности, откуда он через века вынес филигранное мастерство плетения собственных интриг и распутывания интриг вражеских.

Желая быть абсолютно уверенным в каждом члене своей команды, Саттар-Младший лично занимался Психокоррекцией каждого человека, прежде чем приблизить его к себе. Однако, когда очередь дошла до Рамиля, Александр был поражен совершенством (несколько специфическим, но все же) мыслительной машины, скрытой у него в голове. Его расчетливости, предусмотрительности и осторожности мог позавидовать иной Перфект. Добавьте к этому изощренную хитрость и прекрасное знание человеческой натуры — и Вы получите идеальное орудие для манипулирования людьми. Любая корректировка была бы здесь не только излишней, но даже вредной! Поэтому Александр ограничился лишь традиционной установкой на личную преданность, и ничего больше не трогал.

Рамиль осторожно, но плотно притворил за собой дверь и, коснувшись панели на стене, активизировал систему звукоизоляции. Окна автоматически затемнились, и включился свет. Теперь все, что происходило в приемной, было надежно скрыто от посторонних глаз и ушей.

Остановившись посередине комнаты, Александр жестом предложил Аристову садиться за стол в углу. Когда тот устроился в кресле, что вполне было способно вместить двух таких старичков, он вынул из кармана небольшую коробочку и вручил ее подошедшему Рамилю. По лицу профессора скользнула тень неудовольствия, он не любил, когда его накачивали «Мемоблоксом». Некоторые юридические формулировки оказывались столь длинны, что, зачитывая их, он, одурманенный данным снадобьем, успевал забыть, с чего начал. Однако он был не настолько глуп, чтобы говорить это вслух, тем более, что в подобных случаях Рамиль довольно неплохо справлялся с функциями вспомогательной памяти.

Аристов послушно высунул язык и позволил положить себе в рот внешне ничем не примечательную белую таблетку. Затем, запив ее стаканом воды, так же послушно открыл рот, чтобы Рамиль мог убедиться, что он ее проглотил.

Лекарство начинало действовать почти сразу, но Александр предпочел подождать около минуты, нервно барабаня пальцами по подоконнику. Он всецело доверял профессионализму своего юриста, но не хотел, чтобы некоторые подробности произошедшего, не имеющие непосредственного отношения к делу, покидали пределы этой комнаты. Пока он ждал, никто из находящихся в помещении не проронил ни слова.

— Ну что ж, приступим, — он оттолкнулся от стены и шагнул к сидящим на диване женщинам, протянув вперед руку, — мама?

Миранда молча раскрыла свою сумочку и вынула из нее лист бумаги — подписанное сегодня утром свидетельство о смерти Георгия Саттара. Александр быстро пробежал его глазами и передал Аристову.

— Вот, ознакомьтесь.

— Что это? — профессор взял документ в руки. Ему понадобилось меньше секунды, чтобы сообразить, что к чему, — ваш отец… я сожалею.

— В связи с данным обстоятельством мы хотели бы ознакомиться с завещанием покойного. Ведь Вы, профессор, были его нотариусом.

— Хорошо, когда?

— Сейчас. Я не случайно попросил Вас прихватить все документы, касающиеся нашей семьи.

— Да, оно у меня с собой, — кивнул Аристов, достав из портфеля большой запечатанный конверт, — вскрывать?

— Разумеется! Свидетельство о смерти перед Вами, кворум есть, — Александр обвел рукой присутствующих, — давайте, вскрывайте!

— Отчего такая спешка? — Аристов взялся за угол конверта, но замешкался, — здесь присутствуют не все прямые наследники, да и одного свидетеля маловато, — он кивнул на Рамиля.

— Профессор, я Вас умоляю! — поморщился Александр, — свидетелей мы найдем, а моя сестра и моя супруга сейчас на отдыхе, и я не хочу им его портить раньше времени. Пусть приезжают к похоронам. А вот мои дела и дела Лиги ждать не могут, вскрывайте!

— Как прикажете, — из разорванного конверта выпали листы бумаги, исписанные убористым почерком Председателя, — я его вам зачту, так положено.

— Будьте любезны! — Александр вернулся на свое место у окна.

— «Я, Саттар Георгий Андреевич, будучи в здравом уме и трезвой памяти…» — монотонно забубнил Аристов, почти уткнувшись в документ носом, словно он читал его не глазами, а при помощи обоняния.

Александр не особо внимательно вслушивался в его бормотание, погруженный в собственные мысли. Оглашение завещания было простой формальностью, но без этого работа Совета Лиги была бы парализована. Председатель должен был объявить, кто будет исполнять его функции до следующих выборов. Георгий Саттар так и не удосужился сделать это при жизни, и Александр ожидал получить ответ из его завещания. Строго говоря, у его отца не было особого выбора, поскольку мужская линия Клана Саттар на данный момент заканчивалась на его сыне, и хоть их взгляды нередко расходились, передавать власть в руки другого клана было бы полным абсурдом. А до предстоящих выборов оставалось еще достаточно времени, чтобы кое-что подправить в закостеневшей структуре Лиги.

Что что-то идет не так, Александр понял, увидев, как его мать вдруг нахмурилась, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил Аристов. Он как раз дошел до места, где перечислялось имущество и полномочия, передаваемые в ведение Александра. Не требовалось иметь глубоких познаний в математике, чтобы понять, что получает он совсем не то, на что рассчитывал. Можно было понять, если бы большая часть имущества и ценных бумаг завещалась бы Юлии, поскольку он сам давно уже был полностью экономически независим, но речь шла о его правах в Лиге. И он, Александр Саттар, единственный сын Председателя, получал лишь половину пропорционального права голоса своего отца! Невероятно, немыслимо, но факт!

Костяшки вцепившихся в подоконник пальцев Александра побелели от напряжения в то время, как его лицо пошло красными пятнами. Неужели его разногласия с отцом зашли так далеко?! Когда он прозевал критический момент?! И кому, черт подери, досталось все остальное?!

Теперь Аристову с предельной сосредоточенностью внимали уже все присутствующие. Сам профессор, не способный под влиянием «Мемоблокса» проследить связь даже между отдельными абзацами, не замечал ничего неожиданного и продолжал читать. Закончив очередную страницу, он отложил ее и взял следующий лист.

— «Моему второму сыну, матерью которого является Лидия Солодова, работавшая переводчицей в Министерстве Здравоохранения…» — Александр почувствовал, что у него сводит скулы, губы его матери превратились в узкую щель — уж на ней-то теперь желтая пресса отыграется по полной, — …я завещаю пятьдесят процентов моего пропорционального права голоса в Совете Лиги, а также…»

— Что за бред! — одним прыжком Александр подскочил к Аристову и вырвал бумаги у него из рук. Мелкие округлые буковки, плясавшие у него перед глазами, так и норовили слиться в одно непрерывное и протяжное «о-о-о-о», но, тем не менее, было очевидно, что профессор все зачитал верно, — чушь какая-то!

— Прошу прощения, — подал голос старичок, — но, в соответствии с правилами, я должен зачитать вслух все. Если у Вас возникли какие-то вопросы, то…

— Профессор, помолчите! — отмахнулся Александр, перелистывая страницы. Общая структура завещания сводилась к следующему: ему доставалась половина права голоса и кое-какие финансовые активы, его сестра и Юлия делили между собой почти всю недвижимость и значительную сумму денег, Миранде оставался фамильный особняк с полным содержанием на всю оставшуюся жизнь, а новообретенному члену клана отец завещал еще один особняк и, что самое главное, вторую половину своего права голоса. В итоге, все планы Александра в отношении переустройства Лиги летели к чертям — с одной рукой и прыгая на одной ноге много не сделаешь!

— Папа, почему ты никогда не говорил, что у тебя есть брат? — немного обижено воскликнула Юлия.

— Юля, заткнись! — оборвал он дочь несколько резче, чем следовало, но тут же постарался взять себя в руки, — я и сам впервые об этом слышу.

Александр свернул листы в трубочку и задумчиво похлопал ими по ладони. По мере того, как он рассматривал сложившуюся ситуацию с разных сторон, она нравилась ему все меньше и меньше, как катящийся с горы снежный ком стремительно обрастая все новыми и новыми проблемами. Было необходимо немедленно что-то предпринять. Немедленно!

— Так, — он ткнул трубочкой в сторону своих женщин, — никто никуда не уходит, ясно? Мне надо все обдумать. Рамиль, идем со мной.

Не говоря ни слова, начальник охраны направился следом за своим боссом в его личный кабинет. Аристов, с умиротворенным выражением лица плававший в мемоблоксовом пузырьке сиюминутности, вдруг встрепенулся.

— Я Вам больше не нужен?

— Подождите меня здесь, профессор, вы мне еще понадобитесь.

— Но мы уже закончили с… с… — он указал на бумаги в руке у Александра.

— С завещанием? Еще нет.

— Завещание? О, я сожалею!… То есть…

— Ничего, профессор, все в порядке, — успокоил старичка Александр, — мы сейчас вернемся.

Тяжелая звуконепроницаемая дверь кабинета закрылась, оставив людей в приемной наедине с их растерянностью и нехорошими предчувствиями.

Клок! — Кр-р-рланг! — Клок! — Кр-р-рланг!

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит?! — брошенные Александром листы веером рассыпались по массивной дубовой столешнице, — я никак не пойму, что у нас сегодня в программе: трагедия или буффонада?

Он рухнул в глубокое кресло и вцепился руками в подлокотники, борясь с охватившей их жаждой разрушения. Жутко хотелось бить, рвать, крушить — клокотавшая внутри ярость настойчиво искала выхода.

— Если вкратце, — негромкий голос Рамиля был как обычно спокоен, он никогда не позволял эмоциям просачиваться наружу. Его опыт и безупречная репутация работали ничуть не хуже ораторского искусства. Когда Рамиль открывал рот, все умолкали и жадно ловили каждое его слово, поскольку то, что он говорил, было куда важнее того, как он это делал, — Вы только что лишились половины своих полномочий. Остальное — мелочи.

— Мы можем подменить текст завещания?

— Сомневаюсь. Зная Вашу, хм, целеустремленность, Ваш отец почти наверняка составил его в нескольких экземплярах, хранящихся в разных местах. Незаметно разыскать и подменить их все у нас вряд ли получится. Так что придется нам плясать из той позиции, что у нас есть.

— Чудно! Замечательно! — Александр нервно хохотнул, но было видно, что он постепенно овладевает собой, — особенно радует то обстоятельство, что мы ничегошеньки не знаем о том, кому достанется в итоге половина моего голоса!

Он подался вперед и подтянул к себе завещание.

— Так-так, вот! — он ткнул пальцем в текст, — «…матерью которого является Лидия Солодова, работавшая в Министерстве Здравоохранения». Предельно исчерпывающее описание! Если об этом станет известно, то уже завтра у наших дверей выстроится такая очередь претендентов, что для их размещения нам не хватит и всех гостиниц города.

— Но есть же генная экспертиза!

— Да, я знаю, но их это не остановит. А они, заметь, еще не самое худшее.

— Лига, — Рамиль очень хорошо знал своего шефа и был посвящен абсолютно во все его дела.

— Да, — сокрушенно покачал головой Александр, — мы столько сил потратили на балансировку сил и интересов внутри нее! А теперь, когда вдруг выяснится, что почти четверть полномочий в ее Совете оказалась в руках какого-то парня с улицы, она не просто распадется, она разлетится в стороны как детвора с обезумевшей карусели! Нас отбросит лет на двадцать назад как минимум. Снова начнется грызня, склоки и борьба за сферы влияния, вплоть до военных действий.

— Что будем делать?

— Все что угодно, лишь бы не допустить такого развития событий! — он бросил взгляд на часы, — м-да, все планы на сегодняшний день пошли прахом.

— Боюсь, что это только начало.

— Тогда не будем терять времени.

— С чего начнем? Мне разыскать этого везунчика?

— Да, разумеется! И как можно скорее!

— Сделаем все, что сможем, — кивнул Рамиль, — как с ним поступить, когда найдем?

— Поступай, как хочешь, но лично я точно знаю одно — у меня нет, и никогда не было братьев, — Александр пристально посмотрел своему помощнику в глаза, — и тебе советую это помнить — нет, и никогда не было. Я ясно выражаюсь?

— Вполне, — согласился тот, но без особого энтузиазма, — вот только…

— Что?

— В соответствии с завещанием, он автоматически становится членом Лиги, да еще, вдобавок входит в состав ее Совета. Если с человеком такого калибра что-то вдруг случится, то это повлечет за собой уже не просто проблемы, а Очень Большие Проблемы. Не мне Вам объяснять. В чьих руках окажется при этом его право голоса — предсказать невозможно.

— Дьявол!!! — Александр в сердцах ударил кулаком по столу, — старый хрыч даже мертвый не оставляет меня в покое!

— Прошу меня извинить, но речь идет о Вашем покойном отце! Негоже так…

— И что теперь!? Я должен возносить ему хвалебные дифирамбы!? Или заткнуться и молча жрать все то дерьмо, что он на меня вывалил!? — Саттар-Младший сгреб в охапку разбросанные по столу листы и потряс ими в воздухе, — тем более, пока о его смерти не объявлено официально, старик считается живым…

Александр резко умолк, уставившись в пространство. Затем он поднял взгляд на Рамиля.

— Мы подумали об одном и том же? — вопросительно приподнял брови тот.

— Похоже на то. Кто еще знает о том, что случилось?

— Кроме тех, кто находится за этой дверью, — Рамиль кивнул в сторону приемной, — о смерти Председателя еще известно врачам, которые его осматривали и составляли свидетельство о смерти.

— Они все пикированные?

— Да. Они будут молчать.

— А полицейские, которые его подобрали?

— Они не могут ничего знать, они могут лишь подозревать, работа у них такая, но это не имеет большого значения. Они же не врачи, в конце концов, они могут и глубокий обморок за смерть принять. На суде их показания не будут иметь силы.

— Будем надеяться, что до суда дело не дойдет, — поморщился Александр, — кстати, надо будет заменить конверт, в котором лежало завещание, и снова его запечатать

— Сделаем.

— Хорошо, кто еще в курсе событий?

— Сразу не скажу. Надо тщательно просеять всех, кто имел к произошедшему хоть какое-то отношение, проверить все контакты, допросить посетителей ресторана. Да, кстати, тот мальчишка, что был в эвакуационном вагоне с Вашим отцом, он тоже может о чем-то догадываться.

— Точно, совсем забыл, мальчишка, какого черта он там делал?

— Я точно не знаю, сам он утверждает, что Павел попросил его помочь вытащить Вашего отца из той заварушки.

— Чушь! — Александр разложил помятые листы перед собой на столе и принялся приводить завещание в порядок, — я никогда не поверю, чтобы Перфект позволил прикоснуться к вверенному ему человеку кому-то постороннему. Быть может этот тип и пырнул моего папашу?

— Исключать такую вероятность нельзя, — согласился Рамиль.

— И кто он вообще, такой?

— Студент.

— Ты хочешь сказать, что простой студент заглянул перекусить в «Золотого быка»? Не смеши меня!

— Я же говорю, тут еще много чего…

— Какой же я идиот!!! — воскликнул вдруг Александр, уставившись на один из листов, который он держал в руке, — как же я сразу не догадался?!

— В чем дело? — удивился Рамиль, — что Вы там нашли?

— Этот парень — Посыльный!

— Какой еще Посыльный?

— Мой папаша мог передать с ним кое-какую информацию, потому-то он и оказался с ним в вагоне — зная, что уже не жилец, отец хотел вывезти из той заварушки хотя бы его.

— Ну, не знаю, — с сомнением покачал головой Рамиль, — его же допрашивали, и он ничего такого не сказал.

— Да он, небось, и не подозревает, что у него в голове есть что-то. Это же корректорские штучки!

— Вот как? Почему я ничего об этом не знаю?

— Не каждый же день маститые Корректоры помирают, тем более в таких специфических обстоятельствах. К услугам Посыльного прибегают только в крайнем случае, когда сообщить нужную информацию лично нет никакой возможности.

— Хорошо, пусть так, — в голосе Рамиля еще сквозило сомнение, — но если человек сам ничего даже не подозревает, как мы узнаем, что именно он должен нам передать?

— Для этого существует ключ, — Александр продемонстрировал ему тот самый лист, — где этот тип сейчас?

— В полиции, где же еще?

— Там поблизости есть твои люди?

— Обязательно!

— Найди мне кого-нибудь из них, — Александр протянул Рамилю трубку своего рабочего телефона, никакие другие средства связи в кабинете не работали, — я хочу с ним поговорить.

После пары минут торопливых переговоров удалось, наконец, найти одного из агентов, что дежурили в участке, где находился и задержанный Олег.

— Симон, вы все еще там? Отлично! А тот мальчуган, что был вместе с Председателем, он где? Что? А, ну, дело серьезно, но врачи говорят, что старик выкарабкается, — Рамиль уже начал отстраивать требуемую легенду, — мальчишка тоже пока там? Хорошо, подожди, тут с тобой хотят поговорить, — он протянул трубку Саттару-Младшему, — вот, поговорите с Симоном сами.

— Алло, Симон? Это Александр Саттар, — было слышно, как человек на другом конце линии неожиданно поперхнулся, — как у вас там дела?

— Суматошно, — отозвался Симон басовитым рыком, — очень уж много дерь… бардака теперь разгребать нужно.

— Меня интересует тот парень, Олег, что был в вагоне вместе с моим отцом. Он там?

— Да, здесь, сидит в одной из комнат для допросов.

— С ним уже работали?

— Да, немного.

— Не переусердствовали?

— Что Вы! Только вопросы задавали.

— Что удалось выяснить?

— Я сам не присутствовал, но так понимаю, что пока ничего существенного.

— Ясно. У тебя есть возможность перекинуться с ним парой слов без свидетелей?

— Думаю, да. Он сейчас там один, а охранники дежурят в коридоре и вряд ли будут мне препятствовать. Если что — Вадик их задержит.

— Крайне важно, чтобы никто посторонний не слышал вашего разговора.

— Боюсь, что этого я Вам гарантировать не могу, — засомневался Симон, — комната оборудована средствами видеозаписи, проконтролировать работу которых я не в состоянии.

— Черт! — Александр задумчиво пожевал губами, — ладно, придется пойти на некоторый риск. Ты меня внимательно слушаешь?

— Еще как!

— А теперь слушай еще внимательнее! У меня для тебя есть крайне важное дело. Сделаешь все как надо — я в долгу не останусь. Понятно?

— Да-да, конечно!

— Я хочу, чтобы ты задал этому типу несколько вопросов.

— Нет проблем!

— Подожди, я еще не все сказал, — осадил Симона Александр, — я продиктую тебе вопросы, и необходимо, чтобы ты повторил их Олегу слово в слово, точно так же, как я их тебе зачитаю.

— Хорошо, — протянул заинтригованный Симон, немного подрастеряв свой пыл.

— Не вникай в суть этих вопросов, они не имеют к происходящему ни малейшего отношения, — Саттар-Младший досадливо крякнул, взглянув на лист в руке, — они могут показаться тебе глупыми и даже абсурдными — неважно, просто повтори их Олегу слово в слово. Понятно?

— Да. Это все?

— Еще нет. Потом точно так же, вплоть до интонаций, ты перескажешь мне его ответы. Постарайся ничего не упустить, это крайне важно!

— Угу.

— Справишься?

— Думаю, да.

— Ты уж постарайся, я на тебя рассчитываю!

— Хорошо.

— Тогда вот тебе первый вопрос…