Глава 7. Добыча.

Сижу на ветке, еле дыша. Ну же, где ты? Дай мне себя рассмотреть. К дереву подходит, даже подбегает размытая тень, на первый взгляд не слишком опасная. Головой тварь до нижней ветки не достает, а вот смрад от него достает меня и на два метра выше. Или мое обоняние стало тоньше? Пока зараженный беснуется и урчит, пытаясь кривыми лапами достать мои ноги, я достаю из глубокого кармана куртки небольшой фонарик. Правда, я его еще не проверяла, в нем, может, и батарейки-то нету. Фух, спасибо рачительному хозяину и моей начинающейся клептомании, луч света пронзает темноту и упирается в отвратительную рожу.

Опухшая, бугристая, как у профессионального алкаша, но челюсти определенно заявляют, что хозяин предпочитает сочное, кровавое мясо любому напитку. Перевожу луч на голову в поисках цели, но дергающиеся движения не дают найти шишку хотя бы взглядом. Придется бить наугад. Иногда я вообще теряю его из виду, похоже, пора спускаться пониже. А то он призовет сюда всех своих смердящих товарищей, и мы до утра отсюда не слезем. А утром придет злой как сто чертей Алан, постреляет вонючек и соберет урожай: с трупов сиды, а с дерева — меня с Ариной. Будет ему двойная радость. Это я так себя завожу, а то жуткое урчание под ногами гонит меня только вверх, а совсем не вниз.

Медленно спускаюсь на одну ветку ниже. Не понятно, видит ли мутант меня или только полоску света, но неожиданно мелькнувшие руки заставляет меня поджать ноги еще больше. Они еще и вверх прыгают! Блин, надо заканчивать с ним быстрее, пока я не окочурилась от страха. Спускаюсь еще, тварь продолжает время от времени подпрыгивать, позволяя мне приноровиться к неожиданным появлениям в мечущейся полоске света то рук с когтями, то зубастой башки. Хватит трусить, Ирина, уже утро скоро, а ты все любуешься этим уродцем!

Ложусь на ветку, замах, удар киркой, я куда-то попала! Вонючка этого, правда, почти не заметил, только прыгать активнее стал. Может, хочет поймать летающий возле башки предмет и сдернуть меня? Ухватываю древко покрепче и бью еще раз. Отдача чуть не вырывает кирку из ладони, а меня с дерева. Обхватываю ногами ствол покрепче, а потной ладошкой — черенок. Тяжесть соскальзывает с острия и грохается вниз. Становится тихо, и я замечаю, что стало чуть светлее. Уже заря, а мы еще на том же месте!

Быстрее подтягиваюсь к стволу и лезу вверх. Вдруг дерево сотрясает сильный удар, и сверху доносится испуганный писк. Взгляд вверх, моя малышка обхватила ствол руками и ногами и испуганно таращится вниз. А внизу… Тамара отдыхает. В свете начинающегося утра испуганный взгляд выхватывает то зубастую челюсть, то маленькие глазки, спрятанные под надбровными дугами, как у гориллы. В дерево врезаются длинные руки с асимметрично развитыми мышцами, а за ними и вся немалая туша. Дерево трясется и осыпает агрессора шишками и хвоей, но тот даже не обращает внимания на такие мелочи. Мутант твердо намерен свалить его на землю вместе с такими вкусными нами.

Против таких длинных рук моя удачливая кирка не катит. Поспешно поднимаюсь вверх, сотрясаясь чуть не на каждой ветке.

— Держись, доченька, я с ним сейчас разберусь, — малышка молчит, тонкие пальчики добела сжимают грубую кору. Я и не жду от нее ответа, тут с ума бы не сойти от постоянного страха. Лопата уже держится на одном честном слове, еще пара толчков и полетела бы вниз, жаль, что не туда, куда надо. С лопатой в руках и при постоянном древотрясении спускаться откровенно опасно, но засовывать за ремень, а потом еще вытаскивать обратно нет ни времени, ни возможности. Доползаю до более-менее безопасной высоты. Зараженный лишь изредка поглядывает вверх, мои передвижения вверх-вниз ему по барабану. Но уверена, если я попаду, но не убью наповал, мне не миновать жесткой хватки в прыжке.

В момент очередного столкновения мускулистого тела со стволом бью со всей дури острием лопаты в затылок и на максимальной скорости уползаю вверх, не оглядываясь. Чуть отдышавшись на ветке двумя метрами выше, решаю оценить результаты своей атаки. Зараженный стоит где стоял и так же бьется о дерево, только руки висят плетьми. Его парализовало наполовину!

Спускаюсь вниз уже смелее, почти весело. У меня получилось! Теперь можно не бояться этих экскаваторов и бить прицельно. Ведь нам пора бежать, если я хочу успеть. Размах посильнее, ну же, замри хоть на секунду и… удар. Мутант влетает прямо в ствол, крона в очередной раз осыпает нас хвоей и шишками, и все замирает. Я тут же поднимаюсь на пару веток повыше: вдруг очередной зараженный прибежит на готовенькое. Сил на еще одну битву у меня нет. Осмотр окрестностей в свете зарождающегося дня успокаивает на минуту: никого. Но мысли о спящем Алане тут же подгоняют.

Спускаюсь вниз, ловлю дрожащую малышку и прижимаю покрепче к груди. Несколько минут уходит на успокоение дочери, как бы ни хотелось бежать сию минуту. Усаженная в импровизированную переноску Ариша своими тонкими ручками стискивает мою шею, чуть не придушив. Проверив свое небогатое имущество и собираясь тронуться, вспоминаю рассказ Алана. У этих смердящих трупов в голове должно быть что-то ценное! Отличный способ проверить, не набрехал ли мне этот сын южных земель, пользуясь моим полным незнанием. Ножом ковыряю противные ошметки на голове и да! Там видны какие-то шарики. Побаиваюсь сначала трогать их руками, но вспоминаю, что, по словам Алана, их даже внутрь употребляют.

Ладно, была не была, перебираю пальцами гладкие горошины в той же пыльной паутине, которую мы рассматривали с Лёвушкой. Как давно это было! От воспоминаний на сердце тяжелеет, а перед глазами все расплывается. Не время раскисать, Ирина, беги! И я бегу, на ходу вытирая рукавом влагу.

Вперед, только вперед! Это дерево я вроде помню, оно было слева, значит, оставляю справа от себя. В этот овраг я чуть не свалилась в полубеспамятстве, сейчас обхожу стороной.

Бегу довольно бодро, даже подозрительно бодро, на мой взгляд. Мы, конечно, с Лёвой бегали иногда на стадионе, да и во дворе я любила поиграть в догонялки с малышами, но спортсменкой себя никогда не считала. А сейчас бегу, не умирая от усталости, больше получаса. Лишь бы не сбиться с пути! А то так можно убежать в далекие дали и блуждать там до темноты. А в темноте нас и сожрут! Ну уж нет, не дождетесь!

Вот, наконец, и край леса. Осталось добежать до белеющих вдали стен гостиницы, когда силы все-таки кончаются. Грудь уже ходит ходуном, спина раскалывается, а ноги тяжелеют окончательно. Глоток отвратительного теплого сидвина немного оживляет, хотя сивушный запах почти заставил меня закрыть крышку, не глотнув. Вот мы уже у стен, и тут я вспоминаю про трупы, оставшиеся прямо на улице и в воде. Запаха я почти не чувствую, но не сомневаюсь, что внутри дворика смрад гораздо ощутимее.

Немного поколебавшись, медленно вхожу в гостиницу. В просторном неосвещенном холле сумрачно, тихо, прохладный воздух приятно охлаждает распаренную кожу. Эта безжизненная тишина немного обнадеживает. Ведь если бы сюда пришел поживиться некто опасный из окружающего агрессивного мира, то какие-то звуки встречали бы нас еще при входе. Чуть быстрее прокрадываюсь к бассейну, озираясь на все четыре стороны и взглянув даже на потолок. Адреналин в моей крови зашкаливает, и все звуки стали такие четкие, мышцы ног напряжены, руки мертвой хваткой сжимают гладкий черенок лопаты. Я готова сейчас как бить, так и бежать. Только вот бежать своими ногами скорее всего бесполезно, ведь от здешних монстров не скроешься, в них надо бы стрелять из пушек, причём чем больше калибр, тем надежнее. Только где же взять здесь оружие, да ещё и научиться им пользоваться?

Медленно и осторожно, как черепаха, выглядываю из-за двери в солнечный внутренний дворик. В обозримом пространстве я не замечаю ни движения, ху-у-у, гора с плеч. Позволяю себе внутренне немного расслабиться, ведь мы, кажется, успели. Но яркое солнце поднимается все выше, и рассвет вовсю расцветил небо, а значит, нам надо поторопиться.

Я совсем не хочу выпускать мою малышку из поля зрения, но все же спускаю дочь на землю около детской площадки:

— Аришка-малышка, залезай наверх на крышу, тебе надо хорошенько спрятаться, как с Лёвой прятались, помнишь? — дождавшись кивка, помогаю Арине забраться повыше.

Потом, собравшись с духом, с самым длинным из имеющейся в рюкзачке пары ножей в руках и в одних трусах подхожу по воде к мёртвому мутанту, полускрытому под разрушенной горкой. Прохладная вода охлаждает разгоряченные ноги, но запах от нее предостерегает от попыток освежиться купанием. Я перехватываю поудобнее шершавую рукоятку и примериваюсь к толстой и короткой бугристой шее. Острый нож с трудом вспарывает грубую серую кожу, и я судорожно сглатываю от отвращения. Лишь бы не вырвало, мне сейчас только запаха блевотины не хватает!

Долго кромсаю ножом твердую шею, уже вся вода вокруг в этих бурых ошметках. И наконец я добираюсь до костей, но с ними простым ножом уже не справляюсь. Придётся выйти на берег и взять свою верную лопату. Залезаю на край исковерканной площадки и долго смотрю сквозь воду на колышашуюся голову. Пора! Высокий замах, прицеливаюсь, резкий удар на выдохе, и чуть не соскальзываю, когда лопата врезается в прочную кость. Целься лучше, Ирина, ищи место соединения позвонков. Просто представь, что разделываешь громадную курицу.

Ага, которая несет золотые яйца, точнее сиды и шуга. Про бэри, существование которых пока не подтверждено, только мечтаю. Ну, если с убитых под деревом мутантов я взяла 4 сида и 1 шуга, и правда похожий на сахар, то с этого, надеюсь, будет не меньше.

Следующие несколько ударов в то же место всё же отделяют искромсанную голову от застрявшего туловища. Превозмогая отвращение, подхватываю двумя руками и вытаскиваю на берег зубастую башку, держа подальше от себя. С комка бурой плоти в моих руках стекает склизкая грязная жидкость. Фу-фу-фу, судорожно отряхиваю руки из-за невыносимого омерзения. Давай уже, Ира, ты слишком долго возишься. Беру отложенный нож покрепче в руку и ковыряю бугристый затылок. С усилием пробиваю защитную крышку и передо мной открывается сокровищница этого мира. Выглядит она как белесая чесночина, в которой развелись оранжевые черви. Про них Алан ничего не говорил: не успел или они не имеют никакой ценности?

Перебираю содержимое чеснока: здесь есть и сиды, и шуга. Не считая складываю в пустой стаканчик от воды все содержимое. А это что? Кое-как достаю из узкого стаканчика единственное темное пятно — гладкий черный шарик, похожий на смородину или жемчужинку. Похоже, это и есть бэри, а точнее блэкбэри, раз черная. И что, он говорил, с ней надо делать? Сид растворять в спирте, шуга в уксусе с содой, или наоборот? А бэри просто глотать, да, точно.

Конечно, рискованно есть непонятно что из головы отвратительного мутанта, но мы приехали сюда отдыхать и пробовать экзотические блюда, не так ли? К тому же Алан говорил об этой ягодке с таким вожделением, что проглотил бы не задумываясь, будь у него такая возможность. Он хочет крутую способность, это понятно, здесь обычному человеку не выжить. А мне сверхспособности нужны ещё больше, если хочу выжить сама и сохранить свободу и здоровье дочери.

Решено! Глотаю черный шарик легко, как маленькую гладкую витаминку. В животе мягко теплеет и проходит. И всё? А где же сияние или голос в голове? Смотрю на свои руки-ноги и вижу обычную себя, только покрытую засохшими бурыми потеками. Фу, надо помыться, а то стану Человек-Вонючка.

— Аришка, я сейчас помоюсь и приду, ладно? Кушать хочешь?

— Да, и пить еще. Помоги мне слезть, ма-а-ам, — дочке надоело сидеть на крыше, почти не шевелясь.

— Малыш, у меня руки грязные, я не хочу тебя замарать. Подожди десять минуточек, ладно?

— Ладно, тогда пинеси мне сок.

С этим важным напутствием тороплюсь в кафе, там, кажется, оставалась еще бутыль на девятнадцать литров, мне должно хватить. Сначала, правда, не решаюсь войти в кухню, потому что там лежит моя первая жертва, и запах от неё чувствуется уже на подходе. Но всё же распахиваю дверь и отскакиваю в сторону от волны смрада. С мокрой салфеткой на лице быстро захожу и выгребаю из холодильника всё, что могу, потом на свежем воздухе разберусь. Ведь нам очень нужна питательная еда, и желательно набрать побольше, чтобы хватило на дорогу до поселения с цивилизованными людьми. Должны же здесь быть нормальные люди, тем более мы обзавелись местной валютой и уже не будем нищими попрошайками.

Ох, как жрать-то хочется! Чувство голода усиливается прямо с каждой минутой, и к нему прибавляется жар, у меня, похоже, повышается температура. Бля-а-а, что ж я натворила с этой чертовой бэри: сейчас как помру тут в жутких муках от отравления иноземными бактериями, и останется моя дочь совсем одна. Быстрее мою руки и сую два пальца в рот, но ничего! Всё впиталось за пять минут! Желудок не хочет ничего отдавать, наоборот, просит еды и побольше. Ладно. Если бы я всё-таки отравилась, то не хотела бы есть так сильно. Видимо, наоборот, бэри начинает свою работу и требует стройматериал, чтобы превратить меня в супервумэн местного разлива.

Помывшись по-быстрому прямо в кафе, чувствую себя гораздо лучше, всё же полевая жизнь не для меня. Затем, набрав всё, что выглядит достаточно свежим, на скатерть, сгребаю её со стола и несу в холл. Там, наверное, самый свежий воздух и не жарко к тому же. На стойке ресепшена можно уютно устроиться, решаю я и, оставив баул рядом с ней, иду вызволять мою малышку из высотного плена. Но на крыше Арины нет и рядом с площадкой её нигде не видно! Куда она успела деться, ведь никто мимо меня не проходил! Паника захлёстывает меня, с безумным криком “Арина! Арина!” я мечусь по площадке, всматриваясь в малейшее шевеление, когда из кустов вылезает довольная девчонка и радостно кричит:

— Не нашла, не нашла, я здолово спляталась, да?

Огромное чувство облегчения обрушивается на меня волной, колени подгибаются и я сажусь прямо на разогретые солнцем плитки пола, чтобы обнять свою малышку, прижаться к её тёплой шейке, почувствовать чудесный запах своего ребёнка, живого ребёнка. Слёзы счастья текут без остановки, я не могу ничего ей ответить, и отпустить от себя тоже нет никаких сил, я слишком боюсь её потерять.

— Мам, пусти, я плосто в кустики ходила, ну пусти, мне больно! — слова дочери возвращают меня в этот мир. Мне становится стыдно:

— Прости, малышка, просто я очень испугалась, что с тобой что-то случилось. Я очень-очень тебя люблю!

— И я тебя люблю, мамочка! Я больше не буду плятаться!

— Ты очень хорошо спряталась, Арина, просто отлично! И так тихо сидела, прямо как взрослая. — я уже понимаю, что доверчивость в этом мире не ценится, и умение вовремя спрятаться может спасти Аришке жизнь. — Пойдём кушать! Там и сок тоже есть!

Следующие пятнадцать минут проходят просто прекрасно. Мы спокойно сидим с Ариной и едим всё, что нам хочется, запивая соком. Чувствуя приближение головной боли, прикладываюсь к бутылке с сидвином, и всё проходит. Аришка восхищённо перебирает нашу добычу: теперь у нас 6 шуга и 23 сида. Цену оранжевых червяков я не знаю, но, надеюсь, и этого будет достаточно на первое время. Нам нужно будет где-то остановиться, купить хорошей еды и обратиться к знающему врачу, потому что жар у меня внутри не уменьшается от еды, а даже наоборот, разгорается всё сильнее.

Когда сытая Арина слезает с моих колен и начинает заниматься своими девчоночьими делами, я дожёвываю очередной кусок, прикидывая, что смогу унести на себе, и стоит ли обыскать тщательнее гостиницу, вдруг у кого-то из персонала было огнестрельное оружие. Думаю, с пистолетом-то я и без инструкции разобралась бы, там ничего такого сложного.

Внутренний жар распространяется по всей поверхности тела, к нему присоединяется нестерпимый зуд. У меня чешутся руки, лицо, к тому же начинает ломить кости. Пытаясь унять этот зуд, остервенело чешусь, но тут же кожа начинает сходить тонкими полупрозрачными лепестками, как чешуйками. Да что со мной, я заболела? Неужели я превращаюсь в такое же чудовище, как Тамара? Нет, нет, нет, что же делать? Крик ужаса вырывается из меня, да я уже кричу непрерывно.

— А-а-а, нет, нет, не-е-ет, — как же больно, вся кожа горит огнём, внутренности скручиваются, а кости как будто расплавляются и текут прямо по жилам.

Испуганная криками Арина бежит ко мне, но только завидев меня издали, кричит так страшно и убегает со всех ног, я даже не успеваю ничего сказать. Я просто не могу говорить, только хриплый крик выходит из моего горла, ничего уже не вижу вокруг.

Вдруг сильный удар сбивает меня с ног, я слышу разъярённые крики:

— Ах ты сука! У тэбя был бэри! Ты съела мой бэри!

Ещё один удар по голове тяжёлым ботинком, потом в живот, потом опять в голову, а потом повсюду. Я пытаюсь закрыть голову руками, но треск и дикая боль в руке убеждают меня в полной беззащитности перед бешеной силой.

Последние слова, которые я слышу:

— Да кто купит такую уродину?