Глава 5. Путь в никуда.

— Ма-а-ам, я хочу в туалет…— шепчет мне дочка на ушко.

— Сходи, — я сплю.

— Ну, мам, посли со мной, я боюсь, — не отстает Аришка.

— Чего там бояться, туалет как… — резко сажусь в кровати, в голове тут же начинается перестук молоточков.

Вокруг никого нет, только Арина сидит рядом, поджав ноги, и смотрит на меня ожидающе.

— Да… сейчас… пойдем, дочь. — беру лопату у кровати и иду на разведку. За мной шлепает босыми ногами моя малышка. Дверь заперта, все тихо. Я немного успокаиваюсь и, пока туалет занят, споро собираю вещи. Оставаться здесь дальше в ожидании помощи легкомысленно. Если б здесь были какие-нибудь спасатели, они б уже появились. Но нет, пришло чудовище, значит, придет и еще одно. Готовая еда кончается, да и пованивать скоро начнет.

Мои вчерашние мысли о быстрой смерти имели бы смысл, будь я одна. Но обрекать на это любимую дочь, которая от меня в полной зависимости, бесчеловечно. Она не заражена, у нее есть шанс выжить, даже если я скоро загнусь от этой болезни, от которой мучаюсь со вчерашнего дня. Надо только найти людей и уговорить их позаботиться о девочке, пока она не подрастет.

Напоследок решаю устроить помывку, всю воду все равно никак не забрать. От меня пахнет потом, кровью, землей, а у этих чудовищ нюх как у акулы, вчера я своими глазами видела, как тот навелся на запах моей свежей крови, которой я закапала несчастного спасателя. Кстати, порез я так и не обработала, только замотала на скорую руку. Как бы инфекцию не занести, обидно будет избежать гибели от лап чудовища и загнуться от банального сепсиса. Разматываю заскорузлую тряпочку, в которую превратился бинт, заранее морщась от боли в содранных мозолях от лопаты.

Не может быть! Ладони чистые! То есть грязные, конечно, кровь и остатки земли никуда не делись, хоть я и сполоснула вчера руки. Но на коже ни одной раны! Может, тогда и я не умру, раз тут такой целебный воздух?

Мы старательно моемся прохладной водой с мылом в какой-то комнате прямо на ковре. Моя малышка в пушистом полотенце с распущенными светлыми волосами похожа на серьезную куколку. Рядом на диване сушится неизменный плюшевый котик. Раз настоящих кошек нам нельзя держать из-за аллергии, игрушечные котята заполонили детскую комнату в нашей квартире.

Чистые и заплетенные, занимаемся делами. Аришка старательно завтракает бутербродами с колбасой и сыром, запивая соком. Я пытаюсь запихнуть в маленький рюкзачок все самое необходимое: две поллитровые бутылочки с водой, бутерброды, небольшую аптечку, пару ножей, документы. Да, тяжеловато, но мой рюкзак будет еще тяжелее. Поэтому я должна быть готова бросить всю тяжесть, подхватить дочку и бежать со всех сил.

Через час мы готовы выходить: футболки с длинными рукавами, плотные брюки на ремнях заправлены в носки, непромокаемые курточки. Мы выглядим как пугала в большеватой одежде, собранной по всей гостинице, но главное— неприметные пугала. Все блеклых серовато-зеленовато-коричневатых цветов, никаких ярких принтов, только кроссовки выделяются. Но я замазала их акварельными красками, да и, думаю, они скоро запылятся. На головы платки, на плечи рюкзаки, в одной руке ладошка дочери, в другой неизменная лопата.

Минуту стоим около свежей могилы, долго прощаться нет сил. Разодранная и перекошенная детская площадка напоминает о вчерашней схватке. Из-под мутной воды виднеются огромные шипастые ноги, одна из них выше пяткой, как будто со стороны живота некрепко держится. Возможно, Лев все-таки смог ранить людоеда, да и крови в воде было больше, чем натекло бы с одного несвежего трупа. Поэтому мутант выдохся быстрее, чем успел освободиться из некрепкой ловушки. Это спасло жизнь мне и, в итоге, Аришке. Спасибо, сынок, твоя жертва была не напрасной.

Уходим. Идти по равнине легко, пахнет луговыми травами, и не так жарко, как я ожидала, загружая в рюкзак три полторашки с водой. Первый час идем бодро, наблюдая за насекомыми и собирая красивые цветочки в незамысловатый букет. Точнее, Ариша наблюдает и собирает. Я смотрю на все четыре стороны, надеясь обнаружить следы человеческой деятельности: следы колес, обработки земли, да хоть мусор. И то была бы рада.

Второй час уныло тащимся по необработанной земле, цепляясь ногами за растения. Дочь устала, ноет и пытается сесть прямо на землю:

— Ну когда мы пидем?

— Скоро, доченька, скоро. Давай немного отдохнем, пить хочешь? — решаю устроить пикник, все равно я не знаю, где искать людей. Хорошо бы забраться на высоту и осмотреться, но мы даже до деревьев еще не дошли. Еще, наверное, час плестись, а может, и дольше. Мы ведь не привыкли к таким долгим переходам, обычные городские жители. Ближайший городок может быть в неделе пешего хода от нас, поди найди его еще.

Солнце уже довольно высоко, хотя по часам всего девять. Скоро будет полдень, хорошо бы войти в лес к этому времени и отдохнуть в тени. Аришка протестующе ноет и нехотя поднимается на ноги, но тут же с радостью забирается ко мне на спину. Теперь у меня два рюкзака, спереди полегче, килограмм на десять, и сзади килограмм семнадцать. Свернутые коврики из спортивного зала, привязанные к рюкзаку, конечно, мешают, но не спотыкаюсь, и ладно. До леса-то я выдержу, там и отдохну, пока буду искать людей.

С двойной нагрузкой идти тяжелее, но топаю довольно бодро, скорость увеличилась. Солнце жарит все сильнее, когда дохожу до первых невысоких деревьев. Иду дальше, мне нужно найти самое высокое дерево, на которое мы сможем залезть. Уже довольно глубоко в лесу вижу, наконец, подходящую сосну. Уф, теперь можно и отдохнуть, вот только залезем повыше. Сгружаю Арину и рюкзак на землю и разминаю плечи. Как хорошо и легко становится! Поднимаю дочку на вытянутых руках, она легко подтягивает свой вес на ветку. Все таки занятия в секции спортивной гимнастики дают результат. Толстая нижняя ветка легко выдерживает вес девочки. Хорошо, что я догадалась найти нам крепкие брюки у мальчишек, хоть и пришлось подрезать штанины, а шириной они больше похожи на шаровары. Но ремень крепко держит, плотно обхватывая хрупкое тело.

— Держись, Ариш, крепко, я сейчас залезу. — подыскиваю толстую и высокую ветку и втыкаю вертикально на солнечном пятачке. Короткая тень говорит мне, что я не ошиблась и скоро будет полдень, значит, сможем определиться со временем.

Мне залезть на дерево сложнее: лишний жирок и недостаток мышц приводит к тому, что сначала я залезаю едва на метр и позорно сползаю. Дочка меня весело подбадривает. Второй раз успешнее, я вспоминаю, как цепляться и двигать конечностями, чтобы продвигаться вверх, а не вниз. Но силы кончаются, когда до ветки еще полметра, а руки уже дрожат. И это я без дополнительного веса. Аришке наскучило наблюдать мои потуги, и она осматривается по сторонам с непривычного для себя ракурса.

— Там кто-то идет, — от этой невинной фразы вода проливается мимо рта, а кровь начинает бежать со скоростью ветра. Я запрыгиваю на несчастный ствол и перебираю руками и ногами, как одержимая духом обезьяны. Шершавая кора царапает ладони, я разок прикладываюсь подбородком. Но не обращаю внимания: жива буду, заживет, а вот если не залезу, то схарчат меня за милую душу. Вот я уже и на ветке, сердце колотится, веревка, на которую я привязала рюкзаки, оттягивает ремень брюк. Я подталкиваю Аришку на ветку чуть выше и шепчу:

— Держись там крепко и ш-ш-ш, тихо! — малышка понятливо кивает и обнимает ствол руками и ногами. Я же вцепляюсь одной рукой в ствол дерева и ищу объект Аришиного наблюдения. Совсем недалеко от нас, метрах в тридцати максимум, идет группа людей. Неторопливо перемещаясь поперек нашего предыдущего маршрута, они разбрелись в поисках добычи. В основном зараженные не далеко отошли от обычных людей, пусть и весьма неряшливых. Лишь несколько тварей явно продвинулись по цепочке эволюции. Они выше Тамары, наверняка сильнее и, возможно, ближе к хищным животным. Вон как рыскают, принюхиваясь и прислущиваясь. Колючая хвоя закрывает нас совсем не сплошным слоем, но, надеюсь, мы достаточно сливаемся со стволом и окружающим ландшафтом. Хорошо, что мы успели заметить их раньше, лопатой от них я бы не отмахалась. Сидим почти не дыша минут двадцать, за это время я насчитала около пятидесяти особей, правда, пару раз сбивалась.

Когда вся толпа отошла от нас, на мой взгляд, достаточно далеко, я отпускаю Аришкину ногу, в которую вцепилась, когда мне показалось, что она начинает сползать.

— Малышка, ты как? Устала? — я сама едва держусь, конечности от напряжения подрагивают. — Подвигай руками и ногами, я тебя подержу. — сжимаю крепче руки за спиной дочери. Аришка начинает сначала медленно, потом уже размахивает бодрее, на чумазом лице появляется улыбка. Слышу заговорщический шепот:

— Я писать хочу, — охо-хо, надо поторопиться, сменных одежек у нас совсем немного. Помогаю ей слезть на нижнюю ветку, сползаю на землю сама и принимаю повисшую на руках девчонку. Быстро справляемся с неудобной одеждой, и лезем обратно. Ведь окрестности я так и не осмотрела, с нижних веток видны только такие же деревья, а лезть выше я откровенно боялась. Одно неловкое движение, и нас могли заметить. А сдернуть меня с дерева дело одного сильного рывка.

В этот раз получается у меня неплохо, на ветку залезаю с первого раза и подтягиваю рюкзаки. Они совсем не держатся, и оставлять их привязанными к себе я опасаюсь. Упадет рюкзак, за ним упаду и я, а скорой помощи здесь не дождешься. Так и лезем: одной рукой тяну десятикилограммовый рюкзак, другой подстраховываю дочь. Она лезет все выше и выше, используя даже тонкие сучки, ловко перебираясь с ветки на ветку. Поднявшись еще метра на два и устав тащить вещи, решаю устроить их между двумя рядом растущими ветками. Держатся они на удивление неплохо, радостно замечаю я и выше лезу уже шустрее.

Но вот мы с Ариной поднялись метров на двадцать, обзор здесь куда лучше. В первую очередь смотрю в ту сторону, откуда мы пришли. Оказывается, все это время мы поднимались по очень пологому склону, и сверху границу моря видно очень хорошо. Также замечаю светлые стены гостиницы, но без подробностей, правда. Честно говоря, я удивлена и тому, что могу разглядеть далекую постройку так отчетливо, ведь прошли мы, по-моему, немало.

Куда пойти в неизвестном мире? Впереди по курсу к горам поднимается лес с редкими проплешинами, кажется, в той стороне блеснула вода. Сюда мы дошли за три часа, до воды расстояние визуально не намного больше. Из приключенческих книг помню “Если хочешь найти людей, иди вдоль воды”. Правда здесь вдоль воды ходят хищные мутанты. Как же поступить? Других привлекательных мест я не вижу.

— Аришка-малышка, что интересное видишь? — может, дочка заметила то, что ускользнуло от моего взгляда.

— Там моле, там лес, там елки, там гала, — машет рукой, — там вода, там домик.

— Где домик?

— Та-а-ам, — маленький пальчик показывает куда-то вправо. Ни черта не вижу, все таки надо было очки носить.

— Молодец, Ариша, — радостно пытаюсь запомнить направление на “домик”, — а он большой? Там люди есть?

— Ма-а-аленький, — показывает пальчиками расстояние в пару миллиметров, — нету никого, совсем некласивый домик.

Малышке уже надоело рассматривать неинтересное место и она отворачивается.

— Мам, пасли домой. Я устала гулять.

— Конечно, обязательно пойдем. Только здесь самолеты не летают, надо в аэропорт идти, помнишь, там было много самолетов.

— Да, помню, — оживилась Ариша, — там была тетя в класивом платье.

— Точно, там была тетя и много самолетов. Мы сейчас идем в аэропорт и на самолете полетим домой.

— К бабуле! — радостно завершает дочка.

Я едва сдерживаю слезы. Где сейчас аэропорт? Где моя мама? Есть ли вообще на этой планете наш дом?

Небольшая дымка привлекает мое внимание почти прямо по курсу. Дождь что ли начинается? Или там пожар? Выглядит несколько неестественно, не могу понять почему, по туманам и дымам я не спец. Редкая дымка быстро набирает густоту и подозрительно четко кучкуется. Я даже вижу левую и правую границы, как будто стеклянную форму исполинского размера установили прямо на земле и запустили внутри дымогенераторы. Плюс к небычным событиям этого мира. Уже собираюсь спускаться, когда резкие молнии внутри тумана прорезают белые слои. Необычное представление длится недолго, минут пять, а затем форму будто убирают, и туманная форма разваливается, расползаясь по окружающим деревьям. Ничего похожего я в жизни не видела.

Все, не отвлекаемся. Пока светло, нам надо дойти хоть куда-нибудь. Не оставаться же на ночь на дереве. Да и я чувствую себя все хуже и хуже, запросто могу свалиться.

Слезаем с дерева осторожно, но вполне уверенно. Правда, руки и ноги подрагивают, и периодически кружится голова. На уровне рюкзаков решаем перекусить. Силы нам сейчас очень понадобятся. А бутерброды лучше нести в желудке, чем на спине. После походного обеда моя поклажа становится гораздо легче.

На земле вспоминаю про свою палку-часы. Тень теперь смотрит совсем в другую сторону и стала длиннее, а не короче. Ну да, мы провели в обезьяньем стиле почти два часа, и полдень точно прошел. Перевожу стрелки на мужских часах с широким ремешком, которые нашла в одной из комнат на первом этаже. Наши телефоны все сдохли, так что находка пришлась очень кстати. Пусть сейчас будет час дня плюс-минус полчаса. Встретим аборигенов, уточним, это не самое главное. Если встретим, конечно.

****************************************

Почти час идем не торопясь, я опасаюсь гнать вперед. Во-первых, можем напороться на неприятности и не заметить. Во-вторых, мы устали, особенно Арина. Последние полчаса она идет молча, угрюмо глядя себе под ноги. Я едва тащу ее за вялую ладошку, а стоит отпустить, малышка тут же опускается на землю.

В итоге подхватываю ее к себе на спину, опять перевесив рюкзак вперед. Голова кружится, внутренности скручиваются от неутолимой жажды. Я должна дойти до того дома. Там должны быть люди. Они нам помогут. Мы выживем. Подбадриваю себя по кругу снова и снова, надеясь лишь, что не потеряла напрвление. Компаса нет, да и если бы он был, я со школы им не пользовалась. Вроде бы та горная вершина длжна быть прямо, или соседняя? Вокруг все так похоже, что я теряю надежду. Мы барахтаемся в этом болоте с крокодилами со вчерашнего утра, а лучше не становится. Будет ли конец этому?

Я помню, как восхищалась героинями фильмов, как стойко они выдерживали ужасные испытания, что сыпались на них по вине стихии. Представляла себя на их месте и была уверена, что стойко выдержала бы и держалась до последнего. Даже когда кажется, что все, бежать некуда, и помощи ждать нет смысла. Они держались до конца, до последнего глотка воздуха, и даже дольше. И их спасали, в итоге все жили долго и счастливо.

Будет ли у нас долго и счастливо? Или мое счастье заключается в том, что я заползу сейчас под куст, обниму покрепче спящую дочь, и отключусь навсегда? А Аришкино счастье? Быстрая смерть от зубов голодного чудовища?

Ну нет, не дождетесь. Решаю сделать передышку и проверить сверху, куда мы идем. Бужу спящую доченьку, та хнычет, нехотя просыпаясь.

— Проснись, солнышко, нам надо залезть на дерево. Посмотрим сверху, где домик, ладно? Попей водичку. — Арина все же просыпается и недовольно лезет на нижнюю ветку. У этого дерева она немного ниже, ведь на прежнюю высоту я, пожалуй, уже не залезу. Рюкзаки оставляю внизу и не парюсь. Залезаю на дерево с трудом, не уверена, что смогла бы ускориться, даже если бы около задницы щелкали челюсти зараженного.

Отдышавшись на нижней ветке, поднимаюсь выше. Я вижу среди деревьев серо-коричневую постройку. О-о-о, домик. Он совсем не выглядит жилым, рядом не лает пес, не мычат коровы, не видно и другой живности. Только мелькнул какой-то силуэт, ну же, покажись! Верхушка дерева закрывает полдвора. Но там точно был человеческий силуэт и с палкой какой-то. Ведь зараженные не используют палки, только острые зубы и когти. Это нормальный человек! Это похоже на ружье, он сможет нас защитить, сообщить властям!

— Слезаем, Ариш, быстро, спускайся ко мне, — я боюсь упустить нашу единственную надежду. Вдруг за домом у него машина, и он сейчас уедет. Закидываю дочь на спину и бегу в сторону дома. Рюкзаки остаются лежать под деревом, никуда они не денутся.

Минут за десять добегаю до небольшой полянки, только не круглой, как в фильмах показывают, а какой-то угловатой. Я едва дышу, пот заливает глаза, ноги дрожат. По-моему, я сейчас свалюсь. Быстрее спускаю Аришку со спины и осматриваю незнакомое место. На ней расположено здание, и правда “некрасивое”. Один этаж, крыша обветшалая, окна зияют черными проемами. Рядом никаких признаков присутствия людей. Ни кострища, ни свалки, ни следов от колес. Лишь заросший дряхлый двор.

— Эй, ты где? — отчаяние накрывает меня. Мне просто показалось, здесь никого нет, только зараженные бродят стаями. Иду к дочери, пытаясь не зарыдать, и падаю в темноту.