Открыв глаза, я увидел обшитый металлическими листами потолок лаборатории и поднялся над подушкой, чтобы осмотреться. В медицинском отсеке кроме меня никого не находилось.
Глянув на свое тело, я удивился. Мало того что я был раздет до трусов и впервые за столько дней увидел свое тело без доспеха, так я еще и был пристегнут к кушетке стальными фиксаторами.
— Э! — крикнул я. — Пустите! Але!
Через некоторое время двери отсека открылись, и вошел Неман.
— Очнулся… — рассеянно кивнул он.
В дверях за ним показался и Ас.
— Почему я пристегнут? — возмутился я.
Товарищи как-то странно на меня смотрели.
— Кто-нибудь объяснит мне что происходит? Вы че?
Неман молча подошел ко мне и посмотрел на показания приборов, после чего обменялся с Асом загадочными взглядами.
— Что он тебе показал? — настороженно спросил Ас, приблизившись ко мне.
— Чего? — не понял я.
— Что он тебе показал в Пробуждающем Кошмаре? Что ты видел?
Догадавшись, что они тоже что-то видели, я рассказал все.
— Прости за неудобства, — извинился Ас, расстегивая фиксаторы. — Мы думали, что они тебя забыли.
— Кто забыл?
— Он не знает, — обратился Неман к Асу.
— Эонцы вернулись из Кошмара другими, — хмуро объяснил Ас, а затем добавил: — Как и Дилм. Они признали нас своими врагами. Мы были вынуждены отступить.
— Подождите… — потер я засохшие глаза. — Что значит «признали врагами»?
— То и значит, — нехотя ответил Неман. — Тореар одолел их разум. Теперь они служат ему.
— Так это его рук дело… — Я поднялся с кушетки. — Они обезумили что ли?
— Они остались вменяемы, но у них радикально изменилось мировосприятие.
— А вы сну не поддались, как и я, получается?
— Иначе бы нас здесь не было, — заметил Ас.
— Вы видели то же самое?
— Нет. Подход подбирается индивидуальный. Тореар умеет находить слабые места в человеческом разуме. На нас такой примитивный фокус, какой он использовал против тебя, не подействовал бы.
— Так и на меня не подействовал, — обиделся я на то, что меня так низко ставят.
— Но мог подействовать, — возразил Ас. — Ты не прожил несколько жизней, как мы, поэтому тебя можно легко сломить, показав бессмысленность бытия.
— Так не подействовало ведь, — настоял я. — И какого вообще черта защита не сработала? Когда мы были в Сочи, доспехи почему-то нас защитили.
— Мощность излучения была слишком велика, — объяснил Неман. — Наши системы защиты не рассчитаны на такие энергии.
— Одевайся, у нас много работы, — поторопил меня Ас. — Ты был без сознания почти трое суток.
— Что?! — вытаращился я.
— Чтобы сохранить тебе жизнь, да еще и поддержать в хорошей физической форме, чтобы ты мог бегать, доспех влил в тебя ведро химии. Мы тебя почистили, но все равно возможны головные боли и слабость — имей ввиду.
— Но в целом-то вы меня починили? — поинтересовался я с опаской. — Я в норме?
— Вполне, — ответил Ас. — Доспех там, — кивнул он в сторону металлической столешницы, на которой лежала знакомая желтая «шайба».
— Вчера вечером по нашему времени миру официально была объявлена война, — начал Ас, когда мы вошли в отсек, где недавно разбирали анализы образцов полученных в Сочи. Работа кипела, над столами лаборантов только успевали мелькать проекции. — Во время чрезвычайной специальной сессии генассамблеи ООН, собравшейся по поводу ситуации в России, произошел очередной «террористический акт». На самом же деле Тореар просто прислал своих «охотников» и они всех перебили.
— Я что-то вообще не пойму, — нахмурился я. — Мы же помешали Тореару войти в наш мир. Так какого он тут делает?
— Мы не знаем, — ответил Ас, с досадой поджав губы. Мой вопрос был явно не к месту.
— Это нападение еще и акция устрашения, — взял слово Неман, видя, что Асу неприятно говорить. — Тореар хочет, чтобы мир его боялся.
— По-моему он и так сделал достаточно, чтобы его боялись, — сказал я.
Магеллан работал у своего стола в конце отсека. По мешкам под глазами и растрепанным волосам можно было подумать, что он работает давно и без отдыха, так что нервировать его вопросами я не стал. Место меня это сделал Неман:
— Как успехи?
— Я уже не знаю, какие тесты прогонять! — раздраженно оттолкнулся Маг от стола.
— Вы о чем? — осторожно вопросил я.
— Лучше продемонстрировать, — вздохнул Магеллан. — Вот образец человеческих тканей. — Устройством наподобие авторучки он, не касаясь, подвесил маленький кусочек кожи в воздухе внутри похожей на мыльный пузырь сферы, генерируемой над другим устройством, стоящим на столе. — Внутри полная стерильность, вакуум и отсутствие гравитации. Теперь смотри, что происходит.
Маг перенес в сферу капельку черной жидкости. Оказавшись внутри, она самостоятельно поменяла направление движения и соединилась с кусочком кожи. На проекции над столом в увеличении показывалось происходящее на клеточном уровне. Частицы, из которых состояла черная субстанция, начали проникать в клетки человеческой плоти и разрывать их изнутри, перекидываясь на следующие, пока от кусочка кожи не осталось ничего.
— Что это? — удивился я.
— Вещество, извлеченное из тканей Анны, которые я отправил в лабораторию, — ответил Неман.
— А почему оно тогда не убило ее?
— Вот в этом-то все и дело! — вскинулся Магеллан. — Я уже который день не могу понять, почему эту вашу Анну оно омолодило и укрепило, а наши образцы разрушает!
— Оно ее не только омолодило. После того как я проснулся из Пробуждающего Кошмара, я пошел за Роком. Анна была мертва, я сам видел ее смерть. Но Рок с помощью этого вещества вернул ее к жизни.
— Не удивительно, — фыркнул Магеллан. — Оно создает новые органические соединения так же просто, как их разрушает.
— Я так понимаю, Рок сам состоит из этого вещества? — решил уточнить я.
— Да, — очнулся Ас. — Это те самые частицы, способные динамически перестраиваться в новые соединения.
— Тогда откуда у них энергия, чтобы разрушать образцы в вашей колбе? — указал я кивком на пузырь.
— Хороший вопрос, — нехотя ответил Маг. Похоже, он сам не знал ответ.
— Ну, вы даете, лаборанты, — хмыкнул я.
— Вот другой образец, пораженный раковой опухолью. — Магеллан перенес в пузырь кусочек тканей гораздо крупнее предыдущего.
Черная капля так же набросилась на него, но в увеличении было видно, что частицы атакуют только раковые клетки, а поврежденные здоровые — восстанавливают.
— Ты же сказал, ваши образцы оно разрушает? — нагнулся я к сфере.
— Это один из двух образцов-исключений, которые оно лечит.
— Может оно реагирует на злокачественные образования? — предположил я.
— Если бы!.. — недовольно воскликнул Маг. — Мы все перепробовали: опухоли, ВИЧ, бубонная чума — у этих двух образцов оно излечивает все. В том числа реанимирует умершие клетки.
— А что в них такого, в этих образцах?
— Первый — это размноженные клетки вашей Анны, а тот, что сейчас видишь — из нашего банка.
— Между ними есть что-нибудь общее?
— Думаешь тут профаны собрались? — обиделся Маг.
— Ну, тогда бесполезно и пытаться, — вздохнул я.
Маг возмущенно поднял брови.
— Это как с сепаратозом, — объяснился я. — Пока мы сами не узнали от Тореара, что это за явление и не испытали его на себе, мы не могли понять что оно собой представляет.
— Именно поэтому у меня созрела идея, которая тебе сильно не понравится, — коварно произнес Ас.
— Это какая? — напряженно обернулся я.
Ас откашлялся:
— Тебе единственному из нас в Пробуждающем Кошмаре был дан шанс передумать с выбором.
— И что? — Я уже ощущал нарастающее нехорошее предчувствие.
— Никто не говорит, что ты должен встать на их сторону. Тебе нужно просто внедриться к ним и как можно больше разузнать.
— Вы в своем уме?! — воскликнул я. — Это же не банда братков! Какое внедрение?! Они меня раскусят моментально!
— Экс. — Ас обстоятельно понизил голос. — Ты не поддался силе, которая косит людей городами. Она свела с ума даже Эонцев, а они знают и могут несоизмеримо больше, чем ты.
— Нет, я никуда не пойду. Хватит с моей жопы приключений.
И я, не дожидаясь, пока Ас продолжит меня переубеждать, вышел из отсека, отправившись утолять голод. Столик, за которым я сидел в прошлый раз, уже был занят Виктором, да и в целом в отсеке было многолюдно и довольно шумно.
— Давай. — Виктор приглашающе махнул мне.
Лучшего варианта не было, я тут больше никого не знал.
— Проснулся? — довольно поинтересовался он.
— Нет, сплю! — язвительно рявкнул я, залезая на стул.
— Что такой злой? — откусил он кусок от своего подобия бутерброда.
— Да так, меня хотят внедрить к Тореару.
— Здорово, — мотнул он подбородком, поджав нижнюю губу. — Видимо ты не горишь желанием?
— А ты бы на моем месте захотел добровольно подписывать свой смертный приговор?
— Это как посмотреть. Двойные агенты всегда крайне ценились и зачастую решали исходы целых войн.
— Так я не двойной агент, меня к этому не готовили!
Виктор замолчал, глядя на стол потупившимся взглядом и медленно жуя, а затем в пол тона продолжил:
— Предположим, я скажу тебе что-то очень важное, чего не говорил еще никому, открою тайну, от которой зависят судьбы миллионов. Ты сможешь держать язык за зубами?
— Не понимаю о чем ты, — с подозрением нахмурился я.
Виктор сурово смотрел на меня, ожидая ответа.
— Могу, — натужно выдохнул я, догадываясь, что совершаю что-то не совсем честное по отношению к Миротворцам.
— Что если я скажу тебе, что Альмод, как и все хаоситы — одноразовые изделия?
— В каком смысле?
— В том смысле, что они не настоящие. Нет, люди они реальные, и за убеждения свои готовы жизнь отдать. Только, если можно так выразиться, их «самостоятельность» ими сильно переоценивается. Они подставная контора, которая сама о своем назначении не подозревает. Все они были найдены, собраны и организованы силой, с которой вы пока еще не сталкивались.
— Ты о том, что они получали деньги за свои действия? — предположил я.
— Нет, нет, — уже практически шепотом ответил он, отрицательно покачивая головой. — Их финансовые дела… как бы это сказать. Не настоящие.
— Что-то я тебя вообще не понимаю.
Виктор начал нервно покусывать губы:
— Вот скажи мне, что ты подумал, когда Альмод перед смертью сказал, что Тореар хочет спасти мир? Дай угадаю, ты допустил мысль, что Тореар и хаоситы на самом деле не так уж и плохи, и на самом деле зло — что-то другое?
— Ну, в общем да, — нехотя согласился я.
— Вот именно из-за предсказуемости вашего мышления, его шаблонности, вы до сих пор ни на йоту не продвинулись в понимании происходящего, а о том, что хаоситы — фейк, ты узнаешь только от меня.
— Как можно организовать людей так, чтобы они об этом не знали?
— Все зависит от того, кого именно нужно организовать. Всех «хаоситов» объединяет то, что они бараны, мнящие себя волками, последователями неких великих демонов. По сути, они все — не обремененные интеллектом неудачники, трусливые, но в то же время высокомерные, считающие будто обладают тонким внутренним миром и чувствуют то, что не дано постоянно шпыняющему их грубому быдлу. Сыграть на их святой вере в свою исключительность проще, чем отобрать у ребенка игрушку. Достаточно лишь сделать намек, что их ожидание завершилось, могучие демоны обратили на них свое внимание и даже готовы поделиться силой, а в обмен, нужно только не задавая вопросов выполнять любые их поручения.
— А какой Альмоду был смысл в том, чтобы перед смертью говорить о спасении мира?
— Точно тот же смысл, какой был в том, что ему подложили этот листок с прейскурантом. Все это нужно, чтобы ввести вас в заблуждение, пустить по ложному следу. И вы бы по нему пошли: с твоей подачи о наличии третьей силы или нет, но пошли.
— Но ты же сам только что сказал, что есть какая-то иная сила, с которой мы пока еще не встречались?
— Да, есть, но этой силе выгодно, чтобы таковой сочли не ее, а того, кого она сама бы вам на эту роль подставила. Убедить врага в том, что он поступает верно — это беспроигрышная тактика. Вы должны были, как будто бы сами решить, что обнаружили настоящего врага, тогда вас очень трудно было бы столкнуть с намеченного курса.
— Твою мать, как же все сложно. — То ли от разговора с Виктором, то ли от последствий интоксикации, но голова у меня, правда, заболела.
— Сложно? — Виктор мрачно усмехнулся. — Это только разогрев.
— А ты не мог раньше все сказать? — Во мне заклокотала злость. — Ты же нам врал! Из-за тебя погиб Вал, мои родители, и еще столько людей. Анна… — Перед глазами промелькнули тяжелые воспоминания о произошедшем в Анапе.
— Тихо-тихо, — осадил он меня, боязливо оглядываясь по сторонам. — Ты бы мне поверил, расскажи я все это раньше? Да ты бы сдал меня Асу, и твои друзья попытались бы вытрясти из меня информацию силой. Мне необходимо было дождаться того момента, когда вы бы начали осознавать масштаб своей отсталости. К тому же я не врал. Я просто утаивал важные детали.
— Детали? Да ты же поспособствовал тому, чтобы мы запутались. Мы тебе поверили.
— Это уже не мои проблемы. После того как «вежливо» вы попросили нашей помощи, а затем вынудили меня остаться с вами, вы сами должны были понимать, что доверять мне полностью — нельзя.
— Ладно, двуликий, и что же это за иная сила так жестко заморочилась?
— Эти люди начали задолго до Сопряжения — в две тысячи шестом году, с области далекой от Игры Теней. Свой стартовый капитал они сколотили в качестве программистов — на компьютерных играх. Затем был кинематограф и технологии индустрии развлечений. Это же они запатентовали пять лет назад принципиально новый формат демонстрации фильмов, который опередил модное тогда стереокино настолько, насколько само стереокино опередило кино немое. К ним тогда на демонстрационный показ приехали боссы голливудских студий и самые маститые режиссеры. Широкая общественность об этом не знает, но разразившийся через год после тех событий скандал, когда спецслужбы девяти стран раскрыли глобальную мошенническую систему, несколько лет занимавшуюся выкачиванием денег из крупнейших банков, тоже был связан с этими людьми. Сколько тогда денег ушло? Миллиардов двести? Их ведь так и не нашли. Хакеров-исполнителей посадили, а деньги не нашли. Знаешь, куда они утекли? На счета фирмы «Reloros», куда так же поступают доходы с их патентов и еще кучи нестандартных предприятий. На извлекаемую прибыль они не скупают недвижимость, не строят яхты и не возводят особняки. Вместо этого они под видом просветителей содержат собственный научно-исследовательский центр, занимающийся тем, что в официальной формулировке звучит как: «Изучение патогенных свойств электромагнитных излучений». Они нанимают себе на работу лишившихся работы физиков, математиков, химиков и инженеров, а так же личностей с очень сомнительной репутацией — медиумов и экстрасенсов. Для чего им все это и чем они занимаются в действительности, не знают даже те, кто, что называется, «в теме», то бишь — в Игре Теней. В населенных пунктах, расположенных вокруг территории принадлежащего их центру испытательного полигона в лесах Пермского края, наблюдаются разные странные явления.
— Хочешь сказать, нами пытаются манипулировать какие-то… — Я не мог подобрать определения этим людям. — … Психи?
— Эти «психи» попытались совместить несовместимое, и им это удалось. Скомбинировав возможное с невозможным, они получили в свое распоряжение технологии, которыми до них владели только Миротворцы и Эон. Они собственными силами обнаружили Игру Теней и ворвались сразу на ее передний край, оставив позади многих заматерелых игроков.
— Тореар тоже их марионетка?
— Нет, Тореар как раз один из них.
— Древнее существо работает с какими-то махинаторами?
— Представь себе, им как-то удалось склонить его на свою сторону. Кстати, себя они называют Безликими, если это тебе интересно.
— А почему бы Тореару было не ныкаться по темными уголкам вместе с коллегами?
— Я тебе еще раз повторяю: им нужно отвлечь ваше внимание. Тореар играет роль персонажа, отвлекающего внимание. Они же знают, что ты можешь шпионить за ними. Поэтому они самоотстранились от непосредственного участия в событиях, чтобы не попасть в зону твоей видимости, а на передний план вывели того, кто мог бы одним своим существованием приковать ваше внимание. Это же ты умудрился снять с него оковы. Ты и твоя Анна.
— Откуда ты знаешь, что я видел? — вытаращился я.
— Я знаю не то, что ты видел, а то, что ты сделал. После вашего поступка Циферум старался больше не допускать того, чтобы вы рождались на Земле в один промежуток времени, но что-то он, видимо, напутал с расчетами, потому что вы сумели встретиться, пусть Анна и родилась на тридцать два года раньше тебя.
— И на кой же хрен этим гребаным заговорщикам все так усложнять?
— Нельзя победить то, о чем не знаешь. Пока вы и ваши узколобые оппоненты — ГУПИ, в компании Эонцев цапались с хаоситами, настоящие хозяева банкета спокойно сидели за столом, с пренебрежением взирая на вас.
— А где гарантия, что ты сам не работаешь на этих «Безликих» и сейчас не вешаешь мне на уши лапшу, чтобы я «якобы сам» не убедился в своей правоте? Ты в таких восторженных эпитетах о них рассказываешь, будто сам пытаешься склонить меня на их сторону. Может, ты ко мне в доверие влезаешь? — разоблачительно склонился я к нему.
— Влезаю, — неожиданно согласился он. — Но я же не безвозмездно тебе помогаю. — Виктор коварно ухмыльнулся. — Услуга в обмен на услугу… Экс.
— Ах, услуга, — едко процедил я, специально не скрывая раздражения. — А почему ты решил именно ко мне с этим вопросом подойти?
— Ты не такой как остальные Миротворцы.
— А какие они?
— Очень предвзятые. Твои друзья живут уже слишком давно. Их взгляды на некоторые вещи закостенели и обросли полипами. Ты в этом плане независимее.
— А почему ты думаешь, что я прямо сейчас не пойду и не сдам тебя Асу?
— Потому что, сдав меня, ты лишишься не только возможности остановить весь этот кошмар и спасти Анну, но и вернуть своих родителей.
— Что ты сказал?! — прошипел я.
— Ты видел его, не так ли? Ты видел, что может это существо по имени Рок?
— О чем ты говоришь? — Я для проверки изобразил непонимание.
— Оно способно возвращать умерших к жизни.
— Миротворцы тоже это могут.
— Миротворцы могут восстановить тело или создать новое, но они не могут вернуть в него основу, которую поглотило Забвение, а Рок — может.
— И что с того? — Его ход мыслей я понимал, но как он воображает себе осуществление этой задумки, вообще не представлял.
— Рок не заодно с Безликими. Им просто удалось подчинить его себе. Он — их ахиллесова пята.
— В каком смысле?
— Ты когда-нибудь слышал о джиннах?
— Это класс неосов, исполняющих желания?
— Нет, — усмехнулся Виктор. — Это существа вне категорий. Их никто не видел со времен Катратона. Даже сами неосы считают их мифическими. Но в хранилищах Циферума информация о них осталась. — Он хитро поджал губы. — Согласно ней, очень редко, раз в несколько эпох, случается исключительное событие — Циферум оказывается вынужден пренебречь собственными законами и вернуть умершего человека к жизни. Навечно. Происходит это, когда в — как вы ее называете — Сансару, попадает основа настолько темная, что механизмы Забвения оказываются бессильны перед ее обработкой. Сломав об нее зубы, Циферум возвращает основе ее тело, но лишает его способности к биологической смерти, чтобы эта основа больше никогда не смогла вернуться в Сансару. А чтобы обезопасить мир от такого существа, Циферум заключает его в оковы, которые оно не в силах разорвать. Вдобавок, чтобы существо вечно помнило о том, что его наказали, оковы не лишают его свободы действий, а привязывают к специально созданному предмету — фетишу, в результате чего существо становится вынуждено служить любому, кто владеет фетишем, как Рок вынужден служить Тореару. Отбери фетиш — и ты лишишь Безликих главной ударной силы.
— Да, пара пустяков. Просто подойду к Тореару и скажу: «Слушай, друг, не мог бы ты одолжить мне своего Рока? Надо в магазин за пивком смотаться, а мне че-то впадлу».
— Сарказм здесь неуместен, — оскорбленно отвернулся Виктор.
— Да ладно, не обижайся. Но сам пойми — ты предлагаешь абсурд.
— Я уверен, ты найдешь способ нейтрализовать Рока, когда переберешься на ту сторону баррикад.
Я нервно вздохнул, постепенно понимая, насколько возрастают ставки.
— Ты не сказал в чем твой профит, — взглянул я Виктору в глаза.
— Не думаешь же ты, что я выложу тебе все как на духу? — заговорчески улыбнулся он.
— Ну, ты хотя бы намекни.
— Скажем так, я кое-что ищу, и у меня есть основания полагать, что с твоей помощью мне, наконец, удастся это найти.
— Че-то не густо для того чтобы я тебе поверил и пошел у тебя на поводу.
— Так ты не ради меня должен на это пойти, а ради общего блага.
— Вот только не надо мне втирать про общее благо, — раздраженно скривился я. — Забыл уже, чем вылился визит к ГУПИ? А, да, ты же сразу начал им зад облизывать.
— Ну, ладно, хорошо. — Виктор показательно положил руки на стол, словно его заставили это сделать. — Альмод не единственный, кому нужен храм Заката.
— А кому еще?
На лице Виктора появилась многозначительная гримаса.
— Вот даже как, — уразумел я. — И зачем он тебе?
— На твоем месте я бы беспокоился не о том, зачем он мне, а о том, почему он является первостепенной целью Безликих. Если им удастся отыскать его раньше всех, то вы с Миротворцами будете искать пятый угол.
— Да что он всем так сдался? Что у вас всех за «археомания» такая?
— Сила решает все, и тот, у кого ее больше, решает всех. Так было всегда и никто этого не изменит.
— А, сила. Угу. — Я скептически покивал. — Насколько я помню слова Аса, фрицы тоже этот храм искали. И что в итоге? У рейха-то силенок было побольше, чем у тебя.
— Главной силой являются знания, а ими я вооружен лучше, чем нацисты.
— В общем-то, раз этот храм такая страшная штука, ты тоже можешь доставить всем проблем, если его найдешь.
— Потому я и рассчитываю, что ты найдешь его первым. Тогда ты сам поймешь, что мне надо совсем мало и никаких проблем я не доставлю.
— Как-то меня все это стремает. — Я нервно покусывал язык.
— Тебе бояться нечего. Тореар сам тебя позвал. К тому же, на твоем месте я бы не смог устоять перед соблазном узнать, что находится там, за горизонтом, куда Миротворцам путь закрыт. Это совсем другой уровень знаний и совсем другие возможности.
Я с недоверием покосился на него.
— Я к тому веду, — поспешил объясниться он, — что, возможно, тебе стоит внедриться к ним не только и не столько ради какого-то эфемерного блага, сколько ради своих собственных интересов. Ты только представь, какими знаниями владеют Безликие, если на их стороне даже такое существо как Тореар. Вернуть родителей и сделать так, чтобы они больше не умерли, для тебя будет несущественным пустяком. Подумай, ведь добро и зло — суть субъективны, придуманы недалекими людьми. Для одних убийство — зло, а для других — питание. Люди же не наказывают забойщиков скота? По их представлениям добра и зла, убийство животных ради еды — норма. Но тот факт, что они сами могут являться всего лишь чей-то едой, в их нормы не укладывается и априори клеймится как зло. Так что такого страшного в том, чтобы воспользоваться знаниями врага?
— В принципе, с какой-то стороны ты прав… — задумчиво пробормотал я, углядев в словах Виктора долю истины и немного воспрянув духом, даже не догадываясь, до чего доведет такая опрометчивость в выводах.
Пока прилив смелости не отступил, я направился обратно к Асу сообщить о согласии. В конце концов, что мне было терять кроме своей жалкой жизни? У меня ничего не осталось, а жизнь казалась вполне приемлемой ставкой в игре, где на кону стояла возможность с лихвой вернуть утраченное. К тому же, это была возможность спасти Анну.
Прощальные напутствия были недолгими. Ас объяснил, что связь будет осуществляться только через сновидение. Как только у меня появится возможность, я должен буду приказать доспеху запустить процесс искусственного засыпания. Со стороны Миротворцев кто-нибудь обязательно запеленгует мое подключение к серверу сновидений и выйдет на связь по защищенному каналу. Ас сказал, что я могу воспользоваться червем в любой момент, чтобы вернуться, но лучше продержаться в стане врага как можно дольше. Любая информация «для внутреннего пользования» — на вес золота. Правда, что делать, если червь по какой-то причине станет бесполезен, Ас не уточнил.
Так я еще никогда не волновался. Трясучка дошла до того, что я не мог ровно стоять на ногах. А я ведь еще даже не покинул лаборатории. На мое предложение дать мне успокоительного, Ас ответил, что для правдоподобности будет лучше оставить все как есть.
Искать противника долго не пришлось. После захода солнца, прямо над центром Москвы появилась очередная атмосферная аномалия сверхнизкого давления. Ее эпицентр располагался над останкинской телебашней, на вершине которой так же находился источник зашкаливающей радиоактивности. Именно туда я и переместился.
Завораживающая картина ночного мегаполиса распростершегося под грозовыми тучами не произвела на меня впечатления, так как я сходу занялся тем, что вцепился в железные ограждения площадки, на которой оказался, чтобы не дать шквальному ветру унести меня как листок. Других площадок выше не было, — я находился на самом верху. У меня под ногами, словно циклопическая колонна удалялось серое тело башни.
Сияющее зелеными огнями чудовище спокойно взирало на город, сидя на одном колене у края площадки передо мной. Рок не обернулся, но он точно знал о моем присутствии.
Я осмелился приблизиться, перехватываясь за холодные железяки ограждений как за канат. Тогда мне впервые удалось детально рассмотреть это существо. Оно действительно напоминало горгулью. Его однотонная черная кожа фактурой походила на резину. Ни чешуек, ни пор, ни волосков — сплошная матовая поверхность, под которой все тело монстра покрывали ребристые щитки разных форм и размеров. Из щитков торчали ряды наклонных, острых как иглы черных шипов, располагавшихся таким образом, чтобы не поранить хозяина: на груди, спине, вдоль внешней стороны рук, по бокам ног и краям головы. Крупным и массивным существо выглядело в основном именно из-за щитков, за вычетом толщины которых, его тело оказывалось довольно компактным. Даже слишком компактным, чтобы нести на себе вес всей этой брони, да еще и так быстро двигаться.
Его пятипалые ступни с противопоставленными как у обезьяны большими пальцами, вооруженными крупными когтями, напоминали лапы динозавра.
Небольшой относительно тела лысый круглый череп защищался с двух сторон щитками, имеющими неестественную с физиологической точки зрения форму. Начиная с тех мест, где у человека находились бы уши, у монстра назад и вверх вырастало по паре изогнутых костяных пластин. Причем каждая нижняя пластина тянулась к затылку, при этом немного отодвигаясь от черепа в сторону, а каждая верхняя росла к макушке головы, наоборот, слегка придвигаясь к черепу. При взгляде на чудовище анфас, эти щитки можно было принять за четыре радиопередатчика, торчащих из одетого на голову шлема. Кроме того, начинаясь от висков, по краям черепа тянулись ряды наклоненных назад шипов.
Довершали его обличие перепончатые крылья из кожи толщиной в мизинец, вкупе с рядами покрывающих их шипов, в сложенном состоянии похожие на продолжение брони существа.
— Взгляни на этот город, — первым заговорил со мной Рок, не оборачиваясь. — Эту… клоаку. Пятнадцать миллионов человеческих существ живет в месте, которое через несколько минут перестанет существовать, обратившись пустыней кошмаров. Улицы опустеют, а по темным углам будут таиться воплощения людских пороков прошлого. Аберрации грязи.
— Зачем? — набравшись смелости, спросил я. — Что вам сделали все эти люди?
— При всем желании ты не сможешь этого понять, — ответил Рок. Его двойной голос меня деморализовывал. — Пока не сможешь.
— Почему я? Зачем вы пригласили именно меня? — с некоторой обидой за свою участь спросил я.
— Тебе известно, что ты в черных списках мироздания? Ты вне законов. С позиции логики Вселенной — ты не обучаем, не способен к духовному развитию.
— Неизвестно, — с недоверием ответил я.
— Так знай же это. Твой статус в глазах богов отличает тебя от Миротворцев и делает похожим на нас. Потому мы предложили тебе свою помощь. Такие как мы должны помогать друг другу. Нас очень мало.
Сходства с человеком Року добавляла мимика. Толстая черная кожа живо меняла свою форму, хищно обнажая ряды зубов и скрывая их непроницаемым чехлом. Лицевых мышц у него не было, как и каких-либо мышц вообще, и многие эмоции его морда выражать не могла.
— Ну, вот, я пришел, — обреченно подкинул руки я.
— О нет, ты пришел не потому, что сам пожелал, а потому что тебя заставили твои друзья, решившие сделать из тебя шпиона.
«Все, я раскрыт, — панически подумал я. — Пора делать ноги».
— Твой червь не функционален в данный момент, — зловеще произнес Рок.
«Вот я как знал, что так и будет».
— Я спрыгну, — угрожающе сказал я, уже поглядывая вниз.
— По-моему, ты меня не понял. — Рок поднялся с колена, выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост, но ко мне, по-прежнему, не оборачивался. Его тело выглядело непропорциональным, слишком широким, особенно в плечах. — Тебе действительно предлагается неоценимая помощь.
— Конечно-конечно, — перекинул я одну ногу через перила.
— Я тебя все равно не отпущу, — твердо сказал он. — Ты мой единственный шанс, человек.
— Что? — замер я.
Он, наконец, повернулся ко мне. Теперь его взгляд не проницал насквозь, а вызывал внутри меня какой-то полузабытый с детства трепет, предвкушение чего-то захватывающего, но неправильного, противоречащего совести, будто я собирался совершить кражу.
Морда чудовища сильно напоминала человеческое лицо и от этого сходства выглядела еще более зловещей. По краям мощной нижней челюсти, надвинутой не небольшую относительно нее верхнюю, так же как и по черепу тянулись ряды шипов, встречающихся на раздвоенном, словно гвоздодер подбородке. Из-под кожи закрывающей зубы — а губ там не было и в помине — выглядывало два больших нижних клыка цвета слоновой кости, по высоте почти достающих до маленького, идеально ровного носа с плоскими крыльями. Пропорционально человеческим, челюсти этого существа были немного длиннее, и в его пасти, должно быть, насчитывалось много зубов, однако из-за высоких угловатых скул и клиновидной формы морды, его челюсти при взгляде в профиль не сильно выдавались вперед.
Близко поставленные косые глаза, сужавшиеся к переносице острыми углами, выглядели подозрительно гротескно, как у монстра из детских страшилок. Року не нужно было даже особо напрягаться, чтобы сделать злобный взгляд: увидев в темноте, как на тебя таращатся два таких светящихся глаза, легко было схлопотать сердечный приступ.
Вдруг он потянулся к своему левому запястью. Я уже собрался прыгать, ожидая нападения, но затем произошло нечто неожиданное — Рок уменьшился в размере, словно иссохшийся фрукт, и вокруг него образовалась иллюзия человеческой внешности. Доспех показал, что на запястье чудовища находится блок генерации световой маскировки. Вот что он отодрал у Вала в Сочи. Теперь Рок выглядел как абсолютно банальный мужчина возраста Аса. Можно даже сказать, он был на него немного похож.
— Ты ведь хочешь избавиться от Тореара? — коварно спросил стоящий передо мной человек. Его иллюзорную природу выдавал только двойной голос.
— А что?
— Хватит изображать дурака, — злобно стиснул зубы он.
«Ну, почему вы все такие непростые?..» — удрученно подумал я.
— Почему бы тебе тогда не предложить помощь Миротворцам? — спросил я, тяжело вздохнув.
— Разве я сказал что-то про Миротворцев?! — раздраженно зарычал он. — Мне нужен ТЫ! Тореар пригласил ТЕБЯ! Его не обмануть!
— Ну и что, что пригласил? Даже ты сразу понял, зачем я на самом деле пришел.
— Тореар желает, чтобы я изменил твое мировоззрение, тем самым склонив тебя на его сторону. Ему нужен твой редкий дар. Я не могу его ослушаться, но он не уточнял, как именно я должен изменить твое мировоззрение. Мы с тобой утаим от него кое-что.
— Так, стоп! — непричастно вскинул руки я. — Я ни на что не соглашался.
— Но ты ведь хочешь избавиться от Тореара? — Его лицо выражало надежду. Я вдруг заметил в нем что-то отдаленно похожее на наивность, можно даже сказать какую-то глупость или недостаточную разумность, словно он — неодушевленный предмет, наделенный интеллектом, робот.
— Хочу, — с напускной неуверенностью согласился я, хотя в тот момент наоборот почувствовал уверенность в себе. — Только я что-то не горю желанием изменять свое мировоззрение.
— А-а! — как будто обрадовался он, шагнув навстречу мне. — Позволь, угадаю — ты, должно быть, думаешь, что тебя хотят переманить на сторону зла?
Я не знал, что ответить на такой наивный вопрос, и просто неуверенно кивнул.
— Заблуждаешься, — самодовольно поднял он подбородок. — Обычно те, кто думают, что творят зло, не понимают, что они делают лишь то, что уже предусмотрено законами мира. Они слепо следуют желаниям, поступают из ненависти, вредности, жадности. Поступать иначе им просто неприятно. Злом эта недалекость является только в глазах людей, которые боятся того, чтобы им было плохо. Зла не существует как абсолютного понятия. Есть только интересы, и когда они пересекаются, начинается противостояние, каждая из сторон которого считает действия противников злом. Я предлагаю тебе кое-что совсем иное: осознавать свои действия и понимать их последствия. Знать законы богов и специально их нарушать, представляя, каких благ ты при этом лишается, и каких врагов обретаешь. Твои действия не должны нести ни тени бездумности.
— Если все так просто, в чем заключается смена мировоззрения? — не понял я. — Мне и так все ясно.
— Не ясно, — возразил Рок. — Ты только что спросил у меня, что нам сделали все эти люди, — указал он на Москву. — Ты считаешь, что мы совершаем зло. Тебя нужно много учить, чтобы ты понимал, что мы делаем.
— И что вы делаете?
— Следуем особому пути, который ты, в силу своего незнания, назвал бы не иначе, как путь Тьмы.
— Так Тьма же не может быть разумной, — усмехнулся я. — Это ученье — свет, а неученье — тьма.
— Думаешь, что Свет — разум, а Тьма — безумие? — Рок хрипло гоготнул с издевкой. — То, что ты представляешь себе Тьмой — всего лишь жалкая пародия. Причинение страданий и учинение разрушений предусмотрено логикой богов и является такой же частью их спектакля, как сострадание и созидание. Я говорю о другом. Мир не однополярный, и развитие, ученье, возможно в обоих направлениях. Только по тропе Тьмы — по настоящей тропе — ходят очень немногие. Боги приложили немало сил для того чтобы создать ложный темный путь, а настоящий — дискредитировать. На определенном уровне умственного развития каждое существо должно понимать свое место во Вселенной и делать выбор, как развиваться дальше, но выбор, основанный не на субъективных страстях и желаниях, а на объективной оценке отдаленных последствий выбора. Боги упростили этот процесс. Степень развития, которой необходимо достичь существу, чтобы сделать подобный выбор, слишком рискованна для их замысла. Достигнув такого уровня, существо может ненароком прийти к непопулярным выводам, то есть выбрать темный путь, который исключает смирение перед какими бы то ни было силами, а перед «высшими» — в особенности. Поэтому в целях собственной безопасности боги все до предела упростили, представив Тьму — как безумие и страсти, а Свет — как рассудок и сдержанность. При таком раскладе выбор пути для каждого более или менее набирающегося разума существа становится очевиден, и только полоумные создания выбирают темный путь.
Мне казалось, Рок говорил очень крамольные вещи, но, несмотря на то, что это были только цветочки, даже их мне хватило, чтобы оказаться в мысленном тупике. Я ведь ни о чем подобном никогда не думал и не имел собственной позиции на этот счет. Так, в чреде ошибок, приведших к катастрофе, была совершена очередная.
Грохочущее небо, озаряемое вспышками молний, порывы ветра, сбивающие с ног, мелкие капли дождя, изредка врезающиеся в лицо, осознание смертельной опасности и предвкушение чего-то страшно запретного — чувствовалось во всем происходящем нечто, что опасно к себе влекло. И я поддался. Согласился помочь Року, лицемерно убеждая себя, что на самом деле не поддался, а сумел его перехитрить и, глубже проникнув в стан врага, я смогу достать нужную мне информацию, заодно оказав помощь Миротворцам.
