Ночь 121-х – 123-и сутки

Почти сразу после заката я почувствовала, что роды вот-вот начнутся. На плоту стояла тишина, поскольку почти все уже спали, только дежурящий Росс тёмным силуэтом выделялся на фоне прогорающего костра. Я тихонько прокралась к краю плота, но проснувшаяся совесть заставила остановиться.

Повернувшись, я неуверенно обратилась к зеленокожему:

— Мне надо уйти.

— Хорошо, — почему-то Росс не потребовал объяснений, хотя на его лице явно отразилось любопытство. — Когда тебя ждать?

— Не знаю, — честно ответила я, с тоской предвидя намечающийся допрос.

— Удачи.

Я немного постояла у борта плота, не в силах поверить, что зеленокожий так и не поинтересуется, почему и зачем мне вдруг так срочно понадобилось уйти, но он возвратился к своим прямым обязанностям.

— Росс...

— А? — с деланным безразличием оглянулся зеленокожий.

— Мне правда надо.

— Разве я возражал? — внезапно Росс хищно улыбнулся. — Нет, я не думаю, что ты собираешься просто сбежать из группы. Однако, если тебе вдруг приспичило покинуть нас посреди ночи — значит, дело срочное, и расспросы лучше оставить на потом.

— Спасибо, — облегчённо вздохнула я, спрыгивая в воду.

Доплыв до берега и забравшись в кроны, внимательно осмотрелась в поисках опасных хищников или любопытных соседей. Потом быстро выбрала наиболее удобное и комфортное дерево, и, не теряя времени, приступила к устройству гнезда. Хорошо, что соорудить его можно быстро, но и то еле успела. На сей раз — возможно, потому, что я заранее знала, чего ждать — роды прошли ещё легче.

Ребёнок родился один. Девочка. Очистив дыхательные пути младенца от слизи, я с умилением обняла маленькое живое тельце с ещё влажной от околоплодных вод шерстью. Она выглядела совершенно нормально, именно так, как и должен выглядеть здоровый ребёнок — примерно с полуторамесячного котёнка размером, слепенькая и с закрытыми ушками, всё тельце, кроме части лица, покрыто густой буро-серебристой шёрсткой, с тонкими ручками и ножками (точнее — вторыми ручками), с длинными пальчиками, которыми малышка не замедлила за меня схватиться. Внезапно пришло понимание, что если бы те, первые дети, выглядели хоть вполовину так же, ни о каком убийстве или любом другом способе избавления от них и мысли бы не появилось. Даже удивительно, как я могла раньше считать естественно выглядящим лысого младенца в шесть-восемь раз большего размера, совершенно другого строения и с уже открывшимися органами чувств? Нет, и сейчас не стану утверждать, что такой ребёнок урод, но считать его нормальным человеческим младенцем… Не выдержав, тихо рассмеялась: если другие люди испытывают к своим детям хоть в четверть те же чувства, что и я, то нельзя не признать, что керели хорошо позаботились о продлении нашего рода.

На всякий случай придерживая дочь, я устроилась на отдых, предварительно съев послед, во-первых, потому что его вид вызывал здоровый аппетит, а во-вторых, в профилактических целях, ведь известно, что в последе содержится не только влага и белки, но и вещества, способствующие лучшему сокращению матки и оправлению женского организма после родов. Идти никуда не хотелось, хотя меня немного тревожил вопрос, смогу ли нагнать плоты. Но напомнив себе, что природа не прощает спешки и пустой траты сил, решительно отбросила лишние волнения и улеглась поудобнее. Где-то через час тёплый комочек зашевелился и, с моей помощью добравшись до груди, с аппетитом приступил к своему первому в жизни завтраку. Отдохнув, я поняла, что чувствую себя прекрасно, никаких негативных ощущений роды не принесли. Счастливо улыбнулась, глядя на занимающийся рассвет и наслаждаясь таким непривычным, но очень приятным чувством материнства. Когда дочка наелась и сладко задремала, крепко уцепившись за меня ручками и ножками, я наконец решила для себя вопрос с именем и назвала её Рысью.

Стараясь двигаться осторожно, чтобы не потревожить спящую малышку, с удовольствием позавтракала и вновь задумалась о необходимости вернуться на плот. Прислушалась к ощущениям — вроде никаких признаков повышенной агрессии, хотя достоверно об этом можно будет судить только после контакта с людьми. Поэтому не стала долго колебаться и двинулась в путь: неспешно, часто останавливаясь для того, чтобы отдохнуть и покормить ребёнка. Меня немного встревожило то, что при встречах с другими обитателями крон внутри вспыхивало беспокойство, гораздо более сильное, чем обычно. И хотя это чувство у любой матери естественно, но вот какая будет реакция на свою группу...

Догонять пришлось долго: почти двое суток. На это существовали объективные причины: я сама не торопилась, считая, что сохранить хорошее здоровье и моральное состояние гораздо важнее, чем даже вернуться в группу. К счастью, караван уплыл не так далеко, как я опасалась. Да и сейчас не двигается, а капитально обосновался на мелководье, несмотря на дождливый вечер, хотя обычно отплывал ещё до полудня. Причина столь долгой стоянки очевидна — вдоль правого полузатопленного берега тянулись длинные заросли высокого бамбука. Эта новость сильно повысила настроение: раз намечается постройка плотов, значит, все непрошеные гости покинут наш.

Остановившись над человеческим лагерем, я прислушалась к ощущениям. Да, сейчас меня гораздо больше раздражают обычные звуки и особенно запахи чужих людей. Но попробовать всё же стоит. Тихо спустившись вниз, перепрыгнула прямо на крышу нашего плота и, не спускаясь, удалилась в свою комнату. Смесь уже привычных, но теперь гораздо более нервирующих запахов ударила в нос, едва не вызвав приступ паники от неожиданности. Когда я смогла справиться с собой, то поняла, что ароматы временных пассажиров и Дета с жёнами нервируют меня гораздо больше, нежели запахи остальных учёных. Устроив в корзинке мягкое гнездо, я уложила туда малышку и спустилась вниз, чтобы высказать всё, что я думаю по поводу незваных приживальщиков. Уже ведь стоим, что им ещё надо?

К моему удивлению, посторонних на плоту не оказалось. И вообще на плавсредстве находился единственный человек — математик.

— О, привет, как дела? — радостно поздоровался со мной он.

Я настороженно проанализировала возникшие при общении с Игорем эмоции. Все в порядке: математик почти не вызывает ни раздражения, ни опаски. Хороший признак.

— Нормально, а у вас?

— Как видишь, всё хорошо. А ты почему вдруг так срочно сбежала, если не секрет? — не удержался от любопытства Игорь.

— Да так… Я стала матерью! — гордо поделилась я своей радостью.

— И ты тоже? Здорово! А посмотреть можно?

— Пока нет, — улыбаясь, отрицательно качнула головой. — Постой, что значит «тоже»?

— Утром Лиля родила! Мальчика! И не отказалась от него, несмотря на то, что он мутант!

— Что?! — искренне поразилась я. — Какой мутант?

— Да тебя же не было: она уже не первая женщина, родившая мутанта. Даже правило такое ввели — если ребёнок урод, мать может от него избавиться.

— Мутант и урод… — невольно мне вспомнились мои первые дети. — Полукровки...

А ведь если отцами этих «мутантов» являются тролли, то всё можно объяснить гораздо проще — дети не мутанты, а полукровки. Вопрос только в том, почему наши виды настолько сочетаемые, что вообще появляется жизнеспособное потомство, ведь они достаточно далеки друг от друга: явно не из одного рода, а может, даже из разных семейств. Мне стало жаль Лилю: несмотря на отчуждённое холодное поведение, она не заслужила того, чтобы её ребёнок оказался уродом. Впрочем, думаю, ни одна нормальная женщина не пожелала бы представительнице своего пола такой страшной кары.

— Кстати, у нас больше на плоту чужаков нет? — с надеждой спросила я.

— Нет, — кивнул математик. — Остались только наши.

— Это хорошо, — я напряжённо принюхалась.

Всё-таки больше всего меня пока раздражают именно запахи, а весь плот, особенно закрытая от дождей часть, сильно пропиталась ими. Значит, с этим и надо бороться в первую очередь.

Выбравшись на берег, я нарвала пару охапок ароматных трав, которыми, невзирая на удивление и даже неуверенные протесты математика, яростно натёрла все бамбуковые части и даже раскидала по днищу плота. На втором этаже вообще устроила вторую внешнюю стенку к моей комнатке, так густо развешав веники, что бамбук почти скрылся за их массой. На всякий случай и у себя в комнатке на пол я постелила толстый слой пахучих трав, после чего прислушалась к ощущениям. Как и предполагалось, это помогло.

По крайней мере, в своём убежище я снова чувствовала себя дома. Счастливо улыбнувшись, взяла на руки Рысь и устроилась на отдых.