109-е сутки

Утром с Сергеевских плотов просигналили о остановке.

— Так, люди-человеки, берем корзины и в лес за папортошкой, пока другие самое лучшее не разобрали, — собрав свою группу, бодро предложил Илья.

— Я плот посторожу, как обычно, — явно не испытывая особого желанием копаться в земле, попытался отговориться математик.

— Успеешь ещё посторожить. Я, может, своим способом добычи поделиться хочу, — с горящими глазами потёр руки химик. — У нас с Юлей только две большие тайны: про троллей и лёгкий способ добычи папортошки.

— Ну, только если действительно лёгкий, — не очень радостно кивнул Игорь, сортируя корзины.

Едва плот закрепили на мелководье и на берег перекинули небольшой бамбуковый мостик, Илья почти вытащил нас на землю и повел куда-то вглубь джунглей.

— Эй, ты куда, вон же кусты папортошки, — попытался остановить его математик, показывая на небольшие заросли, которые уже оживлённо осваивали соседи.

— Не, такие нам не подходят, — пренебрежительно махнул рукой химик.

В течении получаса мы углублялись в лес, Илья с Юлей петляли по сторонам, тщательно пресекая любые наши попытки свернуть к папортофельным кустам. Они демонстративно игнорировали даже удобные и занимающие немалую площадь заросли, заводя нас всё дальше и дальше.

— И это называется лёгкий способ, — не выдержав, вздохнул математик. — Уже давно могли капитально окопаться. Тоже мне Сусанины.

— Есть! Я нашёл! — радостный крик химика отвлек нас от очередной попытки повернуть к приглянувшемуся кусту. — Идите сюда.

— Если это папортошка, то я тролль, — увидев результат поиска, потянула я.

Илья, гордо выпятив грудь, стоял на протоптанной во влажной толще красного мха узкой тропинке. Опустившись на корточки, я потрогала след на обнажённом клочке земли.

— Это не человеческая тропа, — соотнеся трёхпалую форму отпечатка и его размеры с виденными ранее животными, я осмелилась предположить: — Кабаны?

— Именно! Кабанчики родимые!

— Эээ, мы же вроде не на охоту, а за папортошкой отправились? — забеспокоилась Надя.

— Я как-то тоже пас, на таких крупных животных нападать, — признала я. — По мне, нам змей с ящерицами и прочей мелочи за глаза хватит.

— Да не волнуйтесь, — рассмеялась Юля. — Мы с Ильей не дураки с кабанами ссориться. Скорее наоборот. Идём, — оставив нас в недоумении, сладкая парочка дружно направилась по тропинке. Я снова наклонилась над следом.

— Одно хорошо: кабаны шли в другую сторону.

— Мне даже любопытно становится, что за способ такой, — заинтересованно произнёс математик, и мы ускорили шаг, догоняя обогнавших нас друзей.

Вскоре мы вышли к небольшой возвышенности, ещё недавно обильно поросшей папортофельными кустами. Сейчас холмик выглядел так, будто по нему бульдозер прошёлся. Подобную картину, хотя и в меньшем масштабе, я видела в свою первую встречу с кабанами.

— Ладно, животные тут хорошо покопались, что с того? — спросила я. — Или ты хотел сказать, что здесь земля мягче и рыть легче? Так и там не так уж сложно.

— Нет, не угадала, — покачала головой Юля. — Идите сюда.

— Кабаны очень любят папортошку и регулярно раскапывают кусты, — широким жестом обводя вывороченные растения, сказал химик. — Но кабанам нравятся только молодые клубни, с тонким пробковым слоем, а зрелые, которые гораздо лучше хранятся, их совсем не интересуют. Поэтому, если прийти немного позже них, пока не начался ливень и клубни не унесло потоком, можно практически без труда набрать отборной папортошки.

Приглядевшись, я поняла, что Илья прав. Хотя с первого взгляда казалось, что кабаны почти ничего не оставили, немного поворошив верхний слой почвы, перемешанный с мхом, мы наткнулись на целые залежи клубней, причём крупных, почти один к одному, с толстой кожурой. Несмотря на то, что папортошки мы нашли много, наполнить все корзины остатками с кабаньего стола не получилось, пришлось подкопать десяток кустов на обратном пути. Но всё равно, даже учитывая большое расстояние, пройдённое нами до места пиршества кабанов, мы потратили почти в два раза меньше времени, чем если бы выкапывали все клубни сами. И качество папортошки вряд ли бы смогло сравниться с нынешним.

— Теперь понятно, как ты так быстро целый мешок отборных клубней смог набрать, — уважительно поклонился химику Игорь. — А я-то недоумевал, почему ты не просто на папортошку пари заключил, а на самую лучшую.

— Именно, — кивнул Илья. — Когда я увидел, что они из своей цитадели вообще выходить боятся, то понял, что пара часов пути — и я найду нетронутую папортошку. А где папортошка — там и кабаны.

— Интересно, пользуется ли ещё кто-нибудь таким способом добычи? — задумчиво потянула я.

— Кто-нибудь да пользуется, — уверенно заявил химик. — Но таких меньшинство. Ведь чтобы найти этот способ, надо не просто смотреть, но и видеть, а это не все умеют. Если честно, то насчёт папортошки не я первый понял, а Юля.

— Зато Илья нашёл, как не ссориться с троллями, — сделала встречный комплимент астроном.

— Тсс, — шикнула на них я. — Мы уже к плотам подходим, услышат ещё те, кому об этом знать не обязательно.

Освободившись от груза и немного отдохнув, я сделала две быстрые ходки за фруктами на ближайшие деревья, после чего, посчитав, что выполнила свою долю обязанностей, отправилась побродить вдоль плотов: посмотреть на людей, особенно новеньких.

Вскоре поняла, что отличить цитадельских от остальных очень легко, и отнюдь не только по внешности, хотя и она сильно разнилась. Когда я только присоединилась к людям, ещё до отплытия, многие из живущих в лагере выглядели не столько худыми, сколько стройными и поджарыми, а сейчас и вовсе округлились и стали весьма упитанными. А эти, несмотря на то, что Сергей всех присоединившихся обеспечил достаточным питанием, до сих пор истощены, с резко выпирающими рёбрами и очень часто нездорово раздутым животом.

Но главное, что отличало всех нас от цитадельских, так это отношение к окружающему миру. Для «стареньких» река и джунгли по берегам воспринимались ни чем иным, как домом, кормильцем и другом, для беженцев — врагом, выжидающим удобного момента, чтобы вцепиться в глотку. Даже выгляди все одинаково, настороженные испуганные взгляды, нервные движения, постоянная скованность и какая-то скрытая агрессия в смеси с обречённостью легко позволили бы отличить цитадельских от остальных. Неужели всё это только из-за того, что наши перед объединением пару месяцев пожили одиночками или небольшими группами, а цитадельские сразу основали город? К моему огорчению, беженцы подтвердили мои опасения, стараясь скрыться или хватаясь за оружие, стоило только им меня заметить.

— Пантера, привет, а Оборотень тоже тут? — поздоровалась вышедшая из кустов Тёмная.

— Нет, его нет, — хмуро ответила я, рассматривая негритянку.

Она, кстати, сильно отличалась от остальных цитадельских, как по внешности, так и по поведению. Не знай я её раньше, приняла бы за кого-то из «стареньких».

— Ну и хорошо, — к моему удивлению, женщина облегчённо вздохнула. — Он тебя когда отпустил?

— Он вообще меня не отпускал, — холодно отрезала я.

— Отойдем, поговорим?

Я задумалась. Общаться с предавшим меня человеком не хотелось. С другой стороны, выслушав объяснения, можно если не простить, то хотя бы понять. Согласно кивнув, я отошла немного вбок от плотов и устроилась у берега.

— Прости, что так вышло, но я не могла пойти против Оборотня. Честно говоря, скажи ты раньше, что живешь с людьми, я бы тебя ни в жизнь с ним знакомить не стала. А вот с Марком могла бы. В любом случае, прошу прощения за то, что случилось, и рада, что с тобой всё в порядке.

— Ладно, — согласилась я, попытавшись представить, как бы повела себя на её месте и придя к выводу, что, возможно, очень похожим образом. — А Марк — это тот, на котором ты верхом ехала?

Тёмная смутилась.

— Просто он и бегает быстрее, и пираньи его не кусают, а меня бы заживо сожрали.

Я понимающе хмыкнула.

— Да, в этом плане у нас преимущество. Но ты уверена, что Марк достаточно разумный для нормального общения? Может, он такой же, как Оборотень.

— Нет, не такой. Я могу за него поручиться, — горячо встала на защиту мужчины Тёмная. — Оборотень зациклился на войне и мести, с ним ни о чём другом практически и поговорить-то не удавалось. А Марк — нормальный.

— А разве он не воевал с цитадельскими? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Воевал, конечно, но ведь там ситуация такая сложилась, что даже я воевала, — вздохнула негритянка. — Люди из цитадели не желали мира ни с кем, хоть сколько-нибудь отличающимся от них. Представляешь, они даже всех зеленокожих или красноглазых людей перебили, а тут вообще тролли и о… такие как ты. Вот если кто-то поставит своей целью тебя уничтожить, разве ты не станешь защищаться?

— Конечно, стану, — призналась я. — Но ведь можно было уйти подальше.

— Наверное, да, — на мгновение задумалась Тёмная. — Но, честно говоря, мне такое простое решение в голову не пришло. Да и потом, что будет, если цитадельские победят в этой войне? Не двинутся ли они дальше, уничтожая на своём пути всё, что хоть немного отличается от них самих?

Я поёжилась от услужливо нарисованной воображением неприятной картины.

— Илья считает, что цитадельские проиграют, и я тоже на это надеюсь.

— Ничего, если там Оборотень остался, то уж он-то постарается, чтобы проиграли, — зло улыбнулась негритянка.

— Почему? — я с интересом взглянула на неё .

— Цитадельские убили его жену и детей, да и потом...

— Жену? Из троллей? — азартно перебила её я, вскочив.

Хоть бы не из троллей!

— Нет, такую, как ты.

— И как она выглядела?

— Похожая на тебя, только ростом чуть повыше, чем ты, с темнозелёными волосами и жёлтыми глазами.

— Насколько выше?

— Да совсем чуть-чуть, может, сантиметров на пять, — Тёмная с удивлением наблюдала за моей бурной реакцией.

— Значит, у нас действительно настолько сильные половые различия… А дети? Ты их видела?

— Нет, детей не видела, — покачала головой негритянка. — Да и вообще больше никого из твоего народа. А что?

— Да ничего, просто я вообще в первый раз слышу о другой женщине моего вида, вот и хочется узнать поподробнее.

Тёмная понимающе улыбнулась.

— У меня ещё один вопрос: у цитадели много было людей моего вида? Понимаю, что не видела, но может, хоть слышала, — решила уточнить я.

— Насколько мне известно, вначале четверо, — подумав, ответила негритянка. — Но одну женщину никто не видел уже после первого дня — скорее всего она погибла в лесу. Вторую убили люди — и осталось только двое мужчин. Ладно, теперь я пойду, а то скоро отплываем, а я ещё кое-что собрать хотела. Мир? — неуверенно уточнила она, вставая.

— Мир, — аккуратно пожав протянутую руку, кивнула я.

А потом долго смотрела вслед Тёмной. Несмотря на вроде бы разрешившуюся ситуацию, на душе остался неприятный осадок. Да, враждовать или пакостить этой женщине я не стану, но и доверия к ней уже не будет. По крайней мере, пока его нет.