Глава 8

За Каем прислали машину, как и сказал Коджи, во второй половине дня. Но вместо того, чтобы отвезти его в гарнизон, Кай узнал, что полковник отправляет его в центральный закрытый госпиталь в Камрате. Понимая, что он не в силах что-либо изменить, Кай смирился с судьбой и еще неделю пролежал в закрытом госпитале. Его радовало только то, что была возможность спокойно заниматься. Погруженный в учебники, он не замечал, как идет время.

Приехав в гарнизон, Петр Иванович настоял, чтобы Кай еще одну неделю провел на больничном. Видя молящие глаза Кая, батяня пошел на компромисс и разрешил болеть Каю у себя в квартире, но при одном условии — если он заметит его на улице, то сразу отправит в госпиталь. Кай согласился. Лучше сидеть в своей квартире, чем в госпитале, даже в отдельной палате.

Он опять приступил к учебе. Поэтому такое вынужденное заточение его не страшило.

Вечером в его дверь постучали. Это была Ирка. Она неуверенно жалась у двери. Кай посторонился, она юркнула внутрь и сразу проскользнула на кухню, начав там греметь посудой. Кай не стал ей мешать.

С Иркой, помощницей повара при офицерской столовой у него были достаточно давние отношения, но главным во всем этом было то, что их отношения строились без взаимных обязательств друг перед другом. Именно поэтому Кай и был с ней уже так долго. Хотя Ирка и не блистала красотой — худенькая, такая же невысокая как Кай, с курносым носиком и каштановыми волосами до плеч, всегда собранными в хвост. Ее все считали странной. Наверное, за ее отстраненность от всех и в то же время постоянное ее не замолкающее щебетание, даже если собеседник и не интересовался тем, что она говорила. И конечно, никто не понимал, почему она здесь и не уезжает. Как-то Кай пытался выяснить у нее это, но она как обычно смущенно повела плечиками и стала щебетать о чем-то другом.

Ирке завидовало все женское население гарнизона, все знали о ее отношениях с Каем. Заполучить такого красавчика себе! Никто так и не понял, почему такая странная курносая девчонка смогла добиться от него того, чего так и не смогли добиться первые красавицы гарнизона.

Секрет был прост — Кай не хотел к чему-либо обязывающих отношений. Он сам себе не принадлежал, его жизнь подвергалась постоянному риску, он просто не мог себе позволить строить с кем-либо серьезные отношения. К сожалению, с теми, кто сначала готов был просто встречаться, постепенно Кай чувствовал, что от него ждут большего, а это большее он не мог дать.

Как он мог дать то, чего не было у него самого, — будущего.

Только Ирка, такая странная, которая могла часами говорить обо всем, даже если ее не слушали, казалось, даже не замечала их отношений. Настолько ровно и безболезненно она все воспринимала, что Кай понял: он для нее всего лишь только момент физической близости и не более. Вот так эта близость и тянулась, не обрастая лишними разговорами, условиями и обещаниями. Они просто трах***сь, так как были молоды и их тела хотели найти физическую разрядку.

И сейчас Кай знал, что Ирка приберется на кухне, приготовит ужин, а потом просто залезет в его постель, дожидаясь, когда придет он. У них был секс, самый обычный, практически с целомудренными позами и всегда под одеялом, так как Ирка очень всего стеснялась. Этот секс приносил им облегчение от зова плоти и лишних мыслей.

***

Утром Кай, одетый в обычную майку и джинсы, так как все равно сидел дома практически под домашним арестом, услышал стук в дверь.

Оказалось, что вчера после прихода Ирки, он так ее и не запер. Дверь открылась, и в комнату вломились пацаны во главе с Шером, последним вошел Себастьян.

С ходу, увидев Кая, Шер выпалил, оглушая гостиную громким голосом:

— Говорят, ты с парнем целовался?

За спиной Шер уловил шорох, обернулся и понял, что из двери спальни выходит Ирка.

Повисла тишина.

Первый опомнился Шер и как-то неуверенно произнес:

— Привет, Ирк, а мы вот тут больного пришли навестить, — понимая, что больше сказать нечего, Шер замолчал.

Ирка, глупо улыбаясь, взяла свою кофточку с дивана и, сутулясь, прошла мимо расступившихся ребят. Так ничего и не сказав, она вышла в любезно открытую перед ней дверь.

Кай понимал, что сейчас тормозить Ирку глупо. И тем более глупо пытаться ей что-либо объяснить. Поэтому он молча ждал, когда она выйдет, а затем перевел взгляд на Шера.

Шер поежился под его взглядом, но сказал:

— Ну так вот, слухи такие до пацанов дошли.

— Себастьян, ты считаешь я должен что-то объяснять? — говоря это, Кай перевел взгляд на Себастьяна.

— Пацаны хотели знать, — не очень уверенно начал Себастьян.

— Стоп, — Кай жестко прервал Себастьяна, — ты, по-моему, забываешься — я не отчитываюсь перед тобой. По-моему, все наоборот. Если ты хочешь быть в команде Прохора, ты отчитываешься передо мной. Или Прохору сказать, что ты выходишь из игры?

— Нет, — сейчас Себастьян понимал, что его отчитывают как мальчишку, но он сам виноват, что допустил такую ситуацию, что пошел на поводу у своих людей.

— Тогда держи своих людей сам под контролем, сегодняшний вопрос был непозволителен ко мне. Ты понял?

— Да, — четко ответил Себастьян, затем попытался поменять тему разговора, — как твое здоровье, ты был ранен?

— Пустяки, пуля срикошетила, батяня как всегда перестраховывается, вот и запретил выходить мне из квартиры, хотя давно все уже зажило.

— Ну, он прав, лучше тебе отдохнуть, — Себастьян понял, что на сегодня разговор уже не клеится. Кай продолжал прожигать всех холодным взглядом.

— Выздоравливай, — сказал Себастьян и вышел из квартиры Кая, за ним, так же молча, последовали все остальные.

Когда они вышли, Кай плюхнулся на диван.

«И все это из-за тебя Тоями. Это у вас, самураев, нормально друг с другом, а у нас за такое презирать будут. Так я всех друзей потеряю. И откуда эта информация просочилась? Неужели я настолько популярен, что всем есть дело, где и с кем я там целуюсь?»

***

Выйдя от Кая, Себастьян дождался, когда к нему подойдет Шер. Он резко обернулся к нему:

— Кто тебе разрешал рот открывать?

— Но мы же хотели об этом Кая спросить? — Шер понимал, что Себастьян взбешен не на шутку.

— Я должен был говорить. Ты что-то в последнее время забываешься, вести себя стал как-то неправильно. Забыл, кто здесь главный? — Себастьян сгреб за грудки Шера и прижал его к машине, — запомни, Кай не только друг Прохора, он его «правая рука», ты это понимаешь?! Мы теперь работаем с Прохором. Он наш босс! А Кай все здесь контролирует. Какое право ты имел спрашивать у него отчет о его действиях?

— Но нужно было же выяснить — это слухи или правда, — пролепетал Шер.

— Что, выяснил? Теперь из-за тебя он с Иркой поссорился.

Себастьян отпустил Шера и сел в машину, понимая, как глупо все поучилось. Он вообще приехал его навестить, как только смог, зная, что Кай после ранения восстанавливается. А здесь Шер выступил. И вот результат — испортили отношения ему с Иркой и сам он с ним теперь в натянутых отношениях.

«Шера нужно убирать,» — опять эта мысль возникала в голове Себастьяна, — тем более сейчас, когда Прохор в Москве налаживает сеть по сбыту, а они входят в его структуру, что дает им защиту и власть над другими. Прохор молодец, такую империю строит, скоро всех под себя подгребет».

***

Отсидев в своем заточении положенную неделю, Кай включился в жизнь гарнизона.

В один из дней его срочно вызвали в штаб, пояснив, что для него есть работа. В штабе были все основные и штабные офицеры. На столе лежали карты и листочки с координатами от разведки. Работали мониторы компьютеров, передавая последние данные со спутника.

Кай зашел, поздоровался.

Полковник ввел его в суть его работы — нужно было освободить высоту от моджахедов и разместить на ней своих. Кай сразу приступил к просмотру данных разведки и данных по спутнику о расположении сил противника.

— А команды Варфоломея со мной не будет? — не отрываясь от бумаг, спросил Кай у полковника, который сидел рядом за столом.

— Нет, они на другом задании, в горах, вернутся нескоро. Под твое командование идет комбат Петренко и его ребята. Тебе еще кто-нибудь нужен из людей? — уточнил Петр Иванович, смотря, как Кай быстро просматривает все данные.

— Нет, вы же хотите, чтобы все было по-тихому. Зачем мне тогда толпу народу с собой брать? — закуривая, сказал Кай.

— Просил же не курить здесь, — наигранно возмутился батяня.

— Только одну, — попросил Кай.

— Ладно, тебе можно.

Разве мог он ругаться на Кая.

«Пусть курит! Все равно бесполезно. Он ведь у нас здесь на особом счету. Вроде как неприкосновенный», — подумал Петр Иванович, смотря, как Кай закуривает свою тонкую сигарету с приятным запахом корицы.

Кай стал уточнять данные по последним перемещениям противника в этом районе. Наткнуться на еще кого-то совсем не хотелось.

Затем встал.

— Сидор Иванович, пойдемте обсудим детали, — сказал Кай, показывая Петренко на выход и сам идя к нему.

— Я предполагал услышать от тебя здесь план операции, — сурово сказал Петр Иванович, видя, что Кай готов удалиться, даже не посчитав нужным согласовать с ним детали.

— Но вы же хотите, чтобы быстро и тихо, — я выполню ваш приказ. Можно идти?

— Иди, — махнул Полковник, понимая, что Кая не переделать.

«Самоуверенный, наглый мальчишка! Никому не позволял себя так вести, только Кай мог так поступать! Даже не удосужился ввести меня в ход операции!» — про себя думал Петр Иванович, смотря на идущего к двери Кая.

Кай с Петренко пошли в его штабную палатку. Туда пришло несколько командиров рот.

Кай уже знал как действовать. В его голове вырисовался четкий план. Ему осталось только его объяснить командирам, согласовать по количеству народа, которое ему нужно для участия в операции, и время выезда.

Все доверяли Каю, поэтому по плану никто не спорил, только уточняли непонятные моменты и технические подробности.

Сидр удивился такому детально проработанному плану действий.

«Когда он успел — только приехал, быстро ознакомился с диспозицией и уже все просчитал. Даже придраться не к чему. Это, действительно, лучший, вернее, единственно правильный вариант, как им действовать, как выбить духов с занятой ими высоты», — думал Сидр, еще раз просматривая план местности.

До выезда было два часа. Нужно было подготовить БТРы, оружие и ввести в курс людей, кто в этом участвует. Этим занялись командиры под присмотром Сидора.

У Кая было свободное время. Он предупредил Петренко, чтобы за ним заехали к Себастьяну, он будет там. Петренко поморщился — ему не нравились эти уголовники.

«Что он с ними постоянно? Вот дались они ему!» — про себя подумал Сидор, но Каю не стал говорить — бесполезно.

Кай не стал терять времени, заехал домой переодеться, а уж потом поехал к Себастьяну.

После той неприятной встречи они не виделись и не говорили. Кай посчитал, что показательная акция с его стороны закончена и нужно восстановить мир с Себастьяном. Да и в целом он на него не обижался, но считал, что Себастьяну нужно строже быть со своими людьми. Что-то его власть пошатнулась в последнее время.

У Себастьяна он появился в полном вооружении: в защитном камуфляже с платком на шее, автоматом наперевес, патронами, гранатами, пистолетами и ножами.

Зайдя в гостиную, где были все, он поздоровался. Понял, что все застыли от его такого боевого вида.

— Круто, конечно. Ты один против всех войной идешь, что ли? — Шер сейчас дружески-миролюбиво был настроен к Каю.

— Нет, не один. Но пострелять придется, вдруг что понадобится — вот и взял все с собой.

— Что-то серьезное? — обеспокоено спросил Себастьян, показывая жестом Каю на кресло, чтобы он присел.

— Да, духи шалят. У меня немного времени, скоро за мной заедут. Но хотелось перед поездкой к вам попасть, — Кай помолчал, все поняли о чем он хочет сказать, — я насчет того… предлагаю забыть все.

Кай протянул руку Себастьяну, который с радостью ее пожал, потом протянул руку Шеру, с которым они обменялись крепким рукопожатием.

— Ты, наверное, есть хочешь? — но вспомнив, что Кай обычно никогда не хочет есть, Себастьян продолжил, — вернее, сейчас тебе принесут поесть.

— Нет, не нужно, — видя суровое лицо Себастьяна, Кай пояснил, — понимаешь, перед боем есть не стоит, если кишки простреливают, лучше без еды…

На лице Себастьяна пробежала тень тревоги. Шер тоже отвел взгляд в сторону, чтобы по его глазам никто не понял, что он переживает.

— Да все нормально будет, не в первой… — Каю не хотелось их расстраивать.

— Ты, кстати, с Иркой помирился? — виновато спросил Шер.

— Да, у нас с ней все нормально, — это действительно было так, как и ожидал Кай, Ирка просто продолжила их отношения без лишних расспросов и выяснения тех слов Шера.

— Это хорошо, — сказал Шер.

Лицо Кая стало грустным, он спросил:

— Новости от Прохора есть?

Себастьян знал, что Каю часто очень тяжело самому звонить Прохору, а узнавать о новостях через него было намного проще, не так болезненно. Кай очень скучал по той его прошлой жизни.

Себастьян стал рассказывать о планах Прохора о налаживании канала сбыта оружия и наркотиков и то, как они здесь должны все это отработать.

Кай слушал, понимая: то, что делает Прохор, — плохо, но Прохор всегда был таким, и Кай знал, кто его друг. Но главное, что знал Кай — что бы ни делал Прохор в этой жизни, он всегда будет с ним и всегда будет ему во всем помогать, как бы это ни противоречило его мировосприятию. Вот и сейчас Кай понимал, что это несет смерь людям — то, что хочет продавать Прохор, — но если это не сделает его друг, это сделает другой. Этот мир жесток, здесь всегда будут продавать наркотики и оружие, и он не изменит порядок вещей. Поэтому Кай смирился с этой мыслью и жил надеждой на слова Прохора о том, что когда у Прохора будут большие деньги и власть, он сможет вырвать Кая из рук спецслужб и сделать его свободным.

Глупая, абсурдная надежда — но только он давала Каю силы жить в этом аду.

Кай сидел в кресле, затягиваясь сигаретой, глаза его блестели, непокорный локон спадал на лоб, автомат небрежно стоял, прислоненный к креслу. Ему шла эта форма, и все оружие, которое было на нем еще больше подчеркивало его утонченную юношескую красоту и контраст с окружающими вокруг его людьми.

Себастьян пристально посмотрел на него, посмотрел еще раз, но уже по-другому — как мужчины смотрят на то, чем хотят обладать — и тогда понял, что, возможно, эта глупая сплетня, в которую он не верил, может оказаться очень даже правдоподобной. В какой-то момент он даже залюбовался им.

Но для него Кай всегда будет только друг. Он никогда не интересовался такими связями и, даже когда при нем опускали очередного бедолагу, он не принимал в этом участие, считая, что лучше женщин может быть только много женщин. Другое дело, что как мужчина он мог понять то, какими глазами смотрят на Кая, кому такие отношения интересны.

«Неужели Кай пойдет на это? Нет, стоп! Как я мог такое о нем подумать, он же не виноват, что так выглядит. Я никогда в нем не сомневался и теперь я твердо знаю одно, что он настоящий пацан.»

Себастьян устыдился собственных мыслей и порадовался, что его оценивающий взгляд Кай не заметил на себе.

За окном послышался шум БТРов.

— Это за мной, — Кай встал.

— Пойдем, провожу тебя, — вставая, сказал Себастьян.

Остальные тоже вышли на улицу.

На улице перед раскрытыми воротами стояла вереница из десяти БТРов.

На пороге казармы Кай обнялся с Себастьяном и Шером, махнул остальным ребятам и пошел в сторону БТРов.

— Что-то слишком масштабно, — Шер закурил, стоя на крыльце.

Себастьян тоже закурил, говорить не хотелось.

Они смотрели, как Кай залез и сел на броню БТРа. Колонна тронулась, подняв столбы пыли.

***

Ехали в ночи. Долго. Ближе к месту разделились. Дальше все действовали четко по плану.

БТР Кая остановился в ущелье. С пятью бойцами он двинулся к заданной высоте. Сначала шли, потом ползли. Вышли на заданную точку. В контрольное время двинулись дальше к первому часовому, которого успешно сняли. Здесь начался обстрел БТРов с левого фланга.

Моджахеды бросились туда. У Кая и его бойцов было время незамеченными продвинуться дальше, к первому орудию, снять там охрану и развернуть его на девяносто градусов. Затем они открыли огонь по расположенным на высоте огневым точкам духов. Их подержал другой БТР, который успел за это время доехать до заданной точки.

Духи метнулись к их флангу, но было уже поздно: они укрепились, время было упущено. Кай с двумя бойцами, прикрываясь камнями, доползли до стреляющих духов сбоку от них.

Духи не ожидали получить автоматные очереди практически с тыла. Продолжалась беспорядочная стрельба, потом рукопашный бой. Судя по раздающейся с разных точек канонаде, Кай понимал, что очередной БТР вышел на точку и ведет огонь. Занятая духами высота была освобождена за полчаса. Еще полчаса они прочесывали местность и отстреливали укрывающихся в засаде моджахедов.

На рассвете все было закончено.

Собрались у БТРов. Кай по рации сообщил обстановку. Ему выслали вертолет и взвод солдат, которые в ближайшей месяц должны будут держать эту высоту под своим контролем. Чтобы больше таких накладок не происходило. Только тогда, когда духов удастся оттеснить дальше в горы, можно отсюда убрать блокпост.

Вертолет забрал раненых. Убитых из своих не было. Это было очень хорошо, такого не предполагали, но Кай верно все просчитал. Конечно, могла быть случайность — значит, сейчас повезло.

Еще сутки сидели на высоте, ждали сначала прибытие взвода, потом грузовиков с вещами для обустройства высоты. Затем ждали, пока ребята там обстроятся, окопаются, выставят орудия. Так их бросать было нельзя. Моджахеды могли напасть в любой момент, чтобы вернуть себе высоту. Поэтому БТРы стояли на заданных точках. Каждый на своем месте держал определенный участок местности под контролем.

***

Кай полулежал на БТР, изредка просматривая местность в бинокль. Солнце было в зените. Жара, сухой воздух, пропитанный мелким песком, вернее, песчаной пылью. На небе ни облачка. Вокруг однотонно желто-коричнево-серый пейзаж. Камни, камни, камни и песчаная пыль.

Все одинаково, глазу не за что зацепиться. Впереди долина, уходящая за горизонт. С трех сторон скалы и предгорье скал: каменистые холмы, переходящие в горы.

Он привык видеть все это и вдыхать этот сухой пыльный воздух.

В душе промелькнуло воспоминание:

«Ранее утро, еще солнце не взошло, но уже светло. Поле с легким налетом тумана. Трава в серебристых каплях росы. Воздух, упоительно свежий, вдыхаешь — и кажется, пьешь чистую влагу из окружающего тебя пространства.»

В груди привычно защемило.

«Нельзя разрешать себе об этом думать!»

Кай сосредоточился на просмотре местности через бинокль.

— Федь, выпить что есть? — понимая, что воспоминания не уходят, Кай, увидев, что молодой лейтенант сидит рядом на соседнем БТР, решил спросить у него живительной влаги для души.

Федя, потянулся за флягой, но потом, видя лицо Кая, постучал по броне БТРа.

— Сань, заначку дай!

Из глубины БТРа вылез Саня с фляжкой в руке.

Федя ловко бросил фляжку Каю на соседний БТР.

— Кай выпил несколько глотков. Коньяк, дешевый, но какое счастье, что он есть. Потом так же бросил фляжку обратно.

— Спасибо, спас!

— Всегда рад помочь, — Федя был рад, что Кай обратился к нему. Он в первый раз с ним был в бою. Его впечатлило все в Кае. Он не ожидал, что можно быть настолько безрассудно-бесстрашным. А убивал Кай без сожаления, даже страшно становилось. А сейчас совсем другой, уставший, грустный…

Так они просидели до вечера, потом распределили несение караула на ночь. И только в полдень следующего дня выдвинулись обратно в гарнизон.

Доехали так же без происшествий, за исключением незначительной перестрелки, которые здесь уже стали обыденными. Кто-то из-за скал пустил очередь по дороге, ему в ответ дали пару очередей. Такая местная традиция.

Приехав, сразу пошли в штаб на отчет о проделанной работе.

Кай это не любил, поэтому просто сидел за столом, подробно рассказать о произошедших событиях и без него есть кому.

Уже ночью им разрешили идти отдыхать.

Кай попросил, чтобы его подбросили до его квартиры. Зайдя в нее, свет включать не стал, глаза и так болели от напряжения дня. Устало сел на диван, снял душивший его сейчас платок с шеи, расстегнул портупею, дотянулся до бутылки коньяка и бокала. Плеснул коньяк, посмотрел, как в отблесках уличных фонарей поблескивает темная жидкость, вдохнул ее пьянящий запах и отпил глоток.

Его мучила совесть. Ведь тогда, в больничной палате, он хоть и не хотел этого, но нагрубил им. Его ответ, то, как он о них отозвался, можно было расценивать как оскорбление. Назвать педи**ми двух людей, которые спасли его, беспомощного, на дороге и потом нянчились с ним. Кай понимал, что был неправ. Но поведение Тоями, все это выбило его из колеи, и он решил, что его грубость решит все его проблемы. Он вспомнил искреннего Коджи — он и его обидел своими словами.

«Нехорошо, конечно, получилось», — думал Кай.

Но как он мог прекратить все это? То, с чем он столкнулся и не знал, как найти выход. Он запутался, не понимал, как правильно себя вести. Эти глаза Тоями, его слова, прикосновения — все рушило его внутренние устои, и то, в чем он был убежден, рассыпалось, как карточный домик. А он старался это собрать, опять соорудить эту стену и сказать, что она нерушима. Что он точно знает, что правильно, а что — нет. И, оттолкнув от себя людей, грубо, жестко, он оправдывал себя своими принципами и правилами в своей жизни.

Вот только почему-то на душе было муторно. Он залпом выпил коньяк. Потом еще и еще и, наконец, достиг желаемого результата, когда алкоголь и усталость заглушили все, что его терзало и мучило. Свернувшись калачиком на диване, он уснул.