Глава 11

Господин Такеру вел военный совет в шатре, на котором присутствовали его основные военачальники.

— Извините, господа, — сказал, заходя, Изоа и склонился в поклоне, затем выпрямился, перевел взгляд на господина Такеру, — у меня для вас ценный подарок, — Изоа отошел в сторону, чтобы пропустить солдат, которые ввели Кая.

Глаза Тоями и Кая встретились.

На долю секунды глаза Тоями сверкнули, и могло показаться, что они расширились от изумления, но он взял под контроль свои эмоции и холодным ровным голосом, равнодушно смотря на Кая, сказал:

— Спасибо, Изоа, за верную службу. Проводите Кая под охраной в мой шатер и оставьте с охраной до моего прихода.

Никто не посмел возразить своему начальнику, все лишь молча наблюдали, как Кая увели, а затем Тоями продолжил совещание.

Солдаты, конвоирующие Кая, повели его через лагерь к огромному шатру. Кай понял, что это и есть шатер Тоями. Зайдя внутрь, они остановились, Кай огляделся.

«Какой большой шатер, хотя, при современных технологиях и наличии денег можно позволять себе даже на войне такую роскошь.»

Пространство внутри разделяюсь палантинами. Сейчас они стояли в центре гостиной с диванами, столом и креслами, впереди, за приподнятым палантином, Кай увидел край кровати, видно, это была спальня, повернув голову в сторону, он рассмотрел еще один приподнятый палантин и часть помещения с диваном и креслами. Все было в красно-золотых тонах с роскошью японского дворца и в то же время с современными деталями интерьера. Ковры, пуфики, мягкие кресла и диваны. Видно было, как владелец этого шатра ценит роскошь и в то же время обладает изысканным вкусом.

«Видно, Тоями не привык себе ни в чем отказывать. Ненапряжно он воюет, если позволяет себе такую роскошь, хотя, чего удивляться — они особо и не воюют, так, держат небольшие местности под контролем. Для Тоями это больше экзотическая поездка, чем война», — такие мысли пронеслись в голове Кая при виде окружающей его обстановки.

Быстро закончив совещание, Тоями направился в свой шатер. Зайдя внутрь, увидел Кая, стоящего под охраной посреди комнаты.

— Вы свободны, — сказал он, обращаясь к солдатам рядом с Каем, — ключи от наручников положите на стол.

Охрана вышла из его шатра, Тоями перевел взгляд на Кая, на котором был влажный от дождя черный военный френч его мокрые волосы крупными непокорными кудрями лежали на голове, несколько локонов упали на лицо.

«Задуманный мной план сработал — ты теперь полностью в моей власти!» — он смотрел на Кая, пожирая его глазами.

Да, это был его план. Поняв, что он может проиграть Аршаду в этом поединке, Тоями решил играть на опережение. Ведь идет война и попасть в плен может каждый. И он, пользуясь своим положением, дал секретное распоряжение своему верному помощнику Изоа, если сложатся обстоятельства — захватить Кая в плен и доставить ему. Изоа давно уже обо всем догадывался, и ему не пришлось долго что-либо объяснять.

И вот, по прошествии столького времени, его план сработал. Кай попал к нему в плен. Неважно, что отношения с русскими вроде опять восстанавливаются, это там, на верху, а здесь, на фронте, все по-другому. На войну можно списать все. Он слишком долго ждал этого момента. И теперь он уже не отступит. Готов ли он сейчас дойти до конца? Наверное. Эта игра в кошки-мышки затянулась. Кай несговорчив, даже на обычные встречи не пошел, что же, тогда стоит попробовать сменить тактику. Тем более, он так этого сам хочет. Он хочет его! Хочет так, что все это время сходил с ума от воспоминаний о его губах, шелковой коже, его тихих стонах и сбившемся дыхании…

За это время Тоями, как влюбленный мальчишка, извел себя воспоминаниями о том, кем он хотел обладать. И, наконец, пришел к выводу, что не готов быть мечтательным юнцом, ожидающим чуда. Он взрослый, ему скоро уже будет тридцать, он многое повидал и испытал и сейчас готов вести себя как человек, чье самолюбие было задето и чьи искренние чувства были отвергнуты. Он готов взять то, что хочет. А потом уже решать, что с этим делать дальше. Он хочет насытить свою страсть, дать волю своей темной стороне. Если Кай отверг его светлую сторону, может, он примет темную? Может, его низменная страсть, его развратные желания будут для Кая более привлекательны, чем романтические чувства?

Но было и еще одно, то, что сделало окончательный перевес в таком поступке — это Аршад. Он не уступит ему Кая. Никогда! Аршад и их затянувшаяся игра — Тоями ее понял, и это толкнуло его сейчас на решающий шаг. Он не уступит того, кого он хочет, другому.

Тоями продолжал рассматривать Кая, стоящего перед ним. Его заведенные назад руки, скованные наручниками, влажные волосы, затемненный ресницами блеск изумрудных глаз. Он мысленно раздевал его, наслаждаясь этим чувственным зрелищем. У него была достаточно хорошая фантазия, чтобы представить сейчас Кая без одежды, только с наручниками на руках.

Тоями шагнул к нему, пристально смотря Каю в глаза. Ему показалось, что он видит там боль и страх.

«Кай меня боится! Он боится того, что я хочу ему предложить. А боль, почему в его глазах столько боли? Сегодня он странно выглядит… Не важно! Я на эту уловку не поведусь! Он не хотел ответить на мои чувства, когда был свободным, — теперь он в моей власти.»

Тоями медленно приблизился к Каю, и, практически касаясь его, стал обходить по кругу. Вдыхая его запах и наслаждаясь такой близостью человека, которого он так долго хотел видеть рядом, и вот, наконец, это сбылось.

Военное кимоно Тоями шуршало при каждом его плавном движении. Кай чувствовал безумную энергетику, которая исходила от него, и это его действительно пугало. Пугало наваждение Тоями, его безумие!

«А я сейчас беспомощен, с наручниками на руках. Как глупо я попался!» — понимая все это, Кай не знал, что теперь делать.

Опять перед глазами всплыли воспоминания:

«Стол, свет ламп, скальпель, он должен сейчас сделать надрез и продолжать дальше…»

Кай очнулся от прикосновения руки Тоями, который убрал мокрую прядь с его лица. Их глаза встретились. Тоями провел пальцами по лицу Кая, линии скул, по нервно сжатым губам.

— Здравствуй, Кай. Тебе не кажется, что в последнее время мы стали часто встречаться с тобой? Зачем ты ехал сюда? Впрочем, это не важно! Это судьба! — Тоями помолчал, улыбаясь, — как я рад тебя видеть, особенно, когда ты полностью в моей власти! — он продолжал прикасаться к лицу Кая, — помнишь, я тебе сказал, что всегда добиваюсь своего?

— Здравствуй. И чего ты хочешь добиться? — Кай пытался отстраниться от руки Тоями на своем лице.

— Того, в чем ты мне отказывал все это время, — коварно улыбнулся Тоями, — но сейчас ты мне в этом уже не сможешь отказать.

— Я, кажется, военнопленный? Разве это нормально — такое обращение с пленным?

— Ты что, заявишь, что тебя изнасиловал японский офицер? — Тоями рассмеялся, глядя в глаза Каю, — я же не убивать тебя собрался.

Услышав это, Кай отвел глаза от Тоями, понимая, что все складывается не в его пользу, затем обвел взглядом шатер, ища выход из сложившегося положения.

— Ты, наверное, ищешь «выход»? — Тоями улыбнулся коварной улыбкой, — тебе даже Коджи не поможет. Он в Японии, у него отпуск.

Да, Кай надеялся, что Коджи где-то рядом, он бы явно стабилизировал ситуацию с Тоями. Но теперь и эта надежда исчезла.

Тоями грубо схватил Кая за форму и потащил в сторону кровати, а затем швырнул его на нее. Кровать была мягкая, Кай упал на нее спиной, попытался отползти, но оказался моментально придавленным Тоями, который теперь смотрел на него сверху вниз.

Глаза Тоями и все его действия выражали не только безумную страсть, но и холодную жестокость.

Да, он посмеялся над чувствами Тоями, хотя, вернее, ему до него и всех его страданий не было никакого дела. Да и еще грубил ему — Кай это понимал и осознавал, что своим грубым поведением обозлил Тоями.

Затем опять всплыли воспоминания последних дней:

«Свет лампы… простыни… скальпель и крик человека…»

Тоями увидел, что Кай сначала был здесь, с ним, а потом опять эта боль в глазах, этот взгляд в никуда, сквозь него.

«С ним что-то не так? — подумал Тоями. — А когда со мной было не так? Когда я сходил с ума все это время, не находил себе места, не находил покоя ни в чем?! За это сейчас я буду беспощаден и жесток с ним — я просто возьму, что хочу.»

Тоями, удерживая Кая за плечо одной рукой, приподнял его подбородок другой и жадно прильнул к его губам. Поцелуй был бесконечно длинным.

Это вернуло Кая в реальность.

«Дергаться глупо с наручниками и заломленными назад руками. И это еще больше раззадорит Тоями, и тогда достучаться до его разума будет нереально. Хотя, когда Тоями адекватен, он вполне вменяем и разумен. Вот только как привести Тоями в этот адекват?» — думал Кай, не сопротивляясь проникшему в его рот языку Тоями.

«Хорошо целуется, но сейчас это было не так, как тогда в палатке», — промелькнула в мозгу Кая.

За это время столько всего произошло, и последние события постоянно возвращали его в ужас этих двух недель. Сейчас он ничего не чувствовал, он просто ждал, пока Тоями это прекратит.

«Достал уже с поцелуем! Вот если бы на месте Тоями была бы Ирка, вообще было бы отлично, — это была следующая мысль Кая, который дожидался, когда Тоями оторвется от его губ, — ну как он не поймет, не интересует он меня в таком плане. Конечно, у Тоями вековые традиции и воспитание, о которых ему рассказывал его сэнсэй, но у меня другие традиции, которые не допускают такого рода отношения!»

Кай, ощущая на своих губах жар поцелуя, чувствуя его язык у себя во рту, вспомнил опять о Ирке — и ответил на поцелуй.

Тоями отшатнулся как ужаленный.

— Ты что? Тебе понравилось? Ты меня тоже любишь хоть немного?

«Как его с любовью-то поднакрыло ко мне!» — подумал Кай и закрыл глаза, чтобы не видеть счастья на лице Тоями, ведь он его обманул, это не ему он ответил на поцелуй. Нет, он его не любит нисколечки, но он не хочет выяснять это сейчас. Зато его действия привели Тоями в нормальное состояние, это ему на руку.

«Нужно воспользоваться моментом», — подумал Кай.

— Сними наручники, пожалуйста, — Кай открыл глаза и посмотрел в глаза Тоями, — пожалуйста, руки затекли, больно.

Тоями уже начал привставать, чтобы дойти до ключей от наручников, но разум напомнил ему о поведении Кая при их встречах, его упрямство и полное отвержение всего, что он ему предлагал.

«Ну нет! Я не поддамся на твои чары! Пусть теперь ты помучаешься. И от боли тоже. О, какую боль я тебе доставлю, боль наслаждения!»

Кай видел, как Тоями меняется в лице, он видел, что уже достучался до его разума, а потом опять Тоями стало накрывать. Эта жестокая улыбка, блеск холодных чуть раскосых серых глаз.

«Вот блин, засада какая! Вот его с этой любовью накрыло. Вот что значит — тонкая душевная организация.»

«Свет лампы в глаза… белые простыни…стол… кровь на его руках… стон… кровь…»

Тоями смотрел на Кая и понимал, что он опять не здесь, где-то там, и там боль, она в его глазах.

«Это уловка! — подумал Тоями, — не поддамся на нее. Это игра. Не верю! Будем играть по моим правилам!»

Тоями жадно смотрел на Кая, который лежал перед ним на огромной кровати. Это прекрасное лицо в неярком свете ламп, влажные локоны, красивые высокие скулы, токая линия губ.

Тоями начал расстегивать пуговицы френча Кая, затем грубо расстегнул пряжку портупеи и, наконец, распахнул френч.

— Псих, что ты делаешь? — эти действия Тоями опять вернули Кая в реальность.

— Хочу посмотреть на тебя.

Взгляд Тоями задержался на золотом кресте на шее у Кая. Затем он положил руку на его грудь и медленно повел ей вниз, чувствуя теплую кожу под своей ладонью. Сейчас его рука вспоминала эту шелковую кожу.

— Как бьется твое сердце, какая гладкая кожа… Это прекрасно, — чуть охрипшим от возбуждения голосом произнес Тоями.

Кай чувствовал жар его руки на своей груди, животе…

— Подожди! Послушай меня, — Кай предпринял еще одну попытку «достучаться» до Тоями.

Тоями замер, посмотрел на него.

— Послушать о чем? Ты меня не слышал, когда я говорил с тобой? Ты меня знать не хотел. Даже просто ради человеческих отношений мог бы хоть пересечься, не первый день знакомы. Или это так тяжело — вести себя по-человечески с теми, кто к тебе хорошо относится? А ты просто исчез — и все!

— Все это время я был занят, я потом объясню… Да прекрати меня лапать! — это уже начинало бесить Кая.

— Как я люблю эту неподдельную страсть, когда ты такой настоящий, если бы не наручники я бы испугался тебя. Ты сейчас грозен, — лицо Тоями опять стало холодным и жестоким, — ты мой! Теперь я буду издеваться над тобой, и моя пытка будет мучительной и долгой.

Тоями решительно схватился за ремень брюк Кая и резкими движениями расстегнул его, затем пуговицу на брюках и ширинку.

— Тоями! — сейчас голос Кая источал мольбу и прерывался, — Тоями, послушай! Бывают минуты в жизни, когда секс — не важно с кем — не совсем вовремя. Вернее, вообще не до него. Ты это можешь понять?! — почти прокричал Кай.

Этот крик отчаянья отрезвил Тоями. Он замер. Внимательно посмотрел в его глаза.

— Что у тебя случилось? — сейчас Тоями был прежним.

— Я не готов говорить об этом, лежа перед тобой на кровати с расстегнутыми штанами. И руки очень затекли. Действительно больно, — Кай взглянул в глаза Тоями.

«Что-то произошло у Кая», — Тоями это понимал. Он замер, задумался.

«Разве я могу так с ним поступить? Странно, что со мной? Раньше бы и не задумался, сделал то, что хотел. Но сейчас не могу. Я чувствую к нему намного большее, чем физическое влечение, и хочу от него намного большего, чем просто удовлетворение моего желания...»

Он еще раз посмотрел на Кая. Тот лежал перед ним с заломленными назад руками полураздетый. Тоями стало стыдно за свое поведение. Его страсть затмила ему разум. Он не имел права так поступать. Пользоваться силой над беззащитностью положения Кая.

«Но Кай опасен в гневе. Я не имею права подвергать риску своих людей.»

— Я не могу рисковать жизнями моих солдат, если ты начнешь бушевать. Пойми меня. И я сам не хочу с тобой драться, — он смотрел в глаза Кая. — Дай слово, что уедешь от меня только с моего согласия.

— Даю слово.

Руки, сведенные за спиной, сильно болели. Глаза Тоями пристально смотрели на него, он понимал его опасения, но лучше связать себя словом, чем это безумие еще раз.

— Даю слово, что уеду отсюда только с твоего согласия, — еще раз повторил Кай.

Тоями встал и, стыдясь из-за собственных действий, подошел к столу, чтобы взять ключ от наручников.

«Опять крик… белая простынь в крови, и он режет… кожа… мышцы…»

Тоями понял, что Кай не здесь.

— Кай, что с тобой?

Кай вздрогнул от его голоса и постарался увести взгляд, чтобы он не увидел его глаза.

Тоями склонился над ним и, аккуратно взяв за плечи, приподнял, освобождая ему руки.

Руки сильно затекли. Кай потер следы от наручников и начал, сжимая и разжимая пальцы, восстанавливать кровообращение.

Тоями смотрел на него с печалью, коря себя за свои действия.

Сейчас он понимал, что вел себя как «похотливая скотина», как об этом как-то выразился Коджи.

Кай, немного придя в себя, понял насколько глупо и неоднозначно все выглядит: Тоями, сидящий с ним на кровати, и он, с расстегнутым френчем и расстегнутыми штанами сидящий с ним рядом.

— Бред какой-то, — вырвалось у Кая, пока он вставал и приводил свои одежды в порядок.

Портупею он не стал застегивать — какой в ней толк, когда оружие забрали. Снял и кинул в сторону. Френч застегнул на несколько нижних пуговиц, так, что было видно, как на шее поблескивала золотая цепь с крестом.

— Ты о чем, — от падающей портупеи Тоями вздрогнул. Сейчас он даже боялся Кая.

«Его владение мечом совершенно, он истинный воин, именно поэтому я так хочу обладать им, но не только телом, но и душой. Как я хочу, чтобы он согласился быть со мной.»

Кай поймал на себе этот взгляд

— Прошу тебя, хватит! Второй части не нужно! Приди в себя.

— Я больше не поддамся эмоциям. Тебе уже не о чем беспокоиться. Ты обещал рассказать, что с тобой происходит.

— Выпить есть?

— Что ты хочешь?

— Виски есть? И кола?

— Зачем тебе эта гадость, — но увидев Кая, который опять со стеклянным взглядом смотрел сквозь него, он быстро принес и налил бокал виски и в другой бокал колы, как любит Кай — это он запомнил.

— Вот, возьми, — Тоями протянул бокал с виски.

Кай вздрогнул, его воспоминания опять унесли его туда, в операционную. Он взял бокал и быстро выпил. Виски обожгло горло, это немного привело его в чувства. Он отпил колу, чтобы убрать раздирающее действие в горле.

Сам налил себе еще и опять залпом выпил.

— Ты хочешь напиться? — Тоями молча стоял и наблюдал за действиями Кая.

— Нет, и вряд ли мне это удастся. Ты просил рассказать тебе то, что я хочу забыть, не вспоминать и, тем более, говорить об этом.

Кай, захватив бутылку виски со стола, пошел к невысокому дивану в другом конце комнаты. Плюхнувшись в угол дивана среди бесчисленного множества подушек, он налил себе еще. Но, не став пить, поставил бокал на столик перед диваном.

Тоями сейчас даже и в мыслях не мог допустить, чтобы сесть рядом с Каем на диван. Он сел на кресло напротив, поставив на стол колу, которую забыл Кай.

— Если тебе так больно об этом вспоминать — ненужно, не говори, — сказал Тоями, видя душевные муки на лице Кая. Что толку от его желания узнать, если этим желанием он причиняет боль тому, кому он не хотел делать больно?

— Буду я говорить об этом или нет — оно со мной, оно мучает меня сейчас, — Кай помолчал, потом заговорил, — я все это время был в Зеросе. Две недели, пока город был в осаде.

Тоями побледнел, он знал, что Зерос окружили и две недели там шли отчаянные бои по его захвату и непрекращающиеся бомбежки города.

— Я помогал с ранеными, вернее, сначала помогал, а когда убили помощника хирурга, встал на его место, — он говорил отрывисто, запинаясь от нахлынувших воспоминаний, затем отпил виски, закашлял, — закурить есть?

Тоями принес и положил перед Каем пачку сигарет, длинные, с ароматом корицы, как он любит. Кай нервно стал теребить пачку в руках. Тоями забрал пачку, достал сигарету, прикурил и дал Каю. Тот даже этого не заметил. Взял сигарету на автомате и нервно затянулся.

— Там закончились лекарства. Основной склад с медикаментами был взорван, того, что успели спасти, хватило ненадолго — поток раненых увеличивался с каждым днем, — Кай замолчал, а потом посмотрел в глаза Тоями, — ты понимаешь, что значит оперировать человека без обезболивающего, как это — резать человека, который все чувствует? — Кай замолчал, опустил голову, — я это две недели делал…

Тоями теперь понял, почему Кай в таком состоянии, что он увидел в его глазах, почему он постоянно как будто проваливается в воспоминания. Тоями понял его боль. Он встал и, подойдя, хотел обнять его за плечи.

— Не прикасайся ко мне! — прошипел Кай. Это было действительно страшно — сейчас он не шутил и еле сдерживал свой гнев.

Тоями убрал руку и практически бесшумно вернулся на свое кресло.

— Ты доволен? Я рассказал все, — Кай посмотрел в глаза Тоями, — ты теперь понимаешь, что мне не до тебя, вообще ни до кого сейчас! Я и дорогу-то смутно помню. Зачем я сюда поехал? Просто ехал… — он устало откинул голову на подушки, — налей мне еще.

Тоями наполнил его бокал виски, понимая, что Каю нужно самому пережить эту боль и идти дальше.

А затем Тоями вспомнил свои недавние действия. Он не мог простить себе своего эгоистичного поведения.

«Как он мог так вести себя с Каем. Ведь он видел, что ему плохо! Ну нет! Он хотел слышать лишь себя и свои грязные помыслы. А теперь перед ним сидит Кай с больной, истерзанной душой, которому его присутствие после всего произошедшего противно. Да, он ему противен. Вот, чего он добился своими действиями. Глупец! Теперь Кай не простит его, он будет его ненавидеть.»

— Виски творит чудеса — я уже не слышу их голоса и не вижу перед собой окровавленных простыней… Где у тебя можно переночевать? — Кай чувствовал, что его просто рубит от усталости и пережитого напряжения. Сейчас ему было все равно, что с ним будет. Он хотел спать.

— Моя кровать вот там или, если хочешь, вот этот диван. Ванная направо, — растерянно произнес Тоями, тоже понимая, что сейчас Каю уже все равно.

— Сам спи на этом диване, — это прозвучало как приказ.

Пошатываясь, Кай пошел в сторону кровати, не раздеваясь упал на нее.

Тоями, как побитая собака сидел тихо в кресле, понимая, где его место. Затем встал и медленно подошел к уже спящему Каю, снял с него ботинки, накрыл пледом.

«Как глупо все вышло. Я пыжился, изображал из себя беспощадного деспота, а он просто сказал — твое место вот там, у моих ног, и заснул. Да, такого человека невозможно не любить!»

Он счастлив, что встретил его в своей жизни, и он будет довольствоваться малым. Быть рядом с ним, охранять его сон и пока не претендовать ни на что большее.

«Но ведь был поцелуй, и он ответил, ведь это было?»

Сегодня счастливый вечер в его жизни. Тот, кого он так хотел видеть рядом с собой сейчас здесь. Пусть он будет просто рядом с ним. Даже в этом огромное счастье.

С этими мыслями Тоями стал устраиваться на диване.

***

Настало утро. Выпитый алкоголь сделал свое дело — Кай спал крепким сном. Проснувшись, прокутил в голове события вчерашнего вечера.

«Бред какой-то! Нет, не бред», — Тоями спал на диване.

«Все равно бред!»

С этими мыслями он пошел в ванную. Ванная комната, на его взгляд, была как девчачья — такое количество кремов, тюбиков и флаконов он уже давно не видел.

Его одежда была мятая, поэтому после душа он надел одно из многочисленных кимоно Тоями, решив, что нужно сказать, чтобы его вещи привели в порядок.

— Эй, хватит спать, — проходя мимо спящего Тоями, Кай пихнул ногой его диван.

Тоями вскочил, еще до конца не понимая, что происходит.

— Я твой ужас, кошмар! Ты хотел меня видеть — вот, я здесь, что дрыхнешь?

У Кая были мокрые волосы, а одет он был в кимоно на голое тело.

— Блин, хватит пялиться! Скажи своим, чтобы привели мою одежду в порядок. Твое кимоно длинное. Дай мне что-то более удобное. Где минералка? Сушняк после виски.

Да, это был страшный кошмар Тоями. Он сейчас это осознавал. Столько распоряжений, когда он еще и проснуться не успел. И он понимал, что выполнит их все беспрекословно.

Тоями вскочил, дернул за веревку колокольчика, вбежали его личные слуги. Он отдал им распоряжения.

Кай, видя всю эту картину, хихикал у стола.

— Что тебя рассмешило? — грустно спросил Тоями.

— Ты понимаешь, как это смотрится со стороны? Ты видел их глаза? Я мокрый, в твоем кимоно с утра, мятая постель. Короче — ты герой дня! Поздравляю! Я, конечно, в дер**е, но в целом весело.

Тоями понял, о чем подумали его слуги, увидев все это.

— Я не хотел… — начал он говорить, но его перебил Кай.

— Что не хотел? Запятнать мою репутацию голубой темкой?

Опять зашли слуги — принесли одежду — это было военное кимоно самурая.

— У меня только такое, — извиняющимся голосом сказал Тоями, но оно подойдет тебе по размеру.

— Пофигу, как его надеть?

— Я помогу, — увидев холодный блеск зеленых глаз Кая, Тоями осекся, — слуга поможет тебе одеться, я выйду.

Дождавшись, когда Тоями закроет за собой дверь ванной, Кай разрешил помочь себя одеть. Слуги сделали каменные лица, хотя их взгляды он чувствовал на себе.

Одевшись, Кай упал на диван перед накрытым невысоким столиком с едой.

— Принесите красного вина.

Когда из ванной в свежем кимоно вышел Тоями, у него перехватило дыхание от вида Кая. Как грациозно он полулежал на подушках и держал бокал вина и то, как шла ему эта одежда.

Увидев взгляд Тоями на себе, Кай отпил красного вина из бокала и, глядя ему в глаза, сказал:

— Садись, что, так и будешь стоять?

— Ты пьешь с утра? — спросил опять тихим грустным голосом Тоями, сжавшись под пристальным взглядом Кая.

— А что мне еще делать? Моя честь уже потеряна после проведенной с тобой ночи, поэтому мне уже терять нечего, — Кая веселила в целом вся ситуация своей абсурдностью.

— Я заслужил твои издевки, извини за вчерашнее.

— За что? За то, что чуть не трахнул? Ты, конечно, прикольный! Вносишь разнообразие в мою скучную, обыденную жизнь. У тебя вчера совсем крышняк снесло. Правда, и меня поднакрыло, — Кай стал серьезным, отпил еще вина из бокала, — но не будем о грустном. Теперь все знают, что ты меня отымел. Можешь гордо ходить по лагерю. Принимать комплименты. Там, наверное, все ждут рассказа, как это было.

— Хватит! — в голосе Тоями звучали нотки надлома, — пожалуйста — хватит!

— Чувствительная натура? — издевательски-злобно сказал Кай и допил вино, — наливай, я вроде как в гостях.

Тоями забито сидел на диване.

«Он заслужил это! А что он хотел? Это Кай, вот именно за все это он его и полюбил. Другой бы… Да нет таких других! Кай — только он после всего произошедшего и не произошедшего мог так себя вести. Такой красивый в этом кимоно.»

— Хватит на меня так смотреть — достал! — в голосе Кая слышалось раздражение.

— Почему ты ничего не ешь? — Тоями увидел нетронутую тарелку еды перед Каем.

— Аппетита нет после ночи с тобой.

У Тоями тоже не было аппетита, он опустил глаза и уткнулся в свою тарелку.

Кай видел сейчас перед собой печального молодого человека с побледневшим лицом и растерянным взглядом.

«Зато вчера как хорохорился, — вспомнил он, — не растрогаешь, вот теперь сиди и мучайся, в следующий раз будешь не рад меня видеть. Я уж приложу все усилия, чтобы достать тебя до печенок. Может, и любовь пройдет. Как жалко, за столько лет встретил человека, которого хочется считать своим другом, а здесь такая фигня — бывает же. Бред. Крыша от этого едет.»

— Телек работает? — командный голос Кая вывел Тоями из ступора, в который тот впал от такого утра.

— Да, но я думал, может, ты хочешь выйти подышать?

Кай, который уже пошел в сторону телевизора, резко обернулся на эти слова.

— Ты мне предлагаешь милой парочкой под ручку с тобой прогуляться по лагерю — этакая идеалистическая картинка: двое влюбленных голубков после страстной ночи любви! Я просто валяюсь над тобой.

Тоями сидел, не шевелясь, на диване, он услышал, как включился телевизор.

— Эй, Тоями.

Он быстро встал и подошел к Каю.

— Принеси бутылку вина, я ее на столе оставил… и сигареты захвати.

Тоями послушно исполнил приказ. Затем он понял, что Каю сейчас хорошо с бокалом вина на диване перед телевизором, и в нем он более не нуждается, поэтому решил заняться работой — пойти в основной шатер его штаба.

***

Изоа и все пристально посмотрели на вошедшего господина Такеру и поняли по его виду побитой собаки о том, что его отвергли. Да никто и не сомневался в этом!

Изоа тоже это знал, может, поэтому он не стал вмешиваться вчера вечером, хотя искренне хотел помочь Каю, но решил, что Кай сам за себя постоит.

Все поклонились, приветствуя своего командира. О том, что происходит в шатре господина Такеру знал весь лагерь, более того, делались ставки на разворот событий. И в целом все предсказывали полный облом их господина. Хотя они любили и уважали его как воина и их командира, но они уважали и Кая.

Видя затравленный вид своего начальника, все поняли исход ночи, это еще больше повысило уважение к Каю.

Тоями чувствовал на себя взгляды и даже, как показалось, пару смешков за спиной, но сделал вид, что ничего не замечает. Он просто включился в работу.

Во второй половине дня Тоями уже хотел возвращаться к себе, как на пороге появился его руководитель — господин Юзуру со своей свитой.

Обменявшись поклонами со всеми, Юзуру спросил у Тоями:

— Почему вы не доложили мне, что захватили в плен Кая? Или это не важное событие? Где он?

— У меня в шатре, — невозмутимо ответил Тоями, понимая, что информация просочилась из его лагеря и начальство приехало незамедлительно — ведь у него сам Кай.

— Почему он у вас в шатре? У вас там что, место для содержания военнопленных? — голос Юзуру был холоден и строг, он злился на Тоями, вернее, он был взбешен. Когда до него дошли слухи о любовных притязаниях Такеру, он тогда даже не поверил к кому — к Каю?!

Да, он тоже имел связи с юношами, но его любовники были воинами его клана, его веры и это были обоюдные чувства. Здесь же он услышал дикую историю о бесплотных ухаживаниях Тоями за Каем. Этот поцелуй при всех. А сегодня рассказ о том, что Кая, связанного, привезли вечером в шатер Тоями. Он бросил все и немедленно приехал, чтобы понять насколько все плохо.

— Итак, почему военный заключенный у вас в шатре?

— Вы же знаете, это необычный заключенный. У меня ему удобнее. Вы же не хотели бы узнать, что он содержится в сарае?

— Что с ним? — Юзуру не спрашивал напрямую, обходя эту скользкую тему.

— Все в порядке.

— Господин Такеру, вы, наверное, понимаете, что сейчас с новой политической ситуацией по фронтам нам лучше иметь Кая в союзниках.

— Чем иметь его, — это было произнесено грозным голосом.

Все обернулись в сторону человека, позволившего себе перебить разговор двух военачальников, да еще в такой грубой форме. Эти слова произнес Рэйко.

Тоями явно не повезло — в его лагерь, услышав о пленении Кая, приехал господин Рэйко Никайдо. Рэйко было позволено все — за его боевые заслуги. Хоть Рэйко и не был стар — ему было около сорока лет — но война и суровые испытания прибавили ему возраста. Своей храбростью и боевым искусством он превосходил их всех, и поэтому ему многое дозволялось. Когда он услышал о происходящем, он поехал с Юзуру, чтобы на месте самому во всем разобраться. Ведь он был другом Кая. Уже столько лет они воевали плечо к плечу и столько раз спасали друг друга от неминуемой смерти.

— Пусть приведут Кая, немедленно! — отдал распоряжение Рейко, — хватит пустых разговоров, я хочу его видеть.

Рейко зло смотрел на каменное, спокойное лицо Тоями. Да, Рейко тоже имел связи, как положено в его клане, с более молодыми воинами, но о Кае он всегда думал только как о друге, который вытаскивал его из лап смерти не единожды. И он не хотел бы узнать, что Тоями перешел грань, ведь тогда он убьет его, даже несмотря на то, что это преступление против своего клана.