Пятое испытание

Стартовая комната отличалась от всех прочих помещений наличием кованного сундука с дизайном под старину. Вот только команда Юнджи не стала брать с собой очки с треснувшим стеклом и розовую резиновую хрюшку.

— Знатная издевка, не правда ли? — проворковал Юнджи, не прекращая улыбаться. Столь радужному настроению впору было позавидовать.

— Зря не взяли, — ответил генерал, — здесь нет случайных предметов.

— Снова Воля Вселенной, генерал? — усмехнулась американка.

— Тебе пригодился фонарик? — вопросом на вопрос ответил цзы’дариец.

— А свирш как применил сладкую розовую пастилу? — не унималась Джейн.

— А у вас есть еда? — встрепенулся толстяк, — Цзы’Наола, брат, не дай умереть с голоду. С начала шоу не ел, не пил. Пастила в шариках или одним куском? Отсыпь чуток.

— Нет, — коротко ответил цзы’дариец, пряча в карман резиновую игрушку из сундука, — Лабиринт длинный, кто знает, где она может понадобиться.

— Ну очки-то зачем? — взмолился Юнджи, — мне и своих хватает, а других нуждающихся среди нас нет. Или ты собираешься засыпать кому-нибудь в глотку битое стекло?

— Надень их, — сказал генерал, протягивая толстяку очки.

Юнджи безразлично пожал плечами и, сняв свои очки, нацепил на нос разбитые.

— Ничего не изменилось, только на твоей роже появились трещины.

— Когда стекло разбивают, — медленно проговорил Цзы’Наола, — трещины идут паутиной от места удара. А здесь совсем другой, куда более сложный рисунок.

— Баланду мне на ужин, да ты гений! — восхищенно завопил Юнджи, — карта-не карта, а схема-то уж точно!

— Вот только не говорите мне, что это схема безопасного маршрута и без неё мы никак не пройдем какое-нибудь испытание, — недовольно пробурчала Джейн.

Юнджи открыл рот, чтобы ответить, да так и замер, смотря сквозь очки в пустоту. От виска вниз скатилась капелька пота.

— Игра «Всезнайка»? — догадалась Мара.

— Да, — бесцветным голосом ответил Юнджи, снял очки и отер со лба пот, — теперь уж они точно не пригодятся.

— Хозяин говорить бросить очки здесь, — заговорил гнарош, — Себас, Линдси и Ромео слушать хозяина, идти в комнату с красивым полом. Много думать. Ходить и снова много думать. Сложно, тяжело, больно. Пола нет, Линдси нет, Ромео нет. Хозяин ошибаться. Хозяин глупый. Бхарат-ка умный. Себас хотеть жить. Себас служить бхарат-ка.

Договорив, гнарош подошел к цзы’дарийцу, встал на одно колено и положил четыре руки на пол.

— Что это значит? — тихо спросила Джейн у Мары.

— Клятва верности гнароша своему командиру, — так же тихо ответила Мара, уже не чувствуя той лютой неприязни к американке, которая была всего полчаса назад. Вот они уже стоят рядом и перешептываются, как подружки.

Цзы’Наола перевел взгляд с коленопреклоненного гнароша на Юнджи. Оранжевый комбинезон обитателя карцера промок от пота на шее и подмышках. Глаза лихорадочно блестели, а мягкие руки, не знавшие ни меча, ни топора сжались на древке гарпуна с управляющим ошейником. Толстяк по-прежнему избегал прикасаться голыми руками к предмету, побывавшему в растворяющей органику жидкости. Это казалось невероятным, но Юнджи молчал и Цзы’Наоле совсем не хотелось произносить речь.

— Я не приму твоей клятвы, воин, — слова давались низвергнутому генералу-предателю с большим трудом, тревожа еще не зажившие раны, — мое имя покрыто позором. Я больше не бхарат-ка.

— Бхарат-ка до смерти бхарат-ка, — проскрипел гнарош.

Цзы’Наола закрыл глаза, до крови прикусив кулак. Физическая боль всегда помогала, возвращая назад из черной бездны вины, которую невозможно искупить. Он был уверен, что победил этого монстра, заключил с ним выгодную сделку. Почему же опять настолько невыносимо жить?

— Ты свободен, воин. Встань!

Плечи гнароша дернулись. Нехотя, будто поднимания непосильную ношу, Себас поднялся.

— Себас не достоин. Себас понимать.

— Вечные проблемы с этими отступниками, — хрипло проговорил Юнджи, надевая свои очки обратно и облизывая пересохшие губы, — вы были бы отличной парой. Генерал Смерти и мятежник-смертник. Но не срослось. Мда. Забыл, четырехрукий, кому жизнью обязан?

— Нет, хозяин, — скрипуче ответил гнарош, не поднимая головы.

— То-то же, — сказал Юнджи, пригрозив гнарошу пальцем.

Джейн смотрела на разыгравшуюся сцену с легким недоумением. Вроде бы страдания цзы’дарийца доставляли удовольствие, но сути произошедшего она так и не поняла. Все эти воинские ритуалы и условности интересны только самим воякам, а сторонний наблюдатель видит только несмешную клоунаду с большой долей пафоса и ненужного трагизма.

— Если здесь больше ничего полезного нет, то предлагаю продолжить прохождение Лабиринта, — сказала американка, пытаясь вернуть мужчин в реальность.

— С удовольствием, моя сладкая, — как ни в чем не бывало ответил Юнджи, — дорога нам теперь осталась одна, через дверь справа от твоей аппетитной попки. Там снова длинный-предлинный коридор, а за ним развилка. Без разницы, какую комнату выбрать. Обе ведут в одно и то же место. Идем?

Смит аж передернуло от его приторности. Нашел подружку, как же. Она не Мара какая-нибудь, чтобы млеть от любых ухаживаний. Принимать подобные знаки внимания — себя не уважать.

— Я хотела бы сразу прояснить один момент, — строго заговорила Джейн, — я Вам не сладкая, не булочка и даже не блондиночка! Обращайтесь ко мне миссис Смит.

— Замужняя значит, — перебил Юнджи, — хотел бы сказать жаль, да не буду. Дрянной у тебя муж, раз уж ты здесь.

Джейн открыла рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но вовремя уловила насмешливые искорки в глазах толстяка. Такого не переспоришь. Ты ему слово — он тебе десять. Поэтому Смит лишь сердито поджала губы и отвернулась.

— Муж Джейн умер, — тихо сказала Мара.

— Тем лучше, — широко улыбнулся толстяк, поправив на носу очки, — идем, идем! Время!

Группа, теперь уже из шести участников, дружно прошла через дверь в еще один каменный коридор Лабиринта, однообразный до ломоты в зубах. Плоская поверхность стен лишь изредка разбавлялась неровностями, но в целом была крайне скучной. Гнарош шел еще медленнее свирша, все так же не поднимая головы. Цзы'Наола ушел вперед и не оглядывался, так что Мара могла посылать ненавидящие взгляды его прямой спине, не опасаясь, что генерал заметит. Юнджи будто приклеился к Джейн, не замолкая ни на секунду. Вещал о своих коммерческих подвигах и травил байки про тюремную жизнь. Смит начала понимать свирша, как никогда раньше. Желание убить назойливого спутника сродни наркотику — привыкание возникает после первой дозы.

Словесный поток из уст толстяка прервался лишь тогда, когда они дошли до весьма своеобразной инсталляции в стенной нише. Шесть движущихся деревянных марионеток на ниточках. Ни лиц, ни волос, ни одежды. Только отполированные до блеска деревянные детали — голова, руки и ноги, присоединенные к телу шарнирами. Первая марионетка явно куда-то бежала, потеряв по дороге обе руки. Вторая сидела без головы и рук. Танцевальные па третьей могли бы выглядеть грациозно, если бы не отсутствие ноги. У четвертой руки-ноги были на месте, а сама она лежала на боку в позе эмбриона. Пятая и шестая увлеченно отрывали друг у друга руки.

— Снова послание от невидимых друзей? — спросил Цзы’Наола, сменив сумрачное выражение лица на заинтересованное.

— Почему снова? — удивился Юнджи, — это не первая записка с воли?

— Вторая, — кивнул генерал, — Джейн, что скажешь?

Американка наградила цзы’дарийца тяжелым взглядом. Генерал явно продолжал подозревать её в связях с мифологическим сопротивлением, и Джейн пока не знала, что с этим делать.

— Почему ты решил, что это подсказка? А вдруг перед нами следующее испытание?

Цзы’Наола усмехнулся.

— Шесть марионеток — шесть команд. Руки и ноги — участники. Голова дублирует состояние ключевой единицы. В команде Юнджи ключевая единица мертва, и у одной марионетки нет головы. Другие подсказывают, что в полном составе только наша команда, остальные понесли потери. А еще я думаю, что две команды именно сейчас сцепились и убивают друг-друга.

— Я тебя уже почти боюсь, — восхищенно выдохнул Юнджи.

— Если это испытание, то скажи, пожалуйста, что здесь нужно сделать? — спросил генерал, не сводя насмешливого взгляда с Джейн.

Американка крепко задумалась, разглядывая движущиеся фигурки. На первый взгляд никакого смысла в их действиях не было. Если единственная целая фигурка по замыслу цзы'дарийца олицетворяет их команду, то почему фигурка лежит, свернувшись калачиком? И что означают действия остальных? Суть текущих испытаний? Логично, потому что их команда сейчас в состоянии покоя и относительной безопасности.

— Возможно, их нужно расставить в правильном порядке, — осторожно предположила Джейн, — наш номер пять, а слева-направо марионетка по счету четвертая. Юнджи, какой номер у Вашей команды?

— Шесть, — отозвался толстяк, — а наш товарищ по счету второй.

Смит решительно подошла к нише и уже взялась за марионетку без головы, но Цзы’Наола её остановил.

— Подожди. Не спеши. Наши номера пять и шесть?

— Да и что не так?

Джейн смотрела на генерала, не понимая, к чему он клонит. Затем перевела взгляд на двух последних марионеток как раз в тот момент, когда шестая вырвала, наконец, руку у пятой.

— Святые угодники…

— Тут совершенно не при чем, — хихикнул Юнджи из-за спины Мары, держа нож Джейн у её горла. Когда успел обокрасть американку непонятно, — если кто-нибудь сделает хотя бы один шаг в мою сторону, я прирежу девку.

От испуга глаза индианки стали совершенно огромными. Она в упор смотрела на Цзы’Наолу, беззвучно шевеля губами. Био-переводчик на мимику не срабатывал и генерал никак не мог понять, что пыталась сказать Мара.

— Что ты хочешь Юнджи? — с наигранным спокойствием спросил цзы’дариец.

— Мне нужны телепат и блондинка с её распрекрасным ошейником. А ты и твоя шлюшка нет.

Толстяк без стеснений рванул лиф платья Мары, обнажая грудь, и дернул за сосок, заставив землянку вскрикнуть от боли. Генерал обернулся к неподвижному свиршу, возле которого грозной скалой возвышался синекожий гнарош.

— Эпри-ли-Ксарта, сделай с Юнджи то, что когда-то с Марой. Загрузи сознание!

— А зачем мне это нужно?

Мысли Цзы’Наолы сбились и рассыпались на единичные образы и обрывки воспоминаний. Себя он защитить сможет, а Мару не успеет…

— А моим мнением, значит, можно пренебречь, — холодно сказала Смит.

— Чем ты не довольна, сладкая? — проворковал толстяк. — Я одним махом избавлю тебя и от мучителя и от его цацы. Вжик и нету.

Юнджи картинно провел лезвием воображаемую полосу поперек горла испуганно дергающейся индианки. Смит брезгливо поморщилась, как будто уже видела хлынувшую фонтаном кровь. Сколь бы не было заманчиво предложение, но поступило оно несвоевременно. Вот до бассейна она бы сказала «да» не задумываясь.

— Откуда ты знаешь, что между ними что-то было? — спросила Джейн.

— А значит было? — радостно воскликнул Юнджи. — Вот это да, Цзы’Наола, брат, да ты крут. Никогда не понимал, как ты это делаешь.

Генерал молчал, пытаясь мысленно достучаться до свирша, но в ответ видел уже знакомые пейзажи родной планеты негуманоида.

— Видишь ли, моя сладкая булочка, я догадался сам, — продолжал Юнджи, сжимая в объятиях Мару, — просто очень хорошо знаю белобрысого бабника. Девки сначала липнут к нему, а потом готовы глотку перегрызть. Вот так же смотрят, как темненькая.

Юнджи лизнул Мару в ухо, продолжая тискать её грудь.

— Зато удовольствие получила. Одна миссис Смит у нас осталась не оприходованной. Но Юнджи быстро это исправит.

— Что? — выдохнула Джейн.

— Молчать, шавка! — высокий голос Юнджи готов был сорваться в фальцет, — ты что думала, нацепила ошейник и королева? Да я таких как ты пачками драл. Тупорылые дуры больше ни на что не годятся.

Юнджи продолжал выливать на Джейн отборную брань, оскорбляя её женское и человеческое достоинство так, как никто и никогда этого не делал. Ощущения морального надругательства усугублялось тем, как он обращался с Марой. Какой бы падшей и распутной индианка не была, а все же не заслужила ничего подобного. Искать помощи у свирша, гнароша или цзы’дарийца было бесполезно. Словно заранее договорившись, все трое стояли молча и не двигались. И если для негуманоидов такое поведение уже вошло в привычку, то пассивность генерала вызывала искреннее недоумение. Но чаша терпения когда-нибудь переполняется даже у таких выдержанных и закаленных в словесных баталиях людей, как миссис Джейн Смит. Юнджи очень точно бил по самым больным местам. На глазах у четырех мужчин мешали с грязью двух женщин и всех это, кажется, устраивало. По крайней мере, никто не думал заступаться. И Джейн прорвало.

— Да катитесь вы ко всем чертям. Шовинисты, самцы! Таскаете свой член, как знамя свободы и вседозволенности! Подмяли под себя весь мир и написали преступные законы, закрепляющие ваше доминирующее положение, добытое веками издевательств над женщинами!

— Да, детка, — удовлетворенно кивнул Юнджи, — этот мир наш лишь потому, что все великие были мужчинами!

— Нет, не все! — Джейн сердито засопела, спокнувшись на именах великих женщин, которые именно сейчас никак не хотели вспоминаться.

— Ну кто? Ну скажи мне кто! Императрицы, которые были чьими-то женами и дочерями? — Юнджи, кажется, тоже входил в раж, не забывая, впрочем, следить за генералом, — Так вот, дорогая, правили не они, а их умные и талантливые фавориты. Бабам нельзя доверить управлять даже маленькой фирмой, не то, что целым государством, обязательно бардак разведете!

— Да какой бардак! Женщина-руководитель гибче и дальновиднее мужчины-начальника, — Джейн села на любимого конька и в пылу спора уже начинала забывать, при каких обстоятельствах ведется беседа. Мара притихла, боясь, что излишне разгоряченный толстяк нечаянно её порежет, а генерал так и вовсе застыл статуей, внимательно следя за Смит.

— Да что вы можете? Носки штопать и пирожками на кухне командовать, — Тон Юнджи стал насмешливо-пренебрежительным, — вот ты, да-да, лично ты, что сделала?

— Я руковожу крупным проектом!

— Пффф, не смеши меня, — Юнджи чуть не запрыгал на месте от возбуждения, — тебе ничего крупнее скрепок и булавок никогда бы не доверили!

— А вот и нет!

— А вот и да! Докажи!

— Мы разрабатываем крупное месторождение родия! Будем разрабатывать. Моя команда отвечает за расчистку территории.

— Бред, весь родий уже давно разведан и освоен. Придумай что-нибудь более похожее на правду!

— Нет не бред. Месторождение обнаружили полтора года назад пара фриков-геологов на Талассо. Уже разведанных запасов хватит на сотни лет непрерывной выработки.

— Да, и какого черта в СМИ о нем не слова?

— Да потому что планета заселена негуманоидами, перерабатывающими родий в отходы своей жизнедеятельности. Эти улитки-переростки уничтожают по сотне килограммов в день, — выпалила Смит и тут осеклась, сообразив, наконец, что она рассказывает.

— И вы решили уничтожить население целой планеты, чтобы захапать весь родий, — тихо сказал Юнджи, вытирая пот со лба, — Сладкая моя, да это ж геноцид. За такое вешают, поджаривают электричеством или обкалывают ядом, кому как больше нравится. Ну и как? Получилось?

— Да, — бесцветным голосом ответила Смит.

— Ты ведь явно не одна там заправляла, — задумчиво проговорил Юнджи, убрав нож от горла индианки, но не разжав объятий, — а сидишь одна и не за геноцид, а за что?

— В приговоре указан антиправительственный заговор, хотя на самом деле за растрату, — ответила Джейн.

— Интересно девки пляшут, — хмыкнул Юнджи, — теперь тебя надо или кончать или вытаскивать, а то запоешь как райская птичка и огорчишь своих друзей-приятелей. Запоешь?

— Нет, — угрюмо ответила Смит.

Юнджи кивнул и переключил своё внимания на дрожащую в его руках Мару.

— Да не трясись ты так, не трону. Прикрылся, да, прости. Уж больно момент сложился подходящий. Из-за проклятого шоу все стали параноиками. Ждут ножа в спину. А Юнджи не враг, так, немножко актер. Хахаль твой не дал бы мне спокойно поорать, обязательно вмешался и все испортил. А так смотри, стоял послушно, тебе навредить боялся. Цени. Это еще не любовь, но уже что-то.

Толстяк наконец-то выпустил Мару. На слабых ногах землянка дошла до ближайшей стены и скатилась по ней на пол, кутаясь в рубашку цзы’дарийца. Платье теперь было разорвано до пояса. Биться в истерике не было сил, хотелось только тихо и тоскливо выть, роняя слезы на желтый пол Лабиринта.

— Разговор с тобой еще не окончен, Смит, — зло сказал Цзы’Наола.

Джейн сверкнула гневным взглядом исподлобья и промолчала, демонстративно повернувшись к цзы’дарийцу спиной. Прямо перед ней оказалась бледно-зеленая туша телепата с миндалевидными провалами абсолютно черных глаз. Смит испуганно схватилась за голову, словно пытаясь удержать непрошенные мысли, вырывающиеся из глубин памяти.

— Я такой массовой мокрухи не ожидал, конечно, — Юнджи так веселился, будто пересказывал сюжет захватывающего боевика, — видно было, что бабенка мутная. Ну, мало ли какие у неё могут быть грешки. Мужу там изменила, в магазине чего украла. Юнджи, конечно, любит выводить темных лошадок на чистую воду, но, Цзы’Наола, брат, у тебя была бомба под задницей, а ты ни ухом ни рылом.

— Почему была? — удивился генерал. — Она никуда не делась, правда, Смит?

— Я вслух больше не произнесу ни слова.

Американка отошла от телепата и вжалась спиной в каменную стену. Все инопланетяне и один человек разглядывали её, как зверушку в зоопарке. Юнджи с любопытством, Цзы’Наола с ненавистью, а бессловесным негуманоидам вряд ли было хотя бы любопытно. Скорее стадный инстинкт заставлял свирша и гнароша смотреть туда же, куда смотрели их лидеры. Персональные игрушки двух зарвавшихся моральных уродов.

— Телепат уже все услышал, прочитал и рассмотрел, — с нажимом произнесла Джейн, — хотите подробностей — донимайте свирша. А я не собираюсь посвящать миллионы зрителей шоу в тайны, которые их не касаются. Да и вас тоже, раз уж на то пошло.

— Можно я её отшлепаю? — спросил Юнджи, умоляюще смотря на Цзы’Наолу.

— Нет, — мотнул головой генерал, — я сам с ней разберусь. Что будем делать с испытанием?

— Ни-че-го, — отрывисто произнес толстяк, — на карте Лабиринта здесь ничего нет. Пустой коридор. Это в самом деле шутка администрации или таинственных друзей блондиночки. Жаль, что толку от неё с куриную гузку.

— Значит идем дальше, — кивнул цзы’дариец.