Второе испытание

— Рука сломана? — Мара стояла в двух шагах от генерала, не решаясь подойти ближе.

— Пока не знаю, — цзы’дариец сидел на полу, привалившись спиной к неподвижному свиршу, и держался за правое предплечье.

Маре категорически не нравилось, что единственная боевая единица отряда столь быстро вышла из строя. А еще ей не нравился полудохлый свирш, которого придется бросить здесь. Итого минус два участника и в остатке две женщины. Да их порежут на куски в первой же битве.

— Мне помнится это игра на время, — раздраженно заговорила Джейн, — кто быстрее достигнет центра Лабиринта — тот и выиграл, а мы и так медленно двигались, а теперь и вовсе остановились. Зачем, скажите на милость, нужно было сначала толкать свирша на убой, а потом спасать его? Где логика?

— Хороший вопрос, Джейн, — усмехнулся Цзы’Наола, здоровой рукой расстегивая лямки комбинезона и вытягивая полы рубашки, — мы недавно вели разговор о Боге. Так вот, в богов я тоже не верю. Зато мне знакома Воля Вселенной.

Джейн громко фыркнула и закатила глаза. Мара, глядя, как мучается генерал, пытаясь снять рубашку с поврежденной руки, присела рядом с ним.

— У вас это раньше называли Божьим Промыслом. Не совсем то, что нужно, конечно, но примерно то же самое, — продолжил Цзы’Наола, кивнув Маре, когда она протянула руки к его рубашке.

— Не знала, что настоящие воины и генералы верят в подобную чушь, — ядовито прошипела Джейн.

— Это кажется чушью ровно до того момента, пока не явит тебе воочию всю свою силу. Ты думаешь, что мы на самом деле случайно оказались вчетвером в этом месте в это время?

При помощи Мары генерал достал руку из рукава и теперь аккуратно постукивал по ней пальцем.

— О, избавь меня от пустых проповедей. — Джейн начинала терять терпение, — Никому не дозволено верно истолковывать подобные знаки судьбы, даже если он имеет талант их разглядеть

— Кстати о знаках. Тот символ в начале коридора никто не смог разгадать, но ты была ближе всех, — парировал генерал.

— И что с того? — спросила Джейн.

— А то, что Мара верно предположила чье-то постороннее вмешательство, но подумала, почему-то, про моих мифических друзей. А мне помнится, тебя посадили за участие в антиправительственном заговоре, прибавить к этому твою тираду о несправедливости обвинения и дурную привычку властей всех уровней избавляться от конкурентов, сажая их в тюрьму. И получится, что скорее уж твои друзья помогают тебе получить свободу.

Джейн захлопала в ладоши.

— Прекрасно, мистер Шерлок Холмс. Как быстро Вы меня раскусили. Я не собираюсь слушать весь этот бред о вселенском предназначении и тайных агентах сопротивления законной, я подчеркиваю, законной власти Республики Свободных Штатов. Нравится сидеть здесь — пожалуйста, а я умываю руки.

Смит круто развернулась на каблуках и пошла дальше по коридору, к очередному его повороту.

— Организаторы не любят, когда шоу заканчивается слишком быстро, — тихо сказала Мара, — особо ретивых участников, скачущих по Лабиринту с опережением графика, встречают все более серьезные ловушки. Лидеры первых испытаний редко оказываются победителями. Об этом все знают, поэтому рекордов никто не ставит. Но и сливать игру, просто сидя здесь — тоже не выход. Рука скверно выглядит. Гематома, отек.

— Руку нужно туго забинтовать и зафиксировать. Вот только нечем, — генерал с досадой натянул рубашку на плечо.

— Почему же нечем? — лукаво улыбнулась Мара, доставая из лифа платья ножницы.

Гримаса боли исчезала с лица цзы’дарийца по мере того, как укорачивался по кругу подол платья землянки, превращаясь в достаточно длинный бинт.

— Прятать такие ножки — преступление, — со вздохом сказал генерал.

— Посади меня за это.

— Разве что ко мне на колени.

Мара замерла с полоской ткани в руках. Прямолинейный и незамысловатый подкат вдруг отозвался легкой дрожью где-то в животе и чуть ниже. Она хотела этого мужчину. Зачем? Так не вовремя. Она подняла глаза на Цзы’Наолу, ожидая увидеть сарказм, издевательскую усмешку, что-нибудь, что позволило бы ей не включаться в эту игру. Но нет. Цзы’дариец разве что не облизывался хищно.

— Не уверена, что это уместно сейчас, — больше сама себе сказала Мара и демонстративно сосредоточилась на перевязке.

Генерал молчал, но индианка буквально кожей чувствовала его взгляд, скользящий по её телу. Предательская дрожь нарастала, Мара одернула юбку и потянула выше декольте платья. Словами не передать, как ей не хотелось снова изнывать от желания. Смотреть на пуговицы на рубашке генерала и представлять, как она их расстегивает. Одну за другой, медленно. Вспоминать, какой дурманящий аромат исходит от него. И эти мгновения, когда она прикасалась к нему.

— Если рука все же сломана, то такая повязка тебе не сильно поможет, — Мара накинула бинт на шею генерала, подтянув его согнутую руку к груди, — Нужен гипс и полный покой. А без обезболивающих тебя ждет много часов страданий. Или цзы’дарийцы как-то иначе переносят травмы?

— Разве что немного легче, чем люди, — ответил Цзы’Наола, — спасибо. Откуда такая осведомленность? Ты лекарь?

— Нет, просто часто смотрела сериалы про медиков по спутниковому приемнику, — попыталась отшутиться Мара.

— За поворотом две двери, — Джейн стояла в конце коридора, — дальше я не могу уйти, не превысив дистанции в десять метров.

— Душитель? — генерал ударил кулаком тело свирша. Мысленные образы, транслируемые в ответ, стали чуть отчетливее, но в целом не изменились. Луга, заросшие ярко-лиловой травой, белое солнце в бирюзовом небе и медленно несущая свои воды река.

— Стоит ли тащить его с собой? — спросила Мара, — сколько ему осталось жить, как думаешь?

— Насколько я знаю, организм свиршей способен полностью восстановиться за достаточно короткое время. Дадим ему еще полчаса. Если до сих пор не умер, значит не всё потеряно, — Цзы’Наола поднялся на ноги и здоровой рукой взял телепата за хвост.

— Откуда такая осведомленность? — поинтересовалась Мара.

— Тюремная библиотека и бездна свободного времени, — серьезно ответил генерал.

Джейн хмыкнула, смотря на то, как индианка напряжённо сопит, помогая цзы’дарийцу волоком тащить негуманоида. Эмансипация не прошла даром, и теперь таскание тяжестей не считалось исключительно мужской обязанностью. Но из-за глубокой личной неприязни к этим двоим, Джейн не собиралась им помогать. Она так и осталась бы стоять в конце коридора, если бы не травма генерала. В сознании Смит к взыгравшей жалости довольно быстро подобралось практическое обоснование. Цзы’дариец нужен, как воин, а не как выбившееся из сил тягловое животное.

Когда тело негуманоида доставили до дверей в коридоре за поворотом, из сил выбились все. Свалив его в сторонку, как мешок с ненужным мусором, тяжело дыша и обливаясь потом, на пол уселись Джейн и Мара. Цзы’Дариец даже с больной рукой был куда выносливее, чем землянки — он остался на ногах. Но и ему пришлось восстанавливать дыхание.

В первобытно-каменном интерьере Лабиринта две толстенные бункерные двери времен холодной войны смотрелись чужеродными элементами. Темный металл с антибликовым покрытием представлял собой монолит без единых признаков замка, ручки, петель и другой фурнитуры. Со стороны могло показаться, что это вовсе и не двери, а металлический элемент декора.

— Открываем сначала ближнюю к нам дверь, — распорядился дзы’дариец, — выясняем, что там, затем открываем вторую.

— Что там может быть кроме очередной ловушки? — зло процедила Джейн.

— Медикаменты, оружие, запас воды или даже еды, — пожал плечами генерал, — организаторы предусмотрели подобные бонусы, спрятанные в разных частях Лабиринта. А может быть тридцать вооруженных дарлибов, одурманенных наркотиком и с четким приказом нас убить.

Смит еще раз окинула взглядом дверь, которую предполагал открыть Цзы’Наола. Интересно, как это сделать? Выцарапать её из проема ногтями?

— Может быть, тогда наш мудрый лидер поразит нас отвагой и смекалкой, найдя ключик к замочку самостоятельно? — съязвила американка.

— Не раньше, чем солнце выжжет вашу планету дотла, — улыбнулся цзы’дариец.

Мара сидела от Джейн по другую сторону туши свирша и не проявляла инициативы. Будь Смит сейчас на планерке в собственном отделе, то именно индианку заставила бы разбираться с дверью. Если уж впряглась в телегу — изволь тянуть её наравне со всеми, а не отсиживаться в стороне. Но генерал мнения Джейн явно не разделял и американка чувствовала здесь какую-то игру. Хорошо бы дело касалось только отношений мужчина-женщина. Ну почему телепат отключился, когда он так нужен?

Наградив Мару тяжелым взглядом, Смит отправилась к двери. Потратила несколько минут на то, чтобы аккуратно прогладить ладонями всю поверхность, пытаясь наощупь обнаружить то, что могла не увидеть. Бесполезно. Ровная, прохладная гладь металла, бескрайняя и бесконечная, как лед на озере в заповеднике в первозданной тишине. Ладони Джейн оставляли на металле теплые следы, которые тут же испарялись. Не в силах больше мучиться в поисках, Смит со злости саданула по двери кулаком. Дверь издала тихий шорох, сместившись внутрь на несколько миллиметров. Не веря в то, что происходит, Джейн толкнула дверь плечом. Та приоткрылась еще чуть-чуть. Осыпая дверь градом толчков и пинков, американке удалось добиться внятной ширины прохода внутрь комнаты, но встретили её не ласково.

Сначала Джейн подумала, что внутри еще одна дверь — настолько плотное было плетение у занавеса из металлических колец — именно он мешал нормально открыть дверь. С трудом приподняв край занавеса у самого пола, американка увидела лишь темноту.

— Джейн, фонарь в руки и вперед, — сверкнул улыбкой Цзы’Наола.

— Я даже не сомневалась, что это буду я, — съязвила в ответ Смит, доставая из кармана брюк светодиодный фонарь и опускаясь на пол.

Узкий луч света выхватывал из мрака очертания металлолома. Сказочный лес из мертвых деревьев с острыми, как бритва ветвями. Куда бы ни смотрела Джейн — везде только шипы, колья и зубцы. Разве что в правом углу что-то интересное. Знакомый белый ящичек с красным крестом. Прав был генерал, как бы не было противно это признавать. Джейн ужом пролезла внутрь, и сразу же оттуда раздался вопль «Ай!».

Мара вздрогнула и посмотрела на цзы’дарийца. Он успокаивающе кивнул ей, а в глазах было чёрт знает что.

Мужчина, наделенный властью, обладает особой харизмой. Ему не суждено затеряться в толпе — всё внимание всегда будет приковано только к нему. Манера держаться, особые интонации в голосе. Там, где другой ничего не добьется даже криками и угрозами — ему достаточно выгнуть бровь, и все бросаются исполнять любое его желание. Но среди толпы поклонников, завистников, подражателей и прихлебателей, он всегда будет оставаться в одиночестве. Неисполнимая мечта, лживая надежда, исчезающая утром, ни сказав ни слова.

Не обращая внимания не редкие вскрики и стоны Джейн из-за двери, цзы’дариец спокойно сел на пол, привалившись спиной к бесчувственному телу свирша. Глубоко вздохнув, Цзы’Наола вытянул ноги и с улыбкой посмотрел на Мару.

— Иди ко мне.

Мара пересела ближе к нему. Генерала скользнул ладонью вверх по ее руке к шее, словно он намеревался ее задушить, но вместо этого большим пальцем очертил контур приоткрытых губ.

— Тебя не мучает боль? — тихо спросила землянка.

— Я умею с ней договариваться, — Цзы’Наола погладил Мару по щеке, — чтобы не мешала.

Чувствуя, как рука генерала переместилась на её затылок, Мара попыталась отстраниться:

— Я не привыкла вот так, на глазах у миллионов.

Вопреки её ожиданиям, Цзы’Наола хватку не ослабил. Притянув её голову к себе, шепнул, касаясь губами уха:

— Здесь никого, кроме нас нет.

Мара шумно выдохнула и прикрыла на мгновение глаза. Черт дернул её тогда в стартовой комнате обнажаться перед генералом. И ведь не чувствовала ничего, почему же сейчас это не так?

Отстранив сломанную руку, цзы’дариец другой рукой обнял Мару, усаживая её поудобнее. Подол ставшего коротким платья задрался, и землянка стыдливо его одернула.

— Я тебя не узнаю, — прошептал генерал.

Мара сама себя не узнавала. И не понимала, что делает. Робко протянув руку, она коснулась пальцами его подбородка:

— Тебя совсем не волнует участь Джейн?

От наивности этого вопроса, резко контрастирующей с тем, что обычно говорила дерзкая землянка, генерал расхохотался.

— Дорогая, ты сидишь сразу на двух убийцах, на пару погубивших столько душ, сколько ты за всю жизнь не встречала, и волнуешься за Смит? Поверь, в этой черной комнате ей куда безопаснее, чем тебе здесь.

Цзы’Наола намотал конский хвост Мары на кулак и притянул к себе. Мара ждала поцелуя, но генерал медлил. Сначала он легко коснулся её губ, потом провел языком от подбородка до впадины на шее, а когда Мара выгнулась, жадно открыв рот, впился в нее поцелуем.

Она забыла, кто она и где находится, что смотрят на них сейчас миллионы, а мужчина, в чьих объятиях она медленно сходила с ума, ранен. Ее пальцы запутались в белой шевелюре Цзы’Наолы, а она все тянула его ближе, обнимая ногами и задевая поврежденную руку. Генерал застонал от боли, опрокидывая Мару на спину и накрывая сверху своим телом, вес которого приходилось удерживать на одной руке. До пуговиц на штанах его комбинезона Мара добралась самостоятельно, освобождая от лишнего в этот момент, но цзы’дариец вдруг остановился.

— Прости, так как я бы хотел это сделать, я не могу.

И прежде чем в затуманенных глазах землянки появилось разочарование, генерал снова перевернулся, усаживая ее на себя.

— Придется тебе побыть сверху.

По телу Мары прошла судорога, выгибая его дугой. Наслаждение было острым, опасным, как лезвие бритвы, если провести по нему языком. Желеобразная туша свирша вздрагивала от их движений, служа двум разгоряченным любовникам постелью. Взрыв Мара почувствовала первой, оглашая коридор лабиринта переливистым криком-стоном, а потом обессиленно упала на генерала.

Позже она подумала, что неплохо было бы еще пережить эту неловкость после близости, когда не знаешь что говорить и что делать. А еще хоть как-то привести себя в порядок. И что делать с оторвавшейся бретелью у платья? Вторая оставшаяся бретель её гордость четвертого размера в этом наряде не удержит. Но генерал не дал ей сбежать с его колен, возобновив ласки.

— Неужели ты не устал? — с притворным утомлением в голосе спросила Мара.

— Я слишком голоден, — улыбнулся цзы’дариец, — знаешь, в мужской колонии строго режима не было женщин.

Мара вздрогнула. Мысль о том, что генералу от длительного воздержания было все равно с кем, уязвила бы самолюбие любой женщины. Тон её голоса стал холодным и колючим:

— А как же те две с планеты Дикси? Про них еще в вечернем шоу Ларри Свифта рассказывали.

— Журналисты, — скривился Цзы’Наола, — Если бы у меня была хоть часть из того, что мне приписывали СМИ, разве оказался бы я здесь?

Но Мара уже ревновала и никак не могла отделаться от этой пагубной привычки.

— Возьми мою рубашку, — сказал цзы’дариец, глядя на то, как землянка нервно пытается утрамбовать грудь обратно в платье.

— Нет, спасибо, — раздраженно дернувшись, Мара попыталась отстраниться, но генерал ей помешал, прижав к себе еще крепче.

— Ты, конечно, можешь остаться в этих лохмотьях полуобнаженной, если хочешь, но тогда я буду слишком часто отвлекаться и останавливаться в дороге.

Вдыхая аромат землянки, Цзы’Наола пьянел.

— Потому что видеть тебя нагой и не желать невозможно, — выстраивая цепочку из легких поцелуев, он спустился от ушка, в которое это нашептывал, до ложбинки на груди, снова вызывая у Мары дрожь.

— Возьми мою рубашку, — повторил генерал уже гораздо настойчивее.

Землянка сдалась.

— На досуге можешь порыться в карманах, разрешаю. Найдешь там много неожиданного, только осторожно, это все же не игрушки, — цзы’дариец скинул рубашку с больного плеча и позволил Маре самой стянуть её со здоровой руки.

Джейн вернулась в тот момент, когда Мара надевала подарок генерала. В тяжелый кольчужный занавес у двери что-то ударилось, вызвав волнение маленьких колечек, создавших совершенно волшебную мелодию, нарушающую тишину лабиринта многоголосыми переливами. В узком проеме между пологом и полом появилась сначала одна ладошка, а затем другая. Обе оставляли кровавые отпечатки на каменном полу. Затем ручки из фильма ужасов вытолкнули длинный обрезок металлической трубы и канистру с водой. А позже появилась и сама Джейн с перекошенным от злобы лицом, перечеркнутым длинными багровыми царапинами. Офисный костюм бизнес-леди уже нельзя было назвать безупречным и соответствующим дресс-коду, принятому в ее компании. Левый рукав был разорван, из прорехи торчали шелковые внутренности подклада, обильно смоченные кровью, капельки которой уже успели просочиться сквозь ткань, перекрашивая костюм из серого в багряный. Брюки разодраны на коленях, а сами колени представляли собой одно сплошное кровавое месиво. Туфли на высоком каблуке пропали.

На поясе Смит болтался "перевязочный комплект санитара", который теперь можно было увидеть только в музее. Жаль, что Мара не помнила, входил ли в комплект антесептик и болеутоляющее. Но в их условиях даже такой антиквариат был настоящим сокровищем.

— Браво, Смит, — негромко поаплодировал ей цзы'дариец, — я начинаю верить в твою полезность.

Джейн с видом триумфатора закинула канистру на плечо, как тяжелоатлет свою гирю. Судя по всему, делиться добычей она не собиралась. Разумеется, Смит заметила, и голый торс генерала, и его рубашку на плечах Мары и сделала соответствующие выводы:

— Я смотрю, ты тоже времени даром не терял, пока я ценой здоровья добывала всё это.

От красноречивого взгляда Смит, брошенного на нее, Мара дернулась, но генерал остановил индианку, сильно сжав ее руку.

— Джейн, ты можешь оставить себе и свою воду и свои бинты...

Ошеломленная услышанным, Мара снова дернулась и снова была остановлена.

— Конечно, иначе и быть не может, — подтвердила Джейн.

— Крыса! — индианка вывернулась из хватки цзы’дарийца и бросилась на Смит.

Однако, американка и не подумала пугаться или защищаться. Вместо этого представительница офисного планктона с совершенно неожиданной для нее грубостью выкрикнула:

— Генерал, угомони свою шлюху!

— Хватит! — Цзы’Наола уже был на ногах и успел вставить свое плечо между двумя женщинами прежде, чем они вцепились друг в друга, — бинты и вода остаются у Джейн, я так сказал.

Тяжелый взгляд Мары он встретил совершенно хладнокровно и с той же непреклонностью в голосе продолжил.

— А я заберу только оружие. Это ведь всё найденное оружие, да, Джейн?

Американка кивнула, проводив взглядом генерала, пока тот подбирал с пола металлическую трубу. Вторая дверь так же оказалась открытой, и за ней обнаружился очередной коридор. Пустой. Цзы’дариец снова взялся за свирша, намереваясь тащить его дальше. Обе женщины так и остались стоять посреди коридора, а миллионная аудитория Лабиринта смаковала неповторимую смесь эмоций на их лицах на крупных планах, показываемых поочередно, как безмолвный диалог, градус и накал которого намного превосходил самую шумную ругань.

— Десять метров, дамы, — напомнил им цзы'дариец из-за второй двери, и обеим пришлось последовать за ним.