6. Путь к Жемчужине Суалоцина.

Небо. Такое далекое и безграничное, подобно силе Альтаира, точнее, тех ядерных процессов, что проходят внутри этой звезды не один десяток тысяч раз за период ее существования.

Нина, с позволения Хоэнхайма командовавшая небольшим отрядом солдат, разбирающих завалы, на пару секунд позволила себе оторваться от раздачи приказов и посмотреть наверх, на небесную лазурь. Сегодня оно, небо, было необычайно красивым по сравнению с предыдущими днями, что девушка провела на Аэне. "Наверно, планета старается компенсировать последствия той ужасной ночи, которая забрала жизни ни в чем не повинных граждан", — подумала про себя адъютант, но тут же поспешила отогнать эту мысль от себя. Как наивно звучала она, мысль, в ее голове. Будто планете есть дело до сотен бегающих по ее поверхности букашек.

— Госпожа адъютант!

Нина вернулась к реальности.

— Что случилось, сержант?

— Разрешите доложить! — сержант-арктос козырнул и вытянулся по струнке. — Под завалом найден почти не покарябанный корпус вектора с плазменным карабином. Что прикажете с ним делать? Сжечь на месте?

— Нет, — отклонила предложение арктоса девушка, — для начала я хочу на него взглянуть.

— Прошу за мной.

Девушка ловко пролезла под натянутой вокруг дома лентой и, идя шаг в шаг за ассистентом, приблизилась к находке. Ею оказался вектор класса "вега". Нижняя его часть была расплющена обрушившейся конструкцией, но машина, явно не желавшая вот так просто помирать, продолжала вести огонь по противнику до тех пор, пока не получила девять грамм свинца в центр визора, после чего упокоилась с миром.

— Ваше мнение? — спросил ее арктос.

— Отправьте в центр разработок вместе с оружием, — вынесла вердикт мертвой машине Нина. — Возможно, там из него смогут извлечь хоть какую-то информацию.

Нина наблюдала за тем, как солдаты бесцеремонно вытащили уцелевшую часть корпуса машины из-под завала, бросили в тачку вместе с ее оружием и покатили к грузовому краулеру, кузов которого был почти полностью завален такими же экзоскелетами. Глядя на то, как стальные руки вектора с когтями волочились по земле, Нина не испытала ни капли сочувствия к дальнейшей судьбе этого корпуса.

По дороге сюда ей довелось видеть изрешеченные пулями или изрезанные клинками тела солдат, еще лежащие на улицах или уже упакованные в черные мешки. Из этого Нина делала вывод, что векторы не умеют сопереживать. Они убивают всех, даже смертельно раненых, и это не из жалости или желания облегчить муки человека или плойтарийца с оторванной рукой или ногой. Векторы просто убивают. Поэтому смысла сопереживать машинам нет.

— Господин, сюда нельзя, здесь работают военные специалисты! — заворчал кершанит, стоявший на выходе.

— Мне ли не знать, так как я сам военный.

Во втором голосе Нина узнала голос Аншеля. Извинившись перед своим ассистентом-арктосом, Нина направилась к заграждающей ленте.

— Аншель! — позвала она.

Аншель, посмотревший в ее сторону, махнул ей рукой и приготовился лезть через ленту, однако Нина оттолкнула его обратно за бумажный барьер.

— Сюда нельзя, — повторила она слова кершанита.

— Вот тебе раз! А как мы тогда поговорить сможем? Неужели через ленту?

— Лента ведь не стена, — улыбнулась ему Нина.

— Ну да, ты права. — Аншель на минуту потупил взгляд, будто собираясь с мыслями, после чего, наконец, спросил. — У тебя тут все хорошо?

Нина вздохнула.

— Не так хорошо, как хотелось бы, — произнесла она, скребя ноготком ленту заграждения. — После того, что тут произошло, я бы не отказалась от небольшого отдыха.

— Это точно, — согласился с ней Аншель.

— А еще мне надоело смотреть на то, как наши солдаты гибнут как мухи, в то время как векторы становятся все сильнее. Знаешь, мне кажется, что у них есть невероятно одаренный стратег, отдающий им приказы.

— На самом деле, у них был такой. Ты ведь слышала о Маске?

— Да, — Нина кивнула. Уж о ком, а о самом страшном преступнике за последние двадцать лет существования Единых Рас ей приходилось слышать больше, чем нужно. — Это он стоял за нападением киберов на "Олимп" и Арракис. А еще я слышала, что он смог научиться контролировать векторов, что не удалось еще ни одному известному ученому. Все киберы, которых солдатам удавалось взять "живыми", либо убивали своих поработителями, либо самоуничтожались.

— Да, Маска был той еще сволочью. — был вынужден согласиться с нею Аншель. Решив добавить немного разнообразия, он спросил первое, что пришло на ум. — А что ты тут делаешь? Вроде, работы по раскопкам не женская работа.

— Госпожа, мы нашли испорченную гравитационную мину прямо за домом, — подскачил к Нине ее помощник. — Взрыватель извлечен, мина полностью деактивирована.

— Отправьте ее туда же, куда и вектора. — коротко ответила ему Нина, после чего арктос исчез в толпе. Нина устало улыбнулась. — Вот чем я тут занимаюсь, — произнесла она.

— Скучная работа, не правда ли?

— Нет, не скучная. — в глазах Нины вспыхнули огоньки. — Эта работа ответственная, ведь с каждым найденным образцом мы все подбираемся на один шаг к победе над киберами.

— Знаешь, — Аншель с хитрецой в глазах посмотрел на нее, — я думаю, что эта работа как раз для тебя. Как говорится, "Чтобы мы, солдаты, без вас делали".

— Охотно соглашусь, — снова улыбнулась ему Нина, и потом шепотом, чтобы ее подручные ничего не услышали, добавила. — Хотя, эта работа действительно скучная и утомительная. Временами я подумываю о том, чтобы взять отпуск, — продолжила она уже нормальным голосом, — но все никак не получается. Военная служба, она такая. Ты сам знаешь.

— Это точно, — сержант снова замолчал. — Я должен лететь, — наконец, сказал он.

— Уже? — Нина невольно вздрогнула.

— Ага. Зейн только что вернулся от Хоэнхайма, сказал, что Хоэнхайму пришло сообщение с запросом о транспортировке пятидесяти векторов в какой-то исследовательский центр в сайлокианком секторе космоса. Заодно и Тессу домой отвезем. Поэтому через час "Персифаль" уже должен встать на крыло и лететь бог знает куда.

Нина обиженно нахмурила тонкие линии бровей.

— Жаль, что мы так и не сможем погулять ночью...

— Почему это не сможем? — резко прервал ее Аншель. — Ты же прописана в Центре, правильно? Я тоже. Потому я тебе обещаю, что когда я вернусь на Землю после миссии, я покажу тебе весь город. — Аншель схватил ее за руку и крикнул в толпу. — Парни, разбейте нас, кто-нибудь.

— Аншель, на нас же смотрят! — залилась краской девушка.

— И пускай. Чем больше свидетелей, тем серьезнее будет мое обещание. Парни, давайте быстрее, пока я ее держу!

— Аншель!

Кершанит-охранник, стоявший недалеко от них и в глубине души желавший поскорее закончить этот цирк, лениво стукнул шипастой лапой по их рукам.

— Спасибо, друг, помог, — благодарно кивнул ему Аншель, разжимая свою руку. — Я покажу тебе самые лучшие места в Небесном Городе, свожу в самые лучшие рестораны, а потом...

Нина тихонько рассмеялась.

— Чего смешного? — удивился Аншель.

— Ты говоришь так, будто расписал всю свою жизнь вплоть до нашей свадьбы, — объяснила с улыбкой она.

— Не знаю, все возможно, — с хитрецой во взгляде сказал Аншель.

— А сам как думаешь?

— А что ответишь мне на это ты?

Нина смущенно посмотрела на него. Этот простоватый на первый взгляд парень, что сейчас с живейшим интересом смотрел на нее, ожидая ее ответа, говорил намного серьезнее, чем раньше. Она пристальнее посмотрела ему в глаза — теперь в них не было того дурашливого огонька. Этот огонек заменил другой, более серьезный, чем раньше.

— Ты стал смотреть как-то по-иному. Неужели что-то произошло? — задала наводящий ответ Нина.

— Ну да, вчера произошло что-то, что заставило меня сменить свой взгляд на жизнь и стать чуточку серьезнее. Тебя ведь это не смущает?

— Да.

— Правда, что ли?

— Глупый, — усмехнулась в кулачок Нина, после чего добавила, — да — это был мой ответ на твой вопрос.

* * *

— Набранная высота — две тысячи восемьсот три метра над уровнем земли. До оптимальной отметки, предназначенной для перехода на первую космическую скорость, осталось еще тысяча метров. — электронное оповещение ВИ-программы, созданной Витой, пронеслось по всем палубам фрегата.

Дженсен сдавленно, и, кажется, сильно раздраженно, вздохнул. Если честно, то он не любил, когда бестелесная оболочка ВИ-программ разговаривала с людьми. Нет, не то, чтобы он ненавидел всякого рода технику или был технофобом, напротив, он считал все эти разработки очень полезными и просто незаменимыми в жизни занятых людей. На своей работе, в Центре, в полицейском участке, он постоянно прибегал к помощи ВИ, если ему не удавалось отыскать какую-нибудь крупицу информации по тому или иному делу, или нужно было послать программу-шпиона на адрес подозреваемого. Тут данные программы были незаменимы.

Но учитывая тот факт, что ты находишься в намертво заблокированном отсеке в компании дрыхнущего дейноса и пятидесяти стальных тварей за закаленным стеклом, а в качестве оружия у тебя есть мелкокалиберный ПХ-27 "Шило", то ты, волей-неволей, становишься технофобом. Хоть и на время.

Дженсен недовольно фыркнул, глядя на векторов, которые бесцельно шатались от одного конца своей стеклянной клетки к другому, временами, подобно слепым котятам, натыкаясь друг на друга или на стеклянную стенку. После этого они медленно разворачивались и топали в обратном направлении.

Он нервно сглотнул, и, обнаруживший за собой подобное действие, мысленно одернул себя. "Архивариус не чувствует страха", — мысленно произнес он один из разделов клятвы архивариуса, произнесенной им пять лет назад во время получения данного звания. Устроив свою пятую точку на заранее принесенном сюда стуле, Дженсен, вспомнивший такое старое чувство как страх, заодно решил вспомнить, когда именно он чувствовал нечто подобное. Ага, вспомнил.

Было это в глубоком детстве, когда он еще жил в детдоме на пару с Зейном. Ну, как сказать, жил? Впустую проживали свою юность, как и остальные. Однажды он с Зейном выбрался из своего блока и, скрываясь в тенях коридоров детдома, пошли в кладовку, где хранились разные вкусности, которые детям давали обычно на полдник. Добравшись до заветного места, они обнаружили в кладовке громко храпящего сторожа. Решив действовать скрытно, Зейн полез в маленькое окошко, которое не было заперто, а Дженсен остался на стреме. Пока Винсент тихонько шуршал упаковками со съестным внутри, Натан трясся подобно осиновому листку на ветру — настолько был велик страх быть застуканным. Страшно перетрусив, но все же дождавшись Зейна с коробкой печенья, он что есть духу рванул обратно в блок следом за своим товарищем. Всю ночь они с соседями по блоку объедались сладостями и просто радовались удачной вылазке. Правда, наутро им все равно пришлось объясняться перед воспитательницей, женщиной доброй и заботливой, в чем им, несомненно, повезло. Попадись они тому же сторожу, и данная вылазка закончилась бы накрученными ушами и жалобой на их поведение.

— А они интересные, не правда ли?

Дженсен, не слабо напуганный внезапно раздавшимся из-за спины голосом, моментально вскачил со стула, выхватил пистолет из кобуры и нацелил его ствол на полупрозрачную голограмму Виты. Та, на секунду удивившись такой реакции Натана, звонко захохотала.

— Уберите ствол обратно, господин архивариус, — сквозь смех произнесла она, — таким оружием меня не убьешь.

— Если пальнуть по твоим "мозгам" в инженерном отсеке корабля, то и этого оружия на тебя хватит, — недовольно пробурчал Дженсен, пряча пистолет обратно под белый плащ.

— А?

— Кончай ржать, виртуалка, — огрызнулся Дженсен, зло сверкая глазами на продолжавшую хихикать голограмму. — Не видно, что ли, что человек на нервах?

— Простите, Дженсен, не смогла удержаться. Такой уж у меня юмор.

Дженсен вспомнил слова Николая во время первого поднятия архивариуса на борт фрегата. Пилот предупреждал, что ИИ, обитающий в системах этого корабля, имеет странную привычку пугать людей своим неожиданным появлением у них за спиной в самый не подходящий момент. В качестве примера он рассказал небольшую историю, как перед самым его отпуском Вита неслабо напугала грузчиков, в руках которых был тяжелый ящик с энергоблоками. Последствия и слова ребят, отпущенных в адрес ИИ, Николай предпочел не разглашать.

— Не думаю, что твой оригинал имел такое же своеобразное чувство юмора, как ты, — отпустил нелестный комментарий Дженсен.

— Госпожа Джарвис? — Вита хмыкнула. — Вообще-то, я была полностью списана с нее самой. И внешность, и характер. И, кстати, чувство юмора у меня не от нее.

— Поздравляю, — буркнул Дженсен.

— Боишься? — вдруг спросила Вита.

— Кого?

— Векторов, — кивнула голограмма на шатающиеся за стеклом стальные фигуры.

— Не то слово, — отозвался архивариус, следя взглядом за одним из векторов, что подобно акуле в океанариуме, прошел в метре от стекла. — Ты хоть знаешь, что в реальном бою одна такая жестянка перед получением заслуженной пули в морду способна завалить троих пехотинцев? И это только стандартная модель, не говоря об остальных.

— А еще они могут поглощать информацию и взламывать сложные компьютерные сети на почтительном расстоянии. Совсем как продвинутые ИИ. Ну, то есть, как я. Потому я и оградила всю эту область сетью из контр-программ и датчиков активности. Так, возьмись за поручень.

— Зачем?

Палубу сильно тряхнуло. Дженсен машинально поставил ноги в устойчивое положение, избегая возможного падения.

— Не могла сразу сказать, что в пространство конвертации уходим?

— А она сказала тебе взяться за поручень. — раздался сонный голос Гарма. Тряска на секунду вырвала его из мира снов.

— Значит, их нынешнее состояние — твоя работа? — пропустил пущенную дейносом колкость мимо ушей Натан.

— Я бы так не сказала. Их нынешнее состояние сохранилось за ними еще с Аэна. Я точно не знаю, почему они стали такими послушными, но я уверена, что глаза тех, кто видел, как киберы гуськом заходили на борт, до сих пор не вернулись в нормальное положение.

"Это уж точно", — мысленно согласился с ИИ Дженсен. Если честно, то ему самому не верилось в то, что сейчас он стоит перед толпой обычно враждебно настроенных к органикам машин, а они, машины, даже не предпринимают попыток атаковать его. Они просто ходят, как настоящие живые мертвецы. Присмотревшись внимательнее, архивариус увидел кое-что странное: четверо, судя по торчащим из голов оранжевым трубкам с текущей по ним жижей, векторов — "безликих" неподвижно стояли около огромного стального ящика, внешне похожего на гроб.

— Вот только эти ребята, — указал он на замерших возле ящика векторов, — меня маленько напрягают. Они ведут себя не как все. Как думаешь, — Дженсен, обращаясь к Вите, сложил руки на груди, — могут ли они проявлять индивидуальность в подобном состоянии?

— Вряд ли, — скептически сказала Вита.

— А может их привлекает то, что лежит в ящике? Кстати, здоровяк, — теперь Дженсен смотрел в сторону Гарма, — мне так никто и не сказал, что лежит в том контейнере.

— Труп. — без эмоций в голосе произнес Гарм.

Дженсен подавился слюной. Это был не тот ответ, что он намеревался получить.

— Мило, — брезгливо скривила лицо Вита.

— Да ни хрена это не мило, — прохрипел Дженсен, откашлявшись. — Зейн уже совсем с катушек съехал, раз решил трупы на военном корабле катать? Или это приказ его отчима?

— Третье.

— Что "третье"?

— Приказ пришел свыше, — пояснила Вита, вновь обращая взгляд на окруженный векторами контейнер. — Кому-то до жути охота порыться в этом теле. Все ученые — психи.

— Что, малышня, страх за задницу схватил? С покойничком-то посидеть? — довольно осклабился Гарм, поблескивая глазами.

— Молчи уж, маньячина, — бросил ему Натан. — Слышал я от Аншеля, как ты этого покойничка уработал. Вся рота была в шоке от тебя и результата твоей работы.

— Подумаешь, горло перегрыз.

— А точнее, полностью извлек трахею с верхними дыхательными путями из тела покойника. — подытожила Вита.

— Я и говорю, подумаешь! Не хитрое дело, — дейнос поднялся со своей лежанки. — Роботы на исследовательских базах тоже кромсают векторов, и похлеще, чем я это делаю.

— Машина не способна так поступить с машиной, — вдруг сказала Вита, сложив руки за спиной. — В чем-то киберы и органики похожи: мы все имеем цели, предназначение, заботы. Единственное различие между нами — это неспособность машины самостоятельно причинить вред другой машине. Вы же, органики, убиваете и себе подобных, и не похожих на вас. А мы так не можем. И не хотим уметь.

Дженсен удивленно посмотрел на голограмму молодой женщины, являвщейся аватаром ИИ. Желание спросить ее по поводу ее высказывания — ее ли это собственное высказывание, как самостоятельной личности, или этот взгляд поддерживала при жизни госпожа Джарвис, — так и осталось на языке у архивариуса.

— Значит, тебе тоже нравится временами философствовать, как и Зейну? — Дженсен заметил на себе удивленный взгляд Виты. — На Аэне он толкал почти то же самое, что и ты сейчас, но только о разногласиях между народами. Мол, все мы одинаковые, просто оболочки разные.

— Зейн, хотя он и сопливый мальчишка, достаточно умен для своих лет, — снова подключился к разговору Гарм. — Он смотрит намного дальше и глубже всех политиков и начальников. Другой командир не потерпел бы на борту своего корабля такой разношерстной команды: дейносы, арктосы, сайлокианцы. Архивариусов тоже не потерпел бы.

— Вот нужно было тебе меня упомянуть! — рассердился Дженсен, на что Гарм просто глухо и довольно проурчал.

— Не обращай внимания, — махнула прозрачной рукой Вита, — он всегда такой. Особенно если не выспался.

— С вами выспишься, — пробурчал в ответ дейнос.

Решив мысленно вычеркнуть дейноса из находящихся в отсеке, Дженсен вернулся к созерцанию шатающихся по своей "клетке" векторам. Следя за ними, Дженсен почему-то сравнил их с обыкновенными лунатиками. Вызванный интерес к так называемому лунатизму машин заставил Дженсена обратиться к Вите.

— Вита, можешь включить свои сдерживающие программы на полную? — спросил он ИИ.

— Для меня это не проблема, но я хочу знать: зачем?

— Хочу проверить одну теорию.

Вита пожала плечами, мол, валяй, затем щелкнула пальцами и отрапортовала о полной готовности на случай взлома. Дженсен, приблизившись к стеклу вплотную, трижды постучал по нему и тут же положил руку на рукоять "Шила", но киберы продолжили свои бесцельные шатания по клетке. Дженсен, так и не удовлетворивший свой интерес, решил действовать иначе: он принялся стучать по стеклу, на мгновения прекращая постукивания и так же быстро возобновляя их. Таким образом, он настучал приветствие на языке Морзе. Векторы снова не проявили никакой реакции.

Гарм, наблюдавший за этим процессом из своего угла, тихо усмехнулся. Дженсен, чувствовавший себя идиотом из-за попыток установить контакт с оболваненными киберами, но также не желавший мириться с отсутствием результата, стукнул по стеклу в нескольких местах.

— Хорош долбить, а то проломишь, — снова усмехнулся Гарм.

Дженсен разочарованно вздохнул и уже направился обратно к своему стулу, но резкий оклик Виты заставил его остановиться. Архивариус отсутствующим взглядом посмотрел на фигурку ИИ, ожидая, что она скажет.

— Движется! Один идет сюда.

Не веря своим ушам, Дженсен подскочил к стеклу. Вита не соврала — в его сторону так же неторопливо, как и его собратья, двигался вектор модели "вега". Его красный визор, заменявший ему глаза, был поднят от пола и полностью сконцентрирован на терране.

— Ядрены пассатижи!

Натан уже был готов на всякий случай позвать Гарма, но этого ему не пришлось делать — дейнос уже стоял на ногах, а в его когтистых лапах был зажат дробовик. Этим временем вектор подошел вплотную к стеклу и, вместо того, чтобы тупо врезаться в него и, сделав шаг назад, уйти обратно, остановился, глядя прямо на Дженсена.

Поддавшись интересу, архивариус поднял руку и приложил ее к стеклу. Вектор с небольшим отставанием проделал то же движение, кладя свою руку с другой стороны стекла на руку Дженсена.

Дженсен позволил своей улыбке расползтись от уха до уха. Неужели он стал первым, черт возьми, терраном, которому удалось установить элементарный контакт с векторами? Без стрельбы, без пушек, просто по-человечески. Да если общественность с репортерами об этом прознает, то он станет настоящей знаменитостью, а может и послом между двумя народами. А может...

Тряхнув головой, Дженсен решил остановить хлынувший в его голову поток перспектив на будущее и попросил Виту сделать небольшую заметку об этом контакте в ее памяти. Так, на всякий случай.

* * *

Постепенно дурман от снотворного, вколотого Тайфусом, начал проходить, и Зейн уже потихоньку мог управлять пальцами на левой руке. Глаза, пока что продолжавшие находиться под действием анестетика, плохо различали то, что находилось перед ним. Однако, присмотревшись настолько, насколько позволяло еще совсем слабое зрение, капитан понял, что впереди и по бокам от его тела находилась темнота. Тревога, а также подоспевший следом за ней сильный страх перед неизвестностью заставили его задергаться. Результатом подобных телодвижений стал удар о металлическую стенку костяшкой пальца и мгновенно последовавший за ним приступ легкой, но ужасно неприятной боли.

— Господин Зейн, прошу вас успокоиться, вы находитесь на обследовании вашей нервной системы, а из-за всплеска гормона ярости я не могу констатировать показания приборов, поэтому...

Винсент не стал что-либо говорить, да и не сильно ему это хотелось сейчас разговаривать. Пускай Тайфус болтает сколько хочет, пусть он назовет хоть десяток медицинских труднопроизносимых терминов, об которые простой человек сломает свой язык, пусть делает что хочет — Зейна это уже не интересовало. Он просто мысленно радовался тому, что он лежит в одном из агрегатов друга-арктоса, а не находится в темноте наедине с уродливой человекообразной тварью, что он видел в зеркале. Проклятье, ну зачем он это вспомнил? Мысли и образы того дня рекой хлынули в его мозг: везде огонь, дым, смрад от горящих трупов, страх за подругу, полный отчаяния вопль и отвратительное чувство того, что тебя все покинули в этом проклятом аду, что ты совершенно один. И следом за этим чувством скользкий и глухой голос из темноты: "Ты сейчас теряешь себя".

Винсент раздраженно закряхтел. Вспоминать всего этого ужасно не хотелось, а требовать еще одну дозу транквилизатора у Тайфуса бесполезно — больше положенного Тайфус никогда и никому не давал во избежание несчастных случаев. К примеру, смерти на операционном столе.

Опять смерть. Почему его так тянет в последнее время на эти мысли? Будто кто-то в самом деле собрался помирать! А может все дело в его работе?

Контактер. Оруженосец. Гнев. Какие-то мрачноватые у него прозвища. Хотя кто ему их дал? Такие же мрачные личности вроде Маски и этого парня-псионика в маске. А может, они правы? Ведь почти каждое задание капитана связано с самым темным явлениям этой Вселенной — смертью. Почти ни одной миссии не проходило без того, чтобы Зейн кого-нибудь не пристрелил или не перерезал глотку. И, спрашивается, чего он так яростно ненавидит того же паренька и Маску, когда сам ничем не отличается от них? Такой же убийца с запачканными по локоть руками. Никаких отличий. Хотя нет, почему никаких? Он же убивает самых отъявленных ублюдков в пространстве Единых Рас, которые без зазрения совести пачками убивают мирных граждан. Так почему он должен ставить себя в один ряд с такими, как, например, Рагот Кайра, которому просто посчастливилось получить в морду электрический патрон, а не боевой? Знал бы тогда Зейн, что этот подлец делал с Тессой, он бы не побрезговал подойти поближе и всадить тому в рожу всю пистолетную обойму, чтобы ни один судмедэксперт потом не опознал. И все же, что-то странное с ним происходит. День ото дня он становится все более суровым. Жестоким.

Зейн тряхнул головой. И чего это ему вздумалось мыслить в полубессознательном состоянии на такие темные темы? Почему бы вместо этих ненужных мыслей взять и порадоваться тому, что в ходе этой атаки террористов никто из близких ему людей не погиб? Просто взять и порадоваться...

Внезапно у Зейна появилось чувство, будто он куда-то едет. Глянув туда, где находились его ноги, он увидел слабый проблеск света, который с каждой секундой разгорался все сильнее. Ясно, Тайфус, наконец, закончил обследование.

Вскоре свет заполнил собой все пространство вокруг капитана. Щурясь от столь непривычного после наркоза явления, Зейн осмотрел кабинет: рядом с выходом стоит старый платяной шкаф терранской работы, перед шкафом находится рабочий стол Тайфуса, как обычно заваленный стопками бумаг в разноцветных файлах, а в противоположном углу кабинета видна дверь, ведущая в медблок. Поначалу Зейн и не заметил, что вместо самих предметов он видел только их размытые очертания, но когда его еще туманный разум осознал это, его владелец тут же обратился к Тайфусу.

— Тайфус, у меня что-то с глазами, — простонал Винсент.

— А, — протянул склонившийся над ним с зажатым в руке фонариком Тайфус, — это побочный эффект транквилизатора, который был рассчитан на арктосов. И это была вообще двойная его доза. Но ничего страшного, сейчас все пройдет.

Зейн зашипел, почувствовав болезненный укол в правое плечо.

— Ну вот, — довольно произнес арктос, — теперь тебе должно стать лучше. Улучшения есть? Или мне вторую дозу тебе вколоть?

— Постой ты со своими иголками. Дай освоиться.

Зейн поднял руку, сжал в кулак, помахал перед глазами. Рука двигалась медленно и неточно, что говорило о нарушении координации движений вследствие введенного транквилизатора, остатки которого все еще плавали в его крови. Однако улучшения все же имелись. Теперь он мог хотя бы рассмотреть лицо Тайфуса.

— Да, мне лучше, — констатировал Винсент, протирая глаза кулаком.

— Капитан, торопиться некуда, так что полежи пока, дай организму активироваться на полную. А то еще грохнешься ненароком, — посоветовал ему Тайфус, отойдя к своему столу и спрятав заранее приготовленный шприц в верхний ящик. — После транквилизатора для арктосов с координацией, обычно, дела обстоят не совсем гладко. Это я по себе знаю. Довелось мне после одной операции в молодости вскочить со стола и влететь головой прямо в стену. Было больно.

— Нет, сейчас я себя уже нормально чувствую. Смотри. — Зейн ловко спрыгнул с языка барокамеры и сделал несколько вполне уверенных шагов, при этом ни разу не оступившись. — Видишь? Я в порядке.

Тайфус как-то странно, наверно, с завистью, посмотрел на Зейна, затем встал из-за стола, подошел поближе и совершенно внезапно направил свой кулак в лицо Зейну. Винсент, сам не ожидавший такого от друга, еле успел поставить блок, избегая удара.

— Ты какого дьявола делаешь, Тай?

— Проверял твои рефлексы, — спокойно, будто все было в порядке вещей, ответил Тайфус, после чего опять занял место за столом. — Хочу сказать, ты быстро оправился после двойной дозы транквилизатора.

— И ради этого ты собирался разбить мне лицо в кровь?

— Порой, такой метод намного действеннее стандартных постукиваний молотком по коленям. Видите, как быстро вы среагировали? А теперь одевайтесь, не весь день в палатной одежде ходить. Форма там, — ткнул пальцем Тайфус на платяной шкаф около стены.

Одеваясь, Винсент мысленно поблагодарил бога за то, что в руках арктоса в данный момент не оказалось только что упомянутого молотка. Закончив с одеждой, он подошел к раковине, открыл кран с водой и сделал несколько жадных глотков, стараясь утолить чудовищную жажду. Вода была прохладной и такой приятной.

— Интересно, — проговорил Винсент, устраиваясь на еще одном стуле рядом со столом врача, — как же тебя не вышвырнули из больницы святого Гавриила за такие садистские методы проверки рефлексов.

— Там я их не применял, — просто ответил Тайфус, но заметив на лице Зейна удивленное выражение, решил дать пояснения. — Я был уверен, что с вашей, кхм, как бы помягче выразиться, приобретенной мутацией вы сможете уклониться от удара. А я ничего не делаю, если не уверен в конечном результате. — Тайфус вытащил из стола старенький блокнот с ручкой и принялся что-то в нем писать, попутно с этим продолжая говорить. — Вы — действительно интересный терран, капитан, и я не устаю это повторять, потому что каждый раз, как вы попадаете в мой кабинет, я обязательно узнаю что-нибудь новое, что связано с вашей… мутацией.

— И все это ты записываешь в блокнот?

— Конечно! — кивнул рогатой головой арктос. — Например, сегодня я узнал, что вы практически не подвержены воздействию арктосских транквилизаторов. Обычно терраны, которым вкалывают препараты, разработанные учеными моего народа, засыпают на весьма продолжительный срок. А с вами такого не случилось. Мало того, вы проснулись всего спустя тридцать минут после введения транквилизатора, и потому я больше чем уверен, что все дело в вашей приобретенной способности.

— Мне это понятно, но зачем ты ввел мне арктосские препараты? — нетерпеливо оборвал речь арктоса Зейн.

— Дело в том, что терранские транквилизаторы давно закончились...

— А почему мне об этом не сказал?

— Я решил, что ничего страшного из-за того, что будут использоваться лекарства моего народа, не случится. И, кстати, не случилось. Однако, — арктос приставил руку ко лбу, — хочу довести до вашего сведения, что использование лекарств, рассчитанных на арктосов, должно пойти вам на пользу.

— О чем ты? — спросил его Зейн, не совсем понявший последней фразы Тайфуса.

Тайфус подпер рогатую голову, и с нескрываемым любопытством поинтересовался:

— Капитан, как часто вы использовали свою силу?

Зейн откинулся на спинку своего стула. Мысленно прокрутив события последних дней, проведенных на Аэне, капитан пришел к весьма интересному ответу.

— Знаешь, — сказал он, — по-моему, я не провел ни минуты без использования силы все эти дни.

— Ну, тогда все ясно, — произнес Тайфус таким тоном, будто он знал все с самого начала.

— А вот мне пока ничего не ясно, и я очень надеюсь, что ты мне все объяснишь.

— А вы уверены, что хотите знать?

— Тайфус, давай на чистую воду!

— Смотрите, я вас предупредил, — арктос с серьезным выражением лица направил не менее серьезный взгляд на сидящего перед ним капитана. — Вы хотя бы косвенно знаете, как работает псионика сайлокианцев?

— Постой, а при чем...

— Ответ. — потребовал Тайфус.

— Косвенно, знаю.

— А вы знаете, что происходит с телом сайлокианца, когда он запускает свой псионический потенциал в дело? А происходит следующее, — начал он, так и не дождавшись ответа Зейна. — Перед использованием псионики сайлокианцы посылают сигнал из мозга в риволу, — особую опухоль, что существует в голове каждого из них. Сама по себе псионика — смертоносная сила, и сейджен ее прямое проявление. Но без риволы сейджен не работает. Так вот, ривола является как своеобразным пусковым механизмом самой псионики, так и ее отдачегасителем. То есть, если сайлокианец использует псионику, например, заставляет действовать свое тело на пределе его возможностей, ривола равномерно распределяет силу по всему организму и гасит ее отрицательные эффекты, одним из которых является серьезное повреждение всех систем организма через нервную систему. Но простым сайлокианцам это не грозит. Подобная смерть от своей силы грозит детям, рожденных от террано-сайлокианского брака. Со временем их ривола перестает работать, и если они используют псионику в этот период, то они могут умереть, ибо мощности риволы не хватит на то, чтобы погасить отдачу. После сегодняшнего спектрального анализа вашего тела я пришел к выводу, что ваша ситуация очень походит на случай с террано-сайлокианкими гибридами.

— Объясни, — попросил его Винсент.

— Вследствие частого использования вашей силы, а точнее, ее безостановочного использования, все клетки вашего организма серьезно пострадали. Я не знаю, почему ваша сила рвется из-под контроля, но если вы продолжите ее использовать, то это может плохо кончиться. Совсем как с этими детьми.

"Ты теряешь самого себя!", — вспомнились Зейну слова уродливой твари из зеркала.

— Вам плохо? — встрепенулся Тайфус, стоило ему заметить побледневшее лицо Винсента.

— Я в норме, — отмахнулся Зейн, хотя он чувствовал, как по спине пробежал холодный пот. — Значит, из-за этой силы я могу...

— Так точно.

Зейн опустил руки с колен. Хотя он и выглядел в такой позе совершенно спокойным, но его душа буквально рвалась на части от подобной мысли. Вот значит каким интересным даром наградила его эта проклятая статуя с Гарды. Вот почему прошлый обладатель этой силы, эс'кейлу'нари из видений, так просто сдался смерти, пришедшей за ним в виде смертоносных потоков энергии, направленной с кораблей талик'саранов. Он сдался потому, что смерть его в скором времени по-любому прибрала бы к рукам, и не важно, каким образом.

— Ладно, Тайфус, забудем обо мне, — Винсент сделал до того простое лицо, будто его собственная смерть его совершенно не беспокоила. — Как там Тесса? Все еще спит?

— Я бы так не сказал. Она один раз проснулась, спросила, в порядке ли вы. Да, ее здоровье ее саму абсолютно не волнует, и она всегда хочет знать, что с остальными. Альтруистка. — С ухмылкой произнес Тайфус.

— Да, без этого Тесса не Тесса. — добродушно засмеялся Винсент. — Не против, если я навещу ее? — спросил Зейн, поднявшись со стула и сделав пару шагов в сторону палаты.

— Если хотите ее увидеть, можете пройти к ней. Сегодня я добрый.

"К ходячим покойничкам-то?", — мысленно произнес Зейн.

— Тай, — сказал он вслух, — только не говори ей о… побочном эффекте. И остальным тоже.

— Слово арктоса — кремень, — произнес Тайфус, и Зейн исчез за дверью медблока.

Двигаясь по залитому белым и таким холодным светом коридору жилой палубы, капитан невольно погрузился в раздумья, касающиеся его нынешнего состояния. Если не прекратить использование его силы, то в итоге его ждет смерть. Зейн усмехнулся. Нет, усмешка была адресована не смерти, а его силе и словам Тайфуса, произнесенных относительно ее. Как, черт возьми, можно прекратить использовать эту силу, если она активируется сама по себе, а ее владелец не имеет над ней контроля? Ведь любую силу, кроме сил черных дыр, в этой Вселенной можно обуздать и взять под контроль. Терраформирование планет, искусственная выработка антивещества для аннигиляционных бомб, даже псионика — это все силы Вселенной, которыми разумные существа крутят, как хотят. Они используют составляющие Вселенной в своих целях. И разве не существует чего-то, что способно подчинить эту силу его воле? А если и нет, то гибель одного террана, пусть и не совсем обычного — небольшая потеря для Галактики.

Лязг металла заставил Зейна отвлечься от раздумий. Сначала Винсент подумал на разболтавшийся болт, по вине которого участок вентиляционной шахты провис. Прислушавшись, он понял, что источником странного шума оказалась пытающаяся закрыться автоматическая дверь, бестолково бьющаяся о лежащую в пазе туфлю. Только сейчас Зейн понял, что он пришел к каюте Тессы. Прикоснувшись ладонью к сенсорной панели, он заставил дверь отъехать в сторону, и только потом вытащил несчастную туфлю из паза и позволил двери закрыться.

Внутри каюты было достаточно темно, и дело было не в перегоревшей проводке или нехватке энергии — стекла иллюминаторов на время ночи всегда затемнялись специальной нанопленкой, работающей эдакой симуляцией прихода ночи, постоянно царившей в космосе. Однако, в сумеречной тьме были хорошо видны очертания мебели: платяной шкафчик, небольшой раскладной стол, на котором лежали всевозможные женские принадлежности. Пол был покрыт старинным персидским ковром. На расположенной рядом со стеной кровати крепким сном спала сайлокианка. Напрягая зрение, Зейн обнаружил, что девушка была одета в простое спальное платье с высоким воротником. Невольно засмотревшись на кажущуюся такой хрупкой в этом платье фигурку девушки, Зейн поймал себя на мысли, что он вновь сравнил ее с ангелом, совершенно случайно забредшего в эту жестокую Галактику.

Подойдя к кровати вплотную, терран принялся изучать лицо спящей девушки. Ее глаза улыбались, а носик и губы были скрыты от его глаз мягкими прядями ее волос, что смотрелось весьма кокетливо, будто девушка во сне играла с ним. Он легонько провел рукой по ее лицу, убирая с него светлые пряди. Под одной из них он обнаружил ее маленький кулачок, инстинктивно сжимавший кулон-ключ. Неужели она волнуется даже во сне? Или не волнуется. Может, все дело в ее привычке — держать руку на кулоне?

Она резко вздрогнула, и кулачок с находящимся внутри него кулоном сжался еще сильнее. Понимая, что она чего-то сильно боится во сне, Винсент нежно погладил ее по голове, надеясь на то, что простое прикосновение отгонит ее страхи. Девушка, почувствовавшая прикосновение его пальцев, перестала дрожать, а ее дыхание вновь стало ровным. Внезапно дыхание сайлокианки стало еле уловимым, и спустя мгновение она открыла все еще сонные, но такие красивые в царившем здесь полумраке глаза.

— Винсент… — произнесла она ни то сонным, ни то болезненно слабым голосом.

— Я здесь, — тут же отозвался он, вкладывая указательный палец в ее раскрытую ладонь, позволяя ей ухватиться, что она и сделала.

— Что ты тут делаешь?

— Решил зайти, проведать тебя, а то кроме Тайфуса к тебе, наверно, никто не заглядывал.

— Хитоми была… Вита… Аншель...

— Большая, однако, компания. Это хорошо, — улыбнулся ей Зейн, не совсем уверенный, что она увидела его улыбку. Нет, не увидела. Даже взглядом не повела. — Как ты себя чувствуешь? — решил поинтересоваться он.

Тесса устремила взгляд в потолок.

— Хорошо...

— Не слышу уверенности в твоем голосе.

— Правда, — она, наконец, посмотрела на него. — Я, правда, чувствую себя хорошо. Да и рана на руке, кажется, затянулась.

— Дай-ка посмотрю.

Винсент осторожно взял ее за руку и поднес пораженную кисть к слабому свету, пробивающемуся через нанопокрытие стекла. Рана зарубцевалась, да и гноя не было видно.

— Как ты ее получила? И как ты вообще попала в ту библиотеку? — спросил ее капитан.

— Не помню, как именно, — все так же тихо отозвалась Тесса. — Кажется, это был кусок обрушившейся конструкции. Или тетрасплавовый прут… Не помню.

— Ладно, закрыли эту тему. Тебе отдых нужен. Кстати, хоть я и не врач, но могу тебя заверить, что с твоей рукой все хорошо, — сказал он, возвращая руку девушки в исходное положение.

— А куда мы летим? — спросила его сайлокианка, наблюдая за тем, как за стеклом на огромной скорости проносятся звезды.

— К тебе домой, на Саю. — сообщил ей Зейн. — Думаю, родная среда поможет тебе поскорее восстановить силы и встать на ноги.

Девушка не ответила. Ее взгляд, заметно опустевший, теперь был обращен на стену.

— Хочешь спать?

— Не хочу! Я не хочу спать! — в ее голосе появилась легкая дрожь.

— Это из-за кошмаров?

Тесса, опираясь на раненую руку и совершенно не обращая внимания на ноющую боль в ней, привстала с кровати. Теперь она неотрывно смотрела на Зейна.

— На Аэне, в той библиотеке, мы трое были не одни, — заговорила она пугающе спокойным голосом. — Там был еще четвертый, кто-то очень опасный. Он видел нас, но ни ты, ни тот человек в маске его не видели. А я видела… Мне страшно.

Зейн заметил блеснувшие в ее глазах слезы. Подвинувшись поближе, он нежно обнял ее и прижал к себе. Только сейчас, сжимая ее в объятьях, Зейн видел, насколько маленькой, слабой и хрупкой, как фарфоровая кукла, была эта девушка перед всей этой Галактикой. Но, тем не менее, она была самым большим кусочком в его сердце, а вся остальная Галактика помещалась в ничтожную песчинку.

— Не бойся, — сказал он ей, — я никому не позволю навредить тебе. Я защищу тебя, Тесса...

"Даже ценой своей жизни"...

* * *

Каменная дверь с громким скрежетом растворились перед стоявшей возле них фигурой, пропуская ее в скрытое сразу за ними помещение. Ван, именно им и оказался посетитель скрытой комнаты, прошел внутрь и, дернув за старинный рычаг с обратной стороны двери, заставил ее захлопнуться.

Глава организации по старой привычке осмотрел комнату, небольшое убежище от других членов А.В.Е.Л.Я., этакий зал для медитаций, доставшейся ему после смерти Маски. Комната была достаточно просторной, но пустой. Единственное, что заполняло царившую в ней пустоту, был небольшой искусственный водопад с невероятно вкусной природной водой, которой сам Ван был не против утолить нахлынувшую на него жажду во время долгих часов раздумий по поводу той или иной операции, которые он проводил тут. Почему ему не сиделось в своем кабинете? Все просто: в него в любой момент мог кто-нибудь войти и отвлечь его от формирования плана.

Ван снял с себя пиджак с рубашкой и сел на пол перед источником. Он полюбил здешнюю прохладу еще с тех пор, как Маска после четырех лет с начала их знакомства показал ему эту комнату. Еще молодой сайлокианец-полукровка с замиранием души осматривал эту белую, будто сделанную из хрусталя высшей пробы, комнату и находящийся в ней водопадик с плавающими тогда в нем рыбами. Не менее водопада его заинтересовала небольшая каменная плита со странными символами, изображенными на ней, что и по сей день лежит здесь. "Что, Ван, интересная плита, правда?", — спросил его тогда Маска, после чего добавил. "— А знаешь ли ты, что тут написано?". Естественно, Ван не имел ни малейшего понятия о смысле странных письмен и расположенных рядом с ними двойных кружков, квадратов, полосок и прочих непонятных глифов. Маска решил не открывать ему смысла сразу и потому порекомендовал заняться изучением записей Первопришедших, хранившихся в библиотеке. Как он сказал, для того, чтобы Ван смог самостоятельно вникнуть в смысл их общей миссии.

Теперь новая глава организации знал об этих записях, как и об его собственной миссии, абсолютно все. Оставалось только правильно воплотить эти знания в реальность. И первым пунктом была Королева.

Волна обиды на самого себя накрыла Вана. В тот день, когда Найфпоинт был почти разрушен, Королева была в его руках. Однако почему самым рациональным на тот момент решением ему показалась идея отдать ее в руки Гнева? Он и сам смог бы защитить ее от любой угрозы, притом намного эффективнее, чем Гнев. Но, забери он тогда ее с собой и очнись она в неизвестном месте, к примеру, на базе А.В.Е.Л.Я., она бы не поняла. Плюс ко всему, узнавший о ее исчезновении Гнев мог стать новообретенным врагом для организации, и, в частности, для самого Вана. И не простым врагом, какими являлись силы Магистрата, разные преступные синдикаты и регулярная армия Единых Рас, а врагом совершенным, равным для него и превосходящим по силе других членов А.В.Е.Л.Я. А этого Ван никак не мог допустить. Если он хочет увидеть, а правильнее сказать, подарить светлое будущее своим воспитанникам, то он должен оставить Королеву рядом с Гневом, как и говорил в своем пророчестве Маска.

И все, как говорится, было бы хорошо, если бы не одно внезапно появившееся на горизонте "но".

Ван посмотрел на лежащую в метре от него плиту. Каменные рисунки, выдолбленные сразу под словами, слабо подсвечивались мягким желтым светом, идущим изнутри глыбы. Странное свойство для камня, если бы этот камень не являлся на самом деле древней машиной, основанной по той же технологии, что и эс'кейлу'нарийские статуи-ретрансляторы, о которых Ван был хорошо информирован. Всего рисунков на камне было семь, и только пять из них слабо полыхали желтым светом. Однако Ван был готов поспорить с кем и на что угодно, что старая машина ошибалась, и рисунки, что сейчас был неактивны, должны были светиться подобно другим. Один, по крайней мере, вот уже тридцать лет как должен...

Краем уха он услышал, как тайная дверь заскрежетала, отпираясь перед нежданным посетителем. Удивляясь тому факту, что кто-то узнал об этом тихом местечке, Ван услышал легкие шаги, которые он не мог спутать ни с чьими другими.

— И давно ты знаешь об этой комнате, Линна? — спросил он, не оборачиваясь.

Огневолосая ничего не ответила. Впрочем, это было неудивительно, ведь никто раньше не видел исчерченной тонкими и толстыми линиями многолетних шрамов спины Вана. Никто, кроме Лазентенна, у которого Ван проходил обследования.

— Удивлена тем, что ты сейчас видишь? — Ван быстро накинул на тело рубашку. — А удивляться тут нечему, — сказал он скорее себе, чем стоявшей позади него девушке. — Наша профессия опасна и трудна. Поживи с мое, и возможно, заработаешь себе парочку таких же. Но не очень серьезных, а то на твоей красивой спинке живого места не останется.

— Ван! — вдруг вспыхнула обычно спокойная и рассудительная Линна. — Я сейчас не в том настроении, чтобы слушать твои шутки.

— Ты из-за Дакилла злишься? — попробовал угадать причину вспышки гнева у своей воспитанницы Ван.

— И как же ты догадался?

— Время, Йори, оно много чего может дать и многое способно забрать, — принялся философствовать Ван, однако данный процесс работы его мозгов не сильно впечатлил девушку. — Пойми, я тоже скорблю по Дакиллу, но уже ничего не исправить. Он мертв.

— Можно сесть? — ненавязчиво спросила она, тем самым вызывая на лице Вана едва уловимую улыбку.

Вот всегда она так — сначала спрашивает, а потом делает. Хотя сам Ван никогда ничего не запрещал ей даже в ее детские годы, когда в один из осенних вечеров она, Ниро и Максим в три голоса выпрашивали у него мороженое после того, как испортили дорогостоящую аппаратуру Лазентенна во время игры.

— Я разве запрещал? — спросил он.

Линна устроилась рядом с ним.

— Почему все так устроено? За что они нас так ненавидят? — Линна поджала колени, обняла их руками и положила на них голову, отслеживая взглядом васильковых глаз падение воды.

— Возможно за то, что не понимают всей серьезности сложившейся ситуации, ведь никто, кроме Гнева, Королевы и еще нескольких членов экипажа, не знает правды о происшествии в Арракисе. — Ван усмехнулся. — Знаешь, как они назвали этот инцидент?

— Арракисская мясорубка. Об этом знают все.

— Вот-вот. Хотя о правде, которая была прикрыта этой милой байкой, не знает никто. А это уже поэзия.

— Поэзия? — на этот раз настал черед Линны удивляться над его словами. Недолго думая, она решила оставить раздумья над этим изречением Вана на потом. — Временами ты так странно разговариваешь, что без переводчика не разберешься.

— А ведь Гнев поступил очень мудро, раз не раскрыл правду о талик'саранах. — Ван, кажется, не слышал слов своей воспитанницы. — Раскрой он тайну их существования, то сейчас он мог оказаться в приюте для душевно больных. Но, если бы командование Федерации поверило ему и занесло его показания в архив, то рано или поздно его слова просочились бы в прессу, и тогда пространство Единых Рас захлестнула волна паники и анархии, как это обычно бывает.

— Ван, — позвала его Линна, и на этот раз он обратил на нее свое внимание, — я давно хотела спросить тебя: как мы будем сражаться с Немезидой, если она прорвется сюда?

— Для начала нам нужно соорудить мост между векторами и остальными народами, а для этого нам нужна Королева...

— Тогда почему ты не забрал ее с собой?

— Рядом оказался Гнев, он бы не позволил мне ее забрать. Да и сил у меня к тому моменту осталось только на то, чтобы удержать его на расстоянии от себя. Понимаешь, Линна, судьба распорядилась так, что Гнев и Королева находятся в одном корыте, и один без другого может наделать глупостей. К примеру, Гнев никогда не стал бы работать с нами. Поэтому я хочу встретиться с Королевой лично, желательно, подальше от Гнева, и поговорить с ней о будущем, которое мы сможем создать с ее помощью.

Ван отыскал взглядом глаза девушки, которые та всеми силами старалась прятать от него, в чем ей помогали длинные пряди волос по бокам ее головы. В них он смог разглядеть слезы, готовые сорваться с ресниц и упасть маленькими каплями на ее кофту. Эх, прав был Максим в том, что Йори за пару лет работы с детишками, проживающими на базе организации, стала слишком мягкой и ранимой. Всего пару дней назад ей пришлось застрелить безоружных людей, и теперь она ненавидит себя за это. К тому же смерть Дакилла только подливает масла в очаг ее чувств. В конце концов, она девушка, а не сидящий напротив Ван Сандати, чей разум и душа холодны подобно снегу. Но и он не лишен чувств.

Ван придвинулся поближе и осторожным движением кибер-конечности в перчатке с изображением шести крыльев отодвинул прядь волос с лица девушки. Не дожидаясь, пока та посмотрит на него вопрошающим взглядом васильковых глаз, Предвестник обнял ее механической рукой. Он почувствовал, как затылок его умницы Йори прижался к стальной пластине, связывающей руку Предвестника с телом, и следом за этим он услышал тихий вздох девушки, сильно жалеющей, что не способна чувствовать простое человеческое тепло.

— Мне кажется, что я совершил глупость, разрешив тебе отправиться вместе со мной и парнями на эту миссию, — сказал Ван.

— Без меня бы вы не справились.

— Твоя правда, Йори, без тебя нам туго пришлось. Но это была последняя миссия, в которой ты приняла участие. Отныне твоей задачей будет создание будущего нашей организации.

— И каким же оно будет, это будущее? — спросила Линна.

— Догадайся сама.

Хоть Ван и не видел ее лица, но интуиция подсказывала ему, что сейчас девушка улыбалась, а значит, она была уверена, что будущее будет прекрасным. Что ж, Линна, он не станет разрушать твои мечты, ведь это не его стезя. Разрушать мечты была стезя того, кто носил в себе силу, знак которой находится рядом со знаком Гнева. Тот, чей знак сейчас не горит. Тот, кто давно умер.

* * *

Долгие три дня, проведенные в пространстве конвертации, подошли к концу в тот момент, когда "Персифаль" вынырнул из бесконечного круговорота звезд где-то на задворках звездной системы Суалоцин, и, запустив субсветовые двигатели, направился к горящей далеко впереди звезде.

Винсент, который стоял сейчас на мостике рядом с сидящим в кресле пилота Николаем, рассматривал в огромное фронтальное стекло пространство перед кораблем. При первом взгляде на Суалоцин неопытный в космических полетах человек мог сказать, что данная звездная система абсолютно пуста, и что делать тут нечего. Более опытный космический летчик сказал бы, что планеты расположены слишком далеко от центральной звезды или же находятся прямо за ней. Но в итоге и тот, и другой оказались бы в пролете или даже высмеяны членами своей команды, но только в тайне от них самих. Фишка данной звездной системы была в том, что все планеты, что входили в нее, находились на достаточно близком расстоянии от местного светила. Посему имели довольно-таки теплый климат. Но самая главная планета, Сая, по-другому именуемая Жемчужиной Суалоцина, находилась на благоприятном расстоянии от солнца для того, чтобы на ней могла зародиться жизнь. Что в конечном итоге и произошло. Сайлокианцы, самая древняя разумная раса после эс'кейлу'нари и талик'саранов, быстро достигли необходимого уровня знаний для полетов в космос благодаря оставленным эс'кейлу'нари Саркофагам — гигантским строениям бункерного типа, внутри которых хранились артефакты, содержащие в себе знания исчезнувшего народа. Вскоре сайлокианцы расселились по другим планетам своей солнечной системы, и только после этого начали организовывать экспедиции по исследованию дальних систем.

— Николай, я засекла впереди крупное скопление сайлокианских кораблей. Отправь им сообщение о том, кто на борту, — порекомендовала пилоту Вита.

Николай, и без помощи ИИ понимавший это, хотел было что-то сказать той, но стоявшая рядом Хитоми, беспокоящаяся за его здоровье и потому почти весь период прыжка проведшая рядом с ним, одарила пилота мягкой улыбкой, в которой она призывала воздержаться от словесной перепалки с ИИ. Николай, внимающий ее молчаливому совету, просто включил связь и надиктовал номер, принадлежность и название корабля, а так же причину их появления в этой системе. Буквально через минуту пришло обратное сообщение с разрешением на посадку.

Винсент мог только подивиться тому, какое влияние по всему пространству Единых Рас имела фамилия Вериг'хан. Совершенно случайно он задумался над тем, кем же был отец Тессы, но тут же вспомнил о его принадлежности к Магистрату в должности главного магистра, а дальше все само встало на свои места. Сириус как-то рассказывал ему, что главный магистр является своего рода вторым правителем сайлокианского сектора на пару с самим президентом, мол, таким образом, объединяя силу Магистрата с силой государственной под одним флагом, "стадом" проще управлять. Не самая красивая метафора для собственного народа, но что делать, Сириус был таким.

Впереди стали видны размытые очертания космического флота Саи, плотным кольцом опоясывающего планету — еще одна необходимость, вошедшая в обиход этого народа, начиная с эпохи исследовательских полетов. Когда сайлокианские исследователи отыскали арктосов, они быстро договорились с ними о взаимопомощи и таким образом вошли в контакт. Под присмотром сайлокианцев арктосы начали быстро развиваться, и спустя пятьсот лет после первого контакта киноиды начали отправлять в космос корабли, что по нынешним стандартам кроме как хламом назвать было нельзя. Однако и на этих хламинах имелись установки для конвертации пространства, а так же плохонькие рельсотроны и ядерные боеголовки. Испугавшись, что господа киноиды могут пойти войной на них, сайлокианцы выставили вокруг своей родины примерно четвертую часть своего флота, а вокруг остальных планет в Суалоцине, находившихся в большой опасности при ядерном обстреле, были выставлены сторожевые флотилии из кораблей Магистрата. Всю остальную космическую силу было решено распределить по стратегически важным мирам сектора. "Если кто и способен пробить этот планетарный щит, так это корабли Магистрата", — любил шутить на эту тему Сириус.

В следующий момент, наверно, вся команда корабля припала к стеклам иллюминаторов, стараясь увидеть, возможно, первый и последний раз в жизни, чудо сайлокианской инженерной мысли, коим был дредноут класса "Гиперион". Титан космических баталий, внезапно вынырнувший из-за Пифона, самого дальнего спутника Саи, на малой скорости полетел следом за ничтожным по сравнению с собой фрегатом, будто бы позволяя находившимся на его борту терранам как следует разглядеть себя.

"Элита охранной флотилии Саи", — произнес про себя Винсент, не находя в себе сил сказать это вслух. Формой корпуса дредноут походил на земную акулу, однако хвост машины был оснащен не плавником, а десятком вспомогательных маневровых двигателей. Но, несмотря на всю грациозность этой машины, она так же могла похвастаться впечатляющим арсеналом, в число которого входили две батареи сверхтяжелых орудий и около шести батарей стандартных тяжелых орудийных установок. Помимо этого вооружения на самом корпусе можно было разглядеть десять торпедных аппаратов, предназначенных не только для ведения торпедного огня, но и для запуска аннигиляционных бомб. Мысленно прикинув полную огневую мощь этой машины, Винсент пришел к выводу, что огневого потенциала могло хватить на то, чтобы со спокойной совестью разнести Луну в космическую пыль.

— О, Т'хала! — громкий возглас появившейся на мостике Тессы заставил Зейна отвлечься от раздумий касательно космического великана и полностью сконцентрировать свое внимание на легкой фигурке девушки.

Она, с не меньшим изумлением во взгляде, чем у него самого, припала к дальнему концу смотрового стекла и постаралась увидеть хотя бы хвост только что появившегося корабля. Но, несмотря на проблематичность со скрытностью из-за своих габаритов, корабль уже успел скрыться из поля видимости. Бросив попытки, сайлокианка с взволнованным лицом обратилась к находившимся на мостике с единственным вопросом:

— Это был дредноут?

— Так точно, — отозвалась Хитоми, буквально на секунду глянув на подругу, снова вернулась к изучению орбиты планеты, кишащей кораблями. — Настоящее чудище. Если честно, то я уже и забыла о существовании таких огромных кораблей.

— Я тоже, — голос беловолосой источал неподдельную радость. Без всяких сомнений, она была рада вернуться домой, как и любой другой, кто покинул свой дом.

В памяти Винсента всплыли воспоминания двухлетней давности. Сразу после похорон Сириуса он решил выполнить обещание, данное Тессе во время их путешествия по заснеженным равнинам Аксиоса. Спустя пять дней они прибыли на орбиту Саи, однако лицо девушки было не узнать — будто вся ее радость вышла из ее сердца и души, оставив внутри только боль и жалость по отношению к людям, которых она может больше никогда не увидеть. Такой она запомнилась капитану два года назад. Но сейчас перед ним стояла совершенно другая девушка. Она улыбалась, и от этой улыбки ему становилось спокойнее на душе.

— Т'хала, посмотрите туда! — воскликнула Тесса, указывая тонким пальчиком на огромное пятно света на поверхности планеты. — Там, рядом с океаном, находится Гансен, столица планеты и всей Меритократии. Насколько я помню, в прошлый раз вам не позволили приземлиться, — с ноткой печали произнесла она, чтобы потом радость снова могла расцвести на ее лице, подобно тюльпанам. — Но ничего страшного. На этот раз я обещаю, что вы увидите Гансен своими глазами, почувствуете запах моря и легкий ветерок на его берегу. Может, вы все даже сможете посетить здание Магистрата...

— Тесса, умерь свой пыл. Если все расскажешь сейчас, то потом никому на город и взглянуть не захочется, — посоветовал ей Николай.

— Прости, пожалуйста, но сейчас я просто не могу сдерживать себя! Я неимоверно рада тому, что вы попали как раз во время новогодних праздников, а значит сможете увидеть город во сто крат краше, чем он есть на самом деле. — Пытаясь хоть чуточку унять дрожащее от радости и волнения сердце в груди, девушка обхватила свои плечи руками и принялась легко пританцовывать на месте, совершая плавные движения телом. — Как жаль, что у меня нет крыльев.

— Тебе не нужны крылья, ты и без них неотличима от ангела, — чуть не сорвалось с языка Зейна, но он вовремя удержал себя от этих слов. Хотя зачем? Тессе было бы приятно.

— Ребята, готовьтесь к тряске, — сообщил Николай, щелкнув парой рычажков, — входим в атмосферу планеты.

Корабль медленно, но верно направил свой нос к поверхности планеты и, подобно камнем летящему к земле орлу, устремился в атмосферу Саи, ловко лавируя между превосходящими его по размерам кораблями охранной флотилии. Преодолев верхние слои атмосферы, машина мягко вошла в только что набежавшие белые и такие пушистые облака. Прорвавшись сквозь пушистую завесу, "Персифаль" выпрямил свой полет и, под покровом вечерних лучей Суалоцина, что отражались от кристально чистой морской воды яркими бликами на его хромированной броне, на всех парах устремился к прекрасному городу на берегу океана, что был таким же светлым, как и днем. Долгий и изнуряющий перелет подошел к концу.