Глава 42. Локация 5. Не ведись, когда перед тобой снимают маски, под ними другие.

Дима проснулся с присохшим к зубам языком и вопросом на нём: «Какого хмуля?» Причём даже не понял: приснилось ему это или он мумифицирован уже наяву? Но просыпающийся рассудок сам себе ответил: «Если с утра писец, значит, вечером было зашибись. Закон вселенной, однако: всё есть баланс».

С трудом разлепив глаза до состояния якутского красавца, он замер. Прямо перед лицом красовалась чья-то грязная ступня. По габаритам женская. И она явно ступала не по стерильным полам помещений, а топталась где-то по бездорожью в распутицу. Его аж передёрнуло. Но резкая головная боль от дальнейшего передёргивания и вообще от какого-либо дёрганья настоятельно заставила воздержаться.

Наконец до него дошло, где находится, и он прошипел пересохшими губами: «Кон, приведи моё туловище в нормальные кондиции». Резко полегчало, а заодно и окончательно пробудило. Брезгливо взявшись за тонкую лодыжку в засохшей глине, Дима убрал с груди это безобразие и, приподняв голову, посмотрел на ту засранку, что позволила себе подобное свинство.

Параллельно его телу валетом, в позе давно почившего покойника, валялась Вера. Бледная, как смерть. Без каких-либо признаков жизни. Из макияжа на девушке присутствовала только сажа. Причём с ней она явно перестаралась.

С противоположной стороны обнаружилось ещё одно тело, но живое, потому что сопело. Тело завернулось в одеяло, поэтому разглядеть уровень его загрязнения не представлялось возможным. По всем признакам оно принадлежало Танечке. Девица спала на животе, уткнувшись лбом в предплечье, потому что блонде подушки не хватило. Подушка в спальном комплекте числилась одна и по праву сильного была захвачена Димой.

Молодой человек перевёл взгляд на панорамное окно. На улице шёл дождь. Причём поливал как из ведра, отчего комната пребывала в полумраке, что затрудняло определение времени суток. И тут вдруг как шандарахнет разрыв молнии, угодившей чуть ли не в сам дом. Все трое моментально подпрыгнули. Даже прикидывающаяся трупом Вера соскочила как ошпаренная.

— Кон, что за дела! — заорал в панике Дима. — Что за дебильный будильник у тебя!

— Напоминаю, — не хуже грома пророкотал Господство с потолка, ещё больше пугая троицу спросонья, — за окном — имитация реальности. Я не контролирую в ней природные явления, а лишь копирую.

— Мля, — буркнул недовольно Дима, отдуваясь и постепенно успокаиваясь. — Прости, запамятовал.

Но тут осмотр вывалившихся из постели подруг его повеселил, вызвав непреднамеренную улыбку. И было отчего. Девицы спали одетые. Обе в спортивных костюмах. И если брюнетка хотя бы кроссовки сняла, прежде чем завалиться, то блондинка так в обуви и залезла под одеяло. Хотя, судя по Вериным ногам, эта ведьма свои кроссовки не перед сном сняла, а где-то ещё за пределами дома потеряла.

Сейчас девушка стояла у кровати, раскачиваясь с закрытыми глазами, изображая киношного зомби, почему-то обеими руками обхватив плечи, словно замёрзла. При этом жмурилась брюнетка с таким усердием, что это больше походило на то, что она тужится на горшке. Её потуги выглядели двояко, отчего в достаточной мере испорченная фантазия вызывала у молодого человека неконтролируемое веселье.

Блондинка, выпав из-под одеяла на пол, подняться не смогла. Она сидела на полу и, зажав голову руками, имитируя тиски, тихо скулила.

— Ну что, подруги, опохмелимся? — радостно предложил уже подлеченный Дима, звонко хлопнув в ладоши.

Вера, застонав, согнулась, словно её сейчас вырвет. Танечка, перестав скулить, рухнула мешком на бочок, принимая позу эмбриона.

— Кон, — с ухмылкой обратился весельчак к Искусственному Разуму, — и как долго эти две алкашки будут мучиться, прежде чем додумаются обратиться к тебе за помощью?

Господство не ответил, правильно поняв, что вопрос адресован не ему. Вместо Создателя зашипели болезные. До них, наконец, дошло, и девицы шёпотом принялись синхронно отдавать команды на собственное излечение от алкогольной интоксикации. Подруги резко перестали шипеть. После чего в комнате слышался только шум дождя за окном.

Вера выпрямилась и, разведя руки, пристально оглядела себя. После чего обернулась к Диме, который единственный из троицы оказался раздетым, по крайней мере, до трусов. Непонимающе уставилась в его наглую рожу паяца и тихо поинтересовалась:

— И где меня вчера валяли?

— Понятия не имею, — радостно ответил восседающий на подушке хозяин кровати, — но, судя по сажному макияжу, где-то в районе мангала.

Она чисто машинально потёрла лицо ладошками. После чего глянула на руки и, поняв, что этим только ещё больше усугубила неприглядность физиономии, резко кинулась к двери на выход, по ходу требуя от Димы её открыть.

Танечка поднялась на ноги. Глянула на изгвазданные в грязи кроссовки, в которых спала под чистым одеялом. Проинспектировала следы своего присутствия на спальном белье. Стыдливо стряхнула куски высохшей глины с простыни. Буркнула себе под нос извинение и чуть медленнее, чем брюнетка, но быстрее, чем предписано сбегать из постели мужчины, покинула спальню следом за подругой.

Оставшись один, Дима слез с кровати. Общепринятым движением поправил хозяйство в трусах, уставившись на заливаемое дождём окно. Попытался вспомнить вчерашний вечер, который привёл их троицу к такому нелицеприятному финалу. Но вспомнить ничего не удалось.

Единственное утешение беспамятству — это понимание, что он и этой ночью остался в девственниках. На это указывала не одежда на девушках, а трусы на нём. Несмотря на то, что организм был приведён в идеальные ангельские стандарты, чувствовал молодой человек себя соответственно погоде за окном: тоскливо.

Поинтересовавшись у Кона температурой за бортом и посчитав её вполне комфортной для утренних водных процедур, Дима распахнул стеклянную дверь и храбро шагнул в разверзнувшиеся небеса. Прямо как был. В трусах и босиком.

Ливень сначала показался ледяным, но организм довольно быстро привык и уже через минуту ощущался тёплым. Подставив лицо хлеставшим струям, он какое-то время просто наслаждался природным душем. Потом, прошлёпав по луже, подошёл к перилам террасы. Перегнулся, подставляя потоку спину, и приступил к допросу Искусственного Разума.

— Кон. Почему я не помню вчерашний вечер? Ты специально так сделал?

— Ты не помнишь, потому что был не в состоянии что-либо запоминать. Сделал я это по вашей просьбе.

— Так, — твёрдо проговорил Дима, останавливая в первую очередь самого себя, поняв, что изначально начал задавать неправильные вопросы. — Будь добр. Изложи всю пьянку от начала до конца. Всё, что произошло, только конспективно. Без подробностей и протокольных изысков.

И Кон рассказал. То, что они решили отпраздновать первую победу, Дима ещё помнил. Для этого пошли жарить шашлыки на берегу реки его персонального мира. Он помнил, как заказал мангал. Как жестом фокусника соорудил раскалённые угли. Как уже замаринованные куски мяса насаживал на шампуры и укладывал над углями. Как в наколдованной беседке на столе появилась бутыль вина литра на три. А дальше — полный абзац.

— Мы шашлыки-то хоть попробовали? — перебил он рассказчика.

— Нет, — с какой-то тоской в голосе ответил Кон, — мясо сгорело на мангале.

— Мля, — выдал Дима универсальное заключение с интонацией, не подразумевающей какую-либо оценку. — Я так понял, мы успели напиться быстрее, чем они приготовились?

— Разложив мясо, ты предложил бахнуть по маленькой для затравки. При этом вы все отключили сытость, повысив чувство голода. Вера, махнув рукой, изъявила желание напиться в зюзю и попросила поменять фужеры на стаканы. Мол, что тут пить? Ты в ответ выдвинул идею отключить ещё и сопротивляемость организма алкоголю, раз пошла такая пьянка.

— И мы в режиме форсажа выхалкали всю бутыль?

— Нет. Вам хватило одного стакана.

— Мля, — после длительной паузы выставил он очередную ничего не говорящую оценку произошедшему, — и что было дальше?

— Дальше на вас с Верой напало безудержное веселье. Танечка впала в ступор, из которого так и не вышла. Веселье было вызвано тем, что Вера изъявила желание станцевать на столе. Восемь раз пробовала туда залезть и восемь раз падала, так и не добравшись до импровизированной сцены. После восьмого падения ты сгрёб девиц и потащил в кровать устраивать тройничок. Но, дотащив до запланированного места разврата, уснул. Как и две твои подруги. Если вкратце, то всё.

— Понятно. Ну ладно, что уж. Такой опыт тоже полезен. По крайней мере, на будущее буду знать, что отключать.

Дима отдал команду убрать весь новодел в виде беседки с мангалом, возвращая природе изначальное естество. Вернулся в спальню. Высушился командой, но, прежде чем одеться, попросил стену с входной дверью сделать прозрачной с его стороны. Как в воду глядел. Вера, как дежурный демиург, уже расстаралась. Центральный зал был превращён в тропические джунгли с озерцом и водопадом. Картинка как с рекламной открытки.

Оценив микроклимат общего зала, он заказал одежду для тропического сафари: цветастые шорты с пальмами. Под ними купальные плавки, чтобы не позориться, как в прошлый раз. На ногах бамбуковые сланцы. Голову украсил пробковым колониальным шлемом. Голый торс исписал цветными татуировками в ацтекском стиле. Покрутился перед зеркалом. Оценил себя на пять с плюсом и отправился на рандеву со вчерашними алкоголичками.

В импровизированной бамбуковой беседке с неизменным стеклянным столом, в плетёном из веток кресле-качалке мотылялась туда-сюда только Вера. Танечка нигде не просматривалась. В локации было достаточно жарко и влажно. Это особенно чувствовалось после охлаждения под дождём средней полосы России. Несмотря на призывный вид озерца с водопадом высотой метров шесть, купаться Диме не захотелось. Поэтому он устроился в своём кресле и, покачиваясь, замер, закрыв глаза от удовольствия. Но Вера ему всё удовольствие обломала, словно только и ждала его появления.

— Нам надо поговорить, — тихо, но настойчиво начала она, как только молодой человек расслабился.

— Начало пугающее, — не открывая глаз, так же тихо отреагировал Дима на её предложение. — Обычно женщина после подобного вступления выдаёт что-то типа: «Нам надо расстаться».

— Не угадал. Даже, я бы сказала, наоборот. Ты не создаёшь впечатление глупого.

— Польщён.

— Не перебивай. Терпеть не могу. Я и без тебя собьюсь.

Девушка несколько секунд рассматривала наскальные рисунки на Димином теле. При этом сама мимикой лица мало чем отличалась от татуировок самца. Такая же каменная маска.

— Странно, что ты не обратил внимания на то, что инициатором нашей встречи в клинике стал не ты, знающий о предстоящей учёбе, а мы, даже не предполагающие об этом.

— Почему же не обратил? Обратил, — он наконец соизволил открыть глаза и масляным взором осмотрел брюнетку в купальнике мини-бикини чёрного цвета и, оценив красотку как зачётную, продолжил: — Но посчитал это проведением свыше. Но, похоже, ошибся?

— И да, и нет. Меня действительно подтолкнули к тебе Высшие Силы, — она демонстративно потыкала себе пальчиком между бровей. — Ты же знаешь, что я могу предвидеть и корректировать будущее для себя, — и после приличной паузы, видимо, набираясь смелости, призналась: — Я в реальности влипла в очень дерьмовую ситуацию, и единственное решение выхода из неё — это ты. Другие варианты «Они», — она сделала ударение на этом слове, — отвергли. Сейчас-то я понимаю, что сбежать с тобой в виртуальный мир — это действительно классный вариант. Но рано или поздно мы из него вернёмся, а проблема никуда не денется и сама не рассосётся.

— А что за проблема-то?

— Понимаешь, я не такая белая и пушистая, как могу показаться со стороны.

— Ведьма априори не может быть белой и пушистой.

— Я не ведьма, — с интонацией обиженной злости отчеканила брюнетка.

— Ведьма, Вера, ведьма. И по сути своей, и по архетипу. В этом отношении меня невозможно обмануть. Представительницы твоего амплуа обладают фантастической властью над мужиками. Они искусно манипулируют ими для достижения своих корыстных целей: материальной выгоды, статусного положения, удовлетворения потребностей и так далее. После чего выбрасывают мужланов как расходный материал, без каких-либо сожалений и угрызений совести. Для ведьмы средоточие Вселенной — она сама. До других ей дела нет. Вы не бываете глупыми хотя бы потому, что дуры вашего архетипа долго не живут. Дур топят, жгут или прикапывают где-нибудь в лесу. Вот только весь ваш ум заточен исключительно на хитрость и обман.

Наступила тягостная тишина. Дима равнодушно рассматривал водопад. Вера, выпучив глазки, ошарашенно пялилась на воспитанника Суккубы.

— И когда ты это понял? — неуверенно поинтересовалась она.

— Открою тебе секрет. Это оказалось ещё одним суперумением, о котором я не знал. Оказывается, стоит мне посмотреть на женщину и задуматься о её сути, как в голове тут же складывается её поведенческий кристалл. Я точно знаю, какие архетипы в ней превалируют и в какой степени.

— Я такой раньше не была, — попыталась оправдаться Вера. — Такой сделала меня Берегиня.

— Танечка?

— Что?! — вскинулась брюнетка в панике, чуть ли не вскочив с качалки. — Ты и об этом знаешь?

— Вот тут нужно быть действительно идиотом, чтобы не догадаться.

— И где я допустила ошибку? — неожиданно для Димы ледяным тоном поинтересовалась блондинка, стоящая за его спиной.

Он вздрогнул. Чего греха таить — испугался. Но постарался вида не подать, продолжив разоблачения, как можно спокойней уставившись на гладь озера.

— Видишь ли, Танечка. Умная дуру сыграть может, а вот наоборот не получится. Во-первых, я изначально не смог определить твой архетип. Словно у тебя его нет. А у людей так не бывает. Во-вторых, каждый раз, влезая в твои эмоции, ты целенаправленно демонстрируешь мне любовь с первого взгляда. Постоянно. Прекрасно понимая, что мне это неприятно, и поэтому детально ковыряться в тебе я не стану. Грамотное решение. Человек сторонится того, что противно. Но иногда я залазил в твои эмоции на автомате. Неосознанно. И всякий раз наталкивался на показушную любовь. Вот только делала ты это с задержкой. Из чего я сделал вывод, что ты чувствуешь мою настройку на тебя. И этот фокус простому человеку также не под силу. И в-третьих, ты перестаралась с образом блондинки. Поехавшая крышей женщина никогда бы не смогла смоделировать идеальный образ из собственного тела. Вероятнее всего, она бы собирала его по частям. Например, грудь от Памелы Андерсон. Задница от Дженнифер Лопес и так далее. В результате получилось бы нечто, напоминающее картины Пикассо, а не та идеально сложенная блондинка, что сейчас стоит за моей спиной и думает, как бы меня прибить.

— У меня нет на это ни права, ни желания.

Танечка вышла из-за спины и вальяжно пристроилась на своём месте, умным злым взглядом буквально расстреливая доморощенного детектива. Но Дима не успокоился.

— У меня только один вопрос: как тебя сюда пропустили? Царевна-Лебедь не может не знать, кто ты.

— Четвёрица знает всё.

— Четвёрица?

— Троица — это планетарный Разум. Атмосфера — непосредственно тело планеты и вода, дарующая биологическую жизнь. Четвёрица — это звёздный. К трём агрегатным состояниям добавляется плазма. Пятёрица — галактический, со своей чёрной дырой, и так далее до Девятерицы.

Дима ни с того ни с сего принялся считать на пальцах: «Три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. То есть семь ступеней. Семь небес». Затем сложил цифры, получив в сумме сорок два. Задумался над открытием, но так и не понял: зачем он затеял эту арифметику.

— Так значит, ты у нас типа богиня, — констатировал он для себя признание Танечки, пока даже представления не имея, что делать с подобным знанием.

— Нет, — жёстко ответила блондинка. — Божественные духи — это бывшие люди, предки. Я же универсальный искусственный дух, созданный Душой Мира.

— Оба-на, — встрепенулся Дима. — Так ты, выходит, с одной конторы с Суккубой?

И вот тут ледяная до этого Танечка расплавилась в умопомрачительной улыбке. Дима аж залюбовался. «До чего же красивая, дрянь», — подумал он.

— Можно сказать и так, — уже мягко, с интонацией заигрывания ответила блондинка. — С одной конторы, но разных отделов, чтобы тебе лучше понимать.

— Значит, ты Искусственный Разум, как и Господство?

— Если бы, — вполне натурально сокрушаясь, вздохнула Танечка, прекращая улыбаться. — Я всего лишь универсальный дух с искусственным сознанием. И, как ты уже успел заметить, даже до тебя умственными способностями не дотягиваю.

— И что ты тут делаешь?

— Учусь, — в недоумении пожала плечиками блондинка.

— Чему? — офигел Дима такому повороту.

— Да тому же, что и ты. Я дух. В меня не заложен комплекс социальных эмоций. Я бездушная. Только если твоя душа просто угнетена, то у меня её нет изначально. Мне необходимо изучить вопрос возможности создания психоалгоритмов, имитирующих социальные эмоции.

— Искусственная душа?

Удивлению Димы не было предела.

— А почему бы нет?

— Мля. Вот в такую фантастику я ещё не заглядывал. Искусственный дух с искусственным сознанием изучает возможность получения искусственной души. Мать, куда катится этот мир?

Тут он вспомнил о Вере, которая с каменным лицом буравила его своими карими глазищами, и если бы взгляд был материален, то она бы из Димы уже дуршлаг сделала. Он не понял причин его просверливания, но посчитал, что понял другое:

— Я так понимаю: твоя проблема связана с тем, что вы на пару грохнули Танечку, чтобы этот искусственный дух занял её место?

Каменное лицо Веры моментально растрескалось в эмоциях.

— С чего ты взял? Никто её не убивал. Она сама умерла. Мы только вовремя подсуетились, воспользовавшись её пустой оболочкой, как только душа бедолаги покинула вместилище. Да, я соврала. Каюсь. Я никогда не была с этой женщиной знакома. Это Берегиня на неё нашла. Просто тётка удачно подвернулась под руку.

— Она оказалась идеальной кандидатурой, — включилась в защиту подопечной Берегиня. — Я навела справки. Умом она действительно повредилась после смерти матери три года назад. Другие родственники контакты с ней не поддерживали. По сути, она оставалась в том мире одна-одинёшенька. А после того, как умерла, я просто продлила биологическую жизнь её телу. Не вижу в этом никакого нарушения законов Вселенной.

— А проблема моя в другом, — вернула к себе внимание Вера. — Когда приобрела дар, то попёрла по жизни с принципом: «Вижу наку — не вижу забора». Естественно, как дура малолетняя, в первую очередь решила разбогатеть. Разбогатела. Нашла солидного папика, не обременённого семьёй, царствие ему небесное. В результате недавно стала обладательницей огромного состояния: неприличная куча денег в разной валюте, квартиры, машины. Даже домик теперь у меня имеется в швейцарских Альпах. Притом, судя по фотографиям, целая трёхэтажная вилла с прислугой.

— Ни хо-хо себе рыбалка, — на эмоциях вклинился в её рассказ Дима, не скрывая, что жутко завидует. — Мне бы так.

— Угу, — скривилась ведьмочка, — давай поменяемся.

— А что не так?

— А то. Нечему здесь завидовать. Я понятия не имела, сколько уродов сбежится на мои деньги. Откуда-то вылезли родственники, которых никогда не было. Как из-под земли нарисовались бандиты — «Коза ностра» отдыхает. Менты, представители власти, его коллеги-бизнесмены. Господи. Да всех халявщиков не перечесть. Я одно только поняла: стать богатой в этой стране тебе просто так никто не даст. И если бы не она, — Вера указала кивком на Танечку, — меня, как ты сказал, уже бы закопали где-нибудь.

Она замолчала, приводя нервы в порядок. Дима задумался. Об этой стороне богатства бывший ученик Суккубы как-то и не думал. А тут ещё мелькнула не менее грустная мысль:

— Скорее всего, узнав о твоих способностях, из тебя бы сделали послушную шавку на коротком поводке. Зачем закапывать такой дар, если его можно использовать на благо?

— Это ещё хуже.

— Только я никак в толк не возьму: а я-то тебе чем могу помочь?

Вера, смотря в сторону воды, только пожала плечиками. Дима продолжил:

— Мой статус в реале хуже не придумаешь: НЛО в угоне без документов. Если признаться, кто такой, ещё допустимо, то вот где пропадал три года, лучше помалкивать. И хорошо, если простой психушкой отделаюсь, а то и на опыты сдадут в какую-нибудь жутко специализированную шарашку, где врачики все как один при погонах. И вот оттуда я уже точно никогда не выйду на белый свет.

Дима замолчал, вопросительно уставившись на брюнетку. Но та не обрадовала, заявив:

— Не знаю.

Она перевела взгляд на Танечку, ожидая непонятно чего, хотя заранее знала: та тоже не знает. Они уже на эту тему говорили и не раз. Но Танечка удивила.

— Ну всё. Поплакали о себе любимых, подёргали волосики, и хватит на этом. Вопросы надо решать по мере их постановки в очередь. Мне лично ваши проблемы не интересны. На данный момент нам необходимо социализироваться. Мне импонирует предложение самца нашего прайда, что объединиться можно лишь нужностью друг другу. Я готова. А вы?

— Я уже высказал своё мнение по этому поводу, — выступил Дима, резко став серьёзным, — и не вижу причин его менять. Тем более в свете сегодняшних откровений.

— А я не хочу возвращаться, — неожиданно на эмоциях вспылила Вера. — Мне здесь нравится. Это же рай. Куда вы гоните? Здесь можно прожить целую жизнь. Причём Кон же сказал, что по человеческим меркам при его способностях это может быть очень долго. Может, лет двести. Когда такое ещё представится? А потом — да пропади оно всё пропадом.

— Боюсь тебя разочаровать, Вера, — обгадил её мечты Дима, — но тебе сачковать не дадут. Не забывай: главный здесь не Господство, а Царевна-Лебедь. И я уверен, что как только ты начнёшь отлынивать от учёбы, так тут же будешь наказана. Я лично это уже проходил. Не знаю, как она тебя накажет, но заранее тебе не завидую. Хотя можешь попробовать. Мне даже интересно, чем это для тебя обернётся. Чисто поржать и потыкать в тебя пальчиком.

— Сволочь, — сквозь зубы выдавила брюнетка, давая понять, что она вынуждена с ним согласиться.

Но в этот день, наплевав на собственные предостережения по поводу тунеядства, Дима на правах старшего объявил выходной. Его так и подмывало пристать к искусственному духу с расспросами, но он изначально был отшит его же словами о необходимости оставаться непознанными, чтобы не возникло желание послать друг друга подальше раньше времени.