Глава 8.

Он как бы парил в пустоте. А вокруг творилось что-то невообразимое.

То вздымался откуда-то снизу мясистый ствол древа. Его ветки оканчивались отвратительными человеческими головами. Одни с огненно-красными мордами выпученными глазами и огромными ушами. Другие, со свиными рылами.

Они, дико хохоча, тянули к нему кривые руки, оканчивающиеся усыпанными длинными шипами ветками. И выли, настолько жутко, что все внутри бросало то в жар, то в холод.

То вылезали из пустоты жирные, желеобразные существа, величиной с жабу. Они больше ползали, на маленьких тоненьких лапках и все лезли, лезли, стараясь заползти в рот и нос. От чего он задыхался

То появлялись мохнатые зверьки с довольно добродушными мордашками. Они сидели на задних лапках, глядя на него большими печальными глазами, будто выпрашивая подачку. А потом бросались, словно стая голодных крыс, и терзали его плоть маленькими острыми зубками.

То его тело обвивали толстые змеи, сдавливая в страшных объятиях.

Это продолжалось долго. Очень долго. И не было этому ужасу конца.

И вдруг все закончилось. Страшные твари перестали являться. Вместо черной пустоты, его окружало теперь, бесконечное синее небо с островками белых облаков. А на них, сложив крылья, покачивались ангелы. Но лица их были размыты. И вот один из них полетел в его сторону. Лицо ангела стало проясняться. И вот он, наконец, различает знакомые черты любимого лица. Зоя берет его за руку и вместе, они перелетают на самое пушистое облако. Руки девушки обвивают его шею.

— Где же ты, родной, — шепчут ее губы, — мне так плохо без тебя.

И вдруг все завертелось в жутком водовороте. Все исчезло. Олег открыл глаза. Но вокруг все плыло. Он вновь опустил веки. Попытался сделать вздох полной грудью. От этого грудь сдавило неимоверной тяжестью, отдав нестерпимой болью, отчего Олег вновь потерял сознание.

Когда он вновь пришел в себя, то решил не делать резких движений. Немного полежав с закрытыми глазами. Затем аккуратно попытался пошевелить руками и ногами. Это ему удалось.

« Спасибо, хоть конечности двигаются» — подумал он, и вновь поднял веки.

На этот раз глаза, хоть и болели, но прекрасно его слушались. Он лежал в небольшом, хорошо протопленном, помещении. Прямо над ним нависал потолок. Он располагался настолько низко, что казалось, протяни руку и коснешься пальцами не оструганных бревен. Лежал Олег на шкурах, разбросанных по сколоченному из грубо отесанных досок, топчану. Возле металлической печурки, поджав под себя ноги, по-турецки, Олег увидел невзрачного старика, в волчьей шубе. Его длинные волосы были собраны в перетянутый веревкой хвост. В руках он держал трубку с длинным, в пол руки чубуком и коротким мундштуком на конце. Что-то тихо напевая себе поднос, он то и дело подносил трубку ко рту, затягивался, выпуская перед собой клубы душистого дыма.

Избушка, в которой оказался Найденов, была собрана из очень толстых и крепких, бревен. Она была совсем небольшая: всего пять-семь шагов в ширину и столько же в длину. Смотрел этот домик в мир, одним узким, застекленным оконцем. Но имел он крепкую дубовую дверь, с мощным кованым засовом. Через такую дверь не прорвется ни один зверь. Будь то медведь или хозяин тайги, — тигр. И хозяином здесь был дядюшка Ли-Хо.

Старый корейский охотник, давно поселился в этих местах. Бил пушного зверя из старенького одноствольного охотничьего ружья. Шкурки сдавал в Лесхозпромхоз. На то и существовал. Бывало, конечно, и сдавал свою добычу «налево». Но, как говориться: «не пойман, не вор».

Как раз он и стал случайным свидетелем нападения тигра. К счастью, хищник уже, видимо, сталкивался с человеком и знал, что такое огнестрельное оружия. От звука выстрела он пожелал ретироваться. Ли-Хо стоило больших трудов дотащить раненого юношу до своего жилища. Там он долго его выхаживал, только ему известными средствами.

Целых два месяца Олег провалялся в бреду, на грани жизни и смерти. Но выкарабкался. Но выздоровление шло очень медленно. До конца зимы ему пришлось остаться у гостеприимного корейца.

Выслушав историю Олега, дядюшка Ли-Хо лишь качал головой.

— Плохо, — очень плохо, — говорил он, по своему обыкновению, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — Твоя, один. Слово слабое. Плохой человек, много. Слово сильное. Нельзя тебе назад. В клетку запрут, как зверя. Плохо будет…

— Но мне нужно назад! — горячился Олег, — у них моя Зоя! Они ее замучают…

— Думать надо, — спокойно мурлыкал кореец, — дядюшка Ли-Хо думать будет… Гость ждать будет…

Дни проходили один за другим. Снега в этом году выпало много. Лесную избушку занесло по самую крышу. По утрам, приходилось протискиваться в узкую щель. Порой дверь больше не открывалась.

Каждый день дядюшка Ли-Хо уходил, проверять силки и капканы. Олегу приходилось коротать время одному.

Однажды, старый охотник, вернулся непривычно рано. Поставив в угол лыжи и, сняв шапку с рукавицами, он вытащил из-за пазухи, что-то завернутое в кусок ткани, и аккуратно положил плоский предмет перед опешившим Олегом.

— Что, это, — Найденов вопросительно посмотрел на корейца.

Тот лишь улыбнулся, показав глазами, чтобы молодой человек развернул сверток. Олег аккуратно снял ткань. В руках он держал новенький паспорт. Непроизвольно он раскрыл красную книжицу. С фотографии на него глядело молодое лицо, отдаленного похожее на его собственное.

— Смолов Федор Николаевич, — прочитал Олег. Судя по дате рождения, Федор был на полгода старше. — Был зарегистрирован, — продолжил читать Найденов, проблеснув несколько страниц, в г. Владивостоке. Улица, дом, квартира. — Он закрыл паспорт. — В настоящее время выписан. Другой регистрации не имеет. Ну и что мне с этим делать?

— Документ, хорошо, — закивал дядюшка Ли-Хо, — новое имя. Новая жизнь. Искать ни кто не будет. Можно идти к своя девушка.

— Как искать не будет? — не понял Олег, — а вдруг он в милицию пойдет, да заявление напишет о пропаже документа?

— Не-е-е, — еще шире заулыбался кореец, — его забрал себе хозяин тайги… Останки, дядюшка Ли-Хо положил на охотничью тропу. Их найдут, будут думать, что твоя, тигр загрыз. Искать твоя, совсем не будут.

— Как же так! — возмутился Олег, — его же родственники в розыск подадут! А если меня поймают с его паспортом, то подумают, что я его того… Убил.

— Искать не будут, — покачал головой старый охотник, — его, в глухой тайга, деревня староверов живет. Плохое отношения с властью. Ни кто заявлять не будет…

Вот так Олег Найденов и стал Федором Смоловым.

В начале апреля, когда стало уже тепло, но снег еще хорошо держал лыжи, дядюшка Ли-Хо проводил Олега к поселку. Сердечно распрощавшись со старым охотником, Найденов отправился к автобусной остановки, где и был остановлен нарядом милиции. Просмотрев паспорт, милиционеры тут же доставили его на призывной пункт.

Оттуда он, конечно, попытался бежать. Но куда там. Поймали. И, как не благонадежного призывника, отправили куда подальше, служить на Балтийский флот, в подразделение морской пехоты.

Чуть ли не каждый день, он писал письма. Но ответа не получил. Пытался звонить. Но в детдоме телефон был установлен только в кабинете заведующего. А он то, как раз ни с кем разговаривать не желал.