7

Оказалось, что родители не просто так посещали борт моего звездолета — там появился компьютерный терминал, более привычный темпоралам, а еще «Латона» обзавелась маминым голосом, хотя обычно мыслящие корабли либо телепатируют пилоту, либо пишут на обшивке то, что хотят сказать пассажирам.

Очень весело! Звездолет потребовал от нас с Аямэ обещания надеть и не снимать браслеты с датчиками слежения и прибором связи с ним, прекрасным и любимым. Да, родители беспокоятся, и Хидеки тоже не возражал, а поддержал: он младшей сестренке мать, он же и отец.

В ожидании взлета мы осваивались на борту.

«Латона» создала для пилота и пассажира очень уютные каюты, так что в своей я сразу же «распаковала» клетку для Белки, которая ее полностью одобрила, особенно гамак в верхней части, в который тотчас залезла и свернулась клубочком. Я прекрасно знала, что живой мыслящий звездолет не даст ничему упасть, а животным не позволит покалечится.

И вот наконец мы дождались старта — «Латона» «ворчала», что больше общепринятые законы выполнять не будет, а нас, в случае необходимости, «пульнет» вниз с помощью луча, ведь Странники, владеющие структурой пространства, великолепные телепортеры, а свойство сие сообщил ей лично Гиацинт. Мы радовались полету, решив держать курс сначала на Данеллу, я давно мечтала там побывать.

Аямэ спросила, отчего у планеты столь странное название, и я вспомнила, что полное имя тогда еще командора «Арбинады» — Джанет Даниэла Стоун, а планету обычно называют в честь первой ступившей на нее женщины (так было и с Элианой — полное имя капитана «Арбинады» Элиана Лоррина Куин). Я рассказала это Аямэ с радостью в сердце, потому что невольно сравнила нас с ними, Джанет и Элли, чужие по крови, все равно сестры. Конечно, Куин сильнее меня как телепатка, и внешне она само совершенство, но все-таки некая похожесть ситуации имеется.

Попутно мы проверили выписки из бортжурнала «Арбинады», частично они уже были рассекречены, но у темпоралов даже секретные данные всегда имеются в полном объеме. Изучая карту пространственно-временных аномалий на планете, я невольно вспомнила легендарный «Пикник на обочине» — дежа вю да и только! А Куин знала?

Получается, даже если она и не читала древнюю фантастику (в чем я лично сомневаюсь, бывшая «принцесса» Странников обожает ХХ век), глубинная память общего разума их расы, скорее всего, предоставила-таки нужную информацию, иначе Элиана не сумела бы вытащить застрявшую в аномалии Джанет. Судя по всему, «Латона» в курсе, куда нас НЕ надо высаживать.

«Естественно, не вчера с верфи сошла!»

А вот это уже хулиганство, частные измышления подслушивать нехорошо. Аямэ захихикала: медиумы очень чувствительны к телепатии.

Высадка произошла в несильно теплом районе, что-то вроде умеренного пояса, и ы с Аямэ рысили по довольно неплохо утоптанной степной дороге, поскольку в наших шортах и маечках при пятнадцати градусах было прохладно, а включать по такому пустяку терморегуляцию, согласитесь, глупо. Правильно на далекие расстояния ходят так: сто шагов быстрым шагом (спортивным), следующая сотня — рысцой, а это практически бег. Мои несчастные сосуды малость протестовали, но падать я все-таки не собираюсь, упаду, скорее всего, только по духоте. Аямэ на бегу сверялась с интерактивной картой.

Впереди значились скалы, и мы их уже видели — форсировать желания не было, лазать мы не умеем, а на антиграве, если ты не профессионал, далеко не уйдешь; скорее всего, немного побудем космоспелеолухами, как могла бы сказать гениальная Ольга Громыко.

— Ничего себе!

Чисто русский возглас, но, учитывая, что принадлежал он Аямэ… мда, я с ней полностью согласна.

Скала, до которой мы таким образом добежали (у меня уже кололо в боку и гудели ноги, но неприятные ощущения быстро проходили, стоило только затормозить), красовались непонятные символы. Аямэ подошла ближе и смахнула пыль.

— Стенографические символы, — объявила она, — и я могу их прочитать.

Я скрипнула зубами от легкой зависти: нам стенографирование не преподавали, кабинетным работникам и даром это не нужно, а ведь в начале ХХ века люди знали и умели больше, чем в начале XXI а кончился этот культурный упадок только в концу XXI века, словно в насмешку над теми, кто считал романы Стругацких глупыми. Решив записать расшифровку надписи, я извлекла личный дневник — он послушно разросся с размера моего кармана до нормальной книжки — и кивнула Аямэ, пусть переводит, а магическая ручка сама сделает почерк понятным.

Подруга медленно стала читать вслух:

— Смертный, что стоишь пред входом, помни: если у тебя нет крыльев, не входи, ибо здесь проходили те, что гуляют по млечным тропам; если же есть у тебя крылья или отмечен ты бесконечностью — войди смело.

Ручка чуть не выпала у меня из рук: один из легендарных схронов Странников! Крылья, естественно, есть у чистокровного ангираса, даже у полукровок, за исключением Хельги, их нет, а отметка бесконечности — знак эмиссара. Я задумчиво посмотрела на свою руку с кольцом от Гиацинта: а вдруг ему может понадобиться то, что лежит в этом схроне? Надо зайти и посмотреть, я же отмеченная бесконечностью.

Я провела венчиком кольца по надписи — скала бесшумно отодвинулась в сторону; тетрадка перекочевала в руки Аямэ, ей самой туда нельзя. Я зажгла фонарик и, сама удивляясь тому, что не чувствую страха, углубилась в пещеру.

Судя по тому, что тут нет даже полагающихся в таких местах пыли и насекомых, схрон погружен в статио, постоянную темпоральную заморозку Странников — она не имеет магической природы, а потому никто не в состоянии ничего почувствовать. В отличие от нее, магический темпоральный коллапс называется стазисом, чтобы не перепутать.

Тесновато, однако… я протянула руку к выдолбленной нише, и пальцы тотчас нащупали жесткий переплет и что-то, напоминающее бархат. Схватив находку, я вернулась обратно к Аямэ.

— О ками, они используют фуросики! — вырвалось у нее при взгляде на небольшой сверток.

Мне и самой пришло это в голову, а подруга уже разворачивала серебряную ткань с тонкой белой вышивкой (судя по цветам, тайник принадлежал Серебряному клану); под шелком обнаружилась белая книга — явно чей-то дневник — и, поскольку я видела однажды их тайнопись, я окончательно убедилась, что захоронку оставил неизвестный Серебряный Странник, скорее всего исследователь. На шнурке, прикрепленном к книге, сисел серебряный перстень с голубым камнем, а это — я знала от принца — печать клана.

Итак, Странник был еще и титулованным. Нужно непременно отдать это Гиацинту. Я попросила Аямэ свернуть фуросики обратно.

И тут нас накрыла гигантская тень.

Подруга вскочила на ноги, прикрывая меня, а я застыла, не в силах произнести ни слова: стоящая ко мне спиной Аямэ четко выделилась на фоне ртутного цвета огромного дракона из моего сна. Зрелище напоминало картинку из старого фолианта, на которой прелестная японочка, спиной к зрителю, играла на гуслеобразном инструменте, названия которого я не помню, а из глубин моря вылез к ней белый дракон.

«Не бойтесь!»

А чего его, собственно, бояться? Есть нас точно не собираются, вот только загадка, как он сюда попал, засвербела так, что я аж дернулась как от недавнего зуда.

«Я прошел сквозь контур пространственно-временной аномалии этого мира, вот только шаман отчего-то запустил в меня пучком трав — какой-то нервный!»

Я хихикнула, Аяме флегматично уселась и принялась сворачивать фуросики.

Астра пришел в наше измерение, более того, он нашел нас, а почему? Я вздохнула: еще одна тайна и загадка, разгадать которую хотелось необычайно. Ладно, «подарок» Гиацинту уже есть, других схронов «Латона», видимо, не засекла, а то отправила бы нас туда, можно с чистой совестью возвращаться на борт.

А что делать с нашим другом? Хоть он и космический дракон, но не лететь же ему своим ходом?

К счастью «Латона» просигналила, что на ее борт он точно поместится.