Глава 15

Охота.

День второй.

Уловив ароматный запах кофе, я лениво распахнула глаза, наблюдая за тем, как мучитель отжимается от пола на одной руке, а раненную прижимает к себе. Мне не хотелось выдавать тот факт, что я уже проснулась, хотелось понаблюдать за ним, позволить себе окунуться в дремоту, немного поваляться.

— Подъем, соня. Завтрак уже готов. У тебя есть десять минут на сборы, через полчаса выступаем, — не отвлекаясь от своего занятия, проговорил Руслан.

— Мы так торопимся? — не смея ослушаться, охрипшим ото сна голосом спросила я, поднявшись, направляясь в ванную.

— Да, нам нельзя отставать от графика, если я все правильно просчитал, — ответил мужчина, прекращая тренироваться.

— Какой у нас план? — умывшись холодной водой, кое-как прополоскав рот, спросила я, завязывая распущенные волосы в тугой хвост.

— Выжить, — односложно ответил мастер, когда я вышла к нему.

— Хороший план, — с долей иронии вымолвила я. — Тебе нужно заменить перевязку.

— Давай называть вещи своими имена. Херовый план, но у нас нет другого выхода. Или мы их, или они нас. А я не проигрываю, — пододвигая ко мне тарелку с завтраком, сказал Руслан, проигнорировав мои слова о перевязке.

— Все же повязку нужно заменить, — буркнула я, взяв в руки кружку с кофе, отметив, что мучитель хмыкнул на мое заявление.

— Перед выходом заменишь, а сейчас ешь, Рита, пока есть такая возможность, — присоединяясь ко мне, проговорил мужчина.

Позавтракав и сложив необходимые нам вещи, оставив все, кроме боеприпасов, медикаментов и сухого пайка, чтобы передвигаться налегке, мы покинули убежище на рассвете, замаскировав вход листьями. Руслан приказал мне держаться позади него и четко следовать за ним, ни на что не отвлекаясь, также беспрекословно выполнять все его команды, что было для меня крайне сложно, будучи совершенно не приученной к таким условиям.

Заданный им темп заставил меня выдохнуться едва ли не через час нашей ходьбы, но стиснув зубы, я продолжала идти за ним, упорно игнорируя боль в мышцах и усталость. Мучитель даже похвалил меня, отметив мое состояние, и немного сбавил ход, но этого было мало, катастрофически мало, а впереди был намечен не один километр пешего пути. Не представляю, как охотники за день могут проходить до тридцати километров, в некоторых случаях и больше. В уме не укладывается. Тут пять километров еле вышагиваешь по этой местности, уже практически умираешь, а тридцать, боги, я не доживу.

— Охота всегда проводится ежегодно? — не выдержав столь долгого молчания, чтобы как-то разрядить напряженную обстановку вокруг, поинтересовалась я, чуть не налетев на мастера со спины.

— Ежегодно, но тут есть свои тонкости, — совершенно спокойно проговорил Руслан. — Охота проводится в разное время года. Иногда весной, иногда осенью, и все это зависит от того, високосный год или нет. Я даже не вспомню, с чего это повелось. Кажется, так было всегда, а может быть, когда-то было новшеством. Отмены Охоты я не припомню. Думаю, что ее могли отменить только из-за войны, глобальной войны, а не межклановой.

— А сколько всего кланов существует? — с неподдельным интересом спросила я, а наставник остановился, обернулся, взвесив меня взглядом.

— Тебе стала интересна система? — изогнув правую бровь, недоверчиво вопросил он. — Что ж, это похвально, — отметив заинтересованность в моих глазах, проговорил мужчина, и стал двигаться дальше. — На данный момент я затрудняюсь ответить на этот вопрос, потому что сейчас идет перестройка. Какие-то кланы вымирают, другие благодаря им становятся мощнее, третьи рождаются. Но об этих всех махинациях узнаешь только на ежегодном балу Верховных, на который допускаются только главы со своими отпрысками и приближенные к главам мастера. Впрочем, я бывал на этом мероприятии довольно часто, чтобы точно отметить одну тенденцию. Число кланов всегда нечетное, потому что когда приходит время важных переговоров, таких как прием в Совет, нужно исключить даже самую малую вероятность того, что голоса поделятся поровну.

— А кто такие эти Верховные? Что такое Совет? — аккуратно переступая через выбившиеся из-под земли коренья, спросила я, приняв руку Руслана, который помог мне пройти через это препятствие, немного сбив меня с толку своим благосклонным отношением. — Спасибо.

— Не стоит благодарности, — отпуская мою ладонь, ответил мастер, предлагая мне извлечённую из рюкзака воду, которую я с нескрываемой радостью приняла. — Верховные — это правящий клан. Они стоят выше всех. Их законы соблюдают, им подчиняются. Совет — это орган управления кланами, который следит за выполнением законов, исполнение уговоров, собирает дань с кланов, чтобы обеспечивать и подпитывать золотовалютный фонд Верховных, а также они определяют наказание за нарушение уставов.

— Как наш президент и парламент, — поделилась я, проведя параллели правления.

— Что-то сродни этому, только наша система совершенна, в отличие от вашей. Верховные контролируют все. Ни одна мышь не пикнет без их ведома, а если пикнет, то ей сначала оторвут все лапы, прижгут раны, чтобы от кровотечения не подохла, а потом продолжат истязать, создавая наглядный пример для других, — не без гордости проговорил Руслан.

— Совершенна, потому что бесчеловечна, — прошептала я, но мучитель услышал меня.

Он остановился, обернувшись, и подошел ко мне, смотря на меня сверху вниз. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в его оттенка янтаря глаза, которые выражали холодность и расчетливость, но в то же время сокрушали отображающейся в них силой. Он сжал ладонью мое горло, причиняя дискомфорт, но не более, показывая свое превосходство. Немного наклонился вперед, чтобы уменьшить расстояние между нашими лицами, ни на секунду не разрывая давящего на меня зрительного контакта.

— Да, мы звери. Без души, без сердца, без эмоций, но мы честны перед собой, а вы погрязли в гнили, лжи. Прикрываясь тысячами масок. Живя лишь для наживы, которую стремитесь отрицать. Деньги правят вами, а не вы ими. Каждый из вас продается. Все покупается, и это считается нормой. Чувства, секс, дружба, любовь, о которой вы понятия не имеете. Все, что вы считаете возвышенным, священными — только миф, созданный такими же людьми, только с большим достатком. Мы же смотрим открыто, разделяя ложь и правду, доверяя лишь тому, что знаем, что испытываем, — едва не касаясь моих губ, проговорил Руслан, уже с большим усилием сжимая мою шею, заставляя мою ладонь лечь поверх его, чтобы он ослабил хватку, что он и сделал, но не отпустил.

— То есть вы не охотитесь за наживой? — уничтожая в себе страх перед ним, смотря прямо в пылающее неведомым мне огнем глаза, спросила я, чувствуя, как дрожь пробирает тело.

— Нет, мы живем этим. Дышим. Восхищаемся. Оттачиваем свое мастерство до совершенства, чтобы проявить себя. И ваши люди именно это ценят в нас, считая, что так они не марают руки. Вот только сами попадают под прицел, а потом мы очищаем города от ублюдков, считающих себя властными над всем.

— Как благородно.

Я не могла не съязвить. Он преподносил все так, словно они хороши в том, что честны перед собой в желаниях убивать. Что это нормально, что так и должно быть. Что это правильно. Такая честность правильна. И это не укладывалось в моей голове.

— Ты слишком закрыта, Рита, даже для понимания таких элементарных вещей. Это сдерживает тебя. Не дает показать себя. Ты цепляешься за свою прошлую жизнь, приносишь ее в мой мир, отрицая его нормальность. Это погубит тебя, если ты не научишься переключаться. Ты сожрешь себя изнутри, и никто не сможет тебе помочь, — отпуская меня, переставая нависать надо мной, давая мне возможность сделать глубокий вдох, сказал Руслан.

— Ты притащил меня в свой мир, я об этом тебя не просила, — зло прошептала я, с вызовом смотря в чернеющее от эмоций глаза мастера, который поморщился, словно я дала ему пощечину.

— Я спас тебя, глупое создание, — практически рыкнул мучитель, вновь подступив ко мне, заставляя меня смотреть на него снизу вверх, слыша, как гулко бьется мое сердце. — Все что я делал с той минуты, как Жрец выбрал тебя, было направлено на твою защиту. Я встал за тебя. Не дал сделать из тебя подстилку или хуже того — игрушку Арчи. Он бы сломал тебя за вечер, по миллиметру режа твою совершенную кожу. Наслаждаясь кровью, проступающей на ней. Трахая тебя и убивая. Пуская по твоему телу ток, чтобы привести тебя в чувство и продолжить, — с какой-то неумолимой горечью в голосе произнес Руслан, а я отчетливо поняла, что ему сложно говорить об этом, безмерно сложно, но мне хотелось знать, хотелось понимать, почему я здесь. Почему он забрал меня, почему не оставил дома, почему не отдал Арчи? Зачем он сделал это все для меня? И сделал ли?

— Почему? — едва слышно вымолвила я, чувствуя, как участилось мое дыхание, как неприятные ощущения сковывают меня, что мне так же сложно.

— Что? — словно сбитый с толку вопросил наставник, хмурясь, будто отключился на пару секунд, будто не он говорил те слова.

— Почему ты сделал это для меня? — с нотами отчаяния в голосе спросила я, пытаясь отвести от него свой взгляд, но не смогла, и продолжила смотреть на него.

Руслан как-то сжался, отстранился, поднял голову к небу на мгновение, прикрыв глаза и выдохнув, проговорил:

— Потому что… потому что ты напомнила мне человека, которого я полюбил. Как только я тебя увидел, — резко схватив меня за шею, практически отбросив на дерево, к стволу которого стремительно прижал меня весом своего тела, процедил мучитель. — Как только посмотрел в твои глаза. Как только ты одарила меня улыбкой, — свободной рукой намотав прядь моих светлых волос на палец, уже с долей неведомого мне огня в голосе произнес мужчина, заставляя смотреть на него, не смея отвести своего взгляда. — Как только заговорила со мной. В этом была твоя — моя ошибка. Я не смог сдержать эмоций, которые снесли все мои барьеры. Ты так похожа на нее. Я чувствую, что сама судьба издевается надо мной, рвет меня на части. Почему, Рита? Почему в тот день ты пришла туда? Почему стала играть с нами? Почему не убежала? Зачем ты мучаешь меня? Зачем продолжаешь резать кровоточащую рану?

Его зрачки мельтешили в янтарной радужке, выдавая его волнение с потрохами, открывая его передо мной. Я видела его отчаяние, чувствовала его боль, словно она была причинена мне. Еще никогда он не был так близок ко мне, всегда скрываясь за маской монстра. И я не знала, что меня пугало больше: его откровение или следствие его доверия, которое вылезет мне боком, давая прочувствовать его злость, его гнев на себя, через меня.

Мне неумолимо захотелось обнять его. Прижаться к нему. Успокоить. Это было безумием. Я прекрасно это понимала, но видеть его таким было хуже, чем видеть его ожесточенным. Тогда я хотя бы знала, что меня ждет, а сейчас он мог взорваться или отстраниться, закрыться. И я не знала, какой вариант был бы лучшим для него и для меня.

Один выстрел решил все, заставив мастера дернуться, поморщиться и мгновенно повалить нас на землю, а меня вскрикнуть от испуга, тут же почувствовав ладонь Руслана, которой он закрыл мне рот.

— Тише, уверенная, мы же не хотим быть застреленными, — прошептал наставник, стараясь определить место, откуда прилетела пуля. — Мне нужно, чтобы ты ползком добралась вон до тех кустарников и спряталась в них, пока я постараюсь решить нашу проблему.

— Я могу помочь, — в тон ответила я, когда мужчина перестал прикрывать мне рот.

— Да, не мешай мне, — хлопнув меня по заднице подгоняя, кивком головы указывая направление, строго ответил мастер.

Я послушалась его, поползла на локтях, практически не отрывая тело от земли, как учил меня Драко, в сторону кустарников, чтобы скрыться в них, чувствуя, как тело пробирает тревожная дрожь, а страх сковывает сознание. Уже в который раз за эти дни я слышала свист пуль над головой, видела кровь, ранения, стараясь не терять самообладание, и жутко жалела, что так халатно относилась к тренировкам, хоть после них чувствовала себя отвратительно, утопая в усталости и боли в мышцах.

Руслан пропал с моего поля зрения, как только я добралась до точки назначения, сразу прижавшись к стволу дерева спиной, ощущая отголосок боли, видно он хорошо меня впечатал, впрочем, это было не так важно, как то, что меня жутко нервировал факт отсутствия мастера. Я почувствовала себя совершенно незащищенной, словно меня бросили в клетку к тигру, которого вот-вот должны выпустить и я не знаю, с какой стороны его ожидать, и как от него спасаться. Едва сумев рассмотреть рюкзак, который был брошен на земле, но из-за своего цвета фактически с ней сливался, я позволила себе выдохнуть, на секунду прикрыв глаза, а в следующую паника поглотила меня.

Кто-то грубо закрыл мой рот ладонью, сжимая при этом мое тело в тиски, не давая возможности вырваться, закричать, блокируя любую попытку к сопротивлению. Мое сердце ухнуло вниз, пульс бешено забился, я едва могла дышать из-за ужаса, который овладел моим сознанием, судорожно пытаясь найти выход.

— Твой страх упоителен, кукла, — шумно вдохнув запах моей кожи, прислонившись холодным кончиком носа к тыльной стороне шеи, произнес незнакомец. — Я давно не встречал столь очаровательных экземпляров. Даже обидно, что мой дорогой друг отнял тебя у меня. Ты бы удивилась моей фантазии, Рита, — убирая руку с моего рта, но при этом продолжая удерживать меня, проговорил Арчи, которого я не признала сразу лишь из-за паники, сковавшей меня.

— Жрец, — практически одними губами вымолвила я, не решаясь пошевелиться в его руках.

— Собственной персоной, радость моя.

Я спиной ощущала его ухмылку, больше похожую на оскал. Чувствовала, что его возбуждает сложившаяся ситуация, и совершенно не заботит то, что происходит вокруг.

— На нас напали, — пытаясь убрать его руки с себя, проговорила я.

— Я в курсе. Мои люди уже решают этот вопрос, — резко поднимаясь вместе со мной, произнес наемник, жестко схватив меня за локоть, и повел вперед, не боясь последствий таких необдуманных действий. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять! — практически проорал наемник и тут же выстрелил в силуэт, который отстранился от ствола дуба.

Я вскрикнула, из-за ударившего по ушам хлопка, из-за рухнувшего как мешок картошки тела, в нескольких метрах от нас. Ком встал в горле, сердцебиение участилось, грозясь прорвать грудную клетку. Меня замутило, и я едва сдержала порыв, чтобы не вычистить желудок, как Арчи продолжил голосить:

— Вдруг охотник прибегает, прямо в зайчика стреляет! — еще один выстрел, прямо меж глаз выросшего перед нами наемника, которого я даже не заметила первоначально, и вот теперь меня вывернуло наизнанку.

Я едва успела отвернуться и наклониться, чтобы выкинуть весь свой непереварившийся завтрак, боковым зрением наблюдая идущих к нам навстречу двух бугаев, которые силком тащили кого-то третьего, уступающего им в габаритах.

Арчи отпустил меня, уходя куда-то в сторону, пока я пыталась прийти в чувство, не решаясь разогнуться, шумно вбирая в себя воздух, вытирая рот салфетками, что были упрятаны в поясе костюма.

— Мой дорогой друг, как же ты мог быть таким неосмотрительным? — приторно протянул Жрец, а я все же повернула голову, чтобы посмотреть к кому он обращается.

— Позволь задать тебе встречный вопрос: где носило твою задницу? Я ожидал, что ты убьешь этих ублюдков быстрее, чем один из них в меня выстрелит, — не скрывая иронии, ответил ему мучитель, прочищая покрытый кровью клинок землей, держа его в здоровой руке.

— Извини, я был увлечен слушанием твоих речей, что стали усладой для моих ушей, — фактически пропел Арчи, вплотную подойдя к Руслану, обнял его и тут же отстранившись, стал рассматривать поврежденное плечо мастера. — У меня две новости: хорошая и плохая. Плохая — пуля застряла, хорошая — она вошла неглубоко, могу извлечь и зашить, — со знанием дела проговорил наемник, прямо посмотрев на друга.

Я выровнялась, протерев губы, и подошла к ним, пребывая в шоковом состоянии, с ужасом отмечая то, что сейчас мне не было страшно, гадко из-за того, что сделал Арчи, как было в первый раз, когда я увидела трупы, или как было с Драко, когда он перерезал горло наемнику. Да, меня вывернуло наизнанку, и это была реакция организма на происходящее, но внутри я чувствовала, что с каждым разом я словно привыкаю к этому. Я уже не ощущала того, что было раньше и это пугало меня. Возможно я бессознательно начинала терять себя, ожесточаться, а это никак не способствовало тому, что я хотела вырваться из системы. Во мне все еще теплилась на это надежда, которая с каждым днем угасала, и мне нечем было поддерживать это пламя, затухающее пламя.

— Было бы неплохо, но для начала нужно разбить лагерь, — ответив Жрецу идентичным взглядом, сказал Руслан, перед этим бегло оценив мое состояние.

— Да будет так. Джинн, Дюна, обработайте "язык". Мара, Тито, в разведку до Глубокой, мы за вами, — командным голосом стал отдавать приказы Арчи, а его люди беспрекословно принялись исполнять их.

Я сразу же узнала высокого брюнета, с которым встречалась в Лабиринте и которого вывела из строя дротиком, как и он меня. Его сосредоточенный, с крупицами злобы взгляд скользнул по мне перед тем, как он стал выполнять поручение мастера, и этот взгляд не сулил мне ничего хорошего. Руслан так же подметил враждебность со стороны Мары ко мне, потому что именно в этот момент он смотрел на меня. Я видела, что ему это крайне не понравилось по эмоциям, которые отразились на его лице, ведь сейчас он не отгораживался маской, не видел в этом смысла.

— Арчи, скажи своим псам, что Рита неприкосновенна, иначе головы полетят с плеч, — с расстановкой проговорил Палач, наклонившись к другу, но я все прекрасно расслышала, потому что стояла к ним слишком близко, для того, чтобы не услышать.

— Мои псы на диете. Им и в голову не придет смотреть на твое мясо. Они наказаны, — с явным раздражением бросил Арчи, давая понять, что не собирается разглагольствовать на эту тему, из-за чего Руслан нахмурился. — Я обработаю и перевяжу рану, вытащу пулю непосредственно в лагере, — снимая свой тактический рюкзак, и извлекая необходимые ему вещи, дополнил мужчина.

Мне ничего не оставалось, как наблюдать за зрительной войной между наемниками, которую они стали вести после последних слов наставника. Это было странно, очень странно видеть то, что ранее скрывалось от меня. Первоначально я воспринимала их за друзей, как только увидела в баре. Позже, когда меня похитили и привезли в Замок, после чего отвели к Арчи, и только через какое-то время зашел Руслан, я подумала, что они соперники, едва ли не враги, потому что иначе их перепалку растолковать было нельзя. Потом, когда снова сталкивались эти двое на моих глазах, я вновь начинала метаться между своими выводами о них. Сейчас, наблюдая за тем, с какой бережностью Арчи обрабатывает рану наставнику, что он едва ли не дует на нее, чтобы уменьшить боль, я снова не понимала их. Они вели себя, как братья, но что-то иное вклинивалось в понятие этих взаимоотношений и казалось, что это намного большее, пока еще недоступное для моего восприятия.

Когда Жрец закончил, мы двинулись в путь, взяв с собой и "язык", которому завязали рот и руки, ведя его на веревке за собой, словно собачонку, которая вряд ли переживет эту ночь. Даже не так, я не сомневалась в том, что как только наемники добудут необходимую им информацию, он будет убит, потому что станет бесполезным мешком с мясом и костями, коем его уже прозвал Дюна — человек Арчи, двухметровая, светлая гора стальных мышц. Как ни странно, но я сразу подметила интересную тенденцию в людях Жреца. Они все, кроме Мары, были словно скалы, громадные натренированные скалы, на фоне которых Арчи смотрелся более чем безобидно. Однако это было ошибочным мнением. Он был страшнее их всех вместе взятых. Стержень садиста словно пульсировал в нем, оповещая о скверном нраве своего носителя. А один взгляд заставлял все тело трепетать от страха. Меня до сих пор пробирали мурашки в его обществе, а провести целую ночь вместе с ними, станет для меня истинным испытанием, которое я обязательно пройду.

***

Ежегодная Охота, которая протекала всегда в радужных тонах без особой жестокости (впрочем, не всегда, каждый развлекается, как хочет), в этом году заиграла новыми красками. И меня раздирали изнутри от мысли о том: зачем и кому это понадобилось? Нет, я без труда мог составить логическую цепочку, так как должен был заподозрить что-то неладное еще до загрузки в вертолеты, потом что было слишком много противоречивых моментов, которые толкали меня не на лучшие выводы. Но я отмахнулся от этих мыслей, как от назойливой мухи, которую нечем прибить и слепо последовал на борт, а сейчас разгребал то дерьмо, в которое нас вляпали. Щедро вымазав.

Нам повезло встретить Арчи. Мне и Рите, потому что один я бы вряд ли справился с вооруженными до зубов недонаемниками, числовое преимущество которых превосходило меня в шесть раз. Учитывая, что в левом плече у меня образовалась дыра от пули, которая к тому же и застряла. Счастливчик, мать его, ничего не скажешь.

— Как плечо? — Арчи старался выдерживать холодность, но я слишком хорошо его знал для того, чтобы не заметить тревогу в его глазах. Я слишком хорошо его знал.

— Терпимо. Вытащить сможешь? — вопросил я, стараясь пробраться через лед в его взгляде куда-то под его кожу, где текла раскаленная лава из-за закипевшей внутри него злости.

Я знал, что он сможет вытащить, более того, знал, что он сможет зашить все так, что и шрама не останется, если захочет. Но мне нужно было вывести его на разговор, учитывая, что последние мои слова его задели. Странно. С ним всегда странно. Я вроде бы знал его всю жизнь. Каждую повадку, каждую мельчайшую деталь в его поведении, но порой мне казалось, что я не знаю о нем ничего, совершенно ни-че-го.

Арчи или Жрец, как величают его в системе. Был и есть наследником клана Монарха. Сын своего отца. Он один из самых жестоких наемников, отличающихся своими садистскими наклонностями. Пытки — это его стихия, кровавая стихия, от которой он ловит небывалый кайф. И мне нравится в нем эта животная черта. До упоения нравится, хоть я и не признаюсь себе в этом. Остерегаюсь. В какой-то степени боюсь потерять нить с реальностью и погрязнуть в этой клоаке ужаса, страха, что заползает змеями под кожу и отравляет изнутри. Я не умею так отключаться, а он просто не переключается, извечно пребывая в этом состоянии.

— Ты же знаешь, что я могу, — передернув плечами, ответил наемник, искоса бросив взгляд на Риту, которая старалась не отставать от нас и двигаться в нашем темпе.

— Она тебе не нравится? — мои вопросы прямые, не завуалированные, потому что с ним нужно прямо, честно и ясно, без лишнего, иначе Арчибальд начинал агрессировать, что в данной ситуации, впрочем, как и в большинстве других, не было нам на руку.

— Твоя соска? — ядовито бросил мужчина, просверлив меня взглядом. — Нет, не нравится.

— Ты ее выбрал, — напомнил я, отмечая, как Рита хмурится, но мне было на это плевать, сейчас важен он, только он.

— Я думал, что тебе будет с ней весело или мне, а ты собрался из девки наемницу лепить. Она что, так отвратительно сосет? — не стесняясь выражений, проговорил Арчи, взглядом отлавливая своих людей.

— Это мое право. Она моя, — с вызовом ответил я, натыкаясь на непроглядную стену из раздражения и непонимания, которая возросла между мной и Жрецом.

— Конечно, вот только присовывает ей Кант, а так она твоя, Руслан, полностью твоя, — замедлив ход, наклонившись и прошептав мне прямо на ухо, словно вылив кислоту, проговорил наемник, вновь возвращаясь к привычному темпу.

Я резко остановил его, схватив выше локтя, ощущая, как внутри меня что-то щелкнуло, загорелось, будто к бутылью с бензином поднесли огонь, который должен был взорваться, обратный отсчет пошел.

— Он не прикасался к ней, — с каким-то нечеловеческим рыком в голосе процедил я, встречаясь с убийственным взглядом Арчи, от которого веяло холодом.

— А ты свечку держал? Тебя не было неделю, к концу которой он подарил ей кинжал из лучшей стали, которую только смог достать. В этом у меня глаз наметан, как и у тебя. За отсос такие подарки не делают. Тут что-то другое. И тебе нужно разобраться с этим дерьмом, Палач, пока твоя сучка не предала нас, как прежняя, — выплевывая каждое слово с таким отвращением, слово его сейчас вывернет, проговорил наемник, скалясь, выдергивая свою руку из цепкой хватки.

Меня словно отхлестали розгами пропитанными кислотой, что въелась в мою кожу, мои мысли, разъела мое тело. Мне хотелось приставить к его глотке кинжал и воткнуть так глубоко, как я только мог. Ноющая боль в плече испарилась, отошла на второй план. Я не чувствовал ничего, кроме всепоглощающей ярости, и мне необходимо было дать ей выход. Сейчас. Немедленно. Пока я не сделал того, о чем мог пожалеть. Арчи словно почувствовал мой гнев, словно учуял его своим естеством, как делал это не раз, когда никто, никто не мог заметить, как я воспламеняюсь изнутри, пока меня не прорвет, но только не он. Он видел. Знал. Больной ублюдок все знал. Даже сейчас. Доведя меня до грани. Разозлив до скрипа зубов, он каким-то чудом умудрился успокоить меня, словно вылил на меня ведро гребанной ледяной воды, а ведь всего лишь положил свою ладонь на мое плечо, второй рукой сжав свой жетон, практически идентичный с моим. Я сбросил его ладонь не сразу, через пару секунд, когда примирительно моргнул, а Жрец облегченно выдохнул. Вот так просто. Без лишних слов. Эмоций. Мы понимали друг друга на ментальном уровне. Только мы.

До Глубокой, коей величали реку с ниспадающим водопадом, оставалось около сотни метров, потому что я уже отчетливо начинал слышать шум бурлящей воды. Арчи выбрал идеальное место для ночлега, о котором знали единицы наемников, так как для того, чтобы его обнаружить, нужно было не единожды побывать на самой Охоте, чтобы начать ориентироваться на местности и заранее продумывать места для лагеря. Рита шла рядом со мной, когда Жрец оторвался вперед, чтобы выбрать подходящее место для пыток "языка", в которых я, несомненно, собирался принять участие, активное участие, чтобы спустить хоть половину того груза, который так и грозил раздавить мои плечи. И это уже была не злость, вызванная ядовитыми словами Арчи, а напряжение, что преследовало меня еще с того момента, как мне пришлось разделиться со своей командой, чего я в принципе никогда не делал. Это было странно. Я ощущал себя как-то неправильно, непривычно, паскудно. Словно мой тыл просвечивался, как дуршлаг. Стреляй — не хочу. Любая пуля попадет. Именно так чувствовалось отсутствие моих людей рядом. Зияющей дырой.

— Рус...

Тихий голос со стороны отвлек меня от удручающих мыслей. Я повернул голову к девушке, которая на мгновение коснулась моих пальцев, будто ей было это нужно. И вправду нужно, ведь я только сейчас заметил какой-то панический страх в ее глазах, не понимая его источник.

— Руслан, — повторила девушка, взглядом указывая куда-то в сторону, давая мне возможность отметить мысленно разрезающего ее на мелкие кусочки Мару, что зверем крался неподалеку.

— Не беспокойся об этом. Он может смотреть и убивать тебя своим взглядом сколько угодно. Но это единственное на что он способен, пока я и Арчи живы, — сжав тонкие, холодные пальцы Риты своей размашистой ладонью, ответил я.

Мне показалось, на секунду показалось, что она потянулась ко мне, как тут же отпрянула, выдернув свою руку из моей руки, будто испугалась себя. Я же лишь ухмыльнулся на это, чувствуя, что ее эта ситуация догоняет не меньше, чем меня. Она боится, как загнанный кролик жмется. Ощущает дикий дискомфорт, находясь в окружении псов Арчи. И я ее не виню.

Правильно, девочка, жмись ко мне. Успокаивай свой страх, незачем его показывать этим выродкам, которые всего неделю назад изнасиловали несколько девушек так, что у них кровь даже из ушей текла. Я знал об этом инциденте. Знал, как они истерзали юные тела. И знал, что Жрец мог этого не допустить, если бы обратил на них внимание, а не занимался всякой херней, которая въелась в его мозг. Но, что было, то было. Время не вернуть вспять, а псы довольны, уже планируют новую вылазку, как только мастер отвлечется. И он отвлечется, обязательно отвлечется, потому что сам, как зверь. Зверь, который не скрывается и не прячется, как делаю это я.

Мы дошли к месту назначения в сумерках. Сизый туман окутывал деревья, а пар клубился над теплой водой ниспадающего водопада, к которому мы подошли вплотную, чтобы скрыться в нем. Найти свое убежище в пещере, узкий проход к которой возможен лишь с одной стороны, потому что с другой бушует водная стихия, словно завеса из живой воды. Джинн — двухметровый здоровяк, с оттенком темного шоколада кожей, покрытой татуировками, повел связанного наемника, который напал на нас, в сторону от убежища, за ним Дюна, немного уступающий в габаритах русоволосый мужчина, под внимательным взглядом Арчи, что раздавал указания Тито и Маре по обеспечению всех нас пропитанием, я же глянул на Риту, которая вновь неосознанно жалась ко мне, вызывая желание притянуть ее за шею и сжать, подавив сопротивление и успокоив бешеный стук ее сердца. Кажется, я даже здесь слышал, как оно судорожно отбивало удары.

Ей было страшно. Я ощущал ее страх на языке. Видел, как появилась испарина, когда она услышала первый крик пойманного наемника — смертника. Видно люди Арчи не стали его ждать, а уже приступили к подготовке перед тем, как вытащить информацию из паренька, а может быть, просто разогревали его перед хозяином — Жрецом.

— Ты мне понадобишься, — сухо бросил Арчи, когда отпустил Тито с Марой, бросив при этом брезгливый взгляд на Риту, и оставил нас, отгороженных завесой водопада ото всех.

Мне хватило секунды, чтобы опешить, когда девушка прижалась ко мне. Обхватила мою шею руками, заставив меня нахмуриться, недоверчиво покоситься на нее, но обнять одной рукой, чтобы другой поднять ее лицо за подбородок и заставить посмотреть на меня. Столько ужаса плескалось в этих глубоких омутах. Столько боли и отчаяния, страха, что мне неминуемо захотелось отгородить ее собой. Она была не готова. Чертовски не готова к тому, что происходило. Она была слабой. Совершенно неограненной, незакаленной в крови и костях, чтобы адекватно реагировать на то, что происходит. И я понимал это. Видел. Но ничем не мог ей помочь, потому что сам собирался разбудить в себе монстра, который будет пытать, жестоко пытать паренька, которого утащили Джинн и Дюна. Мне придется оставить ее одну. Слышать крики, которые даже грохот водопада будет неспособен заглушить, если ему не вырвать язык, который, к сожалению, составляет самую большую ценность.

— Твое плечо, — сбивчиво, словно не своим голосом произнесла моя бойкая ранее Рита, а я забыл про него, совершенно забыл про пулю и боль, как будто ничего и не было. Привык. Уже давно привык ощущать ноющую боль. Поэтому не чувствовал. Да, именно поэтому.

— Я не чувствую, — как-то отрешенно сказал я, отмечая, как вернулся Арчи с водой, от которой исходил пар, и девушка тут же отпустила меня, под его озлобленным взглядом.

— Не чувствует он, — выплюнул мужчина, открывая свой рюкзак, извлекая из него медикаменты. — Загноится, отрубят, вот тогда почувствуешь, — цедя, дополнил наемник, заставив меня сесть на булыжник, надавив на ранение пальцами, из-за чего я зашипел от боли, бросив гневный взгляд на него. — Ты же не чувствуешь?

— Арчибальд, — сквозь зубы произнес я, отмечая самодовольную ухмылку на губах мужчины.

— Не двигайся, сладкий, будем тебя чинить, — проворковал в ответ, тут же изменившийся в лице наемник, помогая мне раздеться до пояса, чтобы облегчить ему работу. — Возьми, — протягивая мне толстую, обломанную ветку дерева, которую он омыл в воде, серьезно сказал Арчи, а я покосился на него.

— Мне и так нормально, — ответил я, отказываясь от его предложения.

— Не нормально, будет больно. Пуля вошла глубже. Возьми, — настаивал на своем мужчина, а я со скрипом сжал зубами дерево, чтобы не раскрошить себе от боли или не прокусить язык от нее же, ведь извлекать пулю Арчи собирался на живую, впрочем, выхода у нас не было, и я был к этому готов.

Рита отошла немного в сторону, чтобы не мешать и не попадаться Жрецу на глаза, пока он разматывал повязку и оценивал ситуацию, после чего он нагнулся ко мне, и прошептал так, что у меня в жилах начала застывать кровь, от интонации, которую он выбрал, интонации, которая означала смерть:

— Тебе повезло, что артерия не задета. Но, если ты еще раз так сильно ей увлечешься, что не заметишь стрелка у себя за спиной, я перережу ей глотку.

Мне хотелось ему возразить. Вот только слова застряли в горле, потому что он был прав, человек умирает в течение минуты, если пуля пробьет артерию, это нам вбивали не раз. А эта встретила препятствие в виде моей кости, и наверняка распласталась, вытащить будет дьявольски тяжело.

— Мастер, кипяченая вода, что-то еще? — вопросил вошедший Тито, молодой парень с таким же оттенком кожи, как и у Джинна, принеся с собой котелок с парующей водой.

— Да, простерилизуй пинцет, спиртовку и кинжал, и выложи на марлю рядом, — отозвался Арчи, щедро поливая рану спиртом так, что из-за жгучей боли я зашипел, а наемник протер следом свои руки.

Треклятая одиннадцатая пуля, мать его. Одиннадцатая. Застрявшая в моем теле. Тито выполнил все указания мастера встал рядом, по приказу зафиксировав меня в одном положении, в то время как Арчи с маниакальной точность стал отсасывать скопившуюся кровь спиртовкой, чтобы после пальцем начать прощупывать нахождение пули через пробитое ей отверстие, заставляя меня выть от адовой боли, которая словно током пронзила каждую клеточку моего тела. Я бы нахрен откусил себе язык, если бы не гребанная палка в моем рту. Раскрошил бы все зубы, глуша свой ор, ощущая, как темнеет перед глазами. Но отключаться нельзя. Нельзя отключаться.

— Нашел, — облегченный вздох Арчи над ухом, заставил меня выдохнуть, и даже ощутить, как занемело тело там, где его крепко удерживали руки Тито, который прикладывал чертову тучу сил, чтобы удержать меня на месте. — Сиди смирно, любимый, сейчас я достану из тебя эту гадину, — произнес Жрец, а у мена даже мыслей не возникло прикончить его за подобное обращение, потому что я был одним оголенным нервом, едва балансирующим на грани сознания из-за дикой, поглощающей боли, которая так живо отрезвляла мой разум, и в то же время губила меня. Нахуй, нахуй, нахуй! Извлекай уже эту хрень из меня!

Холодные пальчики прикоснулись к моей ладони, я едва не дрогнул, но боль перекрыла собой все. Отшвырнула меня в стену, распластала, свежевала и тут же расчленила. Сука!

Трется, что-то мягкое трется об мою руку. Я опускаю глаза вниз, стараясь сконцентрироваться на светлых волосах и на девушке меж моих ног, которая трется об мою гребанную руку. Дьявол, Рита. Ты. Гребанный. Дьявол. Какого хуя ты делаешь?

Арчи развел пальцами края раны, я чувствовал это так отчетливо, что в который раз мне захотелось взвыть, но руки Тито сильнее сжали меня, а губы девушки сомкнулись на моей ладони, и я расслабился, позволяя Жрецу продолжить свою экзекуцию, пинцетом достающему пулю из меня по раневому каналу. Сука!

— Еще чуть-чуть, тут остатки тканей, и можно зашивать, — как-то приглушенно произнес Арчи, а мое сознание отказывалось что-то воспринимать.

Перед глазами все меркло. Я старался отогнать этот морок, но он был сильнее меня, сильнее боли, которая догнала меня снова, как только Жрец проколол иголкой мою кожу и стал протягивать сквозь нее нить. Я чувствовал лишь мокрые, горячие поцелуи на моей ладони. Чувствовал приятную тяжесть Ритиной головы на моей ноге, когда она положила ее на меня. Чувствовал ее тепло. Как тебе, уверенная? Весело с нами? Как по мне, то очень весело, особенно сейчас, когда мое сознание уплывает от меня, а болевой шок накрывает организм пеленой.

***

Было тепло, удивительно тепло и мягко. Но стоило мне дернуться, как резкая боль оглушила меня, заставив зашипеть сквозь зубы. Я распахнул глаза, уткнувшись взглядом в потолок, на котором мелькали языки пламени от костра, разведенного в пещере. И обратил внимание на скрутившуюся рядом со мной Риту, которая положила голову на свои руки и заснула возле сооруженного для меня ложа. На ее лице так отчетливо отражалось умиротворение, что я волей-неволей стал любоваться ей, но лишь мгновение, чтобы в следующие — провести подушечками пальцев по ее скуле, заставив девушку вздрогнуть, прогнать дремоту и посмотреть на меня.

— Как ты? — ее голос звучал приглушенно, хрипло, а я прищурился, мысленно оценивая свое состояние.

— Терпимо, — коротко, ясно, емко ответил, чтобы вновь прикоснуться к ней, потянуть на себя за подбородок, и она поддалась.

Рита смотрела на меня прямо, но в ее взгляде читался страх, а также неуверенность, непонимание. Я чувствовал ее тревогу. Ощущал ее волнение, и понимал, что сам нахожусь на грани. Что внутри меня происходит что-то необъяснимое, совершенно несвойственное мне. Я словно переживаю. Переживаю за нее, не за себя. И это чувство гложет меня. Ущемляет. Делает слабым. А я ненавижу слабость, но даже не стараюсь отвергнуть того, что чувствую. Дерьмо.

— Где все? — слишком спокойно, расслабленно, будто меня ничего не тревожит, не сжирает, проговорил я, всматриваясь в глаза девушки нависшей надо мной с моей подачи.

Ее губы так близко. Это пугает. Но я не в силах заставить себя не смотреть на нее, не держать ее, не вкушать ее беспокойство и не переплетать его с моим. Что-то пошло не так. Давно уже не так, а я только заметил. Глупец.

— Жрец со своими людьми на улице. Он пошел собирать какие-то травы, которые снизят твою боль. Мне приказали за тобой смотреть, — на последних словах она сдержанно улыбнулась, не предпринимая попыток отдалиться от меня, хоть я и заметил, как она стала дрожать, начиная нервничать сильнее.

Ее пугало то, что она позволяет мне так просто касаться себя. Пугало то, что она не хочет, чтобы я это прекращал. И я это чувствовал. Даже знал, почему все так складывается, но в то же время я слышал свой внутренний голос, который уже во все горло кричал о том, чтобы я прекращал ходить по лезвию ножа, что мне необходимо оттолкнуть ее от себя. Необходимо показать ей, что я не изменился. Что монстр по-прежнему внутри меня, что он моя часть. Но видимо я не был властен контролировать свои эмоции сейчас, ощущая ее мягкую, теплу кожу под подушечками пальцев.

Я притянул ее ближе, оставляя крошечный зазор между нашими лицами, всматриваясь в ее напуганные, полные непонимания глаза. И она не вырывалась. Смиренно ждала моего вердикта. Моих действий, которые для меня самого стали неожиданностью, потому что я едва ли помнил, когда последний раз позволял себе касаться губами чужих губ.

Это был столь короткий, едва уловимый поцелуй, но для меня он был оглушающим. Сердце бешено стало отбивать удары, а пульс так и бился в висках, словно в меня выстрелили в упор. Загнали в ловушку, и клетка захлопнулась за мной. Кажется, я покрылся испариной, глядя прямо в глаза той, над которой смел издеваться, получая от этого удовольствие. Той, которую с удовольствием ломал и продолжу ломать, потому что хочу этого, дико хочу.

— Ты издеваешься?! — рык разъяренного Арчи стал для меня неожиданностью, впрочем, как и для Риты, которая отскочила от меня, как от прокаженного. — Какого дьявола тут происходит? Эта пресмыкающаяся сучка ни на что не способна, а ты подпускаешь ее к себе?!

Я видел, как он закипает изнутри. Как в кристально чистых, ледяных глазах зарождается непроглядная чернота, выраженная гневом. Видел, как его коробит. Трясет. И он ни черта не может с этим сделать. Эмоции заглушают собой все. Переливают через край. И бьют. Бьют. Бьют.

— Успокойся, — цежу, присаживаясь на ложе, сверля ее предостерегающим взглядом, немного морщась из-за раненного плеча.

— О, мой дорогой друг, я спокоен… Ты даже не представляешь, насколько я спокоен, — сквозь зубы проговаривает Жрец, давая мне прочувствовать ураган эмоций, который бушует в его глазах.

Незримая борьба повисла между нами. Давящая, накаляющая воздух, но нам это было необходимо, чтобы в который раз отпустить это недопонимание, возникающее с завидной регулярностью.

— Я приготовил тебе отвар, который снимет жар и боль, чтобы утром ты был как новенький, — с усилием подавив в себе злость и раздражение, проговорил Арчи подступая ко мне, сжимая в руках алюминиевую кружку, тотально игнорируя Риту, словно в пещере были лишь мы.

— Спасибо, — принимая из его рук горячую емкость, я сделал пару глотков, ощущая некую горечь, но все же не противился предложенному напитку, зная, что он поможет мне.

Арчи знал толк в травах. Интересовался ими, и часто спасался, когда ничего не было под рукой, кроме знаний. Я же всегда доверял его знаниям, потому что если и был человек, которого он боялся потерять, так этим человеком был я. Единственный и неповторимый, которому он бы никогда не дал то, в чем бы сомневался. Впрочем, он был таким же и для меня.

— Я жду тебя снаружи. У нас есть незавершенно дело, которое я не стал заканчивать без тебя, — сухо бросил наемник, не став дожидаться, когда я осушу кружку и покинул пещеру, забирая свою пролитую агрессию с собой.

Мне оставалось лишь покачать головой на очередной его выброс, чувствуя, как заработали шестеренки в поисках ответов. Я не понимал, зачем сделал то, что сделал. Не понимал, что нашло на меня. Это был словно не я. Какой-то другой я, который умер несколько лет назад вместе с телом на руках той, которая заставляла мое сердце пробиваться сквозь каменную скорлупу, что покрыла его. Которая заставляла дышать с собой в унисон. Которая снилась и не отпускала. Пропитывала болью каждую клеточку моего тела. Разрушала нервную систему. Превращала меня в чудовище, а потом отступала, словно смиловавшись надо мной. Издевалась. Разрушала. Убивала. И возрождала.

Роза. Розали… Даже сейчас это имя отдает болью в висках. Выбивает воздух из легких. Душит. Забирает почву из-под ног. Сокрушает. И с каждым разом становится все сложнее прогонять ее из своей головы стоит лишь посмотреть на ту, которая сейчас обнимает себя руками и дрожит.

Сам Господь издевается надо мной. Как? Как они могут быть так похожи? Почему я не могу отключить в голове постоянно всплывающий образ той, что в клочья разорвала мою душу? Почему я заставляю страдать ту, которая даже понятия не имеет о том, что жрет меня по кусочку? И когда уже этот круг замкнется? Когда я смогу вдохнуть спокойно, не боясь задохнуться и сгореть в агонии прошлого, что следует за мной по пятам, не давая времени на передышку? Когда я начну жить настоящим?

— Останься здесь. Тебе не стоит видеть то, что мы собираемся сделать, — сухо произнес я, поднимаясь и отставляя кружку.

— Хорошо, — согласно кивнув, потупив взгляд в пол, ответила девушка, заламывая пальцы.

Свежий, прохладный воздух овеял меня, как только я покинул пределы пещеры. Отрезвил мысли. Вернул к реальности. Суровой и жестокой реальности, к которой я давно привык, которую вкушал с наслаждением. Я взял с собой лишь два своих любимых кинжала, отлавливая взглядом Арчи, который умывался теплыми водами и разминал шею.

— В последнее время ты слишком часто срываешься, — подойдя к нему, проговорил я, в то время как он выровнялся.

— В последнее время ты слишком часто размениваешься по пустякам, — в тон ответил Жрец, сверля меня негодующим взглядом.

— Что не так? — вопросил, с вызовом посмотрев в ледяные глаза друга, который не пытался скрыть своего раздражения.

— Ты у меня спрашиваешь?! Это я должен задать тебе этот вопрос. Кого хера я видел? С каких пор ты разрешаешь ей вылизывать свои гланды? — практически рычит Арчи, вплотную подойдя ко мне, едва не сталкиваясь своей грудью с моей.

Я был выше его на несколько сантиметров, и это давало мне преимущество, я мог смотреть на него сверху вниз, отчего он закипал сильнее. Злость так и сочилась из него, как и привычная ему ревность. Ревность меня, конечно. Не псих ли? Однозначно псих. Вот только я понимаю, что он переживает. Так сильно переживает, что готов раскроить череп Рите, а потом сделать трепанацию черепа мне, чтобы я и думать забыл о ней и о Розе. Впрочем, это был бы неплохой вариант.

— Это смешно. Это даже поцелуем назвать нельзя, — какого-то беса стал оправдываться я, а червь сомнения стал закрадываться в мои мысли.

В чем-то Арчибальд был прав. Даже это легкое соприкосновение губ для меня значит больше, чем секс, а если я захочу большего? Если произойдет сдвиг по фазе и меня заклинит? Что если я снова окунусь в это дерьмо, называющееся чувствами, отношениями, любовью?

Как же мерзко это звучит. Изнутри коробит. Любовь — что это? Клетка? Капкан? Цепи? Ошейник? Возможно безумие. А может мучительная смерть? Сжирание себя по кусочку. Отравление организма ядом, расплавляющей его кислотой. И такое чувство, что все органы пустили через мясорубку, и кровавый фарш подали к столу, с украшением в виде нетронутого сердца. Еще бьющегося, практически живого, но сдыхающего, как и твоя жалкая сущность.

— Оправдываешься? Это жалко. Слишком жалко для тебя, — похлопав меня по здоровому плечу, голосом полным разочарования, непонимания произнес Арчи, и, развернувшись, последовал куда-то вниз по течению реки, а я следом за ним, ощущая, что меня макнули с головой в дерьмо, от которого мне не отмыться.

Оправдывался ли я? Да, скорее всего да. Но я не мог признать очевидного. Очевидного для него. Не мог позволить себе сознаться в том, что я сделал. Даже не мог мысли допустить о том, что я сам подпустил ее к себе. Сам стал рыть себе могилу. Очередную могилу.

Отогнав от себя все ненужные мысли, которые впились в мой мозг, словно клещи, разрушая и высасывая здравый смысл, я остановился прямо за Арчи, отмечая связанно и уже изрядно потрепанного паренька, которого едва ли не пригвоздили к стволу дерева. Рядом с ним стоял Джинн, ухмыляясь проделанной работе, который поклонился, как только мы подошли.

— Можешь оставить нас. Дальше мы сами, — сказал Арчи, на что наемник лишь утвердительно качнул головой и удалился. — Он твой, если у тебя есть вопросы. Мы особо его не трогали. Так, немного развлеклись, — обратился ко мне Жрец, а я шумно выдохнул, расценивая сложившуюся ситуацию.

Безусловно, я мог сейчас поиграть в зверя и выпытать у него все, что моей душе угодно, и мне было бы неважно, когда он бы стал врать для того, чтобы спасти свою шкуру от моих дальнейших действий, и раньше я бы сделал именно так, но только не сейчас, не тогда, когда мои парни остались хрен знает где без меня. Не тогда, когда злость сковывает мое тело от неизвестности и той анархии, которую они здесь развели. Не тогда, когда мне всадили гребаную одиннадцатую пулю, и неважно, что это был мой прокол, факт остается фактом. Не тогда, когда я чувствую необходимость в информации, которая откроет мои глаза и поможет сложить пазл воедино. И не тогда, когда мой названный брат начинает сомневаться во мне.

Сейчас я примеряю на себя роль охотника, который поймал жалкое существо, и которому нужно добраться до норы, чтобы вытравить и умертвить оставшихся. Потому что так будет правильно. Потому что так нужно. Мы не можем оставить даже одного гнилого пса за своей спиной.

Я присел на корточки, вглядываясь в юное лицо, подавив в себе все лишние эмоции, сделав ставку на холодный расчет. Кинжал в моей руке всегда смотрелся органично, устрашающе и сейчас он производил такое же впечатление, из-за чего паренек как-то нервно дернулся, сплевывая кровь, собравшуюся в его ротовой полости.

— Я задам тебе несколько вопросов. Каждый раз, если я буду слышать, что ты мне лжешь, я буду вгонять тебя иглы под ногти, потом, буду отрезать фаланги пальцев, после сами пальцы, далее последуют уши, нос, губы, член, все, что так или иначе выступает. Ты меня понял? — беспристрастно произнес я, наблюдая за зарождающимся ужасом в глазах юнца, который нервно сглотнул подбитым глазом, смотря то на меня, то на Арчи. — Кстати, он, — указав на наемника за своей спиной. — Еще больший выродок, чем я. Исполосует так, что ты будешь умирать долго и мучительно. Так что слушайся Палача и будь хорошим мальчиком, пока он не избавит тебя от мучений.

— Я ничего не знаю, — продолжая мельтешить взглядом по мне и по Арчи, сказал паренек, а я приподнял ветку и быстро, методично заточил один из ее концов, чтобы в следующую секунды сжать ладонь юнца и вогнать заточенный конец ему прямо под ноготь, подрывая его с мясом, слыша едва ли человеческий вопль, когда сокрушительная боль обрушилась на него.

— Не лгать — это единственное, чего тебе не стоит делать, — без тени эмоций на лице проговорил, чувствуя, как губы Арчи растягиваются в кровожадной ухмылке за моей спиной.

Я не был удивлен. Он любил жестокость. Любил садизм. Так сильно, что порой терялся в этом. Погружался с головой. Я же относился к этой практике с некоторой опаской, потому что знал, что она может затянуть и тогда ничто не спасет мою грешную душу от кары.

— Как твое имя? — вопросил я, подобрав очередную ветку, и приступил к ее заточке.

— Лик… я Лик, — запинаясь, проговорил парень, стискивая зубы.

— Хорошо, Лик. Что ты здесь делал? — очередной мой вопрос, а юнец шумно сглатывает, испарина появляется на его лице, и я чувствую, что он снова собирается солгать мне, отчего меня коробит.

Передернув плечами, я вогнал очередную заточенную ветку прямо под ноготь, так, что кровь незамедлительно потекла по моим пальцам, а мальчишка стал извиваться, как уж на сковородке, оглушительно крича, из-за чего Арчи пришлось встрять и приглушить его крик собственной ладонью.

— Ты несдержан, — отметил Жрец, а я бросил на него озлобленный взгляд, говорящий о том, чтобы он не лез, не тогда, когда я начинал входить во вкус.

— Что ты здесь делал? — повторил вопрос, отмечая, как Арчи убрал свою руку от окровавленного рта.

— Охотился. У нас был приказ, — быстро проговорил юноша, а я бросил взгляд на наемника, стоящего за его спиной, и взял очередную ветку, вытирая свои пальцы от чужой крови об листья. И словно ощутил на себе чей-то давящий взор, что заставило меня даже оглянуться по сторонам, но я ничего не заметил.

— Какой приказ? — пристально посмотрев на юнца перед собой, вопросил я.

— Я не могу сказать, — млея, проговорил Лик, а мне захотелось что-то изменить, потому как боль, которую я ему причинял, не приносила того эффекта, который был мне нужен.

— Знаешь, когда я был маленьким и когда я лгал или воровал, то мне ломали пальцы, чтобы проучить. Потом, конечно, вправляли, но для семилетнего ребенка — это была адовая боль. Попробуем? — резко выхватив ладонь мальчишки, которую он жал к туловищу, и наслаждаясь его страхом на "эники-беники" (детская считалка), выбрал необходимый мне палец, тут же сломав его, вновь наслаждаясь приглушенным криком юношу и даже пробравшими его судорогами от боли.

— Какой приказ? — грубо повторил я, ощущая дикое отвращение, когда увидел, как Лик глотает слезы, что стали литься из его глаз.

Мерзость. Отребье. И как такое можно выпускать на задание? Какой идиот додумался послать это по наши души? Гадство. Я сплюнул в сторону и вернул свой хмурый взгляд на юношу, который уже хныкал в голос.

— Какой мать твою приказ?! — пророкотал я, резко поднявшись, и вонзил заточенную ветку прямо в плечо, вновь испачкавшись брызнувшей кровью.

— Палач, — предостерегающе бросил Арчи, но я не слышал его, с маниакальной сосредоточенностью представляя все зверства, которые могу воплотить в жизнь прямо сейчас.

— Убить! Убить всех наследников! — истерично, визгливо, как девчонка, выкрикнул Лик, а я воткнул клинок в сантиметре от его уха, слегка задев его, заставив юнца от страха испачкать свои штаны, чему свидетельствовал запах.

Я поморщился, отмечая, что Жрец смотрит на меня как-то ново, как давно уже не смотрел. Словно видит во мне то, что давно уже не видел, и это его страшило и восхищало одновременно. А также меня все еще не покидало ощущение, чьего-то взгляда со стороны, что заставляло меня передергивать плечами, словно так я пытался сбросить его с себя.

— Кто твой хозяин? — очередной мой вопрос, а мальчишка сжимается, что-то мямлит себе под нос, читает молитву. — Ты думаешь, это тебя спасет?

Отчего-то меня пробрало на смех, на такой жуткий, озлобленный смех, что я сам почувствовал, как холодок прошелся по моей спине. Это был не я. Совсем не я. Это просыпался монстр внутри меня. Расправлялся, потягивался, лениво зевал и смотрел, смотрел, отравляя мою сущность ядом из жестокости и боли.

— Я не знаю. Я никогда его не видел! — взвизгнул паренек, когда я стал прокручивать в нем ветку и вгонять ее дальше, вновь заливаясь слезами и пачкая меня кровью. Своей гребаной, трусливой кровью!

— Значит, глаза тебе ни к чему раз ты ничего не видишь? — сквозь зубы прошипел я, запрокидывая голову паренька, удобнее перехватывая кинжал, чтобы вогнать острие прямо в глазное яблоко, но так, чтобы не повредить коробку и не убить его раньше времени. Только ослепить и принести сокрушающую боль.

— Они говорили! Они говорили, что мы должны убить тех, кто мешает! Кто не дает подчинить территории… Кто неуправляем… Они назвали имена: Велиар, Жрец, Бенжо. Угроза! Смерть! Угроза! — затараторил паренек, как заведенный, я даже отклонился от него, словно от безумца.

— Кому же это мы так не угодили? — задал риторический вопрос Арчи, посмотрев на меня. — Кончай его. Он пешка. У меня есть более исчерпывающая информация.

— Нет! Прошу вас! Я никому не скажу! Я скроюсь! Меня никто не найдет! — слезно взмолился Лик, попеременно смотря на меня и на Жреца, прижимая к телу поврежденные конечности.

— Ты бесполезен, Лик, нам жаль, — с мнимой искренностью проговорил Арчи, чтобы в следующую секунду вонзить свой клинок в ухо наемника и мгновенно лишить его жизни, практически не запачкавшись.

— Он был мой, — осуждающе посмотрев на друга, сказал я, на что Жрец лишь пожал плечами.

— Мои люди его поймали. Я и так позволил тебе с ним поразвлечься, — лукаво ухмыльнувшись, ответил он, тут же прочистив клинок землей, а я заметил движение со стороны, откуда мы пришли.

— Еще бы не позволил. У тебя ведь встал, да? — с издевкой вопросил я, на что Арчи ударил меня по раненному плечу, заставляя зашипеть от боли.

— На парней у меня не стоит, но знаешь, если использовать твою Риту, то будет стоять колом, — нагнувшись, процедил наемник, а я бросил на него предостерегающий взгляд. — Впрочем, к черту. Разбирайся со своей соской сам. Она ведь многое успела увидеть, пока ты развлекался, — дополнил Жрец и ускорил шаг.

Я замер, нахмурившись, смотря в спину удаляющегося наемника. Значит, не показалось. Она была здесь. Она смотрела. Смотрела, как я превращаюсь в монстра. Как я становлюсь тем, кем являюсь на самом деле. Рита-Рита. Зачем? Зачем ты пошла за мной? Зачем ты сделала это?

***

Сердце в груди колотилось нещадно. Рвотные позывы в который раз старались одолеть меня, но я давила их в себе, решив, что с меня хватит. Нужно закаляться, начинать принимать тот мир, в который меня макнули с головой. Необходимо воспитывать в себе как физическую, так и эмоциональную устойчивость, иначе я могу попросту рехнуться, из-за того, что происходит вокруг.

Едва не срываясь на бег, я шла по сырой земле, вечно цепляясь за что-то, ударяясь, царапая открытые участки кожи, но даже не старалась сбавить темп. Мне нужно было уйти как можно дальше от места, где Руслан собственноручно пытал человека с явной видимостью получения от этого процесса удовольствия. И почему-то я не была этому удивлена, что-то внутри меня всегда кричало о том, что он изувер. Монстр живет внутри него. Правит им. Питается реками крови. Празднует на перемолотых костях. И мне нужно научиться принимать этого монстра, как делают это другие. Научиться не бояться его, а уважать за то, что он с такой легкостью делает — убивает.

— Стой! — гневный рык, раздавшийся за моей спиной, заставил меня остановиться, но я не решилась обернуться, будучи не уверенной в том, что смогу пережить разговор с озверевшим мучителем. — Что ты там делала? — прозвучавшие слова над самым ухом вызвали во мне дрожь, а рот словно наполнился чем-то вязким, потому что я не могла вымолвить и звука, уставившись в одну точку, ощущая яростные импульсы, что исходили от Руслана, который приблизился ко мне вплотную. — Я задал вопрос, Рита, будь любезна на него ответить, — процедил мужчина, на что я шумно выдохнула.

— Я проследила за тобой, — на одном дыхании вымолвила я, по-прежнему продолжая смотреть вдаль, чувствуя, как накаляется между нами атмосфера.

— И как, понравилось? — наклонившись к моему лицу, горячо прошептал мучитель, а я резко развернулась к нему, впившись взглядом в его карие, ставшие практически черными от гнева, глаза.

— Очень, — сквозь зубы процедила я, наблюдая, как его губы искажаются в оскале.

— Могу научить тебя, уверенная моя, когда начнешь вести себя разумно, и перестанешь убегать от меня. Это порядком надоедает, в следствии раздражает. А все, что меня раздражает — долго не живет, заруби это себе на носу, — проговорил мужчина, едва уловимо одернув себя, когда хотел прикоснуться ко мне, заставив меня нахмурить брови и пристально посмотреть на него.

Раньше он никогда не упускал возможности прикоснуться ко мне, сделать больно, сжать, но сейчас он держал дистанцию, что не могло меня не насторожить. Я опустила свой взгляд на его руки, замечая чужую кровь, которую он плохо стер, из-за чего ощутила дрожь, а сознание стало рисовать красочные картины того, что он делал с наемником, как вгонял под его ногти заостренные ветки, как вонзил в него кинжал, безжалостно выпытывая нужную ему информацию.

— Нам нужно вернуться. Здесь находиться небезопасно, — почувствовав мое напряжение, холодно проговорил Руслан, собираясь развернуться, но я не дела ему этого сделать, схватив его за руку, приковав к себе взглядом.

Я не понимала, что делаю и самое главное, зачем это делаю. Я не давала себе отчет. Сумасшедшая. Но я чувствовала, что нам нужно поговорить и если не сейчас, то уже никогда. Я хотела разъяснить ситуацию, которая произошла между нами в пещере. Хотела выкинуть из своей головы мысли о том, что он сделал после того, что между нами произошло, потому что я до сих пор не понимала, как докатилась до этого, как позволила себе коснуться его губ, хоть и с его подачи. Я совершенно ничего не понимала.

Мучитель излишне настороженно на меня посмотрел, при этом показав, что ему не нравится, когда его хватают, заставив меня отпустить его и даже сделать полшага назад. Его расчетливый взгляд тут же впился в мои глаза, словно он пытался прочесть то, что я задумала, но даже я не была в силах ответить на этот вопрос.

Все как-то смешалось. Все мои чувства и эмоции. В последнее время я переставала понимать себя, а сейчас и вовсе терялась, списывая все на стресс, с каждым разом убеждаясь в том, что моя ноша становится все тяжелее, и скоро раздавит меня, если я не сумею разобраться в себе. И сейчас я надеялась на то, что он поможет мне в этом. Смилуется надо мной.

— Как твое плечо? — выпалила я, почувствовав, что пауза между нами затянулась, а Руслан смотрит на меня, как на подопытного кролика, решая, каким способом его убить.

— В порядке. Ты из-за этого меня остановила? — сухо ответил мужчина, поджимая губы.

— Да. Нет. Не совсем, — замялась я в нерешительности. — Я хотела обсудить то, что произошло между нами. Точнее сказать, что я...

— А изнасилование ты обсудить не хочешь? Думаю, это было большим потрясением для тебя чем то, что произошло накануне, — ядовито проговорил мучитель, перебив меня, а мне словно дали под дых, выбив воздух из легких.

Я часто заморгала, опустив голову, стараясь не смотреть на него, проклиная себя за то, что решилась остановить его. Лучше бы он проваливал ко всем чертям. Лучше бы сдох от этой гребанной пули! Идиотка! Безмозглая идиотка!

— Пошел ты! — зло прошептала я, вновь посмотрев на него, жаля своим взглядом, что кричал о том, как сильно я его ненавижу.

— О-о, дорогая моя, даже не надейся, в противном случае ты составишь мне компанию, чтобы мне было не скучно прозябать на дне адового котла, — скалясь, ответил Руслан, жестко сжав мою шею.

— Ты мерзок, — шипя, протянула я, не предпринимая попыток разжать его хватку.

— А ты уже успела поверить в чудо? Большой и злой Палач вдруг стал хорошим, ласковым, как котенок? — с издевкой проговорил мужчина. — Не будь наивной, Рита. Такие как я не меняются. Мы были и остаемся теми существами, которых воспитала система. Пора бы уже к этому привыкнуть.

— Ты прав, глупо на что-то надеяться. Мне нужно было тебя убить, пока ты был в отключке, — прочеканила я, наблюдая, как его губы искажаются в оскале.

— Но ты ведь этого не сделала, и я склонен полагать, что причина тому явно не сострадание, а то, что ты не способна на это. Ты слабая. Жалкая. Пытающаяся воевать с тем, что раздавит тебя даже не заметив.

Глаза Руслана блестели в гневе, а его рука сжималась на моем горле сильнее, прибавляя очередной синяк к тем, которые у меня еще были. Я чувствовала, как закипаю изнутри. Как мне хочется задеть его. Ударить. Заставить пожалеть о сказанных им словах, но все что я могла — это тяжело дышать, хватаясь за его кисть и смотреть, смотреть на живого монстра перед собой, который не знал пощады.

Он резко отпустил меня, попросту отшвырнув от себя так, что я упала на сырую землю, ударившись об сломанный сук, и тут же исподлобья посмотрела на него — возвышающегося надо мной, смотрящего на меня пренебрежительно, словно я грязь у его ног, грязь, от которой он все никак не может избавиться.

— Хуже моей ненависти, может быть только моя любовь. Если я когда-нибудь тебя поцелую. По-настоящему поцелую. Ты навеки станешь моей. Запомни это, Рита, навсегда запомни, — прожигая меня яростным взглядом, процедил мужчина, разворачиваясь и удаляясь в сторону лагеря, оставляя меня, рвано дышащую, испепеляющую его спину, одну.

***

Я вернулась в лагерь не сразу, решила дать себе возможность все обдумать, взвесить, успокоиться, а позже отвлеклась на шум ниспадающей воды и стала наслаждаться красотой освещенного полной луной водопада. Пальцы сами погрузились в теплые воды, напоминая о диком желании оказаться под душем. Смыть с себя пот, грязь, кровь и дурные мысли. Я наклонилась и зачерпнула немного жидкости в ладони, чтобы умыться и смочить шею, предварительно сняв с себя облегающую меня кожаную куртку.

— Мастер зовет тебя, — неожиданно раздался грубый голос за спиной, из-за чего я инстинктивно дернулась, обрызгав себя.

Обернувшись, я отметила почти сливающимся с чернотой ночи Тито, который беспристрастно смотрел на меня, ожидая того, что я поднимусь и последую в пещеру. Отчего-то мне совершенно не хотелось ему перечить, хоть я и понимала, что он не причинит вреда без приказа мастера.

Накинув на себя куртку, я последовала за ним, чувствуя распространяющуюся по телу нервную дрожь перед встречей с Русланом и Арчи, а также людьми последнего. За то недолгое время, которое я провела в Замке, до меня успели долететь слухи об их крайней степени жестокости. О том, что они обычно делают с девушками, как издеваются над мужчинами, как смакуют каждое убийство, упиваются процессом. Было бы слишком самонадеянно не бояться их даже в присутствии наставника, и я боялась их, даже не стараясь этого скрыть, потому что эти звери почувствуют страх за версту, нет смысла тратить на это силы.

Заметив Руслана и Арчи, которые сидели ближе всего к разведенному внутри пещеры костру, я проследила за тем, как мастер похлопал ладонью рядом с собой, явно указывая мне мое место. Подойдя к нему, я присела, ощущая волны тепла, которые исходили от огня, а также приятный запах, который доносился из котла, в котором что-то готовилось.

— Ты голодна? — словно недавнего разговора в густой чаще леса между нами не было, вопросил Руслан, а я настороженно посмотрела на него.

— Да, — односложно ответила, благодарно принимая из его рук глубокую чашу с мясным супом и хлеб.

— Перекуси пока, скоро будет рыба и вторая порция горячего, — проговорил мужчина, и вновь вернулся к прерванному диалогу с Арчи, давая мне возможность насладиться вкусной едой.

Что ж, если он хочет сделать вид, что ничего не было, то пусть так и будет. Сейчас я не была намерена выяснять отношения. Да и не хотела этого более.

Они обсуждали напавших на нас наемников. Строили теории относительно того, кто мог за всем этим стоять, постоянно пререкаясь при этом. Руслан выглядел уставшим. Его изрядно вымотало ранение и дальнейшие события, которые также сказались и на мне. Я видела, как он трет переносицу и жмурится, стараясь прогнать находивший на него сон, видела, что Жрец это так же подмечает, но наставник продолжал вести разговор, пока я не поставила пустую кружку перед собой, и не прижалась к нему в попытке согреться.

Почувствовав, как его ладонь сжала мои пальцы, я позволила себе посмотреть на него, закончившего разговор с Арчи и полностью вернувшего внимание мне.

— Ты сыта? — полушепотом спросил Руслан, на что я кивнула головой. — Хорошо. Я устал. Наше ложе там. Если хочешь, то можешь еще посидеть тут, я же слишком выжат.

— Я пойду с тобой, — в тон ответила я, не желая оставаться в компании Жреца, который сканировал меня своим взглядом, мысленно расчленив мое тело на идеальные, по его меркам, кусочки.

— Жаль, мы могли бы весело провести время, — искусно протянул наемник, услышав мой ответ, дьявольски ухмыляясь, на что Руслан закатил глаза, а я нахмурилась.

— У тебя уже ломка? — вопросил наставник, обратившись к Арчи.

— Да вроде нет, но если есть возможность, то почему бы не развлечься? — вопросом на вопрос ответил мастер, демонстративно обнажая кинжал, которым тут же разрезал приготовленную рыбу.

— Идем, — проигнорировав слова друга, произнес Руслан, поднявшись, и потянул меня за собой.

Наверно впервые за несколько дней я могла поспать спокойно, в тепле, будучи плотно прижатой к мучителю, но сейчас меня этот факт волновал в последнюю очередь. Нас расположили в глубине пещеры, подальше от Арчи и его людей, что не могло меня не радовать. Мы практически не слышали их разговоров, лишь свое размеренное дыхание, смотря в каменные щели в потолке, через которые пробивался лунный свет, и было видно звезды.

— Ты что-нибудь слышала о Сумраке? — спросил мужчина, отвлекая меня от созерцания ночного неба.

— Нет, что это? — проговорила я, внимательно посмотрев на него.

— Клан, очень сильный клан, который не подчиняется никому. Никто не знает, кто им управляет. Никто не знает, где он находится. Никто не знает людей, которые ему служат. За всю свою сознательную жизнь, я слышал тысячи баек о них. Порой таких, что волосы дыбом становились. Знаешь, когда на нас напали, в первый раз, я подумал, что их прислали Верховные, чтобы сделать зачистку, но буквально через пару минут понял, что это не так, потому что Сумрак не промахивается никогда. Словно гора с плеч упала, ведь они бы положили нас всех, — размышляя, произнес Руслан, вырисовывая незамысловатые узоры на моей руке.

— Зачем вас хотят убрать? — задала я интересующий меня вопрос, пользуясь расположением мастера к беседе.

— Только глав, я им не нужен, но они, по всей видимости, не особо-то нас различают. Чужаки. Касаемо того: зачем им это, то ответ очевиден, как для меня. Жрец — неуправляемый садист. Доверив ему клан, он сделает из него зверинец, который будет необходимо контролировать впоследствии. Велиар — не умеет подчиняться и является наследником одного из самых сильных кланов. Может угрожать правлению Верховных, чего они не могут допустить. Если за этим стоят они. Бенжо — достаточно своеобразный мастер, который несет непотребные посылы в массы, а в последнее время стал зазнаваться, а это не нравится никому, — поделился своими размышлениями мужчина, а я жадно впитывала в себя каждое его слово, не зная, что именно из доверенной им информации сможет мне пригодиться в будущем.

— А как же Драко, Локи, Ворон? С ними все в порядке? — очередной вопрос сорвался с моих губ, и Руслан замер, смотря куда-то вдаль.

— Да. Думаю, что да. Они хорошо знают эту местность. Знают, где есть относительно безопасный ночлег и скоро мы с ними встретимся, — больше уверяя себя, чем меня, ответил наставник, а я, не сдержавшись, провела подушечками пальцев по его отросшей, жесткой щетине, заставив посмотреть в мои глаза.

Он поймал мою кисть почти сразу, нахмурившись, и поднес мою руку к своим губам, чтобы тут же оставить короткий поцелуй на ладошке, после чего отпустил меня, прикрыв глаза.

— На сегодня хватит вопросов. Спокойной ночи, Рита, — проговорил мучитель, ясно давая понять, что он не станет никак комментировать свои действия и мне тоже следует заткнуться, если я не хочу вновь нарваться на его гнев. — Спокойной ночи, Руслан, — прошептала я, отмечая, что его ресницы едва заметно дрогнули, а в остальном он оставался умиротворенным, словно уже начинал проваливаться в сон, и я последовала его примеру, решив, что позже обдумаю то, что происходит между нами и почему я стала так сильно доверять ему.