Глава 11

Пошатываясь из стороны в сторону, я шла вдоль выложенного камнем плохо освещенного коридора. Мое тело пробирала дрожь, голова раскалывалась от истерики, что еще несколько минут назад крепко сковывала меня стальными цепями, ломая изнутри. Слез не осталось, они высохли на пылающих щеках. Мне хотелось сдохнуть.

Порыв холодного ветра, пробравшего меня до костей, заставил меня остановиться. Несколько секунд я не могла сообразить, откуда он мог взяться, как в замедленной съемке ища источник, и я его нашла. Закрытая на сломанный замок металлическая дверь поддалась не сразу, но, распахнув ее, я вышла на оплетенный плющом балкон и сразу окуналась в предгрозовую сырость. Поддавшись искушению, прикрыла глаза, наслаждаясь настроением погоды, ведь оно было зеркально моему.

Глубокий вдох и медленный выдох — я дышу. Распахнув глаза, я тщательно всматриваюсь в темноту — я живу. До меня доносится приглушенная музыка и отрывки разговоров, отбрасывая в реальность, и сердце учащенно начинает отбивать ритм, а паника охватывает сознание.

Шаг, всего шаг за преграду, и я смогу освободиться, навсегда покинув этот отрешенный от реальности жестокий мир или же бывший реальностью, но скрывшийся под тенью лжи. Я запуталась, не зная истины, потеряла нить, смысл. Все мои мечты о будущем рухнули в тот же миг, как меня приволокли в этот чертов Замок. Нет, на самом деле позже, они рухнули сейчас, когда я осознала, что отсюда есть только один выход — уйти в пустоту. В противном случае я останусь здесь навсегда, и он не прекратит ломать меня, каждый раз выворачивая душу наизнанку и перемалывая мое сердце в мясорубке, убивая меня.

Несколько капель дождя упали на мое лицо, я подняла его к небу, перебравшись через перила. Спрыгнув отсюда, я ничего не добьюсь, в худшем случае мне грозит перелом (второй этаж — слишком низко), но кинжал все еще со мной (перерезать вены — женский способ покончить с собой). Я никогда не задумывалась о суициде, даже когда отец силой подложил меня, под ненавистного мне человека, а мать не стала перечить ему, ведь так было нужно или когда любовь всей моей жизни взял меня без моего согласия после того, как перепил на выпускном. У меня не осталось сил продолжать эту игру, правила которой раз за разом ужесточаются. Нет сил терпеть его издевательства. Он убивает меня изнутри, наслаждаясь процессом, и я не в силах остановить его.

Я взвизгнула, когда кто-то стремительно дернул меня на себя и втащил обратно на балкон. Я была настолько отрешена от реальности, что совершенно не услышала, как кто-то подкрался ко мне, и этим кем-то был Кант. Его зрачки мельтешили в болотно-зеленой радужке, пока он крепко сжимал мое лицо в ладонях, взволнованно всматриваясь в мои глаза. В следующие мгновение он прижал меня к себе, сжимая до одури мое тело так, что кости затрещали под натиском приложенной им силы.

— Ты бы ничего этим не изменила. Тебе бы не дали умереть, — прошептал он в мои волосы, поцеловав макушку. — Он бы вернул тебя с того света, лишь бы заново окунуться в свои больные фантазии. Снова и снова истязая тебя. Так просто отсюда не выбраться, но я покажу тебе путь, обозначу выход, только выслушай меня.

— Отпусти меня, — едва слышно прошептала я, чувствуя, как очередная волна истерики находит на меня.

Меньше всего на свете я хотела, чтобы кто-то прикасался ко мне. Мне не нужна была жалость, я хотела иного: ярости, злости, неконтролируемого гнева, что способен был бы обуздать мой разум, подчинить его себе. Мне нужна была опора, за которую я могла бы зацепиться. Я хотела снова подпитать в себе чувство мести, чтобы оторвать голову монстру, который сделал это со мной, который заставил меня желать смерти, уничтожив при этом желание жить.

Кант осторожно отпустил меня, сделав полушаг назад, он скрестил руки за спиной, выровнявшись во весь рост. Его взгляд пронизывал меня насквозь, отчего я ощущала дискомфорт и инстинктивно сжималась, испытывая толику страха, который он неосознанно вселял в меня.

— Я не причиню тебе вреда, — утвердительно произнес наемник, но я более не верила его словам.

Он подставил меня. Заставил обозлиться Руслана, который отыгрался на мне за его промах. У меня более не было причин доверять ему, у меня не было причин доверять кому-либо, и я больше не допущу этой ошибки.

— Сегодня было достаточно, — желчно сказала я, как затравленный зверек, отступая к перилам.

— Мне жаль, искренне жаль, — выставив ладони вперед, в успокаивающем жесте, проговорил Кант.

Но я более не могла себя сдерживать. Все, что так долго копилось внутри меня, вырвалось наружу ядом, что сочился из моих уст. Злость, отчаяние, обида затмили мой взор. Каждая клеточка моего тела кричала о боли, что довелось мне испытывать, и весь этот вихрь эмоций я обрушила на парня, который вселял в меня мнимую надежду, о которой я грезила ночами.

— Что именно тебе жаль? Меня? А может то, что он трахнул меня при тебе, устроив этот омерзительный спектакль?! Ты изначально знал о последствиях, которые повлечет за собой твой чертов подарок! И не говори мне, что это не так! Не смей этого говорить, слышишь?! — я набросилась на него, совершая хаотичные удары, которые он с легкостью блокировал, но мне было все равно.

Мне хотелось задеть его, ранить, заставить почувствовать то, что из-за него почувствовала я, но в душе я знала, что для него это пустяк, вершина айсберга, который он покорил не один раз. В какой-то момент все прекратилось, я даже не заметила, как оказалась прижатой к его груди, сидя на его коленях. Он нежно перебирал мои волосы, нашептывая мне что-то успокаивающее, но я не разбирала его слов, приходя в себя после очередного приступа истерики.

— Мне, правда, жаль. Я не рассчитывал на это. Все должно было быть иначе, — отрешенно произнес Кант, не переставая прикасаться ко мне. — Он должен был обозлиться на меня, ты здесь была ни при чем. Но я ошибся, катастрофически ошибся, когда сделал неверную ставку, за которую ты поплатилась, и я не знаю, как загладить свою вину перед тобой, потому что не хочу ранить тебя еще сильнее…

— Чего ты добивался? — охрипшим голосом проговорила я, изучая рисунок на его шее, абстрагируясь от мыслей, грызущих меня.

Переплетенные между собой змеи, что пожирали друг друга, выглядели кровожадными, устрашающими, но в то же время они завораживали. Он набил эту татуировку совсем недавно, потому что покраснение еще не сошло, да и не видела я ее прежде. Не выдержав, я прикоснулась подушечками пальцем к его шее, аккуратно исследуя рисунок, но он перехватил мою руку, тем самым привлекая мое внимание.

— Я не могу ответить на твой вопрос, чтобы не подставить тебя под удар. У меня было задание, и я с ним не справился, — чрезмерно серьезно произнес наемник. — Но это не имеет значения. Сейчас важно другое, — на долю секунды запнувшись, пристально посмотрев на меня, Кант продолжил. — В лабиринт отправляют тебя, вместо Драко. Его перенаправили на другое состязание, с подачи мастера, с которым тебе еще предстоит познакомиться на охоте, но об этом позже. Состязание само по себе несложное. Главная задача заключается в том, чтобы добыть пулю Руссо — пулю мастера, который основал охоту. Как ты понимаешь, размер ее невелик, да что там, крошечный в сравнении с протяжностью лабиринта. И на все про все дается время от рассвета до заката. Те, кто не выберется до заката, автоматически выбывают из дальнейших состязаний. Другие же, кто выберется, идут дальше и ждут жеребьевки по результатам своих команд. Тот, кто все же найдет пулю — получает привилегии, к примеру, выбор оружия для всей команды, возможность взять медикаменты, больше продовольствия и прочее. Твоя задача выжить, потому что каждый, кто будет идти рядом с тобой, с удовольствием перережет твое прекрасное горлышко только для того, чтобы насолить Палачу, который уже не первый год завоевывает первенство. Впрочем, эти тонкости тебе еще объяснят…

— Стоп, — прервала я монолог Канта, стараясь переварить хоть половину того, что он только что мне выложил.

— Я понимаю, что тебе сложно это принять, но у нас нет времени на разжевывание. Через полчаса банкет закончится, мастера и наемники начнут расходиться по своим комнатам, и я надеюсь, что мне не нужно объяснять, что с тобой сделает Палач если не найдет тебя на месте. Верно?

Утвердительно качнув головой, я зло посмотрела на него, но он лишь ухмыльнулся, продолжив свою тираду:

— Лабиринт кардинально перестраивается каждые три года: удлиняется, расширяется, появляются новые тупики и новые лазейки. В этом году он претерпел колоссальные изменения из-за сфабрикованного пожара, поэтому все будут в равных условиях. Но у меня есть для тебя кое-что. Это карта, на ней отмечены более вероятные тупики и несколько лазеек. Запомни или спрячь ее так, чтобы ее не нашли, потому что перед входом в ворота лабиринта вас будут обыскивать. Второе: с собой нельзя брать как холодное оружие, так и огнестрельное, пневматическое. Вы идете пустыми. Ваше оружие — это возможности вашего тела. И с этим возникают проблемы, так как мы прекрасно знаем, что ты та еще слабачка, — ухмыльнувшись, проговорил Кант, в то время как я хлопнула его по плечу. — Так вот, именно для таких случаев есть одно приспособление, которое ты найдешь в начале лабиринта в корнях ветвистого дуба. Три шприца с наперсток, в которых находится содержимое сильнейшего снотворного, но поправка в том, что в крови его не обнаружить и его применение не доказать. Его действие приходится на три-четыре часа, после возможна дезориентация на несколько минут и слабость, которые быстро проходят. Это твоя перестраховка, но не трать ее впустую. А теперь я отведу тебя в твою комнату и исчезну, если ты этого захочешь, — завершил наемник, поднимаясь и утягивая меня за собой в плохо освещенный, выложенный камнем коридор.

Кант шел неспешно, практически бесшумно, как крадущийся в ночи дикий зверь, хоть здесь и не было толпы охраны и вездесущих камер, как в Замке; он явно осторожничал, останавливался перед каждой развилкой, осматривая смежные пути. Он был напряжен и крайне внимателен, продолжая держать меня за руку, вел за собой. Я же старалась не отставать от него и не сбиваться с заданного им темпа, ступая аккуратно по скользящему, выложенному декоративным камнем полу.

Войдя в отведенную мне комнату, он не стал зажигать свет, а лишь наглухо закрыл за нами дверь, подталкивая меня вглубь полумрака. В кромешной тишине слышалось лишь наше размеренное дыхание, и почему-то именно этот факт вызывал дрожь в моем теле и крайнее желание включить свет и прогнать этот дурман. Я сделала всего шаг назад, тем самым прижавшись спиной к груди Канта, и резко развернулась к нему лицом. Я не боялась его, хоть мое сердце и ускорило ритм, а пульс подскочил до невозможности, напротив, мне казалось его присутствие правильным, он должен быть рядом со мной. Но что-то грызло меня: усердно, дотошно и я не могла избавиться от этого чувства. Он должен испытывать отвращение ко мне после того, что увидел. Я должна ненавидеть его за то, что мне пришлось перенести. Но все иначе. Он здесь. Рядом. Со мной. И единственное, что мне по-настоящему хочется, так это снова прижаться к нему, хоть на мгновение почувствовать себя мнимо защищенной.

— Ты очень красивая, Рита. Хрупкая, слабая, совершенно не приспособленная к жизни в мире убийц. Именно поэтому ты вызываешь такой резонанс. Желание испытать тебя, испортить, покорить, — как будто лаская каждое слово языком, проговорил Кант, едва касаясь моего лица тонкими, длинными, как у пианиста пальцами.

Я не могла пошевелиться, вслушиваясь в то, что он говорил. Его прикосновения так разительно отличались от всех, что я ощущала за этот месяц, перевернувший всю мою жизнь, что я начала сомневаться в реальности происходящего, ожидая подвоха. На душе становилось тревожно, боязно, холодок прошелся по спине. Так было всегда, когда я ощущала себя уязвимой, так было и сейчас. Я о нем ничего не знала, кроме того, что мне довелось разузнать у Драко или услышать самой.

Я отстранилась, потупив взгляд в пол, обхватив себя руками, набравшись смелости, посмотрела на него снова: смиренно-выжидающего. Он возвышался надо мной, но не давил, не заполнял все пространство, не давая дышать, чем не брезговал мучитель. Он был другим, непохожим на остальных, и я это чувствовала, а, возможно, мне просто хотелось так чувствовать. Но одно я знала точно — мне не хотелось, чтобы он уходил.

— Скажи мне свое имя, настоящее имя… — мой голос прозвучал неуверенно, приглушенно, я проглотила собравшийся ком.

— Глеб, — односложно ответил наемник, сохраняя невозмутимую маску, что надел, как только я отошла от него.

— Как ты попал сюда?

Я знала, что это личное, прошлое, забытое, возможно болезненно, и не каждый готов о нем рассказать, но только таким способом здесь можно было узнать человека, и я не хотела его упускать.

— Моя сестра втянула меня в систему. Она была старше на несколько лет, смышленее, усерднее, тренировалась изо дня в день, но это не уберегло ее от смерти, — коротко ответил Кант, смотря прямо в мои глаза. — Еще вопросы?

— Нет, — полушепотом сказала я, нервно заламывая пальцы на правой руке.

— Вот и славно, — задумчиво прозвучал его голос.

Секунда и он прижимает меня к себе, решительно целуя мои губы в переполненном отчаянием и гневом поцелуем. Его язык проходится по ровному ряду зубов и скользит по небу, переплетается с моим, танцуя лишь ведомый ему танец. Я подчиняюсь, отвечая влажно, горячо. Запускаю свои пальцы в мягкие, русые волосы наемника, наклоняя его к себе еще ближе. Жарко. Его руки крепко удерживают меня, но при этом не причиняют боли. Это схоже с безумием. Мы растворяемся в ощущениях, не желая прекращать. Ласкаем друг друга, пробуем на вкус, окруженные жестокостью и болью. Сходим с ума за секунды в огне, что разгорается между нами, и тут же тушим это пламя, жадно хватая воздух. Короткий поцелуй, и Кант отстраняется от меня, забирая с собой остатки тепла. Я глубоко дышу, наблюдая за тем, как он, покачав головой, уходит, оставив меня.

Прикрыв глаза, я восстанавливаю дыхание; кусая губы, прихожу в себя, вторгаясь в реальность, и снова чувствую ненавистную мне боль с привкусом сласти.

***

Этой ночью я не смогла уснуть. Приняв позу эмбриона, я вслушивалась в раскаты грома за окном, в скрип веток могучих дубов, что гнулись под сильными порывами завывающего ветра и неустанно барабанящими ледяными каплями дождя, проливной стеной обрушившегося с небес. Развернувшаяся гроза бушевала, превращаясь в неукротимый ураган, что ранее вселял в меня страх, а теперь был так близок моему сердцу. Хотелось с головой окунуться в эту по-своему прекрасную стихию, пропасть в ней, не оставив и следа из прежней жизни. Но едва различимые голоса, доносившиеся с коридора, заставили меня подняться и вплотную подойти к закрытой двери, ведь один из них принадлежал никому иному, как Руслану, а вот второй определенно был женским, смутно знакомым.

— Она может погибнуть, — игриво протянула девушка.

— Ты на это рассчитываешь? — холодно, с нотками недовольства произнес мучитель.

— Нет. Я уже давно ни на что не рассчитываю.

Глухой звук отозвался рядом с дверью, как будто что-то вжали в стену, точнее кого-то и этим кем-то определенно была девушка, которую сейчас зажимал мучитель. Мне стало не по себе. Я занервничала, кусая обветрившиеся губы, но мои ноги как будто приросли к полу, и отступить я уже не могла, продолжая бесстыдно вслушиваться, ожидая услышать хоть грош важной информации, которая могла проскочить в их разговоре.

— Но продолжаешь приходить в мою спальню?

Тембр его голоса был излишне искусно подобран, а вот стон, сорвавшийся с губ девушки, стал для меня неожиданностью, от которой неприятная дрожь прошлась по телу, заставляя обнять себя за плечи. Он касался ее, определенно касался: горячо и властно, и она этого хотела, она хотела его, нетерпеливо расстегивая ремень его брюк так, что пряжка отозвалась звонким звуком, вскользь соприкоснувшись, по всей видимости, с чем-то металлическим.

— Я не заметила, чтобы ты был против. Даже сейчас, когда я чувствую на тебе ее запах, и знаю, что ты был с ней, ты возвращаешься ко мне, — на последнем слове ее голос дрогнул и очередной пошлый стон сорвался с ее губ, а меня как будто током пронзило.

Казалось, что я способна задохнуться в своих эмоциях. Меня будто макнули с головой в вязкую, отвратную жижу, что обволакивала меня и душила. Я чувствовала себя гадко, паршиво, подслушивая то, что не предназначалось для моих ушей, но продолжала стоять на месте, не рискуя и шагу ступить в сторону, боясь быть услышанной.

Он трахал ее: тягуче медленно, вкушая каждый учащенный вдох и выдох, вжимая ее тело в каменную стену, о которую она терлась спиной. Она шептала ему что-то приторно-сладкое, отчего у меня зарождался рвотный рефлекс, а мучитель учащал фрикции, упираясь рукой о мою дверь, что поскрипывала с каждым толчком. Я сделала всего шаг назад и по своей везучести встала на половицу, которая отозвалась скрипом. Тут же стиснув крепко челюсть, я внимательно прислушалась к происходящему за моей дверью. Мастер на какое-то мгновение остановился, а вот его наложница, пошло постанывающая от его манипуляций, вернула все его внимание к себе, и я облегченно выдохнула: я осталась незамеченной.

Время тянулось очень медленно, а разворачивающаяся сцена по ту сторону двери набирала обороты, отчего мне становилось тошно, в который раз тошно. Хотелось распахнуть эти двери, врезать мучителю, а потом отметелить его швабру, которую он решил трахнуть именно возле моей гребанной двери! Я злилась, я чертовски злилась, прежде никогда не испытывая таких порывов. Мне хотелось то ли закричать, чтобы все это прекратилось, то ли пристрелить их обоих, чтобы неповадно было, но кульминационный стон, а это был именно он, потому что девушка едва ли не всхлипывала, моля его не останавливаться, прервал все мои размышления, а внутри как будто вулкан взорвался. Меня окатило жаром, потом холодом и снова жаром от приглушенного стона мучителя, который, по всей видимости, кончил вслед за девушкой. И вот тут мне стало не по себе, щеки уже пылали, как и все тело от воспоминания его рук, ласкающих меня, которым я так сопротивлялась, от его голоса с искусно подобранным тоном для того, чтобы успокоить меня, не признающую его. Я замотала головой, отгоняя дурман, матерясь про себя на себя же. Как я только посмела провести эту параллель, как только в моей голове зародились подобные мысли, дерьмо!

— Ты сегодня необычайно хорош, — промурлыкала наложница.

— Разве? — как-то безразлично произнес Руслан, по всей видимости, застегивая пояс на своих брюках, потому что я снова услышала звук пряжки. И тут же раздался глухой звук удара, как будто он вжал ее тело в стену снова, с силой схватит ее за шею. — А я думал, что я всегда хорош, — зло рыкнул мучитель, а от тона его голоса мое тело пробрала нервная дрожь, и страх мелкими крупицами стал расползаться по телу.

— Да, мой мастер, я прошу прощения, — залепетала она, но интонация ее голоса выдавала ее с потрохами.

Она боялась его, определенно боялась, как и любой другой человек, знакомый с ним. Разве что Арчи не испытывал этого, но он был еще большим монстром, хоть с недавних пор я не была в этом уверена, потому что намерения Жреца видны в его глазах, а вот Руслан все держит при себе, он никогда не выдает себя. В одну минуту он добр и благосклонен, а в следующую расчленяет твое тело с непроницаемой маской на лице.

— Нелли, радость моя, перестань забываться, это выводит меня из себя, и я причиняю тебе боль, а ты ведь этого не хочешь? — лишенным эмоций голосом вопросил мучитель, немного ослабив хватку, давая девушке возможность сделать судорожный вдох.

— Нет, мой мастер, — с опаской вымолвила она.

— Умница. А теперь принеси мне форму, которая сложена поверх моей сумки, сюда, — стальные нотки продолжали пронизывать его голос, но он отпустил девушку, и она быстро засеменила далее по коридору, и вот тут я напряглась, мне следовало отступать и чем быстрее, тем лучше, для своего же блага.

Но я не успела и шагу сделать, как услышала щелчок и дверь в мою комнату распахнулась, предоставляя мне мучителя во всей красе с гневным огнем в глазах.

— Нравится подслушивать, уверенная моя? — вкрадчиво протянул он, делая шаг в мою сторону, а я два назад, не оборачиваясь.

— Вы меня разбудили своими потрахушками, — сквозь зубы процедила я, ощущая прежнюю злость с примесью страха, однако тормоза у меня отсутствовали, как и чувство самосохранения. М-да, не жить мне после этого, не жить…

Совершенно неожиданно губы Руслана исказились в легкой ухмылке, и он испустил смешок, мигом преодолев расстояние между нами.

— Ты бессмертная что ли, Рита? Или тебе так нравится выводить меня из себя? — выдохнул мучитель в мои губы, наклонившись ко мне и сжав мой подбородок большим и указательным пальцами.

Мое сердце учащенно забилось, судорожно отбивая удары. Его взгляд: пристальный, пытливый, с отголоском гнева блуждал по моему лицу, а пальцы сильнее сжимали подбородок. Дышать становилось тяжело, а страх расползался по телу в ускоренном темпе, грозя заполучить все мое естество, но беспардонно зашедшая в комнату брюнетка, которую я уже видела раньше, в первый день пребывания в Замке, прервала этот незримый контакт, который способен был раздавить меня. И я мысленно поблагодарила эту девушку, хоть и испытывала к ней отвращение за то, что она так стелется перед ним. Впрочем, она его наложница, она обязана себя так вести, ведь обязана? Брюнетка бросила в мою сторону уничтожающий взгляд, полный рвущей ее изнутри ревности, который не укрылся не только от меня, но и от Руслана, который, в свою очередь, только хмыкнул на это, и подошла к нему, вручая форму.

— Мой мастер, на этом я могу быть свободна? — мягко, как будто лаская языком обращение к нему, спросила девушка.

— Нет, вернись в мою спальню и набери ванную, я скоро к тебе присоединюсь, — благосклонно ответил наставник и вернул все свое внимание мне.

— Как скажете, — едва заметно поклонившись, брюнетка удалилась, искусно покачивая бедрами.

Я же провела ее взглядом и с вызовом посмотрела на Руслана.

— Если я когда-нибудь начну так же лебезить перед тобой, убей меня, — без тени юмора произнесла я, на что мучитель лишь оскалился.

— Если ты когда-нибудь будешь такой же покладистой как она, то я отдам тебя на перевоспитание к Арчи, чтобы он вернул твою строптивость, которая так заводит меня, — в тон ответил мастер и подошел вплотную к кровати, поманив меня за собой.

Долю секунды я осмысливала его слова и сомневалась по поводу того: следует мне подходить или нет, но требовательный, с частичками прорезающегося гнева, брошенный в мою сторону взгляд янтарных глаз, заставили меня подойти к нему. Манипулятор хренов.

— Это твое обмундирование на завтра, оно лучше, чем первый костюм, который я давал тебе. Пробить ножом его можно, но очень сложно, пуля с близкого расстояния пройдет, но благо оружие в лабиринте запрещено. Твоя главная задача — пробраться к выходу невредимой и до заката. Все остальное отбрось на второй план. Очков у нас достаточно, мы и так выйдем на охоту, поэтому будь осторожна и крайне внимательна, ибо боец с тебя никакой, а там будет масса наемников, которые с удовольствием насолят мне, исключив тебя из состязания, — проговорил Руслан, искоса бросая взгляд в сторону окна, за которым разбушевалась гроза.

— Неплохо, — я провела пальцами по плотной, гладкой материи, внимательно выслушав мастера, прекрасно понимая, что выхода у меня нет, и я сделаю так, как он скажет, чтобы спасти свою шкурку, впрочем, он также это понимал, поэтому особо не распылялся, а говорил исключительно по делу. — Оружие полностью исключено?

— Да, это нарушение правил, за чем последует дисквалификация, а так рисковать никто не станет. А теперь тебе нужно лечь, потому что через три часа будет гонг, а за ним и подъем, ибо состязание начинается до рассвета, — ответил на мой вопрос Руслан, но я-то помнила о том, что рассказал мне Кант, и собиралась воспользоваться его помощью, втихую от мастера, определенно собиралась.

Я согласно качнула головой, откладывая форму на рядом стоящий стул, и откинула одеяло, забираясь на высокую постель под изучающим меня взглядом наставника. Удостоверившись в том, что я легла, он направился к выходу из комнаты, на что я облегченно выдохнула, тем самым вызвав на его лице ухмылку, которую он постарался от меня скрыть, но я все же ее отметила.

— И не бойся, Рита, ничего не бойся, потому что причинить вред они тебе могут, но только в рамках испытания, а переступить черту никто из них не посмеет, потому что я оторву голову любому, кто осмелится это сделать, ибо это моя прерогатива, — бросил мучитель около двери и захлопнул ее за собой, оставляя меня с моими мыслями наедине.

Успокоил, ничего не скажешь, просто мастер успокаивать. Его прерогатива, тоже мне, каратель нашелся.

***

Меня разбудили около четырех утра, я еле смогла подняться и раскрыть покрасневшие от недосыпа глаза. Док дал мне несколько минут на сборы, после чего закапал мне капли, которые мигом убрали красноту от полопавшихся сосудов и даже помог мне втиснуться в костюм, который облегал мое тело, как вторая кожа и совершенно не чувствовался, что поначалу приносило жуткий дискомфорт, заставляя меня вечно думать о том, что я выхаживаю голая. После, в отведенную мне комнату зашел Драко, одобрительно присвистнув от моего вида, с легким завтраком на разносе, и, пока я пыталась влить в себя кофе и впихнуть круассан с сыром, он заплел мои волосы в тугие косы. Черт, этот парень умеет плести косы? И закрепил это дело на макушке, сотворив своеобразные уши, аргументируя это тем, чтобы волосы не мешали мне во время прохождения лабиринта. Еще он хотел всучить мне миниатюрный клинок, но Док вставил ему пистонов, пробубнив что-то про дисквалификацию, и на этом мои мучения подготовки закончились, а меня нагло выпихнули из комнаты и повели вниз на свежий воздух.

Толпа уже собралась, образовывая полукруг вокруг небольшой пустой сцены, рядом с которой я насчитала восемь команд наемников, прошедших во второй тур, где сразу же отметила мучителя, напряженно разговаривающего о чем-то с Арчи, который хмурился, но согласно кивал головой. Когда мы подошли к ним, Руслан и Жрец окинули меня изучающим взглядом, после чего одобрительно ухмыльнулись и Арчи оставил нас, не удосужившись проронить и слова. Я нахмурилась, ощущая на себе липкие взгляды толпы и близстоящих наемников, от которых веяло похотью, но Палачу стоило лишь бросить гневный взгляд в их сторону, и ко мне сразу потеряли какой-либо интерес, и за это я была ему благодарна. Он переключил свое внимание на Драко с Доком, а я как бы осталась в стороне, наблюдая за бурными обсуждениями предстоящих состязаний.

— Шлюшку вырядили как бойца, но бойцом она от этого не стала, — грубый голос раздался за моей спиной, и я почувствовала давящую на меня груду мышц, принадлежащую никому другому как Ворону.

От брошенных им слов никуда не исчезнувшая неприязнь к нему вспыхнула во мне с новой силой. Я развернулась, окинув его ухмыляющуюся морду пренебрежительным взглядом, и его губы сразу исказились в оскале.

— Что такое, малыш, у тебя снова проблемы с эрекцией? Не переживай, это лечится, — наигранно обеспокоенно произнесла я, положив ладонь на сердце в знаке сочувствия.

Здоровяк рыкнул, сжав свои мощные ладони в кулаки, нагнетая ауру вокруг себя отвращением ко мне, а я отвечала ему аналогично. Он вызывал во мне лишь ненависть и страх. Да, я не боялась этого признать, потому что его нельзя было не бояться, такой вывернет все твои внутренности наизнанку и даже бровью не поведет, потому что для него это привычное дело.

— Еще пара недель, и я раздолблю твою киску вдоль и поперек, заставлю харкать тебя кровью, предварительно вырвав тебе все зубы, чтобы не кусалась, когда сосала, как в старые добрые времена, посмотрим, как ты будешь брыкаться после этого, — наклонившись ко мне, сквозь зубы процедил наемник.

— Ворон, оставь ее, — грубо бросил мучитель за моей спиной, на что бугай лишь коротко кивнул своему мастеру и направился к людям Арчи, чтобы поприветствовать их.

Я обняла себя руками, чтобы как-то унять пронзившую меня дрожь и успокоить рвущееся из груди сердце. Страх сковывал меня, ведь я прекрасно понимала, что все слова Ворона могут стать реальностью, как только Руслан откажется от меня, и тогда меня ничто от него не спасет.

Мои размышления прервал вальяжно вышедший на сцену ведущий, на этот раз в ярко салатовом костюме, который тут же поклонился и стал посылать всем воздушные поцелуи под возгласы толпы.

— Дамы и господа, я рад приветствовать вас на втором туре отборочных состязаний! Хочу выразить свое почтение всем мастерам, которые отвоевали свое место под солнцем и довели свои команды до второго тура! А также хочу послать привет неудачникам, которые слились, ТРЕНИРУЙТЕСЬ ЛУЧШЕ, МАТЬ ВАШУ!

Волна возгласов, свиста и обыкновенного ора последовала за словами ведущего, но он цыкнул на всех, черт, взял и цыкнул, и все как один заткнулись, давая ему возможность продолжить идеально отрепетированную речь.

— Сейчас я хочу напомнить вам правила прохождения Лабиринта и отправить в его недра бегунов, которые обязаны выжить и принести пулю Руссо до заката солнца! — провозгласил он. — Если не хотят быть исключенными, — приглушенно, издевательски добавил ведущий, подмигнув толпе, которая тут же поддержала его свистом. — Итак, я напоминаю, что любое оружие запрещено, убийства запрещены, удушения нет, но аккуратней играйте в эти игры, — снова манипуляции в голосе и одобряющий возглас толпы. А теперь порошу мастеров отправить своих людей на осмотр и выстроить их в цепочку! Как же я люблю лапать упругих мальчиков, — пропел под завершение ведущий, и громкие смешки грянули в ответ.

— Он что, гей? — поинтересовалась я у рядом стоящего Локи, который в удивлении приподнял брови.

— Голубее, чем небо, — сказал наемник, фыркнув при этом.

Я улыбнулась уголками губ и отметила, как мастер перекинулся взглядом с Арчи, который что-то нашептывал одному из своих парней. Руслан подошел ко мне и, взяв меня под локоть, повел к выстроившимся наемникам. Он встал за моей спиной так, чтобы я чувствовала его присутствие, и подал безмолвно знак девушке, которая направлялась к нам. Она была хорошо сложенной, невысокой, явно из разряда наемниц. Бегло осмотрев меня, она стала тщательно проверять мой костюм на наличие какого-либо рода оружия, после чего удовлетворительно качнула головой и громко произнесла:

— Чисто! — с этими словами она направилась к рядом стоящей девушке, а наставник в этот момент плотно прижал меня к себе.

— Уверенная моя, не разрешай страху завладеть тобой ни на секунду, это может погубить тебя. Помни, твоя задача выбраться до заката. Я рассчитываю на тебя.

Оставив мимолетный поцелуй в районе виска, мучитель отстранился от меня и направился к Арчи, который выдвинул человека от себя. Высокий, жилистый мужчина, с черными, как смола волосами глазами в тон. Его лицо украшала щетина, которая ему определенно шла, а на плече правой руки красовалось массивное тату черепа, в бутонах распустившихся роз. Он размял шею, затем сделал несколько выпадов кулаками в воздух, легко передвигаясь на длинных ногах, после чего разрешил себя проверить на наличие оружия. Мой взгляд прошел по рядом стоящим наемникам, вышедшим вперед, и зацепился за русоволосого мужчину с бородкой, который демонстративно курил, пренебрежительно рассматривая паренька, который то краснел, то бледнел, проверяя мужчину. Далее была короткостриженная, выкрашенная в белый девушка, тело которой было от и до покрыто татуировками, как какой-то холст. И еще одна девушка, огненно рыжая, грива которой была убрана в высокий конский хвост. С другой стороны стояли три парня, ничем не примечательные, и на этом претенденты на прохождение лабиринта заканчивались. Восемь участников, восемь команд, и только четыре выйдут на охоту.

Ведущий продолжал что-то тараторить, а мы выжидающе смотрели на металлические, оплетенные плющом ворота, которые вот-вот должны были распахнуться. Меня пробирала дрожь от страха и неизвестности, которая таилась за ними, но я старалась держаться, не позволяя себе оборачиваться, ощущая взгляд Руслана на себе. Я смогу доказать им, что я не девчонка, которой можно помыкать, я достану эту чертову пулю и с наслаждением буду вкушать их реакцию. Я ухмыльнулась своим мыслям, наблюдая за тем, как распахиваются величественные ворота, в которых клубился молочный туман.