Глава 18

Прошло почти два дня, когда мы добрались до базы. Моя рана была обработана и мастерски зашита Арчи, который даже слова не сказал, а лишь выполнил доверенную мучителем работу. Было странно видеть его таким: зверски злым, но в то же время спокойным. Внешне спокойным. Кажется, что все наемники были на взводе, особенно мастера. Я понимала, что что-то не так. Что вся Охота лажа. Что их выкинули сюда для того, чтобы убить, но так же как и они, я не знала, кто за этим стоит. Впрочем, я и без этого мало что знала.

Руслан не отходил от меня. Даже когда доверял кому-то другому нести мою тушку, так как с его раненым плечом, я вообще не понимала, как он мог выдерживать такую нагрузку. Но он выдерживал. Даже виду не подавал. Словно так было правильно. Нужно. Но кому это было нужно, оставалось для меня так же загадкой.

На базе нас встретили овациями, вот только выпущенные Локи, Осо и Марой стрелы в колонки и толпу, как-то сразу поубавили пыл ожидающих. Ведущий попытался перевести все в шутку, но кинжал Арчи, который он метнул черти откуда, едва не пробил голову говорившему, и он сразу же постарался ретироваться.

Они были в ярости. Окружающие меня наемники были в ярости, и это чувство было опьяняющим, поглощающим. Я словно нырнула в каждого из них с головой, и испытала все, что ощущали они. Эту адовую жажду к разрушениям. Желание крови, порева, черт, да они хотят надраться и послать все к херам, после чего разнести это здание вдребезги. Такая сила: сокрушающая, смертоносная и я часть ее. Опьяняюще. Едва могу связать пару слов, задыхаясь в ощущения. Сила. Ярость. Злость.

— Рагнарос! — гортанно прорычал мастер, отдаляясь от группы, вышагивая впереди, а за ним Велиар с Арчи, который демонстративно играл клинками в руках, вызывая ужас. — Рагнарос!

Помогающий ковылять мне Драко нахмурился, когда я сильнее ухватилась за его руку, ощущая, как ногу словно огнем обожгло. Идти самой к базе было моей инициативой, и хоть Руслан был против, Велиар убедил его, что это положительно скажется на моей репутации, чему наставник не стал возражать, но приказал держаться рядом, чтобы я нигде по пути не свалилась от упадка сил. Этакая странная забота с его стороны, заставляющая меня проникнуться скептицизмом по уши. Странно было и то, что за все время он никак меня не задел, и даже Ворону запретил рот открывать, хоть тот был мал энтузиазма устраивать со мной словесные перепалки. Он даже не смотрел в мою сторону, то и дело порываясь прибить одного из «языков», но люди Велиара и Жреца не давали ему этого сделать.

— Хреново, да? — поинтересовался Драко, а я уставилась на него как на умалишенного, вызвав тем самым ухмылку. — Ничего, Док тебя подлатает. Как новенькая скакать будешь.

— Иди ты, — фыркнула я, вылавливая взглядом в толпе Вадима.

Вот он. Совсем рядом со входом. Хмурится так. Руки сложил на груди и твердый, суровый взгляд упирается в мучителя, только тому сейчас плевать на это. Он рвется вперед, проходит через расступающуюся толпу, прямо к возвышению, где сидят главы, никто другой. Я их сразу узнала. Запомнила еще тогда, перед охотой. Когда был пир. А после… Нет, стоп, только не об этом. Не о том, что было после.

— Так, блондиночка, сейчас будут разборки, а маленьким девочкам их лучше не видеть. Так что иди на ручки к дяде Доку, а я тебе потом все расскажу, — проговорил Драко, подпихивая меня в сторону к Вадиму, который уже шел к нам навстречу.

— Драко, засунь себе историю о маленьких девочках в задницу, — зло буркнула я, ощущая крайнюю степень раздражения. И было совсем неважно, что парень тут был не при чем. Меня просто накрыло из-за событий последних ночей. От боли, крови, разочарования, унижения, смерти. Много. Всего было слишком много. Хотелось вызвериться. Хотелось сделать кому-то больно. Хотелось расслабиться любым способом.

— Я похож на заднеприводного? — вскинув брови, вопросил брюнет. — Думается мне, что нет. Так вот, блондиночка, я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас статус жертвы и прочая лабуда. Только зубки свои спрячь, иначе даже не заметишь, как их вырвут, — дополнил Драко, измерив меня красноречивым взглядом, давая ясно понять, кто есть кто.

— Не рычи, Дракон, иди к мастеру, ты ему понадобишься, — вклинился вовремя подошедший Вадим, а наемник скривился на такое обращение. — Давай-давай. Вечером отдохнешь. Я заказ уже сделал.

— Благодарствую, — отрезал Драко, слегка склонив голову, и, даже не посмотрев на меня, удалился.

Я знала, что была неправа, хоть и не видела чего-то жуткого в своих словах. Мы просто устали. Все устали. Кто-то больше. Кто-то меньше. А кто-то я. Ничего не чувствующая, кроме злости, усталости и боли: физической, душевной, моральной. Калейдоскоп, мать его, боли. Забавно. А ведь прежняя я рыдала бы в голос. Даже с постели бы не встала, после того, что произошло. А нынешняя. Ничего так. Борется. Даже пытается идти, острить, желать крови. Чернеет ведь душонка, а может закаляется? Сразу не поймешь, а потом поздно будет. Так и сгинешь в этом болоте ужаса, разбоя, грязи.

— Хэй, Рита, ты тут? — щелкая перед моим лицом пальцами, вопросил Док, а я словно очнулась, широко распахнутыми глазами посмотрев на него.

— Да, задумалась, — кивнув головой, ответила, принимая помощь мужчины, чтобы переместиться на базу, оставив толпу с мастером за собой, который уже во всю что-то разъяснял главам, и гнев явно был его врагом.

***

В зале чувствовалось напряжение. Оно витало в воздухе. Просачивалось сквозь стены. Пропитывало собой атмосферу. Главы вели обсуждение в узком кругу, и мастерам это не нравилось. Особенно Арчи, который пока дошел до зала едва не убил двадцать человек, из которых половину он тяжело ранил, из-за чего тем потребовалась неотложная медицинская помощь. Чертов псих.

— Ты не мог сдержаться? — осуждающе вопросил я, отмечая волнения, вызванные его поведением.

— Тебя ласково послать или можно не церемониться? — протянул наемник, расплываясь в хищной ухмылке.

— Ты не прав.

— Имел я в рот, прав — не прав, — отхаркнув на пол, выказывая все свое пренебрежение, проговорил Арчи. — Ну что, глубокоуважаемые знатоки, вы можете ответить, что за дерьмо творилось на Охоте? И какого хуя мои люди рисковали своим здоровьем вхолостую? — проорал Жрец, отвлекая глав от бурного обсуждения ситуации, вызывая всеобщие негодование.

— Арчибальд! — гаркнул Монарх, на что наследнику было, мягко говоря, плевать.

Я склонил голову, накрыв лоб ладонью, приготовившись к неминуемым последствиям, и к парочке плетей, так как не собирался оставаться в стороне, а высказывания против глав никогда не сулили ничего хорошего, но…но ничего не произошло.

— Мы понимаем, что вы крайне рассержены, но имейте терпение, Жрец. Диверсия — это крайне серьезный шаг со стороны лже-Правителя, и нам нужно время, чтобы хотя бы примерно понять, кто из присутствующих мог иметь к этому отношение. Так как все смертники оказались вовсе не теми за кого себя выдавали. А значит нас предали свои же. Возможно сам поставщик. Поэтому попридержите свой язык или вам его отрежут, — проговорил Сулим — глава клана Огнив, один из самых старших глав, который не пожелал отдавать правление сыну и сам же его убил, за что Боги покарали его, не дав возможности заиметь еще одного. Скверный мужчина. Гнилой изнутри. И если бы меня спросили, я бы предложил проверить его в первую очередь, но, мастерам слово не дают, когда вопрос ведется на таком уровне.

— Я голоден. Я хочу нормально отлить, а потом принять человеческий душ. Я хочу трахаться, как гребанный пес во время течки сук. А вы разбираете какую-то хуету, вместо того, чтобы Сумрак зачистил эту гниль, паразитирующую на здоровом организме. Или вы ждете, пока вам глотки перережут, что ж это можно устроить прямо сейчас, — взвыл Арчибальд, испепеляя безумным взглядом глав.

— Арчи хочет трахаться? Удивительно, — прокомментировал, покосившийся на меня с явным скептицизмом Велиар.

— Он же не сказал, как именно он хочет это сделать, — пожав плечами, ответил я.

— Кажется, нас отсюда вышвырнут, — сложив руки на груди, изрек мастер, а я ухмыльнулся.

— Нет, здоровяк, ты представляешь Тартар, а вот мы пойдем, пока Арчи не договорился, — похлопав по плечу друга, ответил я.

Не церемонясь, я выхватил едва не брызжущего пеной изо рта Жреца, и потащил его к выходу, но нас остановили, перегородив выход. Вопросительно посмотрев на Рагнароса — приближенного главу Верховных, который намекнул на продленный диван у стены, явно указывая на то, что нас никто не отпускал, я нахмурился, сложив руки на груди, ожидая его слова.

Складывающая ситуация уже конкретно давила на мозг и я прекрасно понимал Арчи, который едва сдерживался, чтобы не разнести здесь все к чертям. Впрочем, я уже показал характер, когда фактически воткнул клинок в глотку организатору, и если бы не Рагнарос, вовремя отбивший мой удар, я бы лишил того жизни.

— Полагаю, в этой Охоте победителей трое. И не смотря на то, что Охота была сорвана, вы доказали свое превосходство. Значит, пиру быть, как и наградам по заслугам. Во всем остальном позвольте разобраться нам. А теперь, вы можете быть свободными. Только не убейте никого по дороге. Велиар, как представитель Тартара, я попрошу тебя остаться для продолжения дискуссии, — едва наклонив голову, проговорил глава, впиваясь черными, как ночь глазами в нас, намекая, что инцидент должен быть исчерпан немедленно, если мы не хотим нарваться на его гнев.

И тут дело было не в страхе. Мне было глубоко плевать на то, что они могли с нами сделать за неповиновение. Я уже не раз через это проходил, как и Арчи. Мы никогда не проявляли дисциплинированность, когда нас что-то злило и раздражало. Нам хотелось убивать и мы убивали, а потом уже сталкивались с последствиями. Но здесь все строилось на уважении. И если на остальных глав я клал большой и толстый, кроме Монарха, разумеется, то к Рагнаросу у меня было особое отношение. Я уважал его: за мужество, за справедливость, за храбрость, за честность. Он был примером. Достойным примером для нас всех. Вот только его статус пошатнулся, когда он привел в свой клан шлюху и объявил о том, что собирается сделать ее Истинной. Этого наемники не приняли. И даже по большей части не потому, что она шлюха, даже не наложница, а потому что в Гроте не были приняты Истинные. Грот был сугубо мужским кланом, как и Тартар, хоть там были они приняты и даже когда-то в командах были наемницы, но в Гроте изродясь не было наемниц, а тем более Истинных.

Однако он был тверд в своем решении и сейчас все еще стоял на своем, чтобы Совет разрешил принять устав об Истинных для Грота, но пока даже Верховные не старались ему в этом помочь, скорее отговорить. Мне же было плевать на то, что происходит за закрытыми дверьми его спальни. Я знал, что от этого многие становятся только сильнее. Примером служил тот же Велиар, со своей сумасбродной возлюбленной, но до черта сексуальной, что отметили все, как только о ней расползлись слухи. Иные же в этом сгорали, но не такие, как Рагнарос.

Поклонившись, мы с Арчи все же покинули зал собрания и направились в отведенную мне комнату. Хотелось намочить горло виски и выдохнуть, после чего обсудить свои гипотезы насчет всего, а вечером, после того, как мы отдохнем и разберемся со всеми насущными делами, принять дары от глав, и наконец-то расслабиться, хоть на пару часов. Мне же еще следовало показаться Доку, чтобы тот осмотрел плечо и прочистил его. Нужно было скорее прийти в форму.

***

Откинувшись на спинку непомерно удобного кресла, я даже немного задремала, пока Док осматривал мою рану, а потом, вколов местный наркоз, стал обрабатывать ее и зашивать по новой, сняв предыдущие швы, которые оставил мне Арчи, и которые я едва вытерпела, в итоге отключившись от болевого шока.

— Все, принцесса, готово. Через пару дней будешь как новенькая и сможешь вернуться в строй, — похлопав меня по ноге, проговорил Вадим, а я слегка поморщилась.

— Было бы неплохо, — изрекла я, покосившись на открывающуюся дверь, в которую вошел хмурый Драко. — Извини, я не хотела, — посмотрев на него, хрипло произнесла я, а он подошел вплотную к креслу.

— Все в порядке. Нервишки просто шалят, — наклонившись, целомудренно поцеловав меня в лоб, проговорил наемник, извлекая из кармана своей куртки шоколадку с изюмом.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — протянув за сладостью ручки, проговорила я, а Док усмехнулся, оценивая картину перед собой.

— Знаю, — потрепав легонько волосы, словно старший брат, который до этого отругал свою сестренку, а теперь пришел мириться, ответил Драко, и обернулся к Вадиму. — У меня есть к тебе разговор. Мастер просил тебя к нему зайти. Но я боюсь, что ты узнаешь об этом раньше, чем доберешься до него.

— Говори, — нахмурившись, бросил Док, а Драко отвел свой взгляд от него, я же ощущала себя крайне неуютно, я знала, о чем пойдет речь, и я не хотела видеть боль Вадима, только не его. — Детра мертва, как и вся команда Бенжо. Мне искренне жаль.

Вадим пошатнулся, выронив баночку с какой-то эмульсией из рук. Его ладони сжались в кулаки, и создалось такое впечатление, что он сейчас заорет оттого, что раздирало его изнутри. Он поднялся и фактически вылетел из комнаты. Драко даже не старался его остановить, как и я, которая отчетливо видела муки боли на его лице. Я не знала ее, но прекрасно понимала, что она много для него значила. Быть может, у них даже что-то было или намечалось, больше, чем секс, который был. Никто об этом не знал, кроме них, и, быть может, наших мастеров. А теперь это все сгнило, пропало, разорвалось, превратилось в прах. И Вадиму нужно было время, чтобы это пережить. Много времени, как мне казалось. Очень много времени…

— Твой неудавшийся насильник, Рита, Буч так же мертв, — проговорил Драко, а я все еще как завороженная смотрела на дверь.

— Он бы и так не выжил, — слишком уверенно протянула я, а наемник бросил на меня пытливый взгляд. — Я бы прикончила его сама, если бы Руслан, то есть, мастер, не сделал этого до меня.

— Я смотрю, вы сблизились, — скептически протянул парень, а я бросила на него предостерегающий взгляд.

— Я все помню. Каждую мельчающую деталь той боли, что он мне принес, и даже то, что он для меня сделал, не загладит того, что было. Я никогда его не прощу, — поднимаясь на руках, проговорила я. — Да и разве ему нужно мое прощение?

Это был риторический вопрос, на который Драко не стал отвечать, помогая мне подняться и устоять на своих двоих, ощущая расползающуюся боль, но она словно была нужна мне. Словно только так я чувствовала себя живой.

— У меня кое-что есть для тебя. Вообще, я не должен был этого делать, но меня слишком хорошо попросили, соблазнив аромонтайским кинжалом, и я не смог отказать, — мечтательно протянул наемник, вручая мне маленький сверток бумаги, словно шпаргалка, на которой едва что-то можно было увидеть. — Я, пожалуй, пойду в душ. А ты, блондиночка, избавься от улик и отдохни. Вечером намечается пир, нужно быть во всей красе, — разворачиваясь к выходу, дополнил Драко, а я кивнула головой, с усердием разворачивая бумажку.

«Сегодня в полночь. Возле входа в лабиринт. К.»

Ветвистый, красивый почерк и всего пара слов. Инициалы, которые принадлежали, без сомнения, лишь одному человеку и дикое желание его увидеть. Совершенно непонятное. Спонтанное. Но такое, словно на нем зациклен мир. Легкий трепет в груди. И затрудненное дыхание.

Что же это, Рита? Волнение? Страх? Ты чувствуешь опасность, но хочешь увидеть его. Тебе нужно запомнить его черты. Нужно в последний раз его коснуться. Тебе нужно обмануться, чтобы ощутить себя правильно. Чтобы просто ощутить себя.

Покачав головой, словно прогоняя настигнувший меня дурман, я зашла в ванную комнату, и смыла записку в унитаз. Никто не должен был ее увидеть. Никто не смел ее прочитать. Она была моя. Моя тайна. Моя боль и мое желание.

***

Только подумать, что может сделать душ и блага цивилизации с человеком, который провел неделю в лесу. Кажется, даже моя кожа перестала отдавать нездоровым зеленым отливом, только бесчисленные синяки портили все впечатление. Я была вся в них. В крапинку. Нет, скорее, словно на меня краску пролили: где-то больше, где-то меньше. Причем использовали при этом все цвета гангрены.

Огромный, переходящий от насыщенно-синего в фиолетовый, а по бокам и с желтым отливом синяк, покрывал собой часть тела от тазовой кости вверх к ребрам. Второй такой же по размерам, может быть чуть меньше, находился в районе солнечного сплетения и касался спины. На лице, ногах, руках также было несколько синяков, но не таких жутких, как предыдущие. Синеющие отпечатки пальцев на ягодицах заставили меня вздрогнуть и тихо-тихо заскулить от шквалом обрушившихся воспоминаний.

« — Давай эту суку сюда, — хрипит двухметровый амбал, а меня кидают на кровать и я кричу.

— Ох, как же я люблю крикливых, — рокочущим голосом произносит надо мной наемник, приподнимая мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него, и вырваться у меня не получается. — Ты любишь сосать, девочка? Скажи мне, как часто твой рот занят членом твоего мастера? — ухмыляясь, тянет рыжий.

— Девочка, ты не выйдешь отсюда живой. Мы вытрахаем тебя во все щели, а потом бросим подыхать, как придорожную шваль. И лучше бы тебе расслабиться, иначе больнее будет, — с мнимой обеспокоенностью, издеваясь, произносит Лор, в то время как двое наемников рывком приподнимают мое тело, зафиксировав в коленно-локтевой.

— Тебе нравится в два ствола? — заходясь в уничтожающем смехе, тянут мужчины, а Лор уже становится возле моего лица, к губам приставляя свой член, пачкая своей смазкой щеку».

Меня затрясло, ноги подкосились, и я рухнула на холодный кафель, заходясь в истерике. Несколько дней я старательно выстраивала в разуме стену, чтобы отгородить себя от этого, чтобы забыть и не вспоминать, никогда не вспоминать. Все мое напускное спокойствие. Вся моя уверенность — фарс чистой воды. Плотину, так или иначе, должно было прорвать и я рада, что этого не случилось на публике.

Мне нужно было уединение. Я хотела задыхаться в нем. Я хотела утопать в одиночестве. Жалеть себя. Страдать. Позволить себе быть слабой. Мне нужно было выплеснуть эмоции. Нужно было дать им волю. Так нужно. Так катастрофически нужно.

— Все, хватит, иди сюда, — сильные руки притягивают меня к себе, и я забываюсь, погибая в терпком, до помрачения приятном аромате мужчины.

Провожу носом вдоль его шеи, продолжая всхлипывать, не открывая глаз. Да мне и не нужно на него смотреть, я знаю, что его брови настороженно сведены, а на лбу из-за этого образовалась складка. Знаю, что он не знает, как себя со мной вести, словно я бомба замедленного действия. Знаю, что ему дико хочется наорать на меня. Выбить дурь из моей головы, чтобы показать, кого мне стоит бояться. Но он не спешит с этим, загребает мое искалеченное тело в охапку и тащит на постель, из-за чего я в панике жмусь к нему, хоть хочется оттолкнуть, сказать, чтобы он не трогал меня, чтобы он ушел, оставил…отпустил…

Он кладет меня на простыни, сам нависает сверху и проталкивает свой язык в мой рот, заражая меня вкусом чего-то сладкого, и в то же время я чувствую ноту алкоголя. Он пил. Виски, скорее всего виски, потому что именно этот напиток дарит такое послевкусие. Его губы мягкие, полные, зажимают мою нижнюю и тянут за нее. Я выдыхаю в его рот. Сжимаю в кулаках ткань его футболки, и чувствую его зубы на своем языке. Он слегка прикусывает его, даря при этом ранее неведомую мне ласку. Он не касается меня руками, они находятся по краям от моей головы. Янтарные глаза дурманят, смотрят пристально, лукаво, словно они знают то, чего не знаю я, даже не догадываюсь.

— У тебя есть полчаса до начала церемонии. Я принес тебе новую форму, надень ее. Не платье, а именно форму. Не хочу, чтобы кто-то принял тебя за наложницу, — отстраняясь от меня, проговаривает Руслан, указывая на кресло. — И не опаздывай — это дурной тон, — дополняет, выжидающе смотря на меня, пока я не кивну, давая понять, что я приняла его слова к сведению.

Я провожаю его взглядом, присаживаясь на кровать, и только через минуту ко мне приходит осознание, что я полностью обнажена. На мне лишь золотая цепочка, купленная мной на мое совершеннолетие, пару лет назад. Качаю головой, касаясь пальцами немного припухших губ, и вновь погружаюсь в свои мысли, все больше путаясь в происходящем. Позволяя паутине событий поглотить меня, но пока еще не тону в отчаянье. Во мне еще остались силы бороться. И я не намерена тратить их впустую. Мне нужна цель. Мне нужен якорь. Мне нужно хоть что-то, что будет давать мне заряд и надежду. Мне нужно вытащить себя отсюда.

***

В зале шумно, в воздухе отчетливо чувствуется запах сигарет и паров алкоголя, и какой-то травы, может быть полыни, но откуда тут полынь? Играющая музыка отнюдь не бьет по голове, расслабляется, как будто вводит транс. Я держу свой разум в узде благодаря простреливающей боли в ноге, но чувствую, как она затухает и это тревожит меня. Док дал мне обезболивающее, очень хорошее обезболивающее, и я была этому безумно рада, вот только сейчас об этом стала жалеть, потому что мне не нравилось то, как мои мысли рассеивались, я не могла собрать их в кучу.

— Эй, Рита, ты у нас решила податься к дышащим? — бархатный голос со стороны заставляет меня обернуться, но я не могу сфокусировать свой взгляд на девушке передо мной. — Вот черт! Стой смирно! Слышишь меня? Стой!

Она куда-то быстро исчезла, а у меня перед глазами потемнело, меня начало мутить. Поганое чувство. Держась за стенку, попыталась пробраться к выходу. Слишком много людей. Тошно. Дурно. Слишком много всего. Меня сейчас стошнит.

— Вот она! Рита! — снова этот голос, но я не могу понять, кому он принадлежит.

Меня подхватывают под руки и куда-то волокут, но я не против тут менее загруженный воздух, тут лучше дышится, тут прохладно и хорошо, но я все равно не могу сконцентрироваться. Все бело. Спиной ощущаю холодную, выложенную плиткой стенку. Голова болит и меня выворачивает, по всей видимости, над раковиной, куда меня кто-то наклонил.

— Дерьмо, принеси из моей комнаты аптечку. Ее организм не принял таблетки, — грубый мужской голос со стороны, но я не в силах повернуть головы. — Кажется, праздник отменяется, дорогуша.

Я слышу нервный смешок, но мне так паршиво, что я никак не реагирую, лишь чувствую очередной приступ тошноты и выворачиваю и так пустой желудок. Желчь подступает к горлу.

Вода приятно холодит кожу, мужская ладонь умывает мой рот, дает прополоскать горло и сажает задницей, на крышку унитаза. Я наконец-то могу определить кто передо мной, и глупо улыбаюсь, отмечая встревоженное лицо Наташи — фаворитки Монарха, и сосредоточенное Дока, который склонился надо мной и набивает вену для укола. Мать его, укола?

Я попыталась оттолкнуть его, но все мои попытки пропали тщетно, он дернул мою руку и вколол какую-то мутную жидкость в вену. Я зашипела, с негодованием посмотрев на него, но ему было на это плевать, он принялся мерить давление с непроницаемым лицом, пока Наташа обеспокоенно смотрела на меня за его спиной.

— Все ок, Док, — пробормотала я, вздернув правую бровь, ощущая, как мое тело повело, и словно отпустило.

— Скажешь мне это через семь минут, когда препарат начнет действовать, — ответил наемник, напряженно изучая показатели. — Давление в норме. Думаю, такую реакцию спровоцировали наркотики, она что-то принимала? — обратился Док к Наташе, а шатенка покачала головой.

— Я не видела, чтобы она что-то принимала. Когда я ее заметила, она стояла возле дышащих, вполне возможно, что она вдохнула вместе с ними. Но разве этого хватило бы? — проговорила девушка.

— Вероятно, раз она так среагировала. Хоть это вызывает у меня сомнения, — ответил мужчина, задумчиво проведя по темным волосам.

— Ты что-то принимала? — обратился ко мне Док, а я отрицательно покачала головой. — Ладно, сделаем вид, что я тебе поверил.

— У тебя нет выбора, — вымолвила я, поймав предостерегающий взгляд. — Просто признайся, что ты хотел меня грохнуть.

Ойкнув на легкий подзатыльник, от которого у меня зазвенело в голове от все еще не прошедшей боли, я зло посмотрела на ухмыляющегося Дока.

— Я просто жду не дождусь, когда избавлюсь от тебя, но пока ты избавляешь меня от хренового настроения мастера, я готов потерпеть.

— Пошел ты, — буркнула я, принимая размашистую ладонь и поднимаясь с ее помощью.

Голова закружилась, но тошнота отсутствовала, что не могло не радовать. Волшебник, никак иначе.

— Я рад, что тебе лучше.

— Думаю, нам стоит вернуться, скоро будет награждение, — проговорила Наташа, а я только сейчас смогла всецело оценить ее красоту.

Шоколадные, роскошные волосы были уложены крупными локонами, изумрудное платье в пол обтягивало ее фигуру, словно второй кожей, восхищая ее данными: пышной грудью, тонкой талией и округлыми бедрами. Несложно догадаться, почему она стала фавориткой главы Замка. Даже я, будучи девушкой традиционной ориентации, смотрела на нее с желанием.

— Это, конечно, прекрасно, но мне нужно переодеться, я вымазалась, когда плюхнулась на пол, — поворачиваясь спиной, предоставляя испачканную пылью пятую точку, бедра, и немного руки, проговорила я, на что наемник согласно кивнул.

— Окей, я предупрежу мастера, но не задерживайся, — кивнув, ответил Док, забирая свою сумку с медикаментами, направляясь к входу.

— Мы тебя ждем, — подмигнув, проговорила Наташа, все еще взволнованно смотрящая на меня.

— Куда я от вас денусь, — покачав головой, ответила, выходя вслед за ними и направляясь к отведенным нам спальням, ступая по мраморной лестнице вверх.

Любят же наемники вычурность. Такое ощущение, что по историческому музею гуляешь, словно усадьбу чью-то изучаешь. Что в Замке, что здесь, все со вкусом и дико дорого, умыто кровью. От красочных картин в голове я вздрогнула, когда представила, что по стенам, потолку, стала стекать насыщенно-алая жидкость. Сразу стало как-то жутко и уничтожающе тихо.

— Нужно же мне порадовать моего мастера, — сладко произнес голос откуда-то сбоку.

Заметив движение, я прижалась к стене, надеясь остаться незамеченной и проскочить в нужный мне поворот, но так и встала, как вкопанная, рассматривая улыбающегося Руслана в черной рубашке с подкатанными рукавами и в черных брюках. Он выглядел потрясающе. Без преувеличения потрясающе и какие бы чувства я к нему не испытывала: гнев, ярость, желание, отчаянье, благодарность, злость, ненависть. Я не могла этого не признать.

— Мы опаздываем, Нелл, — проговорил наставник, нежно касаясь пальцами ее лица, отчего девушка едва не поплыла, наслаждаясь его лаской.

Она была одета ему в тон: иссиня-черное платье в пол, с разрезами по бокам, которые доставали едва ли не до ее белья, если оно, конечно, на ней было. Отчего-то меня взяла злость. Я почувствовала себя как-то ущербно с разбитым лицом, в обмундировании, без грамма краски на лице. Боже, да я урод по сравнению с ними: ухоженными, разодетыми, накрашенными, без единой царапины. И почему меня это заботит?

— Это займет всего секунду, я просто хочу, чтобы ты знал, — она извлекла из маленькой сумочки какою-то розовую баночку, а у Руслана брови поползли вверх.

— Серьезно? Тебе все еще нужна смазка? — не выдержав подобной наглости, с возмущением проговорила я, отмечая, как брюнетка фактически пригвоздила меня взглядом к стене, а вот мучитель постарался подавить смешок, кашлянув в кулак. — Ах, простите, анальная смазка? Тогда может и нужна, если за неделю заросло, — бесцеремонно вырвав баночку из рук девицы, проговорила я, а Нелли клацнула языком.

— Ты еще не сдохла? — снисходительно поинтересовалась она, отбирая смазку, и застегивая ее на замок, клещом цепляясь в руку Руслана.

— Почему ты еще не внизу? — прервал нашу баталию мучитель, вопросительно посмотрев на меня.

— Решила по дороге полы протереть. Грязные такие, просто ужас, — ядовито протянула я, испепеляя взглядом смотревшую на меня с высоты своих каблуков брюнетку.

Черт, что я делаю? Что я сейчас делаю? Что за тон, что за разборки? Рита, прекрати, пока тебе за это не досталось.

— У тебя есть две минуты на то, чтобы привести себя в порядок, — вмиг сменившись в лице, процедил Руслан, а я с вызовом посмотрела на него.

— Мне хватит, — не обращая более никакого внимания на Нелли, только на него, смотревшего на меня так, словно сейчас убьет, ответила я.

— Надеюсь, иначе тебе действительно придется протереть полы, и начнешь ты с моей спальни, — угрожающе дополнил, а я впилась в него ненавистным взглядом.

Уже, как же, смотри, прибежала, пардон, доковыляла, разделась, легла, ноги развела и жду тебя.

— Обязательно.

Отсалютировав, поражаясь своей наглости, поковыляла в сторону своей комнаты, даже не оборачиваясь, чувствуя, как мою спину прожигают янтарные глаза, а их обладатель, так и хочет прихлопнуть меня. А вот нечего вести себя как урод и другие не будут.

Неужели уже вставить ей захотел? Боже, о чем я думаю? Какая мне вообще разница? Выкинь. Выкинь. Выкинь это все из своей головы, Рита, серьезно, даже не смей думать в таком ключе. Он насильник, убийца, он уничтожил тебя, лишил свободы, а потом собрал по кусочкам, когда тебя разбили, но это ничего не значит. Ничего не значит. Только не для него.

Распахнув в комнате окна, впуская прохладный, свежий воздух, я с наслаждение вдохнула его полной грудью. Шестеренки в моей голове закрутились, зарождая идеальный, как мне показалось на тот момент, план. Я улыбнулась сама себе, посмотрев на свое отражение в блике оконного стекла, и как ненормальная стала рыться в поисках своего телефона. У меня должен был быть ее номер, я помню, мне кто-то его забивал на всякий пожарный, кажется Док, когда я давала ему посмотреть. Он определенно был у меня. Да, есть. Черт, так волнительно счастливо я не чувствовала себя давно. И это было потрясающе.

— Наташа? Это Рита, мне нужна твоя помощь, — от переизбытка эндорфинов в крови затараторила я, уже предвкушая реакцию мастера на мою шалость.

Подавленность куда-то ушла, вместе с отчаянием, болью. Я чувствовала себя потрясающе, как никогда. У меня был такой подъем настроения, что я волей-неволей задумалась о том, что же все-таки вколол мне Док, но как-то эти мысли быстро угасли, когда в комнату постучались, и в нее вошла Наташа, настороженно рассматривая улыбающуюся во все тридцать два меня.

— Я хочу выглядеть как ты, — с уверенностью заявила я.

А девушка посмотрела на меня как на умалишенную.

— Ты понимаешь, что так выглядят только наложницы. Наемницы предпочитают зачислять себя к мужчинам, и не давать им повод думать, что они как бы это выразиться, м-м…

— Мне плевать, — бесцеремонно перебила я ее. — Единственное, обойдемся без каблуков, — указывая на свою ногу, дополнила я.

— Если твой мастер придет по мою душу, я ему скажу, что ты приставила клинок к моему горлу, и у меня не было выбора, — качая головой на мою дурость, ответила шатенка.

— Так, так и было, — утвердительно качнув головой, проговорила я.

Закатив глаза, Наташа взяла меня за руку и повела прочь из моей комнаты, мне лишь оставалось ей довериться и не осуждать себя за безрассудство. Я знала, что мне влетит. Ой, как влетит. Но что они такого могут со мной сделать, чего не делали? Избить? Было. Изнасиловать? Было. Напугать? Согнать десять потов? Отправить на перевоспитание? Было, было, было. Все было. И теперь мне тоже хочется повеселиться и расслабиться. Делают из меня наемницу? Прекрасно, только я видела, как они себя ведут. Они на равных. Пьют. Дерутся. Трахаются. Они делают то же самое, что и наемники. А мне пора вливаться в это общество, коль я сюда попала и начну я с сегодня.

Сегодня начинается моя новая жизнь. Мое возрождение. Становление новой Риты. С улучшенной программой. Которая плюет на боль. Которая ее жаждет, чтобы почувствовать себя живой. Которой не нужна жалость, от нее ее тошнит. Риты, которая готова бороться и постоять за себя, которая выберется из этой клоаки, которая не захлебнется в отчаяние. Которая хочет новое имя, чтобы не марать старое. И она его заслужит. Обязательно заслужит.