Глава 8. Не по плану.

Глава 9. Не по плану.

— Я дома! Поняв, что не был услышан, я направился в кабинет, под закрытой дверью которого увидел свет.

— Чего не отвечаешь то?

— Ооо! Артём, чего так поздно то, ужин уже совсем остыл.

— Чего не отвечаешь?! Почему все игнорируют мои вопросы, они ведь не риторические… это я подумал, но промолчал. Он лишь цокнул, и покрутил головой.

— Так чего не отвечаешь?! Я как зашёл, так и стоял посреди комнаты. Иногда отец мирился с моими заскоками, иногда же, наоборот противился, как мог, нарочно делая иначе, или же полностью игнорируя, хотя я так и не понимаю, зачем он это делает. Я знаю, что не всегда бываю прав, часто дотошен и не в такт говорю, но я такой, я не могу себя переделать, я всегда был таким, это как тереть собаку против шерсти, точно не иначе.

— И что ты хочешь, чтоб я тебе сказал?! Бумажки читаю, вот, может с налогообложением поможешь?! Проконсультируешь так сказать!

— Так бы и сказал.

— А почему ТЫ проигнорировал мой вопрос? Неунимался отец.

— Потому что различаю сарказм. Я вздохнул и вышел, не хотелось идти сегодня на поводу воинственного отцовского настроения.

Свет я включил только на кухне, а в остальном, было все так же темно, как и было. Кухонная лампа тоже ярко не светила, не хотелось включать все четыре, вообще ничего не хотелось, так и сидел, в полной тишине, изредка позвякивая вилкой и чайной ложкой, коей старательно мешал любимый Айриш, хотя в последнее время вкус у него явно испортился. В прочем, через полчаса я услышал, как открывается дверь кабинета.

— А я думал, что сегодня не выползешь уже из своей норы. Я собрал всё своё дружелюбие в этой фразе.

— Да вот, на запах пришёл. А для меня не найдется?

— Да, наверное. Тебе обычный, или Айриш?

— Тот, что и у тебя! Через пару секунд коридор озарил небольшой тусклый свет, и дверь кабинета закрылась.

Все таки мне кажется, что его что то мучает, но спросить прямо это бесполезно, хотя, может и стоит, наверное…. Сварив кофе, я добавил ингредиент «покрепче», и понёс отцу.

— У тебя на работе, какие — то проблемы? Спросив, даже не рассчитывал услышать правду.

— У меня? (У кого же, что за жалкая попытка, что — то скрыть вопросительной интонацией). Всё как обычно, с чего такие вопросы?!

— Видно. Как дуб в дубовой роще… Я видел у тебя на работе человека длинного роста, даже слишком длинного, как шпала вообщем.

— Отец выгнул бровь в недоумении и предвкушении странного разговора.

— Если я тебя попрошу не принимать и не подписывать документы, имеющие чёрную печать или подписанные чёрной ручкой, ты проигнорируешь мою просьбу?

— Не знаю, смотря, по какой причине… Он смотрит на меня всё еще непонимающе. Наверно так даже лучше.

— Я не стану говорить, по какой причине, но она однозначно есть. Если ты не сможешь этого сделать, то пообещай, что внимательно будешь проверять такие документы, хотя бы первое время, и неважно кем написанные, даже если этой макулатуры будет с пару томов!

Из — за того, что я не мог рассказать о своей ночной прогулке, я стал злиться на себя, а потому, повысил голос, и только сейчас понял, что говорил как — то злобно, предостерегающе. А что еще я мог сказать?! Пусть расценивает, как знает. Родителям не следует знать, где шатается их чадо, когда бывает скучно. Мне больше нечем ему помочь, как не пытайся, а я не маг, я всего лишь школьник, даже не студент, и может даже правильно, что он не говорит со мной о работе дома. Отец чуть не подавился бутербродом.

— Раз ты так говоришь, хорошо, я буду более внимателен с документацией… Врёт ведь, сидит, и нагло врёт.

— Почему ты опять лжешь? Я не могу поверить, даже в этой мелочи он не хочет меня слушать.

— Артём! Сколько я раз просил так не говорить! Я всегда аккуратен с документами, что принимаю, что тебе ещё надо?!

Время шло, а мне стало опять знакомо ощущение, что мне становятся не рады. В последнее время я такое часто ощущал, например, когда оставался наедине с Демидовым или его компанией в гимназии, или с учителем истории, которая меня тоже не сильно жаловала, скоро я этому состоянию дам наверно особое название…

— Может, скажешь, почему чёрный цвет? Думаешь, он достаточно редкий?! Почему не синий?!

— Откуда МНЕ знать?! На этом я и ушёл, по детски, как обиженный ребёнок — хлопнув дверью.

Следующий день стал путёвкой к завершению этой глупой истории. Нет, скорее к завершению идиотской трагедии.

Пусть сегодня и воскресенье, но проснуться пришлось рано, не представляю, по какой причине — но в квартире постоянно что — то падало, звенело, и хлопало всеми дверьми, начиная от входной, заканчивая дверцей микроволновки. Пришлось встать.

— Что — то случилось? Спросив, я как и всегда, практически не надеялся услышать равный ответ своему вопросу.

— Машина сломалась! Отец посмотрел на меня, будто забыв, о чем говорит.

— Смеситель сломался! Снова этот непонятный взгляд.

— Сначала холодной водой окатил, затем кипятком. Вообщем, сегодня точно не мой день. Пробубнил он это моей интонацией в шесть лет. Присев за стол, я сразу заметил покрасневшую шею, плечо и левую руку. Куда же надо было лезть, чтоб так ошпариться?!

— Аптечка пустая… продолжал отец. Он так переживал по поводу всех этих мелочей, что захотелось ему помочь.

Но проявлять заботу и альтруизм в нашей семье было непринято.

Больше всего я ненавидел в характере отца одну очень противную черту — как человек, с первым высшим образованием по программированию, он исконно полагал, что каждый должен пройти путь от пелёнок до состоятельного человека сам, без чьей — либо помощи.

Твердил он мне эту истину с того самого момента, как я себя помнил. Какое — то время я его даже в сердцах ненавидел. Что это такое?! Родители Димы Золотарёва из 3 «Б», холят и лелеют своё чадо всеобожаемое, ежедневно помогая ему с литературой и математикой, а я, обиженный на весь мир, и стащивший со стола отца огромный том самоучителя по математике для начальных классов, сидел у себя в комнате и в припадке учил непонятные правила. Сам он мне не захотел объяснять, хотя у него был выходной, и куча свободного времени.

Конечно, не всё приходит в срок, и только через несколько лет я понял, что к отцу, с его кучей талантов, никак не вязался самоучитель начальных классов, и он специально тогда купил его для меня и положил себе на стол, хотя, я даже сейчас не совсем понимаю, зачем. Так что придётся идти на хитрость, пусть это и не ложь, но однако же!.

— Это куда же надо было лезть, чтоб так ошпариться?!

— Я же сказал, смеситель сломался!

— И что мне теперь делать?! Придется ехать на рынок! Ему же и двух лет ещё не было!

— Я сам поеду!

— Сиди дома, на чём ты поедешь? На автобусе?! Ты же уже забыл как он выглядит!

— Да хватит тебе бухтеть как дед старый! Всё я помню. Отец сменил настроение на более оптимистичное.

— Скажи мне, самостоятельный человек за сорок, сколько стоит сейчас проезд в маршрутке?! Видимом, этот вопрос загнал отца в тупик.

— Двадцать рублей? Услышал я предположение?

— Мимо!

— Тридцать? Он уже не на шутку развеселился.

— Ты пока подумай, а я поеду…

Взяв с собой вторую школьную сумку, и уже спускаясь с лестницы вспомнил, что не вытащил какой — то мусор с внутреннего кармана. С двух карманов!

Проезжая мимо площади, позади которой отцовская компания, он видимо ощутил это спинным мозгом, а потому позвонил.

— Артем! Ты далеко от моей работы?!

— Нет, только что проехал….

— У меня действительно есть важные документы, подписанные чёрной ручкой и с чёрной печатью. Я их вчера подписал, но не отправил. Не знаю, с чего ты взял, что их не надо подписывать, но, если хочешь, чтоб твоя вчерашняя речь была не напрасна, иди, и забери их. Главное — ни кому не отдавай.

— Хорошо, уже иду. ( Зря я что ли по чердаку лазил?!)

Суетливая дамочка стала рыться у себя на столе в поиске этих самых документов, параллельно она называла меня по имени и что — то говорила о том, насколько мы с отцом похожи. Я же, забыв её имя, просто вежливо улыбался, и вставлял междометия на её риторические вопросы.

— А вот и она! Я увидел, как она мне протянула ту самую зелёную папку, за которой я вчера бегал половину вечера.

— Вот это я понимаю, карма … наверное.

— Что?! Мило улыбнулась девушка.

— А?! Цвет знакомый, говорю.

— Цвет чего?! Всё так же мило улыбалась дамочка, а меня это уже начинало выводить из себя. Как же я ненавижу эти глупые обмены любезностями. Пришлось натянуто улыбнуться в ответ.

— Важные документы, наверное, папка для них необычного цвета. У отца обычно строго чёрного, а эта — ярко зелёная.

— Ааа, поняла. Наконец её улыбочка стала сникать.

— До свидания, Артём Евгеньевич! Кажется, я даже попрощался в ответ.

На улице сразу стало намного лучше. Нет, я не могу сказать, что она мне лгала, или просто была нечестна, но её улыбка была фальшивой — я думаю, я ей не понравился с того момента, когда впервые услышав, как она разговаривает с отцом — закатил глаза, и она это увидела. Уж не знаю, что за мысли созрели в её светлой головке, но с тех пор она пытается ещё больше выслужиться, понравиться, а это раздражает в той же прогрессии.

Открыв несчастную папку, я хотел поискать чёрную печать или подписи, но просигналила машина. Внимательно присмотревшись к водителю, я узнал одного из тех людей, что были в тот день на совещании. Да, это точно он, уже седой, но ещё слишком молодой, чтобы про себя называть его «дедулей».

— Подбросить?! Спросил он бодрым и даже, кажется весёлым голосом. С чего бы вдруг так радоваться жизни?! Я конечно не старый, убитый жизненным опытом ворчащий дед, но на фоне угрюмых лиц прохожих и мерзкой погоды он явно контрастировал. Наверно, поэтому я ему и поверил, искренне улыбнувшись, первый раз за весь день, добавив:

— Да, конечно, спасибо большое. Задняя дверь открылась, видимо, в машине кто — то уже сидел на заднем месте.

— Можно на переднее сидение?!

— Конечно, конечно! Чувствуя себя идиотом, стал искать ремень безопасности, не понимая, где он находится.

— Его нет. Ответил водитель, сообразив, что я пытаюсь найти.

— Почему?

— Артём, ты всегда делаешь так, как положено?

— Если это касается меня, то — да. Ситуации бывают разные, и я не хочу, чтобы в одной из них, мои мозги соскребали с вашего лобового стекла. Сразу вспомнилась недавняя авария, в которой отцу повезло, несмотря на то, что как оказалось, он не пристегивался.

— А если других?

— Я думаю, у каждого есть своя голова на плечах. Договорил я ещё дружелюбным тоном, но уже поднималось то же раздражение, что и при разговоре с той девицей. Видимо, это и есть переходный возраст, когда ты раздражаешься от того, что кого — то интересует твоё нутро.

— Бери колу, не стесняйся.

— Нет, спасибо.

— Артём, ты не против, если мы поедем по параллельной дороге? Так длиннее, но без пробок. Он второй раз назвал меня по имени, а я не знаю, как зовут его.

— Да, конечно. Простите, а как вас зовут?

— Виктор.

— Виктор? Повторил я, указывая на продолжение.

— Виктор Андреевич.

Я вспомнил про третьего пассажира, но не продолжил тему. Не представился сам, значит, не хочет.

После минутной паузы Виктор Андреевич спросил, всё с той же заразительной дружелюбной интонацией:

— А ты один приходил за документами? Всё было правильно, так как и надо. Я бы не заметил, но в машине практически не ощущалось урчания мотора, и я легко услышал, как сглотнул тот, сзади. Мой кадык тоже дернулся.

— Нет, не один. Со мною пришли трое. Я посмотрел на водителя в упор.

— С кем же ещё? Я увидел, как наша машина проскочила второй поворот, то — есть, уже несколько раз можно было повернуть на главную дорогу. Эго голос, я не слышу в нём ложь. Я не понимаю.

— С друзьями. Я надеюсь это достаточно уклончиво. Зачем ему это знать?!

— Одноклассниками, что ли?!

— Нет, просто с друзьями. На секунду Виктор перевёл взгляд с дороги на меня, но увидел лишь наивное лицо избалованного мальчика.

— Ммм, ясно. Наконец протянул он.

— Мы проскочили третий поворот … Я посмотрел на водителя… Чёрт, рано спалился. Я забыл про третьего, чего им надо от меня?! А вдруг, это, сзади мне сейчас шею скрутит…

— Вы сначала куда — то хотите заехать? «Понимающим» голосом спросил я.

— Да, точно, забыл сказать. Вот голова, дырявая. Так же можно и напугать пассажира. Обратился он скорее к своему другу, чем ко мне. НЕУБЕДИТЕЛЬНО! Вот сейчас я понял это достаточно чётко. Смех не настоящий. Но я всё равно не слышу лжи в его словах. Я обернулся, чтобы рассмотреть пассажира сзади. Бублик, это он. Тот тип с совещания, что сбежал от меня.

— Можно? Я указал на бутылку с колой.

— Да, я же сказал, бери.

— А вы давно знаете моего отца? Я прилично осушил бутылку.

— Мы достаточно долго ведём с ним общие дела, чтобы честно сказать, что мы давние друзья.

— Вы говорите, как мой друг.

— Который с тобой приходил?

— Нет, другой. Он тоже умеет красиво уходить от вопроса. Я считаю, у меня есть талант. Я долго этому учился, почти всю жизнь. А ещё… я крутил в руке крышку от бутылки…

— Я считаю, у меня есть два больших минуса: иногда это проклятье, а не талант, и я часто бываю растерянным, не внимательным вообщем.

— Ты это к чему, Артём? Голос водителя стал более строгим.

— Бутылка с пепси. Она полная, но не щёлкнула, когда я её открыл.