Глава 9. Точно по их плану.

Глава 10. Точно по их плану.

— Мамочка, я пошла!

— Ничего не забыла?

— На этот раз, точно всё взяла. А где папуля? Мама указала на кабинет выше.

Только я поднялась к его кабинету, как сразу стало понятно, что у него там очень при очень важные переговоры, потому что громким голосом, и при этом расхаживаясь по кабинету он ходит, только когда случается действительно что — то важное.

— Я так и знал, что это хорошим не кончится. Я тебя поддержу в любом случае, спасибо, что предупредил. Откуда, откуда? Вот это занесло. Может, они там и наркоту толкают? Надо принимать ответные меры, это не дело. Ага, словно опять девяностые. Молодец, что передумал… КАК НЕ ПЕРЕДУМАЛ?.. Ты меня не пугай. Возьми, вообще сожги их! Вот, теперь узнаю жука! Жень, ты там поосторожнее…

Отец под конец разговора совсем разошелся, и уже перешел с напряженного тона на дружеский. Я так и не зашла к нему, не хотелось отвлекать его от чего — то важного.

Всю дорогу мы с Гришей обсуждали «наших» на кубке конфедераций. Именно он научил меня любить футбол, даже уважать иностранные команды, и, иногда ругать свои.

И сам Гриша, и его жена были очень хорошими людьми, всегда открытыми и добрыми. Мне всегда нравилось наблюдать за их перепалками — они даже ругались только в шутку.

— У меня пять уроков!

— Понял. После четвертого приеду!

На первом и втором уроке я получила двойку, и мне показалось, что хуже уже ничего не может быть. Человек так устроен, что склонен преувеличивать свои проблемы. Очень сильно преувеличивать. Что может быть хуже двух двоек? Всё. Перелом ноги. Потеря друзей. Болезни… Но об этом я задумалась намного позже.

— Карина, я Вам что говорила, о включенных телефонах на уроке?

— Ольга Понкратьевна, пожалуйста, можно выйти?

— Я им тут объясняю, а они гулять вздумали! Быстро!

Ольга Понкратьевна, маленькая полненькая женщина, с высокими требованиями к учащимся. Очень высокими. Но, она мне всегда нравилась тем, что была самым лучшим учителем русского языка. Я это точно знала, ведь она применяла к нам, не желающим что — то знать, самые хитрые уловки: начиная от авторитета и страха, заканчивая самыми лучшими словами, что могли нас тронуть. А мой класс был ещё тем «подарочком».

— Гриша, что — то случилось?

— Ваш отец… с ним случилась бнда. Его везут в больницу. Я за вами… еду.

Меня будто пыльным мешком стукнули. Руки затрусились, а на глазах выступили слёзы. Я скорее побежала к лестнице, одела только пальто. Испуганный охранник на выходе не успел что — либо сделать.

— Я домой, у меня ЧП.

Выбежав на улицу, я увидела, что машина за мной уже приехала. Когда она просигналила, я поспешила к папе. Первое, что я увидела, когда открыла дверь — пистолет, направленный на меня.

— Садись, или застрелю.

— Кто вы такой?

— Пей, потом будешь спрашивать. Мне протянули маленькую бутылку пепси. Я выпила чуть меньше половины — если скажет, допью остальное. Не сказал.

— Где Гриша? Где мой отец? Куда вы меня везёте?

— С ними всё в порядке, как и с тобой, если будешь правильно себя вести. Сказал мне водитель, убирая оружие.

— С папой точно всё в порядке?

— Я не обманываю, тем более милых девочек. Его улыбка была такой искренней, что в других обстоятельствах я бы ему поверила.

— Нам нужна ты, и был нужен твой водитель, но не беспокойся, он живой, и почти невредимый.

Как то сразу полегчало. И, через пару минут поняла — что не от его слов. Руки перестали дрожать. Мозг успокоился. Мышцы расслабились. Расслабились настолько, что еще через пару минут я сползла на сидении. Кое — как побрыкавшись — доползла обратно, чтобы хоть что — то видеть в лобовое стекло. Хорошо, что на переднее села — на заднем точно на полу бы лежала. Ещё через пару минут потеряла способность говорить. Голова упала на правое плечо, и я, как мешок картошки… как пыльный мешок картошки — просто наблюдала за дорогой.

Мы попетляли еще немного по центральным улицам — потом повернули на выезд из города, и, не знаю, сколько ехали, но, глаза вскоре тоже закрылись. Я ещё могла слышать, но он молчал.

Я проснулась от сильной дрожи во всем теле. Справа был виден свет, а ещё решетка, в самой комнате царила непроглядная тьма. Попыталась встать — не получалось. Слабость, головная боль — меня отравили. Под рукой нашла камень. И ещё один, и ещё… Я сидела на чём — то каменном, сзади тоже камень — я в гроте? Сверху виднелось что — то темно синее — небо.

Долго просидев вот так, без движения, и собрав, надеюсь достаточно сил, я снова попыталась встать — встала, и даже смогла ступить шаг, но потом ноги подкосились, я хотела ухватиться за стену — но не достала её, и просто свалилась на пол. Ладно, вернусь обратно!

— Ааа! Боже мой! В попытках передвижения я наткнулась на тело. Меня всю воротило, и ужасно болела голова, но мне важно было знать, что это не труп. Нащупав плечо, я перевернула человека на спину. Парень что ли?!

— Эй, ты живой? Спросила я шепотом. Ноль реакции. Вроде дышит, но уж совсем тихо.

Я пробовала его и по щекам побить, и тормошить, всё бесполезно. Еще я нашла небольшую рану возле виска, надеюсь, он не из — за неё проснуться не может.

Мне конечно страшно, но еще страшнее от того, что он не очнется, и на моих коленях умрет человек. Я устроилась поудобнее, приложила спину к прохладной каменной стене, и стала ждать, не знаю чего, может рассвета, может похитителей, а может, когда он очнётся.

Прислушиваясь к тишине мне стало казаться, во первых, что в глубине пещеры слышны голоса, много голосов, а во вторых, что в этом помещении слышится шум еще чьего — то дыхания, точно не моего, и точно не его. Я опустила голову, чтобы убедиться, что у него вообще легкие работают — слишком уж тихое и неровное у него дыхание. Вроде дышит.

Вторым, кто очнулся — был парень в метрах пяти от меня.

— Вот чёрт, вырубили, сволочи, поздно понял, что отрава! Сказал он звонко.

— Пожалуйста, не разговаривай громко, вдруг ты их рассердишь.

— Я здесь не один? Сколько вас?

— Я не знаю, я проснулась первая, со мной рядом ещё один парень лежит, он без сознания.

— Понятно. Очень голова болит, и трусит всего. У тебя тоже такие проблемы?

— Да, тоже плохо. Не вставай, я вот, упала.

— Хорошо, не буду. Спасибо… наверное.

Больше мы не разговаривали — силы кончились.

Через некоторое время я услышала посапывание. Или тот парень заснул, или тут есть ещё один человек.

— Ты спишь? Ответа не последовало.

Не знаю, сколько я спала — но рассвета еще не было. Разбудили меня тихие голоса справа.

— Вы тоже проснулись?

— Кто здесь? Хором ответили два женских голоса.

— Меня зовут Карина. Меня привезли сюда так же, как и вас.

— Кто нас похитил?

— Я не знаю. Я не видела.

— Ты тоже пила ту воду, что они заставили?

— Да. Где — то половину.

— Аналогично. Опять я услышала двойной ответ.

— Возле вас есть еще кто — нибудь?

— Не знаю. А должен?

— Парень очнулся недалеко от меня, и ещё один рядом со мной спит.

— Сейчас… встану…

— Не вставай! Сразу услышала шум, скорее всего означающий падение.

— Вот чёрт, я спину ободрала. Что это, вообще?

— Мне кажется это грот, мы в скале. Посмотрите на потолок, видите, там небо.

— Точно. Ответила вторая.

— Может, нам попробовать взобраться?

— Сиди уже, я устоять на месте и двух секунд не смогла, а она «Рембо»! Я тебя ловить не буду.

Я их слушала еще пару минут, и вскоре, как и с тем парнем — у них закончились силы.

— Голова! Чёрт. Чёрт. Чёрт. Кретин. Идиот. Почему всё всегда нелепое случается со мной?

— Очнулся? Я попыталась помочь ему встать, но он обратно упал головой мне на ноги.

— Да. Прости. Спасибо.

— У тебя рана на голове. Это из — за похищения? Как я поняла, он пытался её найти.

— Нет. Ничего не было. В смысле да. Она… Снова прости, голова не соображает.

— Я тебя поняла.

— Правда?

— Ты просто сказал, что раньше раны не было, и она появилась, когда тебя вырубили.

— Ух ты! Спасибо!

— За что?

— За то, что поняла меня.

— Глупый. Разве за это говорят спасибо?!

— Да, если это важно. Тебя как зовут?

— Карина.

— Меня Артём. Он нашел мою руку, и положил, видимо, к себе на грудь .

— Спасибо большое, Карина за заботу. Это всё было как — то естественно. Он не издевался, не смеялся, и не флиртовал. Это было искренне.

— Только не вставай. Ты много воды выпил?

— Воды? Воды… всю бутылку.

— Ну и дурак.

— Да, я знаю.

— И всё, не станешь защищаться?

— Зачем, если эта мысль пришла ко мне первому в голову, ты просто повторила, что я и так знал.

— Ты странный.

— Да, Карина, это я тоже знаю.

На этом Артём замолчал, а вскоре тоже заснул. Хорошо, что действие этой гадости не закончилось, иначе я бы не просидела столько времени без движения. Пусть, хоть он поспит.

Наступило утро. Нас было одиннадцать человек. Где — то к полудню, когда все проснулись, в камеру зашли две фигуры. Один был в маске, и с автоматом в руках, другой, плешивый, почему — то не прятался. Сначала заговорил тот, что был с оружием.

— Если будете кричать, или издавать раздражающие звуки — стреляю без предупреждения. И тут же, в подтверждение своих слов, он выстрелил в дальнюю стену, вверх по касательной. Все перепугались, кто — то вскрикнул, некоторые тихо заплакали.

— Если будете пытаться сбежать — стреляю без предупреждения. Последовал выстрел в ту же сторону, от чего маленькие камешки поразлетались по всей камере, пара даже зацепила меня.

— Если попытаетесь напасть на кого нибудь — стреляю без предупреждения. В третий раз осколков от скалы было больше, один ударил по голове. Но я молчала, пытаясь сохранить жизнь, я молчала. Так старались делать все. Маленькая девочка, что сидела в паре метров от меня, не выдержала, и после третьего выстрела заплакала. Поджала колени, закрыла рот руками, и тут же, смотря на автомат, замолчала. Для всех нас это было самое древнее, самое сильное чувство — страх за свою жизнь.

Следующим, кто заговорил, был низкорослый мужик, с неприятно бегающими глазами.

— Вы — наши заложники. План «Б», на случай, если ваши родители приняли неправильное решение. И только от них и от вас зависит, вернетесь вы домой целыми и невредимыми, или не вернетесь вовсе. В пять часов вечера вас пустят в соседнюю камеру — там есть туалет и вода. На этом всё.

Тут же я увидела, как Артём поднял левую руку. От испуга я сжала его правую. Что же ты делаешь?! Не зли их. Не надо. Пожалуйста.

— Что, мальчишка?

— Мы все боимся. Мы видели ваши лица. Обещайте, что обязательно отпустите нас.

— Если наши условия будут соблюдены. Обещаю.

Больше Артём не нарывался, он молча лежал, смотрел на небо, а они, проверив решетку, и подёргав петли, ушли.

— Мелкий, тебе что, мозги все отбили? Зашипела блондинка, лет двадцати пяти. Артём повернул голову в её сторону, но ничего не сказал.

— Тебе ясно сказали, не издавать звуков, так какого ты рот открываешь? Лично я не хочу умирать, крутым, что ли себя считаешь? Не унималась она.

— Нас отпустят. Нас не убьют. Сказал он спокойным голосом, после того, как дамочка закончила свою, пусть не пламенную, но шипящую речь.

Как и обещал плешивый, нас под конвоем из трех человек проводили в соседнюю камеру, в ней, помимо обещанного — находилось нечто, похожее на окно, но никто даже не стал к нему подходить, дабы не провоцировать похитителей. После этого, к нам никто не приходил, вплоть до глубокой ночи.

— Падающая звезда! Сказала маленькая девочка в пустоту.

Я не видела их лиц, но была уверена, что почти все подняли голову, и загадали желание, которое у всех совпадало.

— Знаешь, а я не люблю смотреть на звёзды. Даже больше — они меня раздражают. Сказала я Артёму.

— Ммм, наверное. Ночное небо обманчиво. Я тоже об этом думал. Возможно, и сами звёзды уже взорвавшись, растворились в космическом вакууме…

— Да, но их свет — он преодолевает каждую секунду огромное расстояние, чтобы доказать, что они живы. Их свет создаёт иллюзию вечности, может, на самом деле там не осталось ни одной звезды, может, все они уже исчезли, но их лучи ещё долго будут обманывать жителей земли. Лживое небо. Вот, что я думаю.

— Лживое небо… как правильно сказано…

В этот момент мы услышали, как в сторону нашей камеры приближается большое количество людей. Весёлых людей. Кто — то из них кричал, кто — то пел, кто — то рыдал. Не дойдя несколько метров, кто — то громко сказал:

— Развернулись, и пошли обратно. Чудики.

— Эээ, папань, ты походу чего — то не понял.

— Убери оружие.

— Неа. Далее последовало несколько выстрелов. Шорох. Смех. Снова шорох. Это всё происходило в полумраке, в пляске теней одного фонарика. Один из этих, обдолбанных, подошёл к решётке, и стал возиться с ключом. Через несколько минут к нему подошёл второй.

— Отойди. Зацени, что я придумал. Никто из нас не смог увидеть, что придумал он, оказывается, стрельбу по решётке в упор, поэтому выстрелы оказались для нас большим шоком. У кого — то случилась истерика, кто — то заплакал, но большая часть прибывала в ступоре. В том числе и я. Артём, что так и лежал у меня на коленях — после первого выстрела вскочил, сел у стены. Я, как и он — прижала колени к груди. По звуку, через несколько секунд кто — то смог открыть дверь ключом.

— Прикинь, в меня пуля отрекошетила! Последовала новая волна ужасно страшного смеха.

Несколько человек вошли в камеру и ослепили нас несколькими фонарями. Я, как могла, вжалась в стену. Сейчас, те мужчины в масках, что ещё недавно пугали нас, оказались детским лепетом на фоне этого неуправляемого стада. Уже несколько раз я убедилась в том, что только ты решаешь, что хуже некуда, как открываются новые перспективы, доказывающие, что это не так. Этот омут безобразия снова и снова доказывает, что дна под твоими ногами нет — и не будет.

— Сколько брать? Выкрикнул чей — то голос за большим белым пятном света, падающего на меня.

— Пять.

— Шесть.

— Шесть, так шесть. Ты — он указал на блондинку, что днём ссорилась с Артёмом. Вы — он указал на двух близняшек, что сидели ближе к выходу. Вы — меня пробила дрожь. Это он сказал нам с Артёмом. И ты — девушка, что сидела около стены, напротив нас.

— Встали, пошли, если не хотим пулю в лоб. Я услышала, как щёлкнул автомат. Кто — то, за его спиной засмеялся.

Артём подал руку, но ничего не сказал. Когда свет от фонаря упал в нашу сторону, я увидела выражение на его лице, будто он просит прощение. Мне показалось, или нет? Может, это страх? Тревога? Паника? У меня паника, а у него? Куда нас ведут? Что они хотят сделать? Где те люди, что нас охраняли до этого? А что с тем человеком, который пытался их остановить? Он жив?

— Он мёртв. Сказал Артём, указывая на человека, лежащего у правой стены. Я заставила себя опустить глаза в пол, и довериться Артёму, который помогал идти.

Скоро нас вывели в большое помещение, похожее на нашу камеру, но в нём не было открытого неба — потолок находился на расстоянии около трех метров. На такой же высоте висела лампочка, раскачивающаяся на тонком шнуре, видимо от сквозняка, и гордо освещая всё помещение противным жёлтым светом.

К слову, всё пространство вдоль задней стены было забито деревянными коробками с различными буквами и цифрами сбоку. Справа, между каменных выемок, были навалены матрацы, на которых валялось ещё несколько фигур, мордой подметая пол. Левая стена находилась от нас отдаленнее всего, а возле нее… Мишени. Пять штук. Я ещё раз огляделась — нигде не было двери. Во всяком случае, я её не нашла.

— Иди я сказал. Конец автомата указывал на мишени.

— Каждый взял мишень в руки. Быстро! Автомат в его руках снова щелкнул.

— Ты — другая фигура, не менее отвратительная, обратилась к девушке:

— На тазик. Это вместо мишени.

Нас выстроили вдоль стены, приблизительно на одинаковом расстоянии. Я не заметила, как у меня потекли слёзы. Я не плакала, не рыдала, меня било диким мандражом, а тут эти слёзы. Восемь неадекватных людей с настоящим боевым оружием раздавали нам указания.

Единственный, кого я знала, и кому могла доверять — Артём, стоял через одного человека от меня, но я не осмелилась и на сантиметр двинуть мишень, которую схватила настолько сильно, насколько сильно сжимает круг утопающий, во время шторма.

На самом деле, мишень стояла на специальном штативе, но нам строго настрого запрещалось убирать руки с её полей в 10 баллов. Единственное, о чём я могла просить сейчас — чтобы ни в кого не попали. Я не хочу здесь умирать. Только не так.

— Йахоо! Страусы тупоголовые, вы меня слышите? Заорал недалеко от нас «организатор игры», обращаясь к людям у матрацев.

— Ты кого страусом назвал? Да я те ща! Да я намотаю… Теперь мне стало понятно, что это точно наркоманы. Они были совсем неадекватны. Еле передвигались, дёргали головами, их лица были изуродованы странными гримасами.

Пока они грозились поубивать друг — друга, я снова стала вертеть головой в поисках выхода. Взглядом я встретила Артёма, который, видимо, подумал о том же. Если они будут заняты дракой, то можно сбежать. В таком состоянии они нас не догонят, и с далекого расстояния вряд ли прицелятся из автомата. Главное — подгадать момент. Вскоре их перепалка «сошла на нет».

— И так. Всем взять половину магазина. Иначе — вломлю. Боитесь ДД? Все боимся. Вот вам и стимул, оставить этих выродков живыми. Кто наберет больше очков, не ранив своего — получает мешок спидбола! Кто сильнее всех налажает — того пристрелим! Комната залилась восхищёнными овациями наркоманов.

Пожалуйста, не попади в меня, пожалуйста, не попади, не попади, не попади, не попади, не попади, пожалуйста…

Все стрелки встали у своих дорожек. Напротив меня стоял странный тип, который, даже не двигаясь, шатался. Боже! Они все шатаются. Сколько будет выстрелов? Что такое половина магазина?

Первый выстрел отозвался шестикратным эхом в комнате, вернувшись в уши. Оглушающий звук, смешивающийся со звуком скрежечащего железа. По моим, и так дрожащим рукам, прошла вибрация от мишени. «Мой стрелок» не попал по мишени, он задел железный штатив, на котором она установлена. Плохо это, или хорошо? Было бы лучше, если бы он оказался победителем.

Пока они приходили в себя, после первого выстрела, и подчитывали очки, я огляделась — никого не задело, все живы.

И вот, несколько раз я услышала странный щелчок от их оружия — с небольшими перепалками, они вернулись на свои позиции.

Второй выстрел был не менее жутким, чем первый. Только я не ощутила, что стрелок попал в штатив. Руки не затрясло. На мишени не было никаких отметин. В стене я тоже не смогла найти место пули. Ещё все живы. Ещё никто не ранен.

Третий выстрел произошёл для меня неожиданно — сразу стало понятно, что он попал в мишень. Я услышала характерный звук разрывания. Не знаю, как его описать, но он точно был особенным. Такой больше ни с чем нельзя спутать. Более того, пуля пробила мишень насквозь, и врезалась в каменную стену.

Четвертый. Кто — то из начала взвизгнул от боли.

— Плечо! Плечо! Больно!

— Ты проиграл, Сайгак. Кто — то из них взял парня, которого ранили под локоть.

— Да это же царапина, что ты орешь? Не унимался один из нариков. Парень сжал больное плечо здоровой рукой. Весь его рукав был в крови.

— Да ладно, я посмотрю на вас! Заорал тот, что в него выстрелил. Я отнесу зверушку в камеру, он же не окочурится? Все стрелки залились диким хохотом.

— Шевели тяпками, а то всё веселье пропустишь.

Пятый выстрел. Никто не задет, все живы. Стрелок попал в отметку шестидесяти баллов. Сколько еще выстрелов? Пожалуйста, хватит! Между стрелками завязалась потасовка.

Шестой. Стрелок снова не попал в мишень.

Седьмой. Тут я почувствовала резкий удар током. Почему меня ударило током? Где здесь электричество? Сразу всплыло воспоминание из детства, когда закоротило выключатель в ванной. Сильно, неожиданно. Больно. Вся боль жгучим пятном в момент разлилась по шее и ударила в голову. Я машинально схватилась за шею обеими руками. Появился оглушительный стук. Стук в сердце, который мгновенно отдавался в висках. Настолько сильный, что я упала на колени. Из — за этого шума в голове, я даже не могла уловить какие — нибудь звуки извне. Как будто всё поменялось местами — и теперь все органы чувст были сконцентрированы только на звуке собственной крови и сокращении сердца. Как же стало страшно, я тут же забыла про дикую боль — весь пережитый страх за всю жизнь был умножен на сотню и помещён в этот момент. Он вытеснил все другие чувства. Кто — то подбежал, и стал меня душить. Я уже не могла разобрать лиц, голосов, но кто — то настойчиво сжимал шею. Уже в бреду, стуча ногами об пол, я поняла, что я сама себя душу. Мокро. Горячо. Чем сильнее стучало в голове, тем сильнее била кровь. Кто — то разжал несколько пальцев на моей шее, и у меня получилось вдохнуть воздух, но от этого стало ещё страшнее, ещё больнее, и кровь сильнее полилась по шее.

— Я не хочу… я не хочу умирать… не хочу… У меня уже не получалось понять, сказала я это, прокричала, или же только подумала об этом.

— Потерпи. Надо зажать артерию, говори, со мною, пожалуйста, Карина, говори!

— Артём! Страшно… я не хочу умирать, не хочу…

Знаешь, это мои последние слова. Звёзды. Это лживое небо мне отомстило. Отомстило за то, что я не доверила им своё желание. Что было со мной после? Пустота? Смерть? Небытие? Мне показалось, это ничем не отличалось от сна. Просто, сознанием захотелось провалиться в нечто тёплое, нежное, доброе. Так и случилось. Кажется, мне даже снился сон.