Глава 4. Ложь.

Глава 4 Ложь

Уже приземляясь, вспомнил, что не звонил маме. Две недели Лиза уверяла меня, что я так просто не отделаюсь, а мамино молчание вообще меня пугает. Пока был в отеле, казалось, что всё обойдется, но теперь, чем ближе к дому, тем больше у меня подозрений, что будет скандал грандиозных размеров.

Забрав сумку, выхожу из аэропорта Краснодара, и собравшись с силами включаю телефон. Читаю: «Этот абонент звонил вам 9 раз» Лиза! 6 раз мама, 1 раз Соня, 2 раза Макс и 1 раз Денис. Начнем с большего.

— Алло, Лиза, я в Краснодаре, покупаю билет на поезд.

— На какое время?

— 16:20

— Андрей, у меня урок, не могу говорить, позвони маме. Доберись до дома — НОРМАЛЬНО! Конечно, она злится, а чего я ожидал?!

Позвонив маме, и отчитавшись до мелочей, я уверял её, что меня встречать не надо, с вокзала доберусь сам. Но проиграл этот спор еще до того, как он успел начаться, когда она сказала, что встретит меня с ЖД вокзала, я лишь что-то промямлил, стараясь убрать страх в голосе. Что ж, конечно, ей так спокойнее. Боже, как тяжело, когда опекают со всех сторон. Приходится быть учтивым, ответственным и послушным, что является в корне не сочетаемыми с моим именем.

Зайдя в купе, понимаю, что оно пустое. Восемь часов тишины именно то, чего мне не хватало последнее время. Закидываю спортивку на верхний уровень, стаскиваю кроссовки и уже полусонный кладу голову на сумку и засыпаю, не дождавшись, когда принесут спальный комплект. Хотя возможно его тут вообще не выдают, было моей последней мыслью.

Зачем так кричать?! Просыпаюсь от хриплого вопля громкоговорителя, сообщающего, что поезд прибыл в Ростов-на-Дону. Что ж, почти вовремя. Еще часа три и здравствуй дом. Спать уже не хотелось, и я просто смотрел в окно.

Мимо плыли высотки с сигнальными красными фонарями на крыше, здесь же новостройки, в которых находится бесчисленное количество офисов, больше похожих на зеркальный муравейник. Там, где природа не позволила выстраивать эдакие муравейники, стоят конторы в несколько этажей, со всевозможными красочными баннерами, чтобы проходящие мимо зеваки попадались на удочку маркетингового бизнеса. Босс — это паук, сидящий у себя в кабинете, и жаждущий поймать побольше на свою «рекламную паутину» мух с кошельками и кредитками, у которых в свою очередь, будьте уверены, высосет всё до последней капли.

Пошел ноябрьский дождь, и небо окончательно потемнело. Вот, уже появляется больше желтого и зеленого, хотя последний почти исчез, и пейзаж окончательно меняется на осеннюю картину, и передо мной уже бегут поля и лесополосы, разделяющие их, бескрайняя донская степь, вид которой заставляет задуматься о чем-то философском, тайном, вечном…

Зазвонил телефон…

— Да, Лиза. Нет, уже проехал. Я так думаю, через полтора часа … Ты с мамой поедешь?.. Не сомневался…хорошо. Буду на станции…

Прошло не больше получаса, прежде чем хриплый голос прокричал о прибытии на конечную станцию. Что-то я просчитался. Мама с Лизой приедут через час, звонить я им не буду, пусть все идет по плану.

На улице было темно и сыро, людей совсем не было, единственная сухая лавочка находилась под гигантских размеров липой, пестрившей ярко-желтыми листьями. Недалеко стоял дохленький фонарь, благодаря которому я и заметил, что на лавочке кто-то уже сидит.

Я не сразу разобрал фигуру, одетую во что-то темно-серое с капюшоном, идеально сливающееся с мокрым, облупившемся от краски деревом. Я сел на край с другой стороны. Фигура даже не подняла голову.

Ох, видел бы кто-нибудь сейчас мою физиономию. Я повернул голову, и попытался рассмотреть, что он делает. Да. ОН. Не женская это фигура уж точно.

Ничего интересного я не заметил, этот странный просто сидел на краю скамьи, если бы не подлокотник, он свалился бы уже, наверное. На секунду я подумал, что он от меня нарочно подальше отсел, но тут же отмел эту мысль, потому — что вспомнил, что он так сидел, когда я ещё не сел.

Его голова, а, следовательно, и глаза были опущены на мокрый асфальт, одна нога у него была нормальная, вообщем, как и положено человеку, который сидит, а вторая была какая-то слишком прямо вытянута, как если бы, скажем в гипсе. Но вроде бы не какого гипса нет….

Какая мне разница, что с его ногой?! Я со злостью отвернулся. Когда-нибудь я влипну в нехорошую историю из-за своего любопытства. И тут серый капюшон резко поднимает голову, и громко чихает… так тебе и надо, нечего по ночам на мокрых лавочках сидеть, и людей своим видом пугать.

— Будьте здоровы. По привычке говорю я уставшим голосом.

— Ты всем незнакомым людям желаешь здоровья, когда слышишь, что они чихают? Такого ответа я как-то не ожидал…

— А что, нельзя? Как-то однотонно спросил я, не поняв, злиться мне на него, или нет.

— Твоё дело. Так же однотонно ответил голос.

— Просто, странно это как-то, ты не находишь?! Желать здоровья тому, кого даже в лицо то никогда не видел. Его рука потянулась к голове, и он снял свой капюшон.

На меня смотрел парень не старше меня, первое, что бросилось в глаза — огромный пучок угольно-черных волос, торчащих в разные стороны, некоторые из клочков свисали, прям на лицо, из-за чего глаза слегка сужались. Вторая странность — это его карие глаза. Он крайне внимательно смотрел на меня, как будто наблюдал за «поставленной лошадью», которая должна скоро прибыть к финишу. Он ждал ответа. Вот черт. Напоролся на маньяка!

— Как ты и сказал, МОЁ ДЕЛО! Хочу желаю, хочу не желаю, какая разница? В моём голосе чувствовалось раздражение.

— Ты не знаешь ответа? Я прав? Холодно спросил голос.

Странный он, может мне лучше пойти навстречу Лизе с мамой?

Да кто он такой, чтоб я от него бежал. Пусть сам уходит. Не сдвинусь с этой скамейки и на сантиметр. Вот прилипала!

— Я уже ответил тебе. Какая разница? Парень опять засмеялся. Хоть смех у него не странный, а то от такого можно ожидать и сумасшедшего завывания.

— Так твой вопрос является ответом?! Господи, это не просто маньяк, это маньяк, специализирующийся на занудстве.

— Расценивай, как хочешь. Честное слово, я пытался убрать из голоса раздражение. Мокрый ёжик печально вздохнул.

— Опять ложь.… Проговорив со мной меньше двух минут, ты соврал мне дважды. Хотя я, повторюсь, совсем не знакомый для тебя человек. Выражение его лица опять стало хмурым, и он, одев капюшон, сел в свою позу «любитель асфальтной живописи». Что за бред он несет?

— Что ты несешь? Когда я тебе соврал, причем дважды?

— Да, ты не заметил. Печально, когда врешь, и даже этого не замечаешь… Не поднимая головы, он продолжал:

— Первый раз, когда я чихнул, ты пожелал мне здоровья, но когда я спросил тебя, зачем, ты соврал. Ты сказал: « Хочу желаю, хочу не желаю…». Это не твоё желание, это всего лишь полезная привычка, направленная на положительное расположение к твоей персоне…

— Ты больной! Рявкнул я.

По его голосу было слышно, что он явно забавляется беседой.

— Открою тебе тайну. Каждый человек чем-то болеет на Земле. Не существует идеально здоровых людей. Болезней — тысячи. Но одна из самых опасных — лживость.

Я лишь фыркнул. Парень встал со скамейки и слегка пошатнулся. Да, действительно у него что-то было с ногой. Слегка похрамывая на правую ногу, он побрел в сторону центрального парка.

Дальнейший вечер не представлял ничего интересного. Речь этого ненормального слегка выбила меня из колеи, и я, по правде говоря, стал меньше волноваться по поводу «побега».

Когда за мной приехала мама, я не смог ей посмотреть в глаза. Не знаю, что произошло с Лизой, но она меня не упрекнула ни разу. Неужели, её мама заставила держать язык за зубами?! Мне показалось, что они обиделись, но я быстро разубедился. Они задавали вопросы. Что ел, где спал, как добрался, что видел.… Но когда в очередной раз прозвучал вопрос: «зачем ехал» я опять не дал полноценного ответа. Повидаться с друзьями, вообщем то.

А что я узнал?! Мало, очень мало. Соня, скажу сразу, не честным путем нарыла в архиве детского дома все сводки и статьи за те года, которые мы там прибывали, но среди сотен фамилий трудно, очень трудно что-либо понять. Шанс был малый, но мы дошли до того, что просто читали фамилии, в надежде кого-то узнать. Поэтому на неопределенное время мы оставили это дело «на потом».

На завтрашний день, точнее сегодняшний (я то уже проснулся), планировалось идти в гимназию, и строить байки, якобы болел две недели. По пути я встретил Серёгу, который явно был рад отмазаться от Оксаны, которая жила на соседней улице и ходила в ту же гимназию, разве что на класс младше. Я его еле от нее оттащил, сославшись на то, что нам необходимо обсудить футбол.

— Футбол? А по умнее ничего не нашлось? Возмущался он.

— Ты мне предлагаешь сказать ей правду? Что-то вроде: « Оксана, не трать на него время, он влюбился в свою одноклассницу, которая, с самого первого класса, наверное, не знает, как его зовут…» Я закатился хохотом, за что получил приличный подзатыльник.

— Скажешь ещё хоть слово, скормлю своим рыбам. Старясь перевести тему, он спросил:

— А ты знаешь, что у нас с новой четверти новенький в классе?

— Откуда?

— Откуда, откуда, отсюда. Я звонил тебе, чтобы рассказать, но оказывается, нашему министру не так-то просто дозвонится. Белоусов состроил глупое выражение.

Да, я припоминал, что мне кто-то звонил, когда у меня была посадка в аэропорту, но не придал этому значения, вот что это было за ЧП…

— Ну и кто там?

— О-о-о-о! Ноу коментс. Сам узнаешь.

— Что, всё так печально?

— Э-э-э-э, как бы тебе сказать, короче чувак вообще не в теме, как надо вести себя в новом коллективе.

— Что, наглый?

— Да, нет, вроде не наглый.

— Ну тогда, какой-нибудь страшный книжный червь, с огромными очками и портфелем в клеточку? И я демонстративно нагнулся, изображая походку бабы Яги из советских мультиков.

— Нет же. В том то и дело, со стороны нормальный пацан, одет нормально, можно даже сказать богато, карандаш попросил у него, дал, не пожалел, девчонок наших не обижал, но стоило Максу с ним заговорить, он его практически сразу послал, куда послал — уточнять не буду.

— И что, Макс, никак не отреагировал? Удивился я. Насколько я знал Демидова Максима, он нарывался на любую стрелу, причем не редко сам их и организовывал.

— Хотел, очень хотел, но его староста отговорила, сказала, что — то вроде «дайте новенькому шанс».

— Какой урок первый?

— Физкультура.

— А этот новенький на физре как себя ведет?

— Дохляк какой — то, уже второй урок сидит на лавке, то держится за левую ногу, то за правую, куда хромает, вообще не понятно, короче говоря, совсем заврался. Да вон, он сидит, опять с ногой своей.

Мы уже пробрались через спортивные маты и сетки с мячами, а когда вышли в спортзал, все бежали двадцать кругов по залу. Серёга показывал на фигуру в сером капю…..

— Как интересно… замурлыкало подсознание. Уж не знаю, какое выражение застыло у меня на лице, но…

— Андрей? Ты похож на человека, который замыслил что-то не доброе.… В притворном ужасе сказал Серёжа.

— Ты его знаешь?

— Пока что знаю только капюшон!!! Надо проверить. Конечно я сразу понял, кто это.

Взяв Серёгу чуть ли не за шкирку, а тот отпирался, как маленький пес, которого тянут за поводок, мы пересекли весь зал и направлялись к фигуре, на краю лавки, для запасных при игре в волейбол, которая, в смысле фигура сидела уже в привычной позе: «Загипсованный любитель асфальтной живописи».

— Андрей, если ты решил с ним познакомиться тире поздороваться, то это дохлый номер, максимум, чего ты будешь удостоен, так это чего-то вроде:

« ага, наверно мне тоже».

— Привет! Меня зовут Андрей! Я улыбался, как идиот, наверно теперь он меня сочтет маньяком. Будем квиты, зараза.

Новенький снял свой серый капюшон, и я узнал вчерашнего парня на железнодорожной станции. Его черные волосы по прежнему торчали в разные стороны, и ему по прежнему приходилось из — за них немного щуриться.

Поскольку он сидел на низенькой скамье, а я стоял во весь рост перед ним, ему пришлось слегка задрать голову, и мне показалось, что каждое движение ему дается сильной болью. Но все равно, он довольно широко улыбнулся.

— Извини, но что бы пожать тебе руку я не встану. Он как-то нелепо посмотрел на мою ладонь, которую я протянул для приветствия. Быстро смекнув, что он действительно не достанет до руки, я просто сел рядом, и снова протянул руку.

— Я Андрей.

— Очень приятно. Артем меня зовут.

— Спасибо, что не заставил меня вставать, чуть тише сказал Артем.

Я мельком взглянул на Серёгу, который был слегка в шоке. Видимо за эти одиннадцать дней, которые новенький провел в гимназии, такое его поведение они наблюдали впервые.

А у Артема была такая же странная улыбка, как и у меня, видимо мы оба думали о том, как тесен мир, особенно ночью и на ЖД вокзале.

Все перестали бегать. Учителя позвал завуч, и большая часть зевак просто наблюдали за нашей сценой. Я спросил первое, что пришло мне на ум:

— А ты к нам пришел, с какой школы? На лице Артема появилось недоверчивое выражение.

— Тебе это, правда, надо знать? И снова это его выражение, как будто он ждет «победы поставленной лошади». Неужели он анализирует каждое сказанное мною слово?! Захотел играть по честному?! На лжи ты меня больше не подловишь, хочешь — переваривай!

— Не то, чтобы мне и вправду необходимо знать в какой ты школе учился до этого, но я бы не отказался узнать. Видишь, ли, я чрезвычайно любопытен, поэтому не смог пройти мимо вчерашней лавочки, на которой ты и сидел. Мне было любопытно, что человек делает на пустой закрытой станции ночью?! Я старался говорить предельно аккуратно, чтобы не оставалось и намёка на, даже крохотную неточность в моих словах.

— Ха — ха — ха …. Обыграл меня по моим же правилам. Загнал меня в угол, а на вопрос так и не ответил.

Артем засмеялся чуть громче, но меня больше удивило не его странная манера общаться, а скорее с какой лёгкостью он говорит о том, о чём странно говорить. Ну, кто, скажите на милость, будет говорить в первый же день практически не знакомому, а может и знакомому, что тот обыграл его, загнал в угол? Так не бывает. Я до последнего был уверен, что он просто занудствует, но теперь все карты открылись — он действительно чует ложь, причём ещё до её появления.

— Из второй я школы. Второй. Отец открыл в этом городе новый филиал фирмы. Вот мы и переехали. Артем все ещё забавлялся столь странной беседой.

— Попался. Ты соврал мне. Я подловил его!

— Не понял. Честно признался мистер честность.

— Ты сказал, что со второй школы. В нашем городе нет второй школы. Её закрыли два года назад на капитальный ремонт. Теперь злорадствовал я.

— Это не я попался, это ты не внимательно слушал. Я лишь ответил на твой вопрос: « с какой школы», а про город, ты меня не спрашивал. В оправдании он пожал плечами. И опять мне показалось, что ему тяжело двигаться. Но тут зашел учитель, и все мы, не считая «честного калеки» построились на «раз, два».

Я ещё некоторое время наблюдал за странным парнем, и заметил, что кроме меня, в этот день к нему ни кто не подошел. Все косо поглядывали на него, как на незваного гостя, но трогать его тоже не собирались. Хотя, по правде говоря, он особо и не страдал от недостатка внимания.

На улице было сыро и холодно. На автобус я опоздал, так что приходилось чапать домой пешком. Не успел я дойти, как полился ливень. Перепрыгивать лужи особо не получалось, вся вода ручьем текла вниз, унося с собой надоедливую пыль и жухлые листья, напоминание лета. Дома никого не было. Мама ещё на работе, а Лиза ушла на день рождения одноклассницы. Вода лилась с куртки и волос.

Пришлось рыться в Лизином столе, никак не могу найти аптечку, где же я её видел?! Ощущаю, что меня начинает трясти, чертова осень, как конец октября — всё, ходячая плантация гриппа.

Как можно что-то найти в её комнате?! Вроде порядок, всё по полочкам, чисто, аккуратно, а на месте ничего не лежит. В аптеку точно не пойду, лучше дождусь маму. Натянул плед и устроился в кресле, поближе к батареи. Пытаясь меньше дрожать, уже в десятый раз позвонил сестре — ответ один: « абонент не отвечает, оставьте ва…», кинув телефон на подушку, я, все-таки поддавшись простуде, заснул.

Разбудили меня чьи-то холодные руки на лбу. Холодно. Как хорошо.… Ещё не полностью проснувшись, слышу тихий, заботливый голос:

— Андрей, ты горишь. Температуру мерил?!

— Нет Лиза, не мерил.

— Почему? Более раздраженно спрашивает голос.

— Потому, что не нашел аптечку.

— Балда. Ты же сам её в гараж отнес, когда порезался.

— Наверное. Только и смог я сказать. Или подумать?!

— А мама где?

— В гараже. Машину ставит. Мы скоро придем. Не вставай. Вставать я и не думал. Не знаю, сколько времени прошло, но только я снова заснул. Голова не соображала, было очень холодно, знобило. Меня несколько раз будила мама, Лиза. Что-то говорили, что-то спрашивали, просили что-то выпить. В пол третьего ночи меня разбудил телефонный звонок. Глаза болели от яркого света, кто звонил — не понятно. Номер не знакомый.

— Алло. Чуть ли не матом говорю в трубку. Возможно, сейчас мой голос не был похож на голос больного.

— Андрей?

— Да. Это кто?! Совершенно не понимая, кто звонит, я просто шипел в трубку, стараясь не разбудить маму с Лизой.

— Даю слово, не хотел тебе звонить, но больше не кому. Рихтер, Артем.

— Какого черта тебе надо?! Позабыв про нормы приличия, ворчал я.

— Ты знаешь, где старый литейный завод?

— Знаю. Что там?

— Я там. Этот придурок меня запер. Демидов и ещё два каких-то идиота.

— И что ты туда поперся ночью?

— Он меня днем запер. Теперь раздражался не только я, но и Артем. Как будто это было очевидно. Вот зараза, звонит больному человеку, звонит в три часа ночи, звонит, да ещё что-то требует.

Вот черт, придется идти на пром зону и вытаскивать этого придурка из…

— Артем?

— Да…

— Ты дебил!

— Я знаю. С горечью сказал он, и мне показалось, что он действительно сожалеет. Хотя, если вспомнить с кем я разговариваю…

— Где ты находишься?

— В подвале на втором уровне.

— Жди, буду чер… хотя куда ты денешься?!

Я бежал, как мог, чертова простуда давала о себе знать. Меня знобило, я практически не разбирал дороги, оставалось не более километра, но сил становилось все меньше, ещё этот проклятый ливень.

Старый литейный завод был расположен на отшибе района. Его окружали убогие улочки, на которых жизнь закончилась ещё в девяностых годах, городом призраком это место было тяжело назвать, как по мне, слишком малые масштабы, один завод и пара двух этажных ветхих домишек, но местные жители старательно обходили это место стороной.

Из-за дождя окончательно размыло и так мало заметную тропинку, о которой знало не так много людей. Начистить бы этим клоунам физиономию, и Демидову, и Рихтеру.

Пришлось включить фонарик, хоть я и находился в огромных размеров ангаре, но не одного силуэта невозможно было различить, небо было плотно затянуто тучами, от чего, даже толика света не могла проникнуть сквозь огромные рамы, в которых ещё торчали куски битого стекла. Спускаясь на первый уровень, я увидел, что вся вода сливается в этот подвал, что же твориться в таком случае ещё ниже?! Я поспешил.

Точно зная, куда направляться, я быстро поворачивал, иногда даже быстрее, чем успевал свет от моего фонаря, и несколько раз налетел на кусок арматуры, вылезший из стены.

Днем было бы намного проще, плиты между этажами неплотно стыкуются между собой, от чего свет распространяется до второго уровня. На всем литейном было всего три места, где можно закрыть дверь — в других случаях она либо, сделанная из металла, конечно, отсутствовала вовсе, или же была деревянной и прогнила под действием влаги и времени.

— Артем. Ты здесь? Спрашивать не было не какого смысла, и так понятно, что он там, разве стали бы в противном случае в замочные петли закручивать арматуру?!

— Андрей?

— А ты кого-то ещё ждешь? Моё раздражение не знало границ, злиться я на него не хотел, но было настолько плохо, что я боялся свалиться в обморок, не раскрутив арматуру, и не открыв дверь. Пришлось дать с ноги по железке, которая не с первого раза сдалась.

— Артем? Будешь мне должен.

— Сколько?

— Не сколько, а чего.

— В каком смысле чего?

— Я ещё не придумал, что ты мне будешь доложен, так что просто заткнись. Не знаю почему, но пока я возился с дверью — он не проронил ни одного слова, неужели он подумал, что я могу его тут оставить?!

Отперев дверь, я увидел такую картину: Артем сидит на деревянном козле, укрывшись пуховиком, а рядом самодельная «тумбочка» из пары кирпичей, на которых лежит телефон.

— Я смотрю, ты неплохо устроился. Сказал я задыхаясь.

— Сп… Андрей, что с тобой? Практически заорал Артем, а я прислонился к ближайшей стене, понимая, что это мой предел. Он что то ещё спрашивал, но мне заложило уши, хотя возможно уши тут ни причем, скорее всего это температура, тридцать девять, сорок, сколько?!

При какой температуре настолько плохо?! Мама мне как — то говорила, что с сильных эмоций и начинается крепкая дружба — будь то радость, или ненависть. Вот, были бы силы, задушил бы придурка, чтоб в следующий раз головой думал. Может он и станет другом, узнаем позже.

Солнце светит в глаза. Это не было сном, я помню, как Артем выволок меня на улицу, как искал мой телефон, вызвал такси, он спросил адрес, я ответил, что в таком виде дома не появлюсь. Да, он ещё неприлично выругался, хорошо так выругался, как сапожник.

— Ты помнишь? Я вызвал скорую помощь. Я слышал четкий, громкий голос.

— Нет. Я еле смог сказать одно слово. Ненавижу себя за такие сопли. Тяжело говорить.

— Нет. Не-ет. Нет. Нет же. Почти заорал я, злясь на слово, которое отбирает столько сил.

— Что « Нет»? Не понимал Артем.

— Где я? Глаза я так и не открыл, я себя ощущал человеком, которому расплавили мозг. Я хотел много чего спросить, но было очень тяжело.

— У меня дома. Время без пяти шесть, утра конечно. Никто не звонил. Твой телефон я поставил на зарядку. Чтобы домашние не волновались, позвони, предупреди. Поубедительнее. Конечно, я и сам могу позвонить, но я наговорю много того, чего им знать не надо.

— Зачем?

— Что зачем? Зачем я тебя притащил домой? Наверное, чтобы ты не получил воспаление легких и не помер. Наверное. Вообще я хотел тебя отвести в больницу, но передумал. Наверное. Слишком много мороки мне кажется.

— Нет. Зачем ты поперся на пром зону. Ты пошел на разборки с Максимом? У вас была стрелка?

— Хх! Демидов. Он у меня в травматологию попадет. Так не делается. Он как трусливая кры… нет, животные ведут себя намного цивилизованнее многих людей. В любом случае, не сочти, что я оправдываюсь — я позвонил тебе в три часа ночи, потому что до трех пытался вспомнить твой номер, больше номеров наизусть я не знаю. Твой номер сочетанием цифр похож на номер моего отца, а раз выбора у меня не было, я просто набирал похожие комбинации.

— Что он от тебя хотел?

— Ха, ха! Видимо я его взбесил.

— Взбесил?

— Андрей, ты похож на идиота. Я раздражаю практически всех кого знаю. Ты думаешь, я не понимаю, на кого похож со стороны?! Я уставился на него. Неужели он серьёзно?!

— Ну, вот скажи, что ты обо мне подумал, тогда на станции?! Спорим, что-то вроде « странный» или «псих», возможно даже «маньяк».

Я практически побелел. Ладно, побелел я от простуды, но… насколько я помню, эти слова точно крутились у меня в голове. Хитрый… черт.

— Да, я буду стараться тебе не лгать. Артем засмеялся.

— Что?! Посмотрим, посмотрим. Смотри, я тебя за язык не тянул. И вообще, хватит о моих тараканах. Оставь их в покое.

— Я думал, ты шутить не умеешь.… Заметил я.

— Всё. Врачи сказали, что тебе надо принимать вот это. Он кивнул на пакет с какими то таблетками и протянул лист зеленой бумаги. Лист был весь исписан неразборчивым почерком. Какие-то препараты были мне знакомы, о существовании других я и не догадывался.

— Оставайся здесь сколько хочешь. Отец уехал в Москву на пару дней, у него там поставщики бастуют, так что против никто не будет.

— Нет, Артем, спасибо конечно, но если я не вернусь домой, мама с сестрой опять истерику закатят. Я не хочу их волновать.

— Ты знаешь, какая у тебя была температура, когда я привез тебя домой?!

— Не знаю, и знать не хочу. Я в подтверждении закрыл глаза, и опустил голову на подушку. Сил нет.

— Да мне плевать на твоё «не хочу».

— Как можно так относиться к своему здоровью?! Я думал, ты тут окочуришься. « Здравствуй, отец. У нас тут труп лежит, не обращай внимания».

Артем был похож на бешеного ежа, черные, лохматые волосы торчали во все стороны, как иголки, и угрожающий взгляд злых глаз. Как то я не подумал, он перепугался больше за меня, чем за себя, хоть и просидел половину суток на заброшенном заводе. Скорее всего, Максим бы его выпустил, унизил, напугал, но выпустил.

— А что ты орешь? Я повысил голос, насколько мог.

— Звоня в три часа ночи, ты надеялся, что я скажу «подожди до утра», что ли? Артем, надо верить людям. Не важно, в каком состоянии я пришел, важно, что не прошел мимо.

— Образно говоря?

— Да какая разница?!

— Всё, хватит орать. Я за пиццей. И он ушел, видимо на кухню. Я впервые оглянулся.

Зал был огромных размеров, на белом кафеле отсвечивался потолок, из-за чего помещение приобретало непривычный вид. Огромное количество света, видимо, проникало через стекло лоджии, у которой, по плану архитектора, отсутствовала перегородка с комнатой. Возле дивана лежал ковер, хотя мне показалось, что это шкура какого-то зверя. Стены были темно золотого цвета, добавляя итак изысканному дизайну неповторимости. Напротив дивана, на котором лежал я, был темно-белый камин, в котором еще догорали угли. На подвесных полках стояли какие-то непонятные фигурки странной формы, это были скорее маленькие человечки, сразу было понятно, что эти разноцветные дьяволята были частью какого-то хитроумного замысла хозяев дома. Вся обстановка помещения была настолько же странной, насколько её обитатель.

— Всё-таки я тебе советую сходить в больницу.

— Бред. Я всегда болею осенью. Ненавижу эту мерзкую погоду, хотя скоро зима, а это хорошо. Я люблю холод, но не депрессию с грязью.

— Хех. Странно, ты говоришь правду.

— Для тебя это странно?

— Слегка. Очень часто люди врут, даже не догадываясь об этом. Смысл их слов остается неизменным, но подтекст меняется.

— Тебя наверно, все считают странным.

— Считают, не спорю. Но я не собираюсь меняться, только потому, что кого-то не устраиваю. Их право смотреть на меня свысока, считая, что они лучше.

Я первый раз познакомился с таким странным человеком, и захотел побольше о нем узнать. Снова моё любопытство.

— А почему у тебя такая странная фамилия?

— Моя прабабушка была немкой. Он ответил так быстро, как будто весь день ждал этого вопроса.

— А почему ты хромаешь?

— Что за викторина? Какая разница?! Да, видимо Артем был таким человеком, который не любил рассказывать о себе.

— Есть такое понятие, как «интерес и любопытство». Так что?! Я жду. Рихтер состроил вполне нудную физиономию.

— Год назад меня сбила машина. В тот день я побил на тренировке собственный рекорд. 3000 метров за 8:03. Меня выдвигали на мастера спорта по легкой атлетике. Я 6 лет к этому стремился, и тут меня сбивает машина, и я ломаю ногу. 6 лет. А теперь мой рекорд 14:28. Артем опять злился. Его так легко вывести из себя, честное слово, он напоминает фыркающего ежа.

— Получается, теперь ты не можешь бегать из-за больной ноги?

— Я могу бегать, но этого не достаточно.

— Как я понял, ты не бросил спорт?

— Я хотел бросить после того, как стану мастером спорта, как минимум.

— Так может пора?

— Ты меня не понимаешь. Представь, какого это, видеть самодовольные лица тех, кто практически уверен в своей победе, и как это здорово, за сто метров до финиша обогнать этих индюков. Грамоты, награды, для меня это мусор, я проходил дистанцию, только ради победы. А теперь 14:28. Я вторую неделю прихожу на тренировку за 3 часа до прихода тренера, и пока не начинают дрожать мышцы на ногах, не могу перестать бежать.

— А разве так можно?

— Мой прежний тренер сказал, что моё время упущено, что я не могу восстановиться после травмы. «Это невозможно, тем более для тебя». И каждый раз, когда я приходил на тренировку к своему любимому тренеру, он делал кислую мину и не обращал на меня внимания. Он практически выкинул меня, понимаешь? Теперь моя ближайшая к осуществлению мечта — занять первое место на областных соревнованиях, а этот старый лис обязательно притащится со своими атлетами. Я обязан, как можно этого не понимать?!

— А не боишься облажаться?

— Нет. Твердо сказал Артем.

— Для меня это дело принципа. Поэтому, я и прихожу за пару часов до начала тренировки. Правда, новый город, новый тренер, он, наверное, видя мои не слишком впечатляющие результаты, тоже считает, что я мусор, но хотя бы не говорит этого вслух, за что я ему благодарен.

Больше трогать Артема я не собирался. За окном снова гремела гроза, свет в квартире никто не включал, лишь потрескивали свежие дровишки в камине, которые Рихтер закинул, неся с кухни пиццу.

Утро прошло на удивление удачно, и уже в полдень, возвращаясь домой я спросил:

— Артем, а ты в курсе что завтра физкультура первым уроком?

— Конечно, я пойду, обещаю.

— Смотри только, будет баскетбол, и Макс тебя в порошок сотрет.

— Поживем — увидим. С задумчивостью отозвался Рихтер.

Сегодня по расписанию два урока физкультуры, ох, и отыграемся мы за позапрошлую игру. В раздевалке уже ни кого не было, я быстро переобулся и направился в спортзал. Через три минуты звонок, а Рихтера не видно. Неужели не придет? Он же обещал, вот гавнюк. Звонок прозвенел, а Артем так и не пришел. Я посмотрел на Демидова — он вел себя немного странно, вроде напряженно, неужели он не проверял своего «узника?» Или же наоборот, пошел его выпустить, а увидел такую картину: на втором уровне воды по колено, дверь открыта, арматура раскручена, и нет его врага, толи утонул, толи убежал и пошел в полицию, или чего похуже. Ха-ха, не завидую его душевному спокойствию.

— Серега! Привет. Рихтера сегодня не видел?

— Нет, не видел. Ты чего, реально с ним общаешься?

— Да он на самом деле не такой странный, каким кажется.

— Ну да, ну да, а то ж не видно. Недоверчиво пробубнил он.

— Да я тебе говорю, а ладно, смотри. Видишь обеспокоенную физиономию

Максима?! Отгадай что случилось?!

— Неужели Демидов навалял новенькому?

— Нет. Просто Макс запер Артема на литейном.

— Хех, поворот! Откуда узнал?

— Я и пошел ему дверь отпирать, а Макс этого не знает, и теперь трясется по каждому поводу.

— А Рихтер то где?

— Не знаю.

Тут дверь зала распахнулась и в нее вошла учительница физкультуры с какими то бумаги, а вместе с ней и Артем, у которого были такие же бумаги испещренные маленькими печатными буквами и множеством таблиц. Свою кипу бумаг она положила на тренерский стол, а Артему жестом показала идти за ней.

— Построились на первый-третий! Первые номера играют в первой команде, вторые во второй, третьи на замене. Быстро. После сказанного она взяла бумаги у Артема и они пошли к тому столу, на котором лежала и вторая кипа. Спустя полчаса я не выдержал, и пошел смотреть, что же они там делают.

— Э… э… э… Наталья Николаевна, может вам помочь?

— Его тоже, мне кажется….

— Андрея? Да нет, Артем, он у меня лентяй. Способный мальчик, но заставлять надо.

— А о чем речь?

— Областные соревнования у нас, от нашей гимназии десять человек необходимо. Вот думаем, кого брать.

— Ааа… не, меня не надо. И я поспешил скрыться из виду, пока мою фамилию, никуда не вписали.

Я посмотрел на Максима — тот, весь урок озлобленно смотрел на Рихтера, а Артем, улавливая на себе пристальный взгляд Демидова, только и делал, что ухмылялся.

— Максим!

— Андрей, будешь играть в моей команде? А то эти тупицы понахватают пробежек, а потом доказывай судье.

— Нет, мне лень, ты же знаешь. И тут я опять поймал его взгляд на Артеме. Даю голову на отсечение, что эта стычка просто так не рассосется.

— Максим, чего ты не поделил с новеньким?

— А тебе какое дело?! Андрей, не суй нос, а то ...

— А то что? Я выпрямился и стал во весь рост, так что теперь я был чуть выше Максима.

— А то пожалеешь.

— Это угроза?

— Не лезь, и не узнаешь. Демидов набычился, и теперь был похож на взъерошенного воробья, развернулся на носках кроссовок и грозной походкой пошел прочь.

— А знаешь, я очень любопытный, хотя хорошо ещё, что не трусливый как «некоторые» и всегда решаю вопросы на прямую, а не бегу из зала поджав хвост.… Слишком мелкая провокация, Демидов даже не обернулся.

Тут я оглянулся. Все в зале перестали играть и смотрели на меня и на фигуру, удаляющуюся из зала и хлопающей дверью.

— Мне кажется, он тебе еще припомнит. Сказал я Артему, выходя из гимназии.

— Да, много пафоса, он просто набивает себе авторитет, я видел кто он на самом деле. Да, ваш Демидов выкинет номер, это точно. Наверно притащит всех своих дружков, или опять попытается выкинуть нечто подобное, но смелостью он не отличается.

— Артем, ты куда идешь? Я думал ты домой.

— Мне на проспект, надо к отцу на работу зайти.

— Отлично, значит, скучно не будет. Мне с тобой по пути, надо в гипермаркет

Зайти.

— Тогда пойдем в твой гипермаркет, а потом зайдем в офис, отец все ровно сегодня допоздна работает.

— Что ты делаешь? Не понимал Артем…

— Я сам не знаю, что делаю. По плану нужны только саморезы, но мне пришла в голову одна мысль, как можно с помощью болтов и вот этого, ну просто замечательного ключа на шестнадцать, сделать всё намного практичнее. Старый то я выгнул….

— Ты издеваешься, да? Никогда не интересовался строительством, и названий всего вот этого, в чем ты копаешься мне не выучить наверно никогда.

— Ага, и говоришь, не врешь? Я посмотрел на Артема, у него было такое лицо, будто его заставили читать Войну и Мир на китайском языке.

— Совсем все безнадежно?

— Я знаю в лицо только отвертку и шурупы. И то, только потому, что они присутствуют в системном блоке.

— Так значит, ты разбираешься в системных блоках?

— Да, но не в этом. И он обвел взглядом все стеллажи, на которых было, как гласила пестрая надпись выше «все для строительства».

— И что ты будешь со всем этим делать? У Артема ещё не стерлось слегка ошарашенное выражение, хотя он и пытался его скрыть, но видимо, все люди немножко любознательны.

— Монтаж, давно хотел установить двойную розетку в гараже, и стеллаж какой — нибудь, повыше. Вот черт, Артем можешь к себе напильник в сумку положить, а то пакет может порваться.

— Давай…

— А кем твой отец работает?

— У него две небольшие фирмы, одна лично его, то есть он хозяин, а на второй он только директор, но дело идет к тому же. Мы подошли к четырехэтажному зеркальному зданию. На первом этаже никого не было. Всё было в серых тонах и в огромных зеленых растениях, расставленных по углам. Мы направились к лифту. Артема кто-то окликнул.

— Артем Евгеньевич!

— Здравствуйте. Отец ещё не ушел?

— Артем Евгеньевич, Артем Евгеньевич лучше вам подождать его, у Евгения Алексеевича очень напряженные переговоры.

— Ладно, спасибо. Можно тогда мы с другом наверху подождем?

— Наверху можно, только там кроме кабинета Евгения Алексеевича всё закрыто, и Ларочку он уже отпустил, можно, можно, только пожалуйста не заходите, у него там «последний день Помпеи»

— Такая суетливая. Заметил я, пока мы поднимались.

— Ага, каждую мелочь видит, искренне не желает кому то навредить, хорошая тетка, только слишком всем обременена.

Мы сели у кабинета на черный диван, возле которого стояла огромных размеров кадушка с каким-то зеленым кустарником. За ним, нас наверно даже не увидят. На этаже было почти темно, лишь из — под двери кабинета виделась яркая полоска света, было тихо как в могиле, и я уже подумывал вытащить планшет из сумки, но тут началось. Не прошло и двух минут, после того как мы пришли, как лифт открылся и из него вышел мужчина в черном костюме и направился в кабинет отца Артема. Дверь открылась.

— Рихтер. Я сказал, ты продашь пакет, и точка.

— Нет. Громко и вкрадчиво ответил второй голос, менее звонкий, но такой же уверенный. Разговор шел на повышенных тонах.

— Это сырая сделка, и ноги моей не будет в их курятнике.

— Да сколько раз тебе говорить, это самый оптимальный вариант, продавай пакет акций, не думай, продавай…

— Вова, да ты с ума сошел. Чем чаще ты мне говоришь «продавай», тем больше я становлюсь уверенным, что это афера. Нет. И это мое последнее слово.

— Смотри, Женя, я хотел по хорошему, теперь я не смогу тебе помочь, был же вариант продать акции, теперь пойдут другие способы убеждения, и только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Да как ты можешь трястись перед человеком, который вообще для нас левый, мы хозяева. У меня 70 %, это контрольный пакет, чего тебе ещё надо? Вова, у тебя 30%, у него же нуль. Чего же ты боишься?

— Того, что главная проблема твои 70 %.

— Вова, ты… ты что? Ты продал ему свою часть?

— Да как же ты не понимаешь, у нас нет другого выб… Послышался громкий стеклянный треск, и было слышно, как со звоном о кафельную плитку разбилось что то тяжелое и стеклянное. Маленькие осколки пролетели под дверной щелью и мы с Артемом увидели маленькие осколки какого то прозрачного стекла.

— Да ты с ума сошел. Заорал отец Артема.

— Да как ты посмел. Ты предал меня. Трус. Чтоб ноги твоей больше не было в этом здании. Пошел вон! Так и скажи своим партерам — что шиш им с маслом, а не мой пакет. Что за повадки рэкетиров, да пропадите вы все пропадом.

— А я считал тебя умным человеком. Сквозь зубы сказал некий Вова и, хлопнув дверью, пошел в сторону лифта. Нажал на кнопку раза четыре, плюнул на это дело и с разъяренным видом практически побежал по лестнице. А нас он из-за куста и не заметил. Артем поднялся с дивана и пошел в кабинет, я как собачка увязался за ним.

— Что, день не заладился? Спросил сын.

Кабинет казался более теплым по сравнению с коридором, в нем не было серых плит и белого цвета, стены были сделаны под темное дерево, пол и потолок так же имели теплые цвета, так же было очень много света в этом кабинете, хоть за окном давно стемнело. Отец Артема — на вид ему было лет сорок, у него были такие же темные волосы и внимательные глаза, которые прибавляли ему ещё больше дружелюбия. Он широко улыбнулся, увидев сына. Но этот, как обычно.

— Сотри это фальшивое выражение со своего лица. Отец фыркнул.

— Господи, почему у всех дети как дети, а у меня ходячий полиграф?!

— Ты совсем выдохся. Это не было вопросом. Сказал Артем.

— Чем тебе белка помешала? И он окинул взглядом пол кабинета, весь усыпанный мелким стеклом. Неужели это была фигурка белки?!

— Ох, точно не заладился. Я вижу, ты с другом пришел?! Отец Артема встал из-за стола, и по — деловому протянул мне руку для знакомства.

— Евгений Алексеевич! Сказал он. Я протянул свою:

— Андрей!

— Артем, мне опять необходимо уехать в Москву на пару дней, сегодня вторник, думаю если завтра поеду, то в субботу утром уже буду дома.

— В субботу утром не надо. Приедешь утром, не пущу в дом. Чтобы по ночам не ездил, пожалуйста, пап, что за дурная привычка.

— Ха… ха… иногда мне кажется, что это ты мой родитель, а

не наоборот. Время пролетит быстро, ты и не заметишь. Тебе в Москве ничего не надо? Подумай хорошенько, может что-то необходимо купить?

— Нет, не думаю, наверно…

— Так что, договорились? Евгений Алексеевич широко улыбнулся, прям как ребенок, и протянул руку «для закрепления договора» Артем тоже протянул руку, но в последний момент сказал:

— Не думай, что я не заметил. Ухмыльнулся Артем. И он отдернул руку. Зачем тебе ехать ночью? Днем безопаснее…

— Тьфу ты опять двадцать пять! Зато ночью трасса свободнее…

Мне надо пару документов на электронку скинуть… позже приеду.

— Тогда мы пойдем.

— А ладно, дома пошлю документы, поехали, заодно друга твоего довезем.

— Да я могу и сам. Начал, было, я отпираться.

— Можешь, но не станешь. Как же меня все-таки бесит его характер!

— Не стану…подтвердил я. А ведь и правда не хотелось отказываться, всё эта вежливость.

Да, следующие два дня прошли быстро, я доделал свою розетку в гараже, мама ушла в отпуск, и сегодня я получил свой подарок от сестренки. Она его вязала почти два месяца. Каждый день, приходя с гимназии или с прогулки, она, садясь за письменный стол хотя бы на полчаса, но брала спицы и вязала мне свитер. Несколько раз я заставал её за этим занятием, и видя, что она вяжет, удивлялся тому как она это делает…

— Лиз, а ты чего телевизор не включаешь?

— Неужели не видно?! Вяжу.

— А чего телевизор та не включаешь?

— Ты глупый валенок! Ты ничего не понимаешь!

— Да куда же мне!!!

— Я его вяжу по особенному, просто не хочу портить такое изделие… как бы тебе попонятнее объяснить… Ну вот смотри, например, ты смотришь телевизор, скажем футбол, а я включаю твою любимую музыку, это вроде как не раздражает и не отвлекает, но ты бесишься… так и я. Понял?

— Эээ … нуэ … как то вроде понял.

— Тогда иди отсюда, не мешай!

— Я вот только одного не понял…

— Чего?

— Если я глупый валенок, то где ты прячешь умного?

— Андрей, вали, я сказала!

— Ай, за что? Я получил по физиономии клубком шерсти. Мягкой, черной шерсти. Было бы хуже, если б свитер вязался из крапивы!

В этот вечер я пришел к Артему домой, оказывается он большой специалист по компьютерам и все что с ними связано.

— Ну что там у тебя? Он протянул руку к сумке с ноутбуком. Пока я сражался со своим кроссовком, Артем успел уже утащить сумку на кухню.

— Где же твоя вежливость? Заблужусь в твоем коридоре, потом не найдешь. Как и следовало ожидать, чувство юмора у него все-таки не прибавилось.

— Аааа… Андрей, отвали! Хоть это и прозвучало для кого — то грубо, но как я уже понял, это его обычное настроение, хотя по-моему его что-то беспокоит.

— Что-то случилось?

— Не знаю, отец не отвечает. Я посмотрел на часы — время половина седьмого, на улице темно.

— Так, рассказывай, что с ноут…. В дверь настойчиво позвонили.

— Кого ещё там принесло? Проворчал Артем подходя к двери. Он открыл дверь и сразу же отошел на несколько шагов назад. В помещение зашло три фигуры в синем.

— Рихтер Артем Евгеньевич? Спросил мужской голос.

— Да.

— Боюсь, вам придется пройти с нами. Вы задержаны по подозрению в убийстве. В квартире ещё кто-нибудь находится? Спросил этот же голос. Артем вытянул левую руку, указывая на кухню, но при этом пристально смотря на этого человека.

— Андрей, думаю ты слышал, не смогу я посмотреть твой ноутбук, а жаль, хорошая техника.

Черт. Почему он такой спокойный? Он знал что за ним придут? Или он действительно кого-то убил?