Майя Филатова. Курс "Стилистика" №2 - Описание

Задание 1. Самоанализ

Я не люблю цветастые описания ради описаний. Мне бесконечно фиолетово на то, какого цвета у героя занавесочки или глаза, если это не сюжетообразующая инфа. Действие рулит))) Но я люблю саспенс, когда каждое слово в описании работает на атмосферу и задает определенный тон всему дальнейшему действию.

Пример.

За пустырем мерцали похожие на звездные скопления окна многоэтажек. От них по неровной, покрытой засохшей травой земле шла Светлана – черноволосая, стройная тридцатилетняя, похожая на Настю женщина. Рядом с ней бежала Леди, взятая из приюта собака. Волосы Светланы поблескивали, отражая свет далеких фонарей, спина её была бессильно ссутулена. Обе – и Светлана, и её собака – чувствовали разлитый в воздухе страх, но женщина предпочитала убеждать себя, что нервы разыгрались у неё после телефонного разговора с матерью. Мать всегда умела довести ее до белого каления, до такого состояния, в котором хотелось общаться только с собаками и совсем не слышать людей. Она шла по пустырю прочь от домов, наслаждаясь быстрой ходьбой, тишиной, темнотой, и отгоняя от себя прилипчивую, вызывающую дрожь, тревогу. Леди тоже чувствовала страх, он заставлял её озираться и тихонько тянуть хозяйку домой.

 

© Наталья Лебедева, «Крысиная башня»

Задание 2. Описываем

Саспенс люблю, но писать не могу (( вообще с описалками проблемы. Стараюсь, чтобы все детали были говорящими — если уж они прям вот позарез нужны. И без действия все равно никуда.

Отрывок из   первого тома.

В отличие от всех других виденных нами пещер, в этой надписи и узоры покрывали стены от пола до потолка, да и сам потолок тоже. Кроме поврежденного участка, из-под которого мы выползли, стены выглядели идеально ровными – ни натёка, ни трещинки. Более того, кроме надписей, сделанных, кстати сказать, на дикой смеси Простого и Высокого, наблюдались рисунки и орнаменты, причём цветные, словно фрески. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это и в самом деле фрески, только под ними не штукатурка, а либо пористый цемент, либо камень, но очень гладкий.

— Вот придумали! Монторпы дери этих Духопоклонников! – брат Кевин в сердцах ударил кулаком и пнул одну из стен, — интересно, командир знает? Эту ересь давно бы уже выкорчевать!

— Знает – не знает, но просто так эту дрянь не содрать, — мрачно сказал брат Доррик, ковырнув мечом одну из фресок.

Затем попробовал отбить надписи рукоятью скорострела.

— Не, никак…

Участия в «борьбе с ересью» я не принимала, просто разглядывала картинки. Бесконечно повторяющийся узор из трёх спиралей, вписанных в круг, люди не то с посохами, не то с копьями, из-под которых растут новые спирали, крылатый ящер, охраняющий младенца, у которого золотые глаза без зрачков…

Стоп. А портретик-то знакомый.

Я подошла ближе и поднесла фонарь. Да, так и есть: та же «фреска», что и в главном храме священной Цитатели. Как там говорила та древняя бабка? Дитя… Дитя…

Духов! Точно! Золотые глаза без зрачков смотрели, не мигая. В свете фонаря и тишине подземелья казались не рисунком, а выпуклыми сферами. Похожую вещь я видела и в подземном храме Духов, когда в общине беглых перерожденцев познакомилась с существом по имени Лирки. Дитя Духов, обращались к нему. «Личинка Императора», сказал тогда Трен, и расплылся в своей фирменной клоунской улыбке. Вот только глаза оставались серьёзными.

Повинуясь внезапному порыву, я протянула руку, и пощупала фреску. Тёплая, гладкая. Напоминает скорее панцирь грузового мерранского краба, чем каменную стенку. А глаза всё-таки выпуклые. И у ящера тоже. Да и некоторые элементы рисунка выстроены в ряд, словно ещё несколько сфе… сфе… сфе…

С каждым движением пальцев, рисунок становился всё объемней. Объемней, и расплывчатый.

Пока не прыгнул.

Задание 3. Редактируем

Описание из пролога ко второму тому — допросная Инквизиции, версия одна из первых. Хотела показать разность между внешним и внутренним, обыденность сложной и, вообще-то, страшной работы, ну и заодно немного представить героев.

Магистр Паприк прошел в допросную первым. Я замешкалась. Споткнувшись, буквально выпала в мансардное помещение не менее двадцати шагов в длину и ширину. Пусто: ни картин, ни ковров, ни шкафов, ни диванов. Я на миг замерла, любуясь ничем не прикрытой текстурой дерева: пол, цокающий под сапогами, стены – всё натуральное, прозрачный лак подчеркивает замысловатый узор серо-золотых полос и кругов.

Белёсый свет молодого дня лился из высокого и прозрачного потолка, настолько чистого, что казалось, его и нет вовсе. Ого! Тончайшая мерранская мембрана, нечто среднее между обычным песчаным стеклом и органическим, какое делают из черной крови планеты! Дорогущая штука. Хотя, это же Инквизиция, могут себе позволить. Интересно, как снаружи маскируют? Ещё интересней, как очищают воздух: по словам магистра Паприка, допрос шел всю ночь, а нет ни духоты, ни букета неприятных запахов.

Та половина помещения, где располагалась дверь на лестницу, утопала в тени. Другой же конец «залы» купался в косых утренних лучах. Они высвечивали яйцеобразное кресло на единственной тощей ножке, и привязанного к креслу человека, что уронил голову на грудь. Рядом второй человек, с ежиком седых волос и в замызганной рубашке, тяжело оперся ладонями на раскладной стол из металла. На столе – пустой аквариум в форме куба, размером в человеческую голову, подставка с линзой диметром две ладони, и небольшая глиняная тарелка. На тарелке трепыхалась пара рыбёшек размером с палец: пройдя через линзу, солнечный свет складывался в ослепительный пучок и впивался в живую рыбью плоть. Тут-то я и почувствовала чудовищную вонь, и остановилась. На магистра Паприка запах, конечно, не действовал.

После апробирования в интернетиках, переписала вот так:

Магистр Паприк прошел в допросную первым. Я замешкалась, поправляя форменную куртку, которую до сих пор не удалось подогнать по размеру: заштопать треснувшие по шву штаны — верх моих способностей, а отдавать в ателье инквизиторскую форму… не лучшее решение. Тем более, что надевается она только на официальные мероприятия.

Представление к должности, например.

Допросная занимала мансарду не менее двадцати шагов в длину и ширину. Ни картин, ни ковров, ни шкафов, ни диванов. Я на миг замерла, любуясь ничем не прикрытой текстурой дерева: прозрачный лак подчеркивал замысловатый узор серо-золотых полос и кругов.

Белёсый свет молодого дня лился из высокого и прозрачного потолка, настолько чистого, что казалось, его и нет вовсе. Ого! Тончайшая мерранская мембрана, нечто среднее между обычным песчаным стеклом и органическим, какое делают из черной крови планеты! Дорогущая штука. Хотя, это же Инквизиция, могут себе позволить. Интересно, как снаружи маскируют? Ещё интересней, как очищают воздух: по словам магистра Паприка, допрос шел всю ночь, а нет ни духоты, ни букета неприятных запахов.

Та половина помещения, где располагалась дверь на лестницу, утопала в тени. Другой же конец «залы» купался в косых утренних лучах. Они высвечивали яйцеобразное кресло на единственной тощей ножке, и привязанного к креслу человека, что уронил голову на грудь. В нескольких шагах от него второй человек, с ежиком седых волос и в замызганной рубашке, тяжело оперся ладонями на раскладной стол. На металлической поверхности стоял пустой аквариум в форме куба, размером с человеческую голову и подставка с линзой диаметром две ладони. Проходившие через линзу солнечные лучи сливались в ослепительную точку, которая вгрызалась в ещё живую плоть небольшой рыбки. Боги, ну и вонь! Я остановилась и сглотнула комок. А вот на магистра Паприка запах, конечно, не подействовал.

Участвую во взаимопроверке