Мааэринн. РАБОТА ПО ЗАДАНИЮ #2 "Структура и план"

Марк сопровождал коммодора Карен Рэджи на деловую встречу. Не понятно, почему она взяла телохранителем именно его. Но пока она в плохом настроении, спрашивать бесполезно: обожжет холодным взглядом, а если и ответит, то что-то вроде «не ваше дело». Он — капитан корабля, какой из него охранник? Да, он почти два года командовал взводом, но охрана это же совсем другое дело! Тут не стрелять из укрытия нужно, а наоборот, лезть вперед, отвлекая внимание от объекта. Очень важного объекта, работодателя, между прочим, и чертовски неплохого. Хоть и немного странного.

Экономное освещение и узкие проходы — техническая части станции Крокус — необычное место для деловой встречи с приезжим человеком. Как-то это подозрительно, стоит быть повнимательнее.

В разгар рабочего дня в кафе было немноголюдно. Марк внимательно огляделся — ничего необычного — витрина, стойка с напитками, столики, дверь в служебные помещения с одной стороны и «запасной выход» с другой.

Минусы: Их два.

Вот это: «Очень важного объекта, работодателя, между прочим, и чертовски неплохого. Хоть и немного странного.» — на мой вкус серьезный стилистический промах. Такой стиль внутренней речи персонажа настраивает меня на легковесную юмористическую фантастику, которую я не люблю.

Дальше идет сначала описание каких-то технических помещений, а потом сразу без перехода — кафе. Это мне тоже не нравится, потому что я запутался: где это все происходит? И у меня возникла мысль, что автор так и будет путать меня всю дорогу.

Вывод:

Автор справился с сюжетом, но не справился с техникой, чтобы меня заинтересовать.

Заброшенный Солстемский замок натужно дышал затхлостью, словно чахоточный. Факел в руке чуть потрескивал и, казалось, слишком плохо освещал остатки комнаты, которые раньше были чьими-то покоями. Покосившаяся на сломанных ножках кровать с истлевшим покрывалом у дальней стены; остатки стульев, и засыпанный каменными обломками и сажей камин. Наверное, когда-то здесь было уютно. Я поднял руку выше, задрав голову к потолку с зияющим в нём провалом, и на ходу едва не кувыркнулся через массивную спину своего пса, что догадался усесться прямо у меня на пути.

— Чёрт бы тебя побрал, Грорг!

Тот вывалил язык из брыластой пасти — как будто виновато улыбнулся. Ну уж нет, меня этим не проймёшь! Я схватил его за солидный загривок и оттащил ближе к стене. Доски под ногами обречённо треснули. Сердце ухнуло и застряло где-то в горле. Но падение оказалось коротким, а приземление на твёрдый каменный пол отдалось болью в спине и локте. Ладно хоть голову не расшиб.

Собачка! Мне понравился пес, он сразу обаятельный, и это располагает к автору и произведению.

То, что перс куда-то свалился слегка интригует и заставляет ждать чего-то интересного — уже достаточно.

Минус: Описание комнаты в самом-самом начале. Во-первых, определений мне показалось многовато, во-вторых, скучновато и неинтересно это представлять.

Вывод: Автору надо научиться лучше писать интерьеры, прежде чем ставить их в самое-самое начало произведения.

Красная полоса. Зеленая. Синяя. Сквозь черноту зимней ночи раскрывался последний звездный путь к Вратам червоточин. Морозный воздух гудел и искрил, выстуживая душу сквозь уже почти омертвелую плоть. Далеко позади полыхали зарницы, лязгала небесная сталь, грохотали летящие с гор каменные глыбы.

— Когда же вы угомонитесь? Разве не видите, что все уже кончено? Скорее бы…

Каждый шаг давался с трудом. Тяжелая меховая одежда насквозь пропиталась кровью. Рука устала зажимать рану на боку. Хорошо, что он утратил благодать, иначе зараза бы уже убила его, покрыв тело смрадными язвами. Какая ирония! Смертным он протянул немного дольше, чем если бы оставался богом. И хорошо… эти последние мгновения сейчас дороже всего золота мира.

Это про богочеловека — берем сразу.

Пафосно, но не черезмерно — тем более я дам шанс такому произведению.

Минус: я просто знаю, что в первом абзаце — это про полярное сияние, так вот, непонятно, совсем. Но мне пофиг, если честно.

Вывод: Это — да. Но тут просто в любимые темы точно попало.

Выходя тем вечером из универа, я думала, что очередной заурядный сессионный день приближается к концу.

И, конечно же, я и предположить не могла, что в центре Москвы можно утонуть.

Как выяснилось получасом позже, я ошибалась.

— Даже не верится, что мы сдали матан, — выдохнул Сашка, когда мы покинули бежевый замок главного здания. — Ох, ну и чушь я там понаписал! Как отправят на пересдачу…

— Да брось, — я ободряюще хлопнула друга по плечу. — Ты же у меня списывал? Значит, всё путём!

— Хорошо, что последний экзамен остался, — Светка вышагивала рядом, цокая шпильками и сосредоточенно тыкая пальчиками в сенсорный экран своего смартфона: наверняка меняет статус в социальной сети на что-нибудь в духе «сдала матан, урааа!». — И здравствуй, третий курс!

В Буку я верю, но тест на начало — нет.

Машина мчалась наперегонки с закатом по лесной дороге, подскакивая на ухабах и ямах, вымытых дождями.

Двойка возвращалась домой в хорошем настроении, неторопливо беседуя о погоде, колдовской ярмарке и удачных покупках.

Ворожея глядела из-под прикрытых век в окно, ловя щекой отблеск от стекла, и, улыбаясь свету, без устали говорила. Тихо, ровно, монотонно. В такт мерному качанию машины. А мальчик лет двенадцати спал, положив голову ей на колени, рябой свет играл на его русой макушке, путался в пепельных кудрях.

Колдун, откинувшись на бархат сиденья, читал новую книгу и изредка вставлял пару слов.

Машина резко остановилсась, подпрыгнув на ухабе, и смазанная рыжина обрела четкость.

Мальчик. Люблю, когда есть дети.

Очень хорошее описание вначале — зримое и динамичное.

Колдун, ворожея — сразу тоже интересно.

Минус: мелко абзацы порублены. Мелочь, но все же значимая, потому что я такое воспринимаю как нарочитое упрощение стиля.

Вывод: Дам шанс однозначно, очень удачное для меня начало.

Постепенно темнело. И не потому что одно из светил Миодеи заходило за горизонт, а потому что кроны деревьев становились гуще и все меньше пропускали свет. Эльфийка двигалась вглубь леса медленно, но верно. Она не считала это хорошей идеей, но упорно шла, стараясь не привлекать лишнего внимания здешних обитателей, ведь иначе она имеет все шансы наткнуться на разбойников, коих в этих местах было множество, после последнего крестьянского восстания. Ей непременно нужно было добраться до Рат, города стоящего прямо за этим лесом, к завтрашнему дню в целости и добром здравии.

Слева послышался хруст сломавшейся ветки и эльфийка замерла, обратившись в слух. Мог ли кто-то идти за ней в течении всей дороги?..

Проснувшись спозаранку от въедливой мелодии, я не сразу пришел в себя. На секунду даже показалось, что поставил будильник на воскресенье по ошибке — и уже собрался спать дальше, как сонное сознание пронзила мысль. Тренировка! Наспех позавтракав бутербродами с паштетом, выбежал на улицу, накинув на ходу старую джинсовку с трикотажным серым капюшоном. Не очень-то спортивно — но это хоть как-то снизит урон от пропущенных ударов палкой. Кто-то из мэтров дал замечательное определение фехтованию — мол, это искусство наносить удары, не получая их в ответ. Но этому еще учиться и учиться. Как говорит Кожемяка: «В нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть». Приятно думать такими категориями как «наше дело» и ощущать себя частью чего-то большого, сильного и уважаемого — хотя бы и частью клуба исторического фехтования. Особенно, если это Бастион.

Вывод: Откровенно сетевой роман начинающего, судя по началу (все мы так писали). Книгу бы сразу не взял — зачем мне дилетант? А вот в сети стал бы читать, потому что это все правится на раз, если автору подсказать и он захочет учиться.

А тематика мне интересна.

Никогда не полагал, что окажусь в забытом Богом лесном уголке на крайнем севере Московской области. Уголок настолько дик, что какой-нибудь заштатный Глухопырьевск мнится пупом цивилизации. Первопрестольную здесь забываешь невольно. Словно смутный сон, она отплывает на задворки памяти со всей праздной столичной мишурой, от которой к тридцати устаешь, если и не смертельно, то старчески, и — странно иногда вспоминать, что та самая Москва удалена мизерно — на сто и один километр. Другой мир, другой уклад, другие нравы. Будто и не было: или той жизни, или в той жизни — тебя.

Потому что по этому абзацу — да! Язык же просто конфетка.

Но я уже знаю, что там чуть ниже — жирная храпящая супруга и сильнопьющий гг, а это сразу нет, потому что это нокаут моей романтичной натуре.

А дальше еще сто раз может быть да и нет, пока я не определюсь.

— Почему ты волнуешься? — резко обернулся мальчик.

Врасплох он ее не застал.

— Я? — женщина удивленно изогнула тонкую черную бровь.

Мальчик смутился:

— Я чувствую. Ты же знаешь, я отчетливо чувствую ауру. Ты сильно беспокоишься.

Женщина едва заметно улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголками губ, буквально заставив его искать улыбку на своем красивом, тонком лице.

— В тебе заложена огромная сила, Любомир, от тебя ничего не скроешь. Это пригодится будущему правителю Великого Дома. Где моя шкатулка?

Изящная золотая коробочка, хранившая только самые любимые драгоценности, стояла на маленьком столике справа от кресла, в котором расположилась женщина. Надо было лишь протянуть руку.

Но если это будет тривиально и вульгарно (а подозрение есть хотя бы потому что «аура» уже встретилась) — то выкину после десятка страниц.

«…Согласно данным “Compendium Maleficarum”[2] Франческо-Марии Гвацци[3], «прозваний для поименования ведьмы (“классов”)» количество фактически бесконечное. Как некоторые примеры:

 

bacularia – от «езды на палке»;

 

fascinatrix – от «дурного глаза»;

 

herbaria – от «трав»;

 

maliarda – от «зла, порчи», которые она приносит;

 

и так далее.

 

Гвацци, к сожалению, склонен к излишней детализации там, где в этом нет нужды, перечисляя на последующих полутора страницах скорее выдержки из народного фольклора, чем действительно некие «классы» или «виды», или хотя бы их подобие. Заканчивается сей перечень не только традиционным

 

maleficius – «злодей, приносящий вред людям, животным, птице либо собственности» (определение Гвацци) и

 

incantator – заклинатель,

 

но и

 

strix – ночная птица,

 

либо же попросту

 

femina saga – то есть, мудрая женщина.

 

Все это имело бы смысл, если б целью было составить некий обзор синонимов, существующих в общественном мнении. В разделе «Народные верования, суеверия и проч.» именно это и будет сделано детальнее.

 

Действительно же имеющее смысл и точность перечисление, так сказать, классов наличествует в «Cautio criminalis»[4], составленном весьма доходчиво и подробно Фридрихом фон Шпее. Данный труд, который конечно же должен быть изучен сам по себе в подлиннике, мы вкратце рассмотрим в данном разделе, со всеми комментариями и толкованиями»…

 

Ни комментариев и толкований, ни фон Шпее в подлиннике, ни чего бы то ни было еще из уже пройденного курса перечитать не было ни желания, ни, что главное, возможности. Закрыв книгу, Курт поднялся с постели, где возлежал в последние полтора часа самым непотребным образом, взгромоздив ноги прямо в сапогах на спинку кровати, и отнес учебник на полку в библиотечной комнате. Если что и раздражало его более, нежели невежество, так это то, как некоторые, прекратив чтение, шлепают книгу на стол (отчего со временем треплются корешки и протираются страницы там, где их касается сшивающая листы нить) или подоконник (где солнечный свет портит обложку, иссушая ее и ускоряя трещины в коже).

Я просыпаюсь и чувствую, что рядом на кровати пусто. Пытаюсь нащупать тепло Прим, но под пальцами лишь шершавая обивка матраса. Должно быть, сестренке снились кошмары, и она перебралась к маме. Неудивительно — сегодня День Жатвы.

Приподнимаюсь на локте и вижу их в полумраке спальни: Прим, свернувшись калачиком, тесно прижалась к матери, щека к щеке. Во сне мама выглядит моложе — осунувшейся, но не измотанной. Лицо Прим свежо, как капля росы, и красиво как цветок примулы, давший ей имя. Мама тоже когда-то была красавицей. Так мне говорили.

У ног Прим устроился ее верный страж — самый уродливый кот в мире. Нос вдавлен, половина уха оторвана, глаза цвета гнилой тыквы. Прим назвала его Лютик — она почему-то уверена, что шерсть у него золотистая, а не грязно-бурая.

Кот меня ненавидит. По меньшей мере не доверяет. Уже несколько лет прошло, а помнит, наверно, как я хотела утопить его в ведре, когда сестра притащила его котенком в дом. Тощего, блохастого. От глистов чуть не лопался. Только такого нахлебника мне и не хватало! Но Прим так упрашивала, плакала… Пришлось оставить. Может, оно и к лучшему. Есть кому мышей ловить. Кот оказался прирожденным охотником. Бывает, даже с крысами справляется. Паразитов мама ему вывела.

Потому что: 1) Я не верю, что это описания от имени девушки. 2) Настоящее время не нравится. 3) Кот! Который при том никому не нужен. Почему все уверены, что наличие кота попротивнее сделает успех книге?

Вот как это произошло. В июле 19… года, в ту ночь, когда на севере

Новой Англии наконец прошла самая страшная за всю ее историю полоса жарких

дней, в западном регионе штата Мэн разразилась невиданная по силе буря.

Мы жили на Лонг-Лэйк и заметили, как первые порывы бури бьют по глади

озера перед самым закатом. За час до этого наступил полный штиль.

Американский флаг, что мой отец повесил над нашим лодочным сараем еще в

1936 году, безвольно приник к штоку, и даже его края не колыхались. Жара

стояла плотная, почти осязаемая и, казалось, такая же глубокая как

неподвижная вода в бухте. После обеда мы все втроем ходили купаться, но

даже в воде не было спасения, если не уходить на глубину. Но ни Стеффи, ни

я не хотели этого делать из-за Билли. Ему всего пять.

То этот Тайлер устраивает меня на работу официантом, то пихает мне ствол в рот и заявляет, что для того, чтобы обрести жизнь вечную, надо сначала умереть. Сказать по правде, долгое время мы с Тайлером были лучшими друзьями. Кого я ни встречу, все меня спрашивают, не знаком ли я с Тайлером Дерденом.

Ствол пистолета утыкается мне в гланды. А Тайлер говорит:

– Мы умрем не на самом деле.

Я ощупываю языком отверстия в глушителе пистолета. Эти отверстия мы просверлили сами. Шум выстрела производят, во‑первых, пороховые газы, а во‑вторых – пуля, когда пересекает звуковой барьер. Поэтому, чтобы сделать глушитель, нужно просверлить отверстия в стволе пистолета – много‑много отверстий. Через них выходят газы, а скорость пули становится меньше скорости звука.

Если отверстия просверлить неправильно, пистолет взорвется прямо у тебя в руке.

– Смерти на самом деле не существует, – говорит Тайлер. – Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.

Я отодвигаю ствол языком, так чтобы он упирался в щеку, и говорю:

– Тайлер, что ты городишь! Мы же не вампиры!

Нарисовал где-то на 2/3 или 3/4 приблизительно. Понял, что в трех фокалах, как хотел изначально, будет слишком много сцен пересказанных, а не показанных. Как минимум мне нужен еще Нарайн, а может быть и Озавир, как фокальные персонажи. Так что целиком произведение глазами «Оси зла» не выходит, и план по сценам нужно пересматривать.

Хотя сюжет, собственно, отражен более-менее верно. Изменения возможны, конечно, но не думаю, что большие.