Корин Холод. Рецензия на роман Светланы Гольшанской "В доме Охотника"

Ссылка на конкурсный топик

 

NB: Всё ниженаписанное является личным мнением и на великую литературную критику не претендует. Содержит спойлеры.

 

Признаюсь честно, к этому роману у меня было два подхода. В первый раз я едва смог дочитать первую главу, поминутно пытаясь соображать, кто эти люди, где мои вещи и что вообще происходит. У меня было такое ощущение, что начало книги — это на самом деле не начало, а какая-нибудь тридцать пятая глава другого, более крупного произведения. Хотя нигде не было указано, что это часть серии, а не самостоятельный роман, — даже на странице автора. И аннотация тоже предполагала под собой отдельное произведение. Потом, почитав иные заголовки и аннотации к творчеству автора, я понял, что это всё-таки серия, и принялся читать во второй раз.

Ощущение, что я читаю книгу с середины, никуда не делось: не было никакого введения в действие, события даже не начинались, а именно что продолжались — резко, с наскока; имена, события и термины валились ушатом на неподготовленную голову — и наверняка были понятны тем, кто читал предыдущие книги серии. Но я-то — нет. Но, по крайней мере, на протяжении текста мне удалось абстрагироваться и на все необъяснённые упоминания того, что было раньше, реагировать из разряда «ага, это из предыдущей серии, оставим это» — а то даже и с грехом пополам разбираться, о чём речь. Видимо, именно этому моменту мы обязаны нескольким эпизодам, которые кажутся роялями в кустах (вроде камня из яйца виверны, совершенно внезапно обнаружившегося в сумке главной героини) — а на самом деле объясняются в предыдущих частях цикла.

Одно я могу сказать сразу: автор заявил любовный роман — автор написал любовный роман. Главная линия сюжета — именно романтическая, разворачивающаяся в красивом антураже. Сперва скажу именно за этот самый антураж. Автор показывает нам классическое европейское псевдо-Средневековье в обрамлении смеси разных мифологий: скандинавской, кельтской, славянской и т.д. Тут у нас и Финист Ясный Сокол, и Туата де Данаан, и гримтурсы, ещё и классический носферату затесался. В принципе, я ничего не имею против смешенья стилей, а объяснение того, почему Отец Дружин превратился в гаммельнского крысолова, очень даже порадовало. Вот только Туата де Данаан никто и никогда не называл просто Дану, не путайте с Перумовым, у которого это вообще отдельные родичи эльфов. Дану — это единственная в своём роде богиня-покровительница, на то они и Туата де Данаан — народ богини Дану, а так-то у этих жителей полых холмов есть вполне себе устоявшееся название — сиды, или ши.

  В тексте тут и там разбросаны названия из скандинавской мифологии (Муспелльхейм, Хельхейм и т.д., да и действо само происходит в Мидгарде), но этой самой скандинавской атмосферы, которую поневоле ожидаешь, не чувствуется. Равно как и атмосферы Лапландии (в книге — Лапии), где находится городок Упсала, рядом с которым и в котором происходит основное действие. Никаких северных оленей, шаманов с камланиями, чумов и даже сушёной рыбы: Упсала — это, как я уже говорил, стандартный европейский городок с бургомистром и ратушей, в котором живут вполне себе бюргеры, которые отмечают праздники Колеса года — Имболк, Остару, Бельтайн и т.д. Собственно, действие можно изъять из заявленных декораций и поместить в любое другое место в Западной Европе — суть от этого не изменится. Правда, указано, что местные девочки носят яркие сарафаны, что больше характерно для Европы Восточной, ну да ладно.

Раз уж речь зашла о Лапландии, насчёт полярной ночи и полярного дня я тоже несколько не понял. По идее, они должны быть — в книге заявлена легенда о том, что Солнце и Луна по полгода томятся в плену. Но вместе с этим мы видим европейскую же смену времён года, снег зимой искрится на солнце, а на праздновании Бельтайна костры разгоняют ночную тьму. Как-то это не продумано — ни с точки зрения географии, ни с точки зрения логических сюжетных увязок.

Как это часто бывает в ЛФР, заявленный в книге мир на самом деле гораздо больше, чем показан в самом произведении. Но тут ещё можно сделать скидку именно на серийность романа: если судить по некоторым упоминаниям в тексте, где-то раньше или где-то позже раскрывались или ещё раскроются и Голубые Капюшоны, и Ловцы душ, и орден Стражей с их Норнами, и морской народ, и всё прочее. И вполне возможно, что это будет круто, здорово и интересно читать. Просто именно сейчас это всё где-то далеко-далеко и не здесь, а сиюминутное действо сосредоточено вокруг любовной линии, связывающей наших главных героев и захватывающей на излёте парочку второстепенных.

Итак, о героях. Что у автора действительно хорошо получилось, так это образ главной героини — наивной и несколько недалёкой деревенской простушки, серой мышки с гигантским комплексом неполноценности, мечтающей о большой и чистой любви — и в то же время считающей себя её недостойной. Классический образ настолько непосредственной, что может с лёгкостью бросаться кому-то на шею и даже прыгать на руки при виде крыс, заботливой и в чём-то виктимной, жертвенной девочки, которая толком ни в чём не разбирается — ни в устройстве мира, ни в человеческих отношениях, ни в самой себе. Правда, несколько странно, что выросшая в деревне дочка лесника восемнадцати (на начало книги) лет от роду не понимает ничего и в вопросах интимных — даже, например, не представляет, как влияет близость женщины на мужской организм. Ну да ладно, это можно обосновать, в принципе. Если она была такая мечтательная, как намекает её фамилия… Кстати, плюс автору в плане говорящей фамилии, «мрия» на украинском — «мечта». Что до финала, когда на смену героине-ребёнку приходит героиня-взрослая… Вот это сильный ход, честно скажу. Такой… очень неоднозначный и местами жутковатый. Отделение ребёнка от взрослого, отсечение его, помещение в иной мир — если это происходит, условно говоря, физически, и ребёнка потом можно будет вернуть только на той же горе, то героиню в дальнейшем ждут ой какие проблемы с психикой. Да и не только это приходит на ум. Как нельзя подходит цитата: «Красота-то какая… Крипота». Невольно закрадывается мысль — а та ли Герда приземлилась на своей кобыле на борт отходящего корабля? Кто на самом деле сошёл к ней на вершину горы? Что в действительности произошло — и какой эта изменённая героиня окажется в дальнейшем? Респект автору за возможность поразмышлять на эту тему.

Порадовал целитель Эглаборг, в целом проходной и недостаточно для меня выписанный, но очень уютный персонаж. Королева сидов тоже в нужном стиле описана — мудрая, местами житейски мудрая, и ещё со всеми этими недомолвками и умолчаниями, чем славится народ ши. Вожык, мальчик-пирокинетик, боящийся собственного дара, тоже приятен, хоть местами и слишком непосредственный. Майли, капризная избалованная истеричка, терзаемая ревностью, тоже хорошо показана в плане непредсказуемых и, наоборот, предсказуемых решений и поведения.

А вот оба главных героя, Охотник Николя и оборотень-сокол Финист, опечалили до крайности. Эти персонажи, заявленные взрослыми мужчинами, по большей части ведут себя совершенно не как мужчины. Местами — как страдающие от пубертата и спермотоксикоза подростки, местами — вообще неестественно и натянуто. В них очень много женских эмоций и реакций. В основном, достаётся бедолаге Финисту, как обречённому на френд-зону, но не только.

— Он оскорбил память моего отца! — наябедничал Финист.

Простите — наябедничал? Он что, школьник, настучавший на товарища за разбитое окно?

— Кажется, я просил обучить медиума, а не спать с ней, — мрачно выговорил Охотник.

— Это совсем не то, о чем ты подумал, — попытался оправдаться оборотень.

А ему какая разница, о чём Охотник подумал? Естественная мужская реакция на такую фразу: «А тебе какое дело?». Если, конечно, подобным адюльтером не интересуется твой любовник. Тогда — приходится оправдываться.

То, как Финист пытается выставить перед Гердой Николя в чёрном цвете — тоже не по-мужски. По крайней мере, с моей точки зрения — как мужчины. Тем более, для оборотня — который, кстати, в Финисте совсем не чувствуется, не вижу я в нём дикого зверя — и даже птицу не вижу. Какая честь в том, чтобы победить заведомо ослабленного соперника или полного лоха? Мужчина (по крайней мере, такого времени, характера и привычек, как заявленные в тексте) не будет пытаться принизить своего конкурента, он будет пытаться сам возвыситься по сравнению с ним — покажет, что не конкурент хуже, а он сам — лучше. Самцу всегда больше радости в победе над сильным врагом. И уж точно они оба не будут себя вести так, как ведут, на глазах у героини. Наедине — возможно, там и угрозы, и ребром ладони по горлу провести, и кулак под нос сунуть, но при объекте их желания — не-не-не. Как бы странно это ни звучало — из чисто мужской солидарности.

Финист закрыл лицо руками, чтобы не видеть торжествующую ухмылку Охотника.

Ноэль закрыл лицо руками, не желая ни слышать, ни видеть этого позора.

Вот с этим закрыванием лица руками — вообще беда. Этот жест преследует практически всех героев на протяжении всего текста. Ну, кроме Охотника, — он закрывает лицо только одной рукой. Вы вообще можете представить мужчину, который так делает, — если только действительно не одной рукой, когда этот жест является классическим фейспалмом? Я — нет. Особенно когда это здоровенный офицер с гренадёрскими плечами, как во втором примере. А про первый — вообще молчу, на глазах у соперника так наглядно демонстрировать свою слабость — это кем надо быть? Всегда же можно просто отвести взгляд, отвернуться, посмотреть в сторону или даже закрыть глаза.

Первая сцена Николя с бургомистром — не верю, как тот Станиславский. Простите за прагматизм, но не будет наёмный работник, чья зарплата и жизнь в целом зависит от главы города, устраивать сцены ревности (опять-таки на глазах у всего города), не закончив деловой разговор о нуждах этого самого города. Опять же мужской подход: сначала — работа, потом — эмоции.

Вот, кстати, про «на глазах у». Что драки на людях, что ссоры при Герде, что игра на флейте Финиста. Обычно зрители нужны в достаточной степени неуверенному в себе мужчине, чтобы чувствовать чью-то поддержку и черпать в этом силы. Сильный, уверенный в себе скажет, как ни смешно, классическое «пойдём выйдем». И выйдет. И с глазу на глаз со всем разберётся.

В плане неестественности не могу не отметить ещё один момент — когда Вожык висит вниз головой, схваченный верёвкой за ногу, и к нему медленно подкрадывается чудовище, желающее пообедать, мальчик произносит (а, вернее, выдыхает) потрясающую фразу:

— Так вот как выглядят смерть! — испуганно выдохнул тот.

Вообще-то, в таких случаях обычно выкрикивается, шепчется или выдыхается короткое матерное слово. Или, раз уж мальчик маленький и воспитанный, — хотя бы «Мамочка!» или «Помогите!». На пафосные предложения такой длины мозга просто не хватает, в нём бьётся паника: сейчас меня съедят, караул, какой ужас!!!

Что до любовной линии — она сюжетно проста и предсказуема. Сразу понятно, кому достанется девушка, потому что в тексте прямо-таки сквозит отношение автора: Финист даже из лучших побуждений ведёт себя как полный идиот, а Николя, даже выставляя себя полным мерзавцем, всё равно ощущается хорошим, благородным и непонятым страдальцем. Но в целом — выражена и описана романтическая линия неплохо; я бы сказал, что идея её — «все беды от недосказанности», что с моей картиной мира совершенно совпадает. Беда только в том (с моей точки зрения), что только вокруг этой любовной линии всё и крутится, всё работает только и исключительно на неё (из разряда — а теперь мы вводим этот квест, чтобы герой прочувствовал свою любовь к героине, но как он с ним справился — подробно описывать не будем, потому что на любовную линию это не работает). С другой стороны — это любовный роман, особенность жанра такая.

Касаемо языка и стиля — написан роман гладко, грамотно, чистенько, хоть и не без ляпов, вроде «он обернул её ладонь своей» и «складывать руки» вместо «опускать руки». Читать приятно, описания природы и обстановки радуют, разве что герои говорят, в принципе, одинаково, в одном стиле, но иначе сложно — этому надо учиться, учиться и учиться. Тут все бывают не без греха.

Основные ляпы — на уровне анатомии. Я до сих пор не понимаю, как можно обхватить кого-то за талию и притянуть к себе «так, что ее ноги сошлись у него за спиной», ехать у кого-то на спине, скрестив ноги у него на груди (когда обычно «на лошадке» держатся коленями за бока), — и как Герда умудрилась заколоть тролля, повалившего её наземь и душащего, — в спину. Мы с супругой даже провели небольшой эксперимент, разыграв эту постановку. Выяснилось, что заколоть в спину можно, только если душащий на жертве в прямом смысле лежит всем телом — но тогда неудобно душить. А если душат с опорой на руки, как положено, — удобнее всего бить в бок или печень, иначе не хватает рук. С другой стороны, если тролль — совсем маленький и щуплый, то тогда можно попробовать и в спину, но из описания подобного впечатления не появляется. Да, и после этого сцена, когда Герда убивает крысу и кричит, что она — убийца, делает мне несколько смешно)

Зато система магии выстроена грамотно: телепортация и телекинез — воздух, иллюзии — вода, честь по чести. И дар отражения и то, как он работает, описано наглядно, и отношение религиозной Майли к дару как к болезни — да-да-да, это вполне естественно. Правда, к обучению героев возникают некоторые вопросы, но это уже углубление в педагогику, это у моей жены спрашивать надо, а я и так тут достаточно попридирался.

Ещё из хорошего: не могу не отметить финальную битву Николя с Пастухом. Вот, что действительно написано хорошо, красиво и достойно. Автор правильно не стал детализировать бой на мечах, ограничившись яркими, но общими мазками — тем не менее, складывающимися в наглядную картину, которая оставляет и простор для фантазии — каждый может дополнить её сам. Сцена сама по себе мощная, действительно достойная звания финальной битвы, а уж мотивация Пастуха, зачем он всё это делал, это давление на единственного, кто может его убить, чтобы тот и впрямь пришёл и убил, помогая избавиться от скверны, — да, именно так и поступил бы настоящий мудрый северный бог. Красиво, печально, в стиле древних героических саг.

В общем и целом — неплохо, добротно, годно. Если заставить мужских персонажей вести себя по-мужски и добавить атмосферы, сообразной месту и времени, — будет вообще хорошо.