Евгений Пышкин. Рецензия на роман Марии Чурсиной «Хозяйка города»

Мария Чурсина «Хозяйка города»

— Шеф, у нас две новости!

— Начинай с плохой.

— Скрипач захватил город.

— Йопта! А какая же тогда хорошая?!

— Он захватил только один город.

Однако здравствуйте…

Именно с этого диалога, придуманного мной я и начал. А это ж-ж, как говориться, неспроста. Именно только один город захватил главный злодей. По крайней попытался захватить. Именно на этом моменте я и хочу заострить ваше внимание. Ну, а ниже пойдут мои впечатления от романа.  

Впечатление первое, патологоанатомическое.

По-моему не раз в литературе встречался прием закрытого пространства, внутри которого и действует ограниченное число героев. В первую очередь вспоминаются классические детективы. Но здесь таковым пространством является целый город. Причем город, если я чего не пропустил, без названия. Вначале-то я не понял, что за ерунда творится с пространством произведения. А именно: я вижу из ряда вон выходящие происшествия, различные службы пытаются справиться с ними, но никакого контакта с внешним миром. Вроде. Герои не заявляют что-то наподобие следующего: «Мы обратимся к руководству страны». Я, кончено, возмутился, но затем до меня дошло – пространство закрыто. Я читаю о закрытом городе. Такой прием. Может, мир выглядит абсурдно, а мир, описанный автором в романе действительно аномален, но ты либо принимаешь его правила игры и законы, по которым он действует, либо говоришь спасибо и машешь ручкой.

Сам город является действующим персонажем. И это не риторическая фигура. Не ради красивого словца все это затеяла Мария. Город дышит, чувствует, шевелится, говорит, думает. Это монструозное создание переливается тысячами огней, словно волшебная шкура чудовища шевелится. Герои естественно вплетены в это существо. Они передвигаются по нему. Я бы даже сказал, переливаются в нем. Текут по улицам, закоулкам, подземельям, этажам высоток. Жуткая картина в целом, если серьезно. К сожалению, я не нашел более четкого определения закрытому городу. В голове возникло только одно прилагательное – патологоанатомический. Именно. Словно город вывернут наизнанку, но при этом живой. В общем, много деталей разбросано по тексту, что создают такое впечатление.

Впечатление второе, жанровое.

Не буду раскрывать сюжета, но завязка у истории ясна как божий день. Главная героиня – Надя – получает от своего шефа задание: расследовать загадочные смерти, что явно связаны с активностью какой-то сущности, которая то ли возникла, то ли ожила недавно, а до этого где-то пряталсь.

Все вроде бы хорошо. Ага! Я приготовился читать, если говорить о жанре, мистический детектив. Но сюжет, не спешно, но, динамично развиваясь, набрал такие обороты и раскрутил такую цепь причин и следствий, что мне пришлось забыть о жанре вообще. Вначале – мистический детектив. Затем градус анормальности усилился. В конце концов, я отдался на волю событий, когда меня с главной героиней занесло под землю. Я простился с а-ля Городом Грехов, и нырнул в жанр мистического ужаса и хоррора. Причем такого хардорного ужаса, ибо дальше начал местами приплетаться киберпанк, а все закончилось постапокалипсисом. Город умирал медленно. Ледяное безлюдье, расходившиеся сущности, причем таких мастей и калибров, что их за уникальность стоит занести в большую энциклопедию всякой нечестии, если бы такая существовала.

А итог таков. Автор не должен особо задумывать о жанре. Действовать в рамках одного жанра очень сложно, да и не нужно. Кроме того, наверно, редко можно встретить чистый жанр.

Впечатление третье, эсхатологическое.

Кстати, возвращаясь к первому впечатлению. Все же стоит оговориться, что когда начался апокалипсис местного значения, горожане стали покидать город. Они уходили в другие города – так мне думается. Значит, не такой уж и закрытым оказался город. Но кто-то все же остался. Появилось даже народное ополчение по борьбе с безобразием. И все же город умирает.

И вот тут меня посетила бабайка мысль, что я уже это где-то читал. Не в смысле, что действительно читал, а затем благополучно забыл и открыл роман, как новое для себя произведение. Нет. Тут дело не в схожести. Я говорю лишь о духе сочинения, в котором даже язык работает на этот дух. Он, этот язык, словно пробивается сквозь городские стены, фундаменты домов, выползает из подземелий, пропитавшись потусторонностью. И вот, простая мысль сформулировалась так: «Мир на грани». Перед нами мир, существующий на пороге между упорядоченностью и хаосом, между ясностью и неопределенностью. Причем у Марии хаоса и неясности больше, что вполне естественно, так как продиктовано атмосферой произведения.

За сим разрешите откланяться.

Искренне ваш, гость закрытого города.