Эхохофман. Рецензия на роман Марии Чурсиной "Чудовище Хаоса"

Чудовище хаоса

 

Как-то утром я зашла на МП почитать. И нашла. «Чудовище хаоса», подумала я, какое глупое название.
Очнулась я уже на середине истории, оглушенная.
В эту самую минуту проснулся Миша. Он посмотрел на меня, а я посмотрела на него.
— Ну, что там тебя распирает? – спросил он.
Я не смогла ответить.
  Хорошую книгу всегда очень сложно разложить на составляющие. Хорошие книги не делаются по рецептам, лекалам и чертежам. Они — волшебство.
Я попробую разобраться, но, боюсь, получится это неуклюже, уж простите.
Бывает, нагнешься над лужей, ботинки почистить, да и кувыркнешься. Вот и я кувыркнулась и нырнула в «Чудовище хаоса» с головой, а потому что сила притяжения. Нырнула я и вижу, что вовсе это и не лужа, а глубокий темный омут, полный гротеска и абсурда. Будто я в бредовом сне.
«Бред, какой бред», подумала я на первой странице, «это, конечно, бред», подумала на десятой, «о, боже», на сотой, а после мыслей не стало вовсе – я растворилась в тексте, а со мной это случается редко.
«Чудовище хаоса» – это пародия на университетские порядки и на жизнь, мою — точно. Но пародия тонкая и умная, которую не сразу и заметишь. На МП много хороших, но ученических текстов, к которым не придерешься по части логики, но реальности в них намного меньше, чем в «Чудовище хаоса». Поэтому искать логику там, где ее быть не должно, я не буду, ее нет в «Чудовище хаоса», как нет в моей жизни. Не знаю, как в вашей.
Я, скажем, сдалась не сразу, на протяжении страниц и страниц искала недостатки. И кое-что нашла.

Каждый символ в отдельности был мне понятен, но вместе они складывались в глубокое болото.

Авторский язык весьма и весьма своеобразный, порой оригинальность хлещет через край, и получается неуклюже.
Но это – ерунда.
На каждом шагу встречается прекрасное:

Было душно и непривычно бродить в этой части университета. И сквозняки попадались все незнакомые: какие-то растрёпанные, злые, они не давали даже прикоснуться к себе.

Женщину-с-печатью я всегда считала университетской легендой — ещё одной и сонма подобных ей. Призрак профорга, чёрный проректор. И вот женщина-с-печатью, например. О том, как их встретить, ходили разные слухи, и каждый из обитателей университета знал кого-то, чей приятель вот точно видел проректора. Женщина-с-печатью по легенде всякому, кто её найдёт, давала особую справку, которая решала любую проблему.

В конце концов, Вика — волосы ниже лопаток, ямочки на щеках и аристократические пальцы. В университет она пришла в чёрном платье с белым воротничком. На неё оборачивались даже охранники на своих постаментах.

А я — в перепачканных землёй рабочих брюках. Вике-то не пришлось убегать по мятому снегу и прятаться в водопроводных трубах, ночевать у теплоцентрали. Ясное дело, что она нравилась всем вокруг. Она, а не я.

— Да. Хочешь, скажу, почему? Потому что я — гений. Я пришла в университет, когда мне было десять. Сама пришла. Кто ещё, как не я, должен стать избранным? А вы скоро уйдёте в музей. Все. Какая разница, кто первый, а кто второй.

Я отступила обратно к двери, скользя по полу подошвами. Взгляд Зелёной остался прежним, она наблюдала за мной, сложив руки на груди, но тишина сделалась напряжённой.

Она ждала, когда я уйду.

Я так долго вглядывалась в определитель, что он тоже начал вглядываться в меня.

Что я никакая не избранная, а просто случайная девочка, которой вдруг захотелось бочком погреться о великую науку. Четвёртая из трёх возможных.

Шевеление темноты мне не нравилось. Она прорвалась сразу во всех щелях, и к Зелёной побежали тонколапые быстрые тени. Пауки.

Живо, метко и образно. Добавить немного музыки, и я сдохну от зависти в страшных корчах.
И самое удивительное, что язык истории – немного чокнутый, стиль – иногда рваный, создают с сюжетом единое целое, одно цепляется за другое, другое за третье, и я читаю-читаю-читаю, как заколдованная.
История эта страшная и смешная одновременно.
Университет рушится, студиозусы воюют за комнаты и коллекционные, и вот где-то Яна (она же Туман, она же главная героиня) встречает филологических дев.

И тут я поняла: странный диалект, вязь древних заклинаний, языческие факелы и длинные волосы. Передо мной были филологи.

А теперь угадайте, как их зовут?
Ассоль, Герда и Элли.

Еще:

Из-под кое-каких дверей выбивались полоски света, и я слышала голоса. Тогда я догадывалась: там тоже обитают аспиранты. Они распаковывают зелёные конверты и говорят на собственных наречиях, непонятных людям с других факультетов.

И это стоит понимать иносказательно. Математику сложно понять филолога. Им, может статься, не о чем говорить.
Прекрасная история, полная цепляющих деталей.
Ах да, о чем же она? Да о том, что:

— Вообще-то ничего вокруг не существует, — сказал он, виновато улыбаясь. — Хочешь, я расскажу тебе главный секрет бытия? Ничего не существует на самом деле.

Я давно подозревала.
А если серьезно, то я нашла в этой книге свой собственный смысл.
Туман любит науку точно так же, как я люблю литературу. Как однажды я пришла к Литературе, ткнулась ей в колени и сказала – «я твоя», так и Туман пришла в Университет, просто потому что не могла иначе.
В «Чудовище хаоса» есть страшная сцена, которую я не могу не процитировать (разумно сокращая):

Отец и Солнце ждали нас у ямы.

…

Пушистик выпустил мою заломанную за спину руку. Наверное, окончательно уверился, что я сломлена и теперь точно не убегу. Я и правда отчаялась. Шагнула к яме, забалансировала на самом краю, пытаясь рассмотреть, что там, на её дне. Гниющее, зловонное, мерзкое. Отбросы общества. А скоро там окажусь и я.

…

— То, что ты сделала, — сказал он (отец). Губы некрасиво искривились. — Это мерзко. Я же тебя предупреждал. Но ты всё равно ходила в университет. Ты хочешь поступить в аспирантуру? Дура. Дура! Зачем тебе это?

Я затравлено оглянулась. Решила, что он правда хочет узнать ответ. Попробовала улыбнуться.

— Я мечтала стать великим учёным.

…

— Послушай нас, ты совершила страшную ошибку, — сказала Солнце, опять оборачиваясь ко мне. — Я не хотела идти на крайние меры, поверь. Никто из нас не хотел.

Я мялась на краю ямы, ещё не веря, что они это сделают. В тонком плаще я быстро продрогла, почти сразу, как только мы вчетвером вышли из дома. Я не сразу поняла, куда они меня увозят. А когда поняла, сбежать уже не получилось.

— Зачем тебе такая жизнь? — успокоил меня Пушистик. — Отмучилась.

…

— Твоя жизнь была идеальна, — подтвердил отец. — И что ты с ней сделала? Не могу поверить. Просто не могу поверить в это.

Яма – это символ. У каждого из нас своя яма, и все мы бежим-бежим-бежим. И это не могила. Это – тщетность.
Бросай мечты в яму. Потому что никому они не нужны и все зря. Стань человеком-функцией. Живи по правилам.
Наверное, автор закладывал в «Чудовище хаоса» какой-то другой смысл, я не знаю. Эта такая история, в которой можно найти и можно потеряться, но нельзя потерять.
Я верю главной героине, и легко иду за ней.
Туман ведет меня в Университет. За спиной остаются арматурные деревья, ямы – моя и ее, горящий Третий блок, в общем – Конец Света.

— Я хочу стать великим учёным, — прошептала я и зажмурилась, словно и вправду была этим ребёнком. Университет обнял меня за плечи темнотой, я ощутила его пыльные прикосновения и подумала, что схожу с ума. Уже сошла. Ничего удивительного, что на меня так все накинулись.

— Ты никогда не станешь великим учёным, а знаешь, почему? Знаешь? — закричала Аша так, что закачалась вечная лампа.

Я боялась открывать глаза.

— Успокойся, — шепнул Галка. — Туман. Мы будем думать, что пророчество из последнего номера «Вестника» ещё не исполнено. Мир ещё не рухнул. И у тебя осталось немного времени, понимаешь? Ещё есть время. А теперь иди и подумай.

Потом Туман узнает о том, что она Избранная, и мне это совсем не нравится, я чувствую подвох, и не зря, Туман не первая, может так случится – не последняя.

— Наконец-то ты поняла это. Знаешь, почему я взял тебя в аспирантуру?

Я сжалась на стуле и отвела взгляд. Ещё неделю назад я бы многое отдала, чтобы это узнать. Теперь я знать не хотела. Но Шеф всё равно ответил — на свой же собственный вопрос.

— Потому что тот, кто пришёл сам, должен остаться. Туман, в университете поселилось чудовище. Чудовище времени. Сейчас мы не сможем даже убежать, потому что наружности больше не существует. Наш мир ограничен этими древними стенами.

Я сидела, низко опустив голову. Откуда-то я точно знала, что даже если бы пути для отступления остались, он не стал бы убегать. Как не утащить за собой все коллекции мух, насаженных на почерневшие от времени булавки, и ровные ряды старинных книг, и лупы с витыми ручками. Так и он не стал бы убегать. И я бы не стала.

— Ты можешь спасти всех нас, — произнёс Шеф под молчаливые согласия Аши и Галки. — Только ты, потому что ты четвёртая из трёх, и звёзды над университетом наверняка уже сошлись особым образом. Хотя наши метеорологи до сих пор спорят с астрономами, каким таким образом должны сойтись звёзды и воздушные потоки, чтобы пришёл избранный. Но ты пришла, значит, у нас появился шанс.

А после:

— Туман, ты единственная, кто может уничтожить чудовище времени. Но для этого нам придётся найти Меч Древних Учёных. Говорят, им владел сам великий Дарвин. Потом меч повесили в церемониальной зале, а ещё позже — заменили копией, а сам меч унесли в хранилище. Говорят, — Шеф сделал паузу, — что унесли в хранилище. Никто доподлинно не знает, куда исчез меч.

А еще после:

Я вышла в следующий зал, и нога заскользила по мрамору. На стенах один за другим зажглись голубоватые огни подсветки. Я замерла: они стояли здесь. Ни пылинки не было на стеклянных цилиндрах высотой в человеческий рост. Лампы отражались в зеркально чистом полу.

Они стояли здесь — кто уронил безвольную голову к плечу, кто судорожно выпрямил спину, кто обхватил себя руками.

…

А за ним стояла пустая колба. На табличке, начищенной до блеска, было обозначено: «Туман». Последняя колба перед выходом в галерею.

И в дальних коридорах снова зазвучали шаги.

Туман суждено погибнуть. Я иду за ней дальше, думая, только бы не сейчас!
Потом, когда Туман сталкивается с Проректором, и он избивает ее, приговаривая, что ученый должен соответствовать требованиям, я читаю урывками, задыхаясь. И радуюсь, когда:

Из темноты мне навстречу вылетели мухи. Я улыбнулась, ощутив прикосновения тонких лапок в ямочке между ключицами. Одна, две, три. Их фасеточные глаза — лучшее, что я могла бы увидеть перед тем, как буду навечно заточена в колбу с формалином. Как хорошо, что в бреду мне привиделись именно мои мухи.

— Сциапус, — прошептала я непослушными губами. И догадка хлестнула меня наотмашь, так что разогнала мутную темноту перед глазами.

Они не были мороком. Они летели за мной, сорвавшиеся с булавок, беззвучные, верные.

…

Я обернулась к Сциапусу. Он склонил голову набок, глянул хитро.

«Ты ведь обещала, что не сдашься».

…

Я поднялась, ощущая, как покачивается мрамор под ногами, и приняла меч. Пальцы привычно провели по долу, рука качнулась, приноравливаясь к приятной тяжести.

Наука, послав ей подмогу, спасает Туман (как, я надеюсь, Литература когда-нибудь спасет меня).
В конце концов, победив Проректора, к Чудовищу времени, Туман идет безоружной.

Я сделала шаг вперёд. Единственный шаг, как будто вниз с обрыва. Внутри всё заледенело. За моей спиной дверной проём сложился, как карточный домик. Деревянные планки хрустнули, словно кости. Я протянула чудовищу раскрытую ладонь, как будто протягивала на ней свой страх.

— У меня нет оружия.

Отринув правила, она побеждает. Уводит Чудовище времени за собой, и я бы увязалась за ними и посмотрела, куда, но не могу. Это конец.
Не читайте «Чудовище хаоса» ради сюжета, читайте, потому что это прекрасно. Не читайте глазами, читайте сердцем.
Символы, отражения, смыслы – там.
Герои, каждый со своей дверью – там.
Реальность – там.

Да, я хотела сказать больше, чем смогла, но знаете, хорошая книга всегда не по зубам.